Изменение миропорядка, в особенности, в области безопасности, неизбежно приведет к негативным коррективам в военно-политических стратегиях государств[1]. Прежде всего, крайне негативным изменениям в национальных и коалиционной стратегии Запада, которые будут направлены на сохранение американского доминирования в мире даже в условиях быстрого изменения в соотношении сил не в пользу Запада и его коалиции[2]. Примеры «переходного периода» демонстрируют, что такой рост агрессивности неизбежен: в Югославии, Ираке, Ливии, Сирии и особенно на Украине стало ясно видно, что западная военно-политическая коалиция будет использовать весь набор силовых средств и мер, включая масштабное применение военной силы.

Сегодня трудно предположить, каковы будут эти изменения, но уже ясно, что они будут, во-первых, радикальными, а, во-вторых, комплексными. И в военно-политической области произойдут не менее радикальные изменения, чем в области межцивилизационной и миропорядка.

Их ещё предстоит осмыслить и спрогнозировать последствия. Это означает, что современная политика и стратегия национальной безопасности России – фактическая и нормативная – требуют очередного и оперативного теоретического переосмысления, связанного с радикальным изменением МО и ВПО, начавшимся в феврале 2022 года. Этот вывод справедлив для всех участников формирования ВПО в мире, а не только в Европе, но уже ясно, что в Европе произойдёт наиболее радикальный пересмотр основных положений военных доктрин как на Западе, так и на Востоке континента. Поэтому, СНБ России и её Военная доктрина и практика военного строительства должны будут быть скорректированы уже в самом ближайшем будущем.

Более того, такой процесс подспудно уже идёт в регулярном режиме на самых разных уровнях – от встреч президента В.В. Путина с военным и промышленным руководством страны, дважды в год, до практической работы в Федеральном собрании и МО РФ, по уточнению стратегии и практики военного строительства. Хорошим признаком является и то, что дискуссия по вопросам безопасности постепенно переносится в публичную область, приходит медленное понимание необходимости привлечения самых разных экспертов и мнений[3]. К сожалению, такая практика ещё не приобрела весомого значения и может рассматриваться только как самые первые попытки выйти за рамки ведомственного подхода и избежать существующих негативных последствий, когда информация и предложения «подаются» руководству для принятия решений в самом приглаженном и абстрактно-удобном для него виде.

Огромное значение, например, приобрели регулярные (частно личные) встречи президента с руководителями ВС и ОПК. В частности, на одной из них, в ноябре 2021 года, президент (как сообщил генеральный конструктор Концерна ВКО «Алмаз-Антей» П.А. Созинов) акцентировал внимание на возрастающей роли ВКО по борьбе с гиперзвуковыми средствами, в т.ч. КР и планируемыми головными частями баллистических ракет и необходимости срочных изменений в ГОЗ[4].

Именно поэтому важно вовремя обратить внимание на собственно самые первые признаки военных изменений в политике Запада. Пока что, уже очевидны сигналы такого пересмотра с Запада (по понятным причинам в России больше озабочены практическим осмыслением этой проблемы в ходе специальной военной операции на Украине). Так, уже в марте 2022 года ведущий специалист по стратегии РЭНД Майкл В. Джонсон сформулировал 7 основных тезисов пересмотра военной стратегии США и НАТО[5]. Целесообразно коротко остановиться на этом исследовании, учитывая его существенное влияние на развитие военно-политической мысли в США.

В частности, он признает, что «…На геостратегическом уровне западные лидеры к настоящему времени должны были утратить многие прежние предположения относительно внешней политики и оборонных стратегий, связанных со сдерживанием России». – Пишет автор. И далее: «Учитывая понимание, вызванное недавним вторжением в Украину, Соединённые Штаты и их союзники по НАТО могут пересмотреть следующие предположения и аргументы, выдвинутые различными источниками в правительстве и академических кругах за последние семь лет, которые ограничивают возможности обычного военного сдерживания в Европе»[6]:

Автор перечисляет эти основные положения, которые носят принципиальный характер. В частности:

1. «США не должны больше ввязываться в бесконечные войны».

Здесь предполагается, что США и НАТО должны избегать прямого военного конфликта с Россией на Украине из-за риска ядерной эскалации. Тем не менее ложный выбор между крайностями бессмысленного вмешательства и чрезмерной сдержанности часто игнорирует оборонительное сдерживание как рациональную альтернативу предотвращению войны и содействию процветанию». «Оборонительное сдерживание», по мысли автора, это возможность ведения войны на разных уровнях, не исключая применение тактического ядерного оружия[7].

Иными словами, речь идёт о том, чтобы вернуть США и западной коалиции возможность активного использования военной силы не только в косвенной, но и прямой форме в конфликтах и войнах любых типов, включая ядерные, с использованием тактического ЯО.

2. «Большой войны в Европе или Азии не произойдёт из-за экономической взаимозависимости». Это предположение, по-видимому, связано с предвзятостью подтверждения, а именно с верой в то, что диктаторы будут делать такие же расчеты затрат и выгод, как и демократически избранные лидеры.

Эту мысль нельзя рассматривать иначе как призыв пересмотреть возможность применения военной силы и значение финансово-экономических последствий, которые носили преувеличенный характер, по мнению автора, в пользу военно-силовых мер. Прежде всего, речь идёт о том, чтобы не преувеличивать роль торговли США и ЕС с Китаем и использования российских энергоресурсов.

3. «Базирование сухопутных войск НАТО в Польше и странах Балтии – провокационная угроза для России». Автор полагает, что у «НАТО нет политической воли или военного потенциала для вторжения в Россию, и Путин это знает. Если бы НАТО разместила три бригады для усиления сдерживания в странах Балтии, то Россия всё равно оборонялась бы с преимуществом 10:1, что намного превышает доктринальное соотношение 1:3 для успешной обороны».

Очевидно, что этот тезис направлен на усиление военного присутствия в Прибалтике и Восточной Европе ВС не только США, но и других западных стран. Сказанное означает продвижение западной коалиции (не только стран НАТО) к границам России. В этой связи, очевидно, что последние мероприятия в Прибалтике и Польше, а также намерения присоединить к НАТО Финляндию и Швецию, означают «плотное» окружение России инфраструктурой западной военной коалиции.

4. «Россия никогда не нападет на НАТО из-за статьи V». Статья V договора НАТО – нападение на одного члена – это нападение на всех – наиболее эффективна, когда её поддерживают объединённые силы, обученные и готовые защищаться в первый день нападения России, а не за тысячи миль и месяцы до боя.[8]

Автор открыто призывает полагаться не столько на правовые, сколько на силовые гарантии государствам-членам НАТО. В нынешних условиях это означает только одно: усиление любых форм взаимозависимости стран-членов военно-политической коалиции от США.

5. «НАТО может сдерживать Россию с помощью авиации; размещение сухопутных войск в Восточной Европе не является необходимым».

Автор откровенно призывает отказать от опоры только на воздушную мощь и усиливать акцент на проведении наземных операций, т.е. развёртыванию сухопутных войск стран НАТО вдоль границ России: «Молоту» авиации нужна наземная «наковальня», работающая вместе как единая команда. В противном случае российские силы могут быстро захватить цели и «затаиться» в труднодоступной местности и городах, что вызовет обеспокоенность НАТО по поводу жертв среди гражданского населения».

6. «США должны сотрудничать с Россией в «обратной стратегии Киссинджера» против Китая».

Автор призывает отказаться от учёта этого фактора. Он прямо пишет, что «Этой теории (т.е. противовесу) неоднократно противоречил неприглядный факт: российские выпускники Школы управления КГБ не согласны. Цена, которую Путин потребовал в обмен на сотрудничество с Россией, непомерна: вывод сил НАТО из Восточной Европы, оставив союзников под угрозой принуждения или вторжения. Выгоды от сотрудничества с Россией сомнительны». …И далее: «Подлинное сотрудничество России с целью сдерживания Китая представляется маловероятным до тех пор, пока подлинная российская демократия не позволит снизить напряжённость в отношениях с Западом или пока Китай не станет представлять прямую угрозу для России. Ни один из сценариев не кажется реалистичным ни в ближайшем, ни даже в отдалённом будущем».

7. «США должны оставить европейскую безопасность европейцам, чтобы сосредоточить оборонную стратегию и расходы на Китае».

Логика автора такова: постольку-поскольку КНР – главный противник, США не должны слишком акцентировать свои усилия на Европе, достаточно более скромных, но эффективных действий: «Поскольку Китай становится сверхдержавой, стремящейся доминировать в Азии и оказывать глобальное влияние, верно, что американцы больше не могут заботиться о европейской безопасности больше, чем европейцы. Но, по крайней мере, на карту поставлены жизненно важные интересы США, когда неспособность сдержать российскую агрессию против союзников по НАТО чревата ядерной эскалацией в Европе. Надёжное сдерживание не требует ничего близкого к уровням сил времён холодной войны – может быть достаточно одного союзного корпуса вместо восьми. Американские силы уже существуют; если бы было принято такое решение, три бронетанковые бригады базировались бы не на той стороне Атлантики. Европейские силы также в значительной степени уже существуют; они просто не обучены, не экипированы и не готовы».

На наш взгляд, автор вполне связанно и последовательно изложил новую концепцию безопасности США в Европе, которая прорисовывается с учётом роли КНР и нового миропорядка. Она означает для России безусловную военную угрозу, которая в возрастающей степени будет исходить от США и западной коалиции на всех возможных уровнях конфликта. В частности, как считает автор, «Россия своим крупномасштабным вторжением в Украину аннулировала Основополагающий акт Россия-НАТО 1997 года и коренным образом изменила обстановку в области безопасности в Европе. Теперь НАТО может отреагировать соответствующим образом и разместить свои силы в Восточной Европе. Со своей стороны, США могли бы рассмотреть возможность размещения в Польше штаба V корпуса, 1-й бронетанковой дивизии и вспомогательных сил. Союзники по НАТО могли бы рассмотреть возможность увеличения батальонов в странах Балтии до трёх полных бригад».

Кроме того, автор, безусловно, предполагает, что ВВСТ США и стран-союзников будут накапливаться вблизи границ России. Он прямо пишет, что «НАТО также, вероятно, потребуются предварительно размещенные запасы оборудования для развёртывания последующих сил по воздуху и материально-техническое обеспечение для поддержки совместных операций, особенно больше противотанковых боеприпасов. НАТО также может решить модернизировать свои сенсорно-стрелковые системы, чтобы данные о наведении с самолётов-невидимок, беспилотных систем и сил специального назначения можно было бы быстро отправить в армейские высокоточные ракетные обстрелы, прежде чем мобильные системы смогут «выстрелить и удрать».

Предложенные тезисы очевидно отражают общую тенденцию эволюции военной стратегии США и НАТО в отношении России. Детали этой стратегии, вероятно, будут уточняться в ближайшие месяцы, но многие из них, как свидетельствует предложенный анализ, уже очевидны.

Существенно сложнее те изменения, которые происходят в национальных стратегиях государств после февраля 2022 года, хотя вряд ли можно сказать, что стратегия правящих кругов США при Дж. Байдене в отношении других государств принципиально отличается от стратегии Д. Трампа. Она, в частности, основывается на трёх принципах, если говорить о стратегии США в украинском кризисе:

Во-первых, максимально ослабить Россию (в идеале подвести её к катастрофическим внутриполитическим изменениям).

Во-вторых, усилить позиции США посредством создания для их системы безопасности и экономики максимально благоприятных условий, в частности, сохранения Украины как враждебного России государства, подконтрольного США.

В-третьих, «укрепить единство Запада» (подчинить в ещё большей степени страны Запада и ряд других государств политике США, в том числе, и ослабляя позиции ведущих государств не только в Евросоюзе – Германии и Франции, – но и в мире – Индии, Пакистана, Японии и др. стран). Об этом, например, очень откровенно заявил советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан 11 апреля 2022 года. «В конечном счёте, мы бы хотели видеть свободную и независимую Украину, ослабленную и изолированную Россию, а также ещё более сильный, сплочённый и решительный Запад, – подчеркнул он. – Мы считаем, что все эти три цели в пределах досягаемости, и мы сделаем всё возможное, чтобы поддержать украинцев в их усилиях по выполнению этих задач».

Эта внешнеполитическая стратегия США характерна все последние десятилетия как для республиканцев, так и демократов, но в условиях расширяющихся масштабов конфликта с Россией, который фактически перерастает в глобальную войну с западной коалицией, естественно, что эта стратегия будет претерпевать изменения. Как, впрочем, и стратегии союзников США, которые неизбежно будут пытаться влиять на формирование собственного политического и экономического курса, сопротивляясь давлению США.