Развитие современного сценария ВПО («Эскалация политики военно-силового принуждения») в его радикально-военном варианте – ограниченных коалиционных войн на отдельных ТВД против России – неизбежно создаёт экзистенциальные угрозы[1]. существованию нашей страны, требующие радикальных ответных мер[2].

Соответственно и меры в области политической и военной стратегии России должны быть скорректированы. Они неизбежно будут радикально отличаться от общих положений стратегии и стратегического планирования российской спецификой последних лет.

Как говорилось уже выше, стратегия, основанная на стратегическом мышлении, невозможна[3] без стратегического целеполагания[4] и стратегического планирования, которые немыслимы, в свою очередь, без долгосрочного прогноза. Таким образом, стратегия в принципе невозможна без стратегического прогноза и планирования, хотя на практике это происходит нередко. В России, как всегда, бывает иначе. В частности, в периоды кризисов или резких внутриполитических противоречий, борьбы кланов и групп внутри правящей элиты, когда тактические вопросы борьбы за власть заслоняют проблемы стратегического развития. Именно это происходило во времена М. Горбачёва и Б. Ельцина, когда внутриклановая борьба отдельных группировок элиты мешала разработке эффективной государственной и национальной стратегии. Такие же условия были ми в первый срок президентства В.В. Путина, который «собирал власть» по фрагментам, не имея реальной возможности предложить обоснованный стратегический курс, хотя даже в те годы уже звучала идея «удвоения ВВП», которую можно расценивать как философию будущей стратегии.

Именно в третьем десятилетии нового века для России особенно важным стала эффективная стратегия, способная компенсировать её нарастающее отставание в соотношении сил с наиболее развитыми центрами силы в мире в условиях усиления военно-силового противоборства в мире. «Российская специфика» заключается в том, что страна и нация «потеряла» не только темпы своего развития, но и во многом своё исключительно благоприятное положение за последние 30 лет в результате борьбы правящих группировок за власть и отсутствия внятной стратегии развития: если в начале 90-х годов прошлого века она имела сильнейшую в мире армию и уникальную территорию, и население, то к началу третьего десятилетия она превратилась в «великую державу регионального знания».

В то же время остаётся открытым вопрос не только о наших реальных возможностях, но и намерениях. Очевидно, что чем меньше возможностей, тем скромнее должны быть намерения. И здесь трудно не согласиться с канцлером Отто фон Бисмарком, который в своё время сказал: «Наш престиж и наша безопасность будут тем устойчивее, чем больше мы будем воздерживаться от вмешательства и в споры, которые нас непосредственно не касаются, и чем безразличнее мы будем ко всяким попыткам возбудить и использовать наше тщеславие»[5].

Осознание этого происходило медленно, но пришлось признать в начале 20-х годов. Это нашло своё отражение в целом ряде публичных заявлений В.В. Путина накануне выборов и в ходе выборов в Государственную думу РФ[6], принятии новой редакции Стратегии национальной безопасности России в июле 2021 года, многочисленных публикациях, в центре которых стояла идея опережающего развития человеческого потенциала и его институтов. В частности, серии моих статей, посвящённых институтам развития НЧК, опубликованных в журнале «Обозреватель» в № 7–10 за 2021 год.

К сожалению, даже в настоящее время говорить о том, что удалось переломить тенденцию прошлых лет, нельзя. Прогноз, стратегическое планирование, лежат в основе, существующей политической и военной стратегии, но, когда вместо такого прогноза и планирования принимаются субъективные решения (что происходит в политике и военной области России регулярно), это означает, что правящая элита и руководство игнорируют стратегию, подменяя её тактикой и непродуманными волевыми решениями. «Первым признаком того, что элита перестаёт уделять данной проблеме (политическому и военному искусству – А.П.) должное внимание, является подмена стратегии тактикой», – справедливо считают военные эксперты И. Попов и М. Хамзатов. Это, например, стало особенно заметным при игнорировании не военных силовых институтов политики[7].

Именно увлечение тактикой, частными вопросами особенно характерно для В.В. Путина и его правительства, которые акцентируют внимание на деталях, переставая видеть стратегические направления. Это проявляется, в частности, в увлечении текущими, часто второстепенными деталями, во вред решению более крупных вопросов. Примеров – множество – от преувеличенного значения отдельных программ вроде «Сколково» и «Сириуса» во вред общефедеральным программам, до «знаковых» акций по улучшению социально-экономической ситуации, имеющих незначительное влияние на фоне резкого усиления инфляции. От гипертрофированного внимания к отдельным образцам (выдающимся, вроде танка Т-14 или самолёта СУ-57) ВВСТ на фоне отсутствия конкретных результатов их промышленного производства.

Автор: А.И. Подберезкин