Говоря о будущих угрозах, следует принимать во внимание, что они не возникают «вдруг»[1]

А. Фролов, эксперт

С конца 80-х годов начался активный процесс обсуждения между СССР и США, а позже и России-США, проблемы стратегической стабильности, которая быстро стала модной и многообещающей темой для многочисленных политологов, а иногда (когда, как правило, не оставалось других тем) и политиков. Периодически к этой проблеме возвращались вплоть до последнего времени даже в условиях резкого обострения состояния военно-политической обстановки и враждебности, что вызвало справедливый вопрос о том, что в действительности стоит за разговорами о стратегической стабильности. Ответ на этот вопрос требует полной определенности и теоретического обоснования позиции каждой из сторон.

Главное расхождение в позиции России и США заключается в том, что в понимании российской стороны Стратегическая стабильность (СС) – такое состояние ВС, экономики и общества, при котором трудно (или невозможно) добиться победы в военно-силовом противоборстве между государствами.  Более того, СС обеспечивает не просто неэффективность, но и невозможность использования силовых (не только военных) инструментов политики[2]. По большому счету эта трактовка означала, что стороны отказываются от применения силы в отношениях друг с другом.

Кроме того, подобная трактовка предполагает сохранение примерного военно-стратегического равновесия на всех уровнях – стратегическом, оперативном и ТВД, - а также примерного равновесия (но не равенства!) по отдельным видам и родам войск. Более того, такая трактовка СС определенно связана с военной политикой государств и их планами военного строительства, которые, как минимум, не должны нарушать в будущем военно-стратегического равновесия. Так, например, широкие программы сокращения ВВСТ и ВС России привели к фактическому развалу армии и флота в начале 2000-х годов и их медленному восстановлению, полностью ликвидировали СС в отношениях России и Запада (но не СС в области СНВ-ПРО), что стало очевидным с началом СВО на Украине. По сути дела, Россия столкнулась со всей западной военно-политической коалицией, для которой ВС «образца 2022 года» были очевидно не готовы. Соотношение сил было явно не в пользу РФ и говорить о какой-то СС было бессмысленно.

Поэтому в декабре 2022 года министром обороны России был предложен план быстрого увеличения военных возможностей. Он анонсировал создание двух округов, одной общевойсковой и одной воздушных армий, армейского корпуса в Карелии, трёх мотострелковых дивизии(МСД) в составе Сухопутных войск и двух десантно-штурмовых дивизий в ВДВ.

Кроме того, будут переформированы в мотострелковые дивизии семь мотострелковых бригад в Западном, Центральном, Восточном военных округах и на Северном флоте. Пять бригад морской пехоты будут развёрнуты в дивизии морской пехоты, а также проведены другие мероприятия с целью повышения обороноспособности нашей страны, до 2026 года, то есть через два года в конце 2024 года.

Эти намерения были встречены вполне обоснованной критикой со стороны экспертов[3] и некоторых военачальников. Главная причина - это наличие командных кадров категории "старший лейтенант". Только офицеров командиров взводов и заместителей командиров рот по воспитательной работе необходимо около 20 человек в мотострелковом батальоне. В полку три батальона, то есть около 60 в трёх батальонах и т.д. то есть для замещения всех должностей только в одной дивизии будут необходимы  1000 молодых лейтенантов, с учётом замены офицеров в частях, из которых пришли офицеры на выше стоящие должности. Три мотострелковые дивизии -  3000 лейтенантов, 7 мотострелковых дивизий развёрнутых на базе мотострелковых бригад,-  5000 лейтенантов, пяти дивизий морской пехоты развёрнутых на базе бригад – еще около 3500 лейтенантов. Двух дивизий десантно-штурмовых дивизий около 1500 офицеров.

Это при том, что один выпуск военного училища – 100-200 лейтенантов. Где наберут такое количество лейтенантов? У нас сейчас ротами командуют младшие лейтенанты и лейтенанты из числа сержантов. Потери в СВО никто не отменял, училища не увеличивали набор курсантов в 2021 году и даже если сделали доп набор, то лейтенанты будут готовы только через 4 года, то есть в конце 2027 года. А кто будет исполнять эти должности до 2027 года?

Где наберут тысячи прапорщиков и десятки тысяч сержантов? Где будут готовить прапорщиков? Учебные центры(бывшие учебные дивизии) штат не увеличивали, откуда сержанты? Для подготовки этих вновь сформированных соединений необходимо провести ротные, батальонные и полковые учения с боевой стрельбой. Причём со всеми и не по одному, а хотя бы по два в год, на подготовленных и оборудованных полигонах. В том числе и учения с боевой стрельбой в построенных для этих целей населённых пунктах.

      Очевидно, что для США и их союзников подобная трактовка СС была и остается абсолютно неприемлема потому, что в отношениях с Россией и другими странами отчетливо существует доктрина использования военной силы в самых разных формах. Это означает, что существо дискуссии о СС искусственно, безосновательно, но в этом случае как раз и появляется «узкая» трактовка СС, в соответствии с которой речь идет не об использовании силы в политике и даже не о применении военной силы, а только о применении ЯО.

Именно поэтому не случайно  это широкое понимание СС очень часто путают и сегодня с сознательно навязываемым США (и нередко разделяемыми в СССР и России либералами) представлением о СС как о стабильности с точки зрения применения стратегических наступательных вооружений (СНВ), либо вообще ЯО, включая ТЯО. Иногда, просто как обоснование для возможных переговоров с США в условиях, когда сам предмет - сокращение вооружений и военной деятельности – исчез. Вместе с этим предметом, перестали быть нужными многочисленные политологи, дипломаты, политики и журналисты, которые с 80-х годов кормились на этом поле – создавали центры, сектора, отделы в АН СССР, РАН, становились академиками, ездили за границу, получали гранты и пр. Этот бюрократический «нарост» оказался настолько большим, что его влияние и сегодня чувствуется в научном и общественном сознании.

Проблема применения (не применения) ЯО в ходе СВО на Украине стала одной из центральных проблем 2022-2023 годов не только в многочисленных СМИ, но и на политическом уровне. Практически на всех крупных мероприятиях, например, ПМЭФ в июне 2023 года, эта проблема так или иначе становилась предметом широкого обсуждения. При этом её непосредственно связывают с проблемой сохранения стратегической стабильности, которая, как правило, трактуется по-разному[4]. Прежде всего, в зависимости от планов Запада военно-силового использования военной мощи, когда формула сохранения СС сохраняется: военная сила может использоваться в любых масштабах при неприменении СНВ и сохранении СС[5].

Надо сказать, что на тему СС в советской и российской литературе было написано немало. Какое-то время в 80-е годы она была нарочито модной и спекулятивной. Так, считалось, что появление понятия «стратегическая стабильность» связано с развитием диалога между СССР и США по проблемам ограничения ядерных вооружений. В начале 1970-х годов были достигнуты известные советско-американские договоренности по ограничению стратегической противоракетной обороны (ПРО) (1972 и 1974 гг.). Они оформили общие подходы к обеспечению военно-стратегического равновесия между двумя сверхдержавами, хотя в тех двусторонних документах не говорилось о принципах стратегической стабильности[6]. Термин «стратегическая стабильность» был зафиксирован позднее - в Договоре между СССР и США о ликвидации их ракет средней и меньшей дальности (1987 г.) и в Договоре СНВ-1 (1991 г.). А 1 июня 1990 года руководителями СССР и США было подписано специальное Совместное заявление относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и по дальнейшему укреплению стратегической стабильности».

Более  перспективна трактовка стратегической стабильности как еще более широкого понятия, характеризующего военные возможности новых центров силы и цивилизаций. В этом понимании «стратегическая стабильность тождественна понятию «стратегическое сдерживание» в отношениях между новыми центрами силы. Проблема, однако, заключается в том, что такая трактовка неприемлема США и их союзникам, чья военно-политическая коалиция предполагает именно взлом стратегической стабильности и изменение стратегического сдерживания на политику уступок и отказа от защиты национальных интересов и ценностей. Или «признание» тех норм и правил Россией и другими странами, которые сформулированы Западом. В этом смысле западное понимание «стратегической стабильности» означает абсолютное неприятие не только Россией её политикой в области национальной безопасности[7], но и другими центрами силы.

Примером этому стало новое союзническое соглашение между США, Великобританией и Австралией, подписанное 15 сентября 2021 года, которое Дж. Байден прокомментировал следующим образом: «Речь идет об инвестировании в наш величайший источник силы, в наши союзы, и их обновлении, чтобы лучше противостоять угрозам сегодняшнего и завтрашнего дня»,  «Речь идет о соединении существующих союзников и партнеров Америки по-новому»[8].

Поэтому вопрос о стратегической стабильности в мире и национальной безопасности в настоящее время в очередной раз неоправданно рассматривается только как проблема стабильности в ядерной области, что, конечно же, не соответствует реалиям потому, что является только частью более общей проблемы стратегической стабильности и стратегического сдерживания[9].

Автор: А.И. Подберезкин