Лишь те будут застрахованы от однобокости своих оценок, кто сможет направить свой взгляд в прошлое[1]

Гуго фон Фрайтаг-Лорингховен, военный теоретик

Усиливающийся драматизм в развитии СВО и откровенное усиление давления западной военно-политической коалиции в 2023 году с неизбежностью ставят вопросы ответной стратегии России, часть которых была достаточно подробно публично озвучена В.В.Путиным в июне 2023 года на Санкт-Петербургском международном форуме. Очевидно, что адресат был выбран не случайно – 150 зарубежных делегаций присутствовали на мероприятии, которое проходило одновременно с усилением широко разрекламированного  «контрнаступа» ВСУ по нескольким направлениям.

Представляется, однако, что за внешним лоском и нередко не нужным шиком международного форума, неизбежно завышено оптимистическими ожиданиями скрывалось более серьезное содержание – состояние российского общества в условиях нарастающей внешней враждебности,- которое было трудно скрыть даже за действительно набирающими силу мировыми процессами переформатирования отношений между государствами. Это содержание – беспокойство относительно состояния российского общества, экономики и будущего страны в условиях нарастающей долгосрочной враждебности «коллективного Запада», очень точно выраженное Е.В. Пригожиным.

Это беспокойство очень содержательно, оно не может быть уничтожено ни публичными акциями администрации, ни нарочито благостными комментариями СМИ. Оно выражено в сохраняющейся интровертности большей части общества. Такая «интровертность»[2] в обществе и широких массах в России сложилась в последние десятилетия в силу усталости от бесконечных «переустройств» и «реформ», которые каждый раз заканчивались в лучшем случае ничем, либо серьезными неудачами во внутренней и внешней политике. Программы, проекты и прочие «приоритеты», которые не выполнялись и за которые никто не нес ответственности (как, например, за все невыполненные программы гособоронзаказа) очевидно вызвали у общества абсолютную потерю интереса.

Во внешнюю политику страны также перестали верить и интересоваться. Только операция в Сирии отчасти разбудила этот интерес. В 2014 году события в Севастополе и на Донбассе лишь на время всколыхнули гордость России и подняли общественные настроения у относительно небольшой части общества – основная часть, не верившая в социальную справедливость в стране и правящую элиту, осталась равнодушна к внешнеполитическим событиям. Если во времена СССР всё внимание сконцентрировалось на мировых событиях, то в России происходящее в мире интересовало только ту часть общества, которая имела прямое отношение к окружающим мировым реалиям[3].

Это стало крайне опасным симптомом, которым поспешили воспользоваться на Западе. Усиление военного давления на Россию со стороны Запада поэтому было воспринято значительной частью общества либо равнодушно, либо – еще хуже – как попытка лишить граждан «остатков западных благ» - товаров, поездок в Египет и Турцию, покупки недорогих машин. По сути дела оказалось, что в России сложилась влиятельная часть правящей элиты и среднего класса, который был воспитан в духе конформизма и (надо признать, - обоснованного) недоверия к власти, когда база патриотизма была основательно подорвана. За границу сбежало не просто несколько миллионов граждан, но еще больше осталось, не считая себя обязанными участвовать в СВО тем или иным образом. Но, что самое опасное, эта часть правящей элиты и общества – конформисты – составляет большинство, находящееся у власти. Они по-прежнему, и в том же духе управляют экономикой, институтами и обществом.

Они же пишут «стратегии развития» и делают вид, что их выполняют.

В то же время происходит резкое усиление эскалации военно-силового варианта сценария развития ВПО, которое неизбежно требует переоценки внутриполитической стратегии развития России[4]. Это стало отчетливо ясно по мере развития СВО на Украине в 2023 году и массовым дискуссиям в СМИ и среди лидеров общественного мнения, среди которых особенно выделяется с весны 2023 года Е.В. Пригожин.

 Анамнез развития внутриполитической обстановки последних лет простой. Выступления и протесты оппозиции в январе 2021 года, инспирированные из-за рубежа, демонстрировали в то же время, на мой взгляд, крупные ошибки внутренней и социально-экономической политики правящей российской элиты. Эти ошибки, к сожалению, сохранились и в последующие годы. Социальное расслоение, игнорирование потребностей общества и нужд социально-экономического развития выступает очевидным диссонансом с многочисленными заявлениями правительства об эффективности социальной политики страны. Произошло ещё большее разделение правящей элиты, которая на 70% ориентирована на западные ценности, и общества, и которая на 90% не разделяет ориентиры социальной политики власти, что привело к фрагментации правящей элиты и быстрому ускорению роста её «потенциала предательства»[5].

Таким образом, в январе-феврале 2021 года проблема соответствия внутренней политики политике безопасности России встала со всей очевидностью[6], хотя долгие годы она практически полностью игнорировалась[7]. Но она осталась в принципе «не замеченной», что отчетливо проявилось весной 2023 года в выступлениях Е.В. Пригожина и массовых ремарках в электронных СМИ и социальных сетях. СВО и «контрнаступ» добавили актуальности: хотел бы напомнить, что революции 1905 года и 1917 года были вызваны не столько военными поражениями (которых в реальносмти не было), а их пониманием в общественном сознании.

Такая ситуация к 2023 году объективно была усилена нарастающим внешним силовым давлением на экономику и правящую элиту, частью которого стало давление на ОПК и представителей ВС и других силовых структур. Нарастающая волна санкций, как наконец-то стало ясно, потребует от промышленности России много, но, прежде всего, опережающего развития фундаментальной науки и НИОКР, т. е. именно тех областей, в которых с конца 80-х годов откровенно игнорировались даже минимальные запросы[8]. В результате в ГОС и в целом в НИОКР сложился хаос, из которого требуется срочно выходить. В противном случае рывок в области модернизации некоторых видов и систем ВВСТ, сделанный в последние годы, окажется только тактическим успехом.  Ставка была сделана на «импортозамещение», которая к 2022 году оказалось политическим (а не только экономическим) провалом.

Проблема в том, что развиваться суверенное государство может только опираясь на опережающие темпы научно-технического развития, а не на заимствования. Это – истина, которую политический истеблишмент в России не хочет признавать до сих пор. Само понятие «импортозамещение» - убогое, антинаучное, базарно-рыночное, но ставшее политической целью в последние годы.

К сожалению,именно на игнорирование потребностей опережающего развития ориентирована наша экономика и промышленность. И СВО показала не просто ошибочность, но преступность такой промышленной и научно-технической политики. Как справедливо заметил М. Климов еще в 2020 году: «Оборонный бюджет России в сегодняшнем непростом её положении решено не сокращать, с тем чтобы ГПВ 2011–2020 была, безусловно, выполнена.

Но деньги решают не всё. Важны ещё грамотные, чёткие, полные, однозначные, оптимальные правила игры всех участников ГОЗ. Сегодня эти правила наряду с сомнительным статусом имеют просто безобразное качество и элементы противоречивости. Наше уже 10-летнее наблюдение «снизу» за динамикой нормативной базы в этой области, включая военную электронику (с робкими попытками внести в это дело некоторую положительную лепту), позволяют констатировать: процесс (точнее – возня) идёт, но медленно, непоследовательно и неуклюже.

Нужен результат. Его нет, и при сохранении тенденции в скором будущем не предвидится. А ведь речь идёт об обороне страны, а не о любви, где процесс зачастую важнее результата, и чем хаотичнее, тем приятнее. Огромные средства из госбюджета тонут в бюрократической трясине, не превращаясь в штуки так нужного сегодня России умного вооружения и военной техники»[9]. Примечательно что еще на встрече президента с сенаторами 23 сентября 2020 года спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко сказала: «… выбранный вектор на определенную, я, может, так сформулировала бы, здоровую государственную интровертность, ориентированность на себя, на Отечество – абсолютно верный»[10]. По-своему изящная заготовка неожиданно внятно обнаружила отнюдь не всегда явную суть российского политического режима.

Итак: «здоровая государственная интровертность». Внешняя эпифеномения традиционных заявлений В. Матвиенко[11] в данном случае оказалась точной – с точки зрения развития экономики и особенно промышленности России, тем более военной промышленности, нам не надо было рассчитывать, как это было долгое время в прошлом, не только на западные инвестиции и технологии, но и даже нейтральное отношение к собственным усилиям в этой области. Хотя это и было очевидно. Очередные (не последние) санкции декабря 2020-2023  годов показали, что даже внешние приличия мировой рыночной экономики соблюдаться не будут. Автаркия в науке и промышленности должны достигать высокой доли даже в условиях глобализации.

Научно-технический задел – самая критическая проблема российских НИОКР. Научно-технический задел (НТЗ) – это «фундамент» не только для самих современных образцов ВВСТ, это в том числе осознание того, как их эффективно применять. По сути – понимание современной войны (и способность ее вести). Научно-технологический задел – это совокупность имеющихся в наличии новых результатов интеллектуальной деятельности в сфере науки и техники, критических и прорывных технологий, освоение и реализация которых в промышленном производстве ведет к повышению эффективности функционирования отраслей промышленности и освоению в производстве новых технических систем (изделий).

На сегодняшний день уточнены ключевые элементы, определяющие приоритетные направления создания научно-технического задела для перспективных видов вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ). Это в первую очередь касается «Перечня базовых и критических военных технологий на период до 2025 года» и «Перечня приоритетных направлений фундаментальных, прогнозных и поисковых исследований в интересах обеспечения обороны страны и безопасности государства на период до 2025 года».

По результатам анализа вопросов разработки новых ВВСТ в перечень военных технологий были внесены существенные изменения, связанные в основном с развитием комплексов нетрадиционного вооружения, гиперзвуковых летательных аппаратов, систем связи и управления[12]. По каждой военной технологии содержится подробное описание в виде паспорта, отражающее ее направленность, критические характеристики, уровень готовности, ориентировочную стоимость и другие параметры, необходимые для дальнейшего использования при подготовке государственной программы вооружения (ГПВ) и государственного оборонного заказа (ГОЗ). В итоге уточненный перечень включает 9 базовых, 48 критических и 330 военных технологий.

Ключевые вопросы при этом: «Кто платит?» и «Кто заказывает музыку?» В целях «экономии» еще при Сердюкове в МО РФ решили, что за формирование перспективного НТЗ должен в первую очередь отвечать Минпромторг (а Минобороны – «покупать (выбирая) в магазине понравившийся товар»).

Получилось наоборот. Не прибегая к грубым выражениям, просто процитируем материал из журнала «Вооружение и экономика» № 4/2012 г.: «Роль научно-технического задела в инновационных процессах создания перспективного вооружения: проблемы и пути решения» (прямая ссылка на PDF-файл).

Сравнительная характеристика перечня военных критических технологий США и базовых технологий России[13].

По сути, фраза «общие направления для проведения научных и технологических исследований требуют усовершенствование порядка оформления, согласования и реализации перечня» – это «фиговый листок» фактического разгрома системы формирования НТЗ для Вооруженных Сил РФ. Отдельные наши успехи в подавляющем большинстве случаев – личная работа (и заслуга) ряда ответственных руководителей, а не системы (которая фактически разрушена)[14].

Однако положительные сдвиги в системе заказов ВВТ не коснулись науки, которая играла в советское время важную роль в обосновании необходимой номенклатуры ВВТ и их ТТХ (тактико-технических характеристик). Военная наука перешла на стадию потери функциональности[15]. По крайней мере так утверждает президент Российской академии ракетных и артиллерийских наук В. Буренок. Мы точно не знаем, что нужно нашим Вооружённым Силам и с какими параметрами. Зачастую ТТЗ (тактико-техническое задание) на создание новых образцов содержит требования, находящиеся за пределами законов физики и здравого смысла. Тем временем «реформы» военно-научного комплекса (ВНК) продолжаются. В ходе их проведения военная наука стала «похожа на больного, которого непрерывно оперируют, и он уже не думает о продуктивной жизнедеятельности, его задача – оправиться от бесконечной боли и просто-напросто выжить»[16].

Появление феномена Е.В. Пригожина не случайно. Голосование по поправкам в Конституцию еще до начала СВО показало, что власть уже не может рассчитывать на безоговорочную поддержку общества. Для обеспечения необходимого результата теперь требуются немалые усилия и ухищрения. По сути, сторонников принятия поправок в Конституцию в российском обществе оказалось лишь немногим больше, чем противников ее изменения. Так, за месяц до голосования перевес в пользу изменения Конституции выглядел не слишком убедительно (44% против 32% в целом по стране). Однако среди намеренных голосовать он был внушительным (55% против 25%).

Желаемый результат был обеспечен за счет 1) успешной мобилизации сторонников и 2) практически полной демобилизации противников. Для достижения первого были использованы:

– агитация, в том числе незаконная со стороны местных властей;

– расширение срока голосования с одного дня до недели;

– снижение требований к проведению самого голосования (пресловутое «голосование на пеньках»);

– принуждение к голосованию (зафиксированные случаи);

– затруднения и дискредитация работы наблюдателей.

Второе – демобилизацию противников – удалось осуществить благодаря личной убежденности протестно настроенных граждан в том, что их мнение не сможет ни на что повлиять. Важный вклад в дезориентацию скептически настроенных избирателей внесли склоки, ревность и конкуренция внутри российской оппозиции, которая в очередной раз не смогла договориться о единой стратегии поведения и предложить ее гражданам, настроенным против поправок. В итоге большинство противников изменения Конституции не принимали участия в голосовании.

Выступления в Хабаровске в 2020 году и в ряде городов в 2021 году в очередной раз обнаружили спрос на новые лица в политике (арестованный экс-губернатор Сергей Фургал, сам того не желая, в одночасье стал общенациональной узнаваемой фигурой). Хабаровский пример – протест не столько против «зажравшейся» богатой Москвы, сколько против Кремля и бюрократии, а в отдельных проявлениях и против Путина. Такого рода протесты не организуются оппозицией из Москвы – они отражают местные проблемы и говорят о гражданской сплоченности, солидарности на местах; их социальная база не ограничивается городским образованным средним классом. Доля сочувствующих такого рода протестам весьма высока, что отражает в целом высокую степень недовольства властью, прежде всего федеральной. В августе 2020 года 47% респондентов относились к хабаровским протестам «скорее положительно», а 32% полагали, что «федеральная власть убирает политиков, которые пользуются широкой поддержкой людей».

Появление Е.В. Пригожина и целого ряда других патриотических критиков в 2023 году не случайно. Российское общество очевидно устало от беззастенчивой несправедливости в отношениях власти и бизнеса к собственному народу. Поэтому в целом можно во многом согласиться с выводами обозревателей - иноагентов фонда Карнеги относительно развития внутриполитической ситуации в стране, сделанными ими в заключении в одной из аналитических статей накануне СВО[17]: «Российская власть по-прежнему в состоянии удерживать политическую ситуацию в неустойчивом равновесии. Но для того, чтобы хотя бы стоять на месте, приходится бежать в два раза быстрее – придумывать поводы для политической мобилизации, идти на расширение социальных расходов, находить новые источники доходов… К любым попыткам даже минимальной модернизации, делают категорический вывод авторы, – эта система уже органически, в силу своего устройства и зрелой фазы развития не способна. Нет и механизмов – институциональных или ситуативных – заговора элит против Путина… Может произойти множество событий, способных нарушить сложившееся «плохое» равновесие».

Если отбросить неизбежную ангажированность авторов и иноагента - фонда Карнеги, - то вывод, на мой взгляд, категоричен: нужна быстрая и всеобъемлющая национальная мобилизация – идеологическая, финансовая, организационная – с целью повышения эффективности социально-экономического развития, укрепления внутриполитической стабильности и безопасности, а, главное, - веры в будущее страны и нации, её величия и успеха.

Основания для этого есть. В обществе после начала СВО наметились тенденции исправления вектора развития России, которые прежде сдерживались либералами. И не только из-за потребностей СВО в ВВСТ и боеприпасах, но и из-за потребностей в реальном, а не паркетном патриотизме. «Интровертность» может быть преодолена только волной реального, а не искусственного патриотизма. В том числе в идеологии, в экономике и в отношении власти к народу.

Примечательно, что в июне 2023 года в Санкт-Петербурге одновременно были подняты три флага – имперский, советский и российский – на высшей точке города, - которые хорошо видно издалека. Видно наступило время для того, чтобы осознать необходимость национальной мобилизации, а не «игры в политику. Также примечательно то, что в 1992 году, когда готовился первый массовый митинг оппозиции в Москве на Манежной площади (еще не отданной под реконструкцию и не разрытой Ю. Лужковым), я заказал по 300 флагов – имперских, советских и российских,- из отличного шелка (которые позже еще долго использовались, а из некоторых даже кто-то пошил элементы одежды), чтобы у первого митинга оппозиции Б.Ельцину было какое-то оформленное лицо. Я не знал, каким флагам отдать предпочтение, а поэтому было сделано поровну.

Наверное наступило время, когда нужны все флаги России.

Автор: А.И. Подберезкин