Материал предоставлен для публикации Военным институтом (управления национальной обороной) Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации (ВИ (УНО) ВАГШ ВС РФ).

Аннотация. В данной статье характеризуются понятия, которые составляют первопричину всех последующих усилий, связанных с обеспечением военной безопасности, а именно угроз, опасностей и рисков. В этой череде антитез военной безопасности политический риск занимает особое место, поскольку общеизвестна генетическая взаимосвязь политики и войны.

Ключевые слова: политический риск, военная безопасность, угрозы, опасности, вызовы.

***

Обеспечение военной безопасности России предполагает четкость исходных позиций, строгость понятийного языка, выявление внутренней взаимосвязи рассматриваемых явлений. В свою очередь это требует четкой проработанности используемого понятийно-категориального аппарата. Поскольку несогласованность понятий и научных категорий делает не только познавательный процесс, но и непосредственную деятельность двусмысленной и противоречивой. Неполнота, неопределенность или размытость понятий, описывающих реальный мир, ведет к неточностям и ошибкам. Кроме того, произвольное употребление понятий способно дезориентировать людей, подтолкнуть их к неадекватным действиям. Поэтому важное значение имеют такие определения, которые дают точные, свободные от идеологических соображений и политической конъюнктуры смыслы.

В содержательном плане военная безопасность — явление производное от опасности, что, впрочем, отражено самой структурой термина (безопасность, то есть отсутствие опасности). Понятие «безопасность» предполагает дихотомическое деление — опасность/безопасность. «Смысл безопасности, — пишет В.Н. Кузнецов, — жизнь без опасностей... Только при наличии опасности какому-либо объекту оформляется и возникает феномен безопасности» [1]. Следовательно, понять, описать и оценить безопасность   можно   только   посредством    выявления    тех   факторов и обстоятельств, которые ее подрывают (способны подорвать), т.е. обратившись к ее противоположности. Речь идет об  антитезе безопасности, содержание которой выражается понятиями «вызов», «риск», «опасность» и «угроза». В теории и практике обеспечения безопасности они характеризуют деструктивное, подрывное, наносящее ущерб и вред воздействие на различные социальные объекты, а также жизнь и деятельность людей. «Опасность», «угроза», «риск» имеют первостепенное значение для осмысления обширного круга явлений, факторов, сторон и свойств действительности с точки зрения характера их воздействия на военную безопасность людей и социальных систем. Высказываются различные взгляды на их соотношение, зачастую противоречащие друг другу и вносящие путаницу в познавательный процесс и практику обеспечения безопасности.

Анализ различных публикаций и выступлений показывает, что данные понятия нередко отождествляется. Это объясняется выражаемым ими общим значением – причинять тот или иной вред, ущерб людям и различным социальным объектам. Подобный подход может быть оправдан при самом общем взгляде на явления, процессы, факторы, деструктивно влияющие на военную деятельность. Вместе с тем такое «перемешивание» вполне способно привести к искажениям в оценке реальной действительности, увести от существа проблемы, дезориентировать людей, негативно сказаться на военно-политическом планировании и прогнозировании, анализе и выборе стратегии действий военной организации и т.д.

Проблема соотношения антитез военной безопасности остается открытой. Каждое из обозначенных выше понятий употребляется для определения явлений и процессов, характеризующих возможность, факторы, силы и актуализированность ущерба. Разумеется, их следует рассматривать не изолированно, а во взаимосвязи с субъектом и объектом безопасности, без и вне которых утрачивается их определенность. Нет ни опасности, ни угрозы, ни риска как таковых вообще. В реальности имеют место конкретные природные и социальные явления, негативно сказывающиеся на жизнедеятельности общества и которые воспринимаются и оцениваются в соответствующем смысле. Следовательно, возникает потребность в оценочных понятиях, фиксирующих различные аспекты такого рода взаимосвязи. В этой связи выяснение роли политического риска в обеспечении военной безопасности предполагает различение понятий «вызов», «опасность», «угроза».

Итак, выделим сущностные черты этих понятий.

Вызов – это совокупность обстоятельств, не обязательно конкретно угрожающего характера, но, безусловно, требующих реагирования на них. Понятие «содержит в себе потенциальную опасность для других… Представляет собой зачаточную ступень в формировании угрозы». Иными словами,  вызов   представляет собой явления и процессы, которые в настоящее время не ставят под вопрос безопасность, но если не принять ряд конкретных мер, то в дальнейшем обеспечение безопасности окажется труднодостижимым или даже невозможным. Так, продвижение военного усиления Турции или размещение элементов ПРО в Европе, может, сейчас не снижают защищенность России, но создают обстановку, ухудшающую условия обеспечения военной безопасности в будущем.

По сути, вызов характеризует тенденции, которые в своем развитии могут привести к конфликтной ситуации, существенно изменить военно- политическую обстановку и создать прямую угрозу стране. Данное обстоятельство превращает вызов в первичную категорию системы «опасность – безопасность».

Опасность – вполне осознаваемая, но не фатальная вероятность нанесения вреда кому-, чему-либо, определяемая наличием объективных   и субъективных факторов, обладающих поражающими свойствами. Она представляет собой объективно существующую возможность негативного воздействия, в результате чего может ухудшиться  состояние  объекта.  Так, например, традиционными признаками военной опасности являются: появление очагов военно-политической конфронтации; наличие региональных и международных кризисов и вооруженных конфликтов; создание и активная деятельность агрессивных военно-политических союзов, блоков, коалиций; ведение психологической войны; усиление военного присутствия на предполагаемых театрах военных действий; активизация разведывательной деятельности и т.п. В области внутренней политики  такими  признаками  служат: милитаризация экономической и духовной сфер жизни общества, в частности чрезмерный рост военных расходов; усиленное формирование в общественном сознании «образа врага» и др.

Конституирующей характеристикой опасности является ее потенциальность, привязанность к будущему. При наступлении «негативных явлений» она исчезает как таковая  (т.е.  перестает  квалифицироваться  как опасность) либо после исчезновения такой возможности, либо, напротив, с ее реализацией.

Угроза – наиболее конкретная и агрессивная форма военной опасности, создаваемая целенаправленной деятельностью откровенно враждебных сил. Опасность и угроза представляют собой разные уровни состояния, подрывающего безопасность социума. Угроза представляет собой крайнее обострение противоречий, непосредственно предконфликтное состояние, когда очевидна готовность другой стороны применить силу для достижения своих политических и иных целей.

Риск в самом общем виде – это возможность возникновения неблагоприятных и нежелательных последствий деятельности самого субъекта. При этом сам субъект определяет границы реализации намеченных целей, поскольку не всегда удается заранее точно просчитать, как скажутся на безопасности страны те или иные действия.

Сравнивая эти понятия между собой, становится ясным, что смысл, вкладываемый в понятие «риск» существенно отличается от вызова, опасности и угрозы. Как уже замечено, вызов и угроза представляют различные степени актуальности опасности[1]. Скажем, вызов представляет собой опасность не непосредственную, не вполне структурированную и до конца не осознаваемую, но на которую все же необходимо реагировать. Собственно, опасность — вполне определенная вероятность нанесения ущерба, но не настолько актуальна, чтобы вырабатывать немедленные мероприятия защиты. В свою очередь, угроза — наиболее актуальная опасность, требующая немедленных и энергичных действий по ее нейтрализации.

Изначальное толкование «риска» и «опасности» показывает, что это не одни порядковые понятия, хотя и тесно связанные друг с другом. Данная  связь  прослеживается  уже  обыденном  представлении  о  риске. В современных словарях русского и иностранных языков понятие «риск» трактуется как возможность опасности, неудачи» [2]. Да и в официальных речах, а также публицистике слово «риск» зачастую выступает синонимом «опасности». Причина этого кроется в том, что риск, как правило, трактуется широко и однобоко, исключительно как возможность потерь, без указания других сущностных черт, которые характеризуют данный феномен. Причем это отразилось и на понятийном аппарате различных документов, где характеризуются антитезы безопасности.

В настоящее время как в теории, так и практике обеспечения  военной безопасности утвердилась следующая соотносительная последовательность: «вызов» — «риск» — «опасность» — «угроза». Она призвана отразить  процесс  нарастания  военной   напряженности   в  зависимости от характера актуальности возможного ущерба и адресной направленности. Смысловая нагрузка каждого из них имеет немаловажное практическое значение, так как в них отражается степень ущерба, который может быть нанесен субъекту и объекту военной безопасности. Методологическая роль этой последовательности заключается в том, что выстроенные в логический ряд понятия антитезы безопасности, во-первых, показывают многоуровневость и многоплановость тех ситуаций, которые вызывают озабоченность и тревогу людей, что побуждает их к действиям по защите своих ценностей; во-вторых, подчеркивают специфику содержания и характеризуют разные степени интенсивности проявления неблагоприятных факторов.

Для того чтобы выявить действительное соотношение понятий «опасность и риск», прежде всего, требуется выявить общее и особенное между ними.

Итак, главной общей чертой рассматриваемых понятий является то, что они характеризуют возможность и способность кого-либо (чего-либо) нанести ущерб, связанный с изменением свойств и/или условий существования системы, в результате которого может быть снижена ее устойчивость или стабильность. Другими словами, опасность и риск объединяет возможность негативных последствий, составляющих определенный ущерб.

Особенное же заключается в их различиях относительно:

а) степени реальности наступления ущерба по мере реализации причин «перехода» возможности в действительность;

б) влияния субъективных и объективных факторов;

в) конкретной адресности воздействия на объект.

Содержательное наполнение этих понятий не вызывает особых возражений, так как в каждом из них отражены сущностные признаки явлений, которые они определяют. В то же время имеются основания для уточнения «размещения» понятия «риск» в этой иерархии. Представляется, что смысл, заключенный в понятии «риск», требует иного взгляда на его соотношение с понятиями «вызов», «опасность», «угроза».

Аргументируя данное утверждение, вновь обратим внимание на следующие отличия риска от опасности.

Во-первых, риск в отличие от опасности, характеризует возможность избежать или минимизировать ущерб. К сожалению, зачастую этому обстоятельству при оценке военно-политической обстановки и военно- стратегическом планировании  не  уделяется  достаточного  внимания.  Как правило, делается акцент только на способности определенных сил нанести ущерб, но не на возможных преимуществах принятия (снижения) риска во имя достижения желаемой цели. Однако такая узость понимания риска существенно выхолащивает его сущность. Ведь субъект идет на риск либо чтобы минимизировать имеющееся (будущее) негативное воздействие, либо в надежде на улучшение своего положения относительно настоящего (причем это положение может быть вполне удовлетворительным). В свою очередь, опасность характеризует только лишь возможность наступления негативных явлений или способность нанести ущерб.

Во-вторых, опасность обычно связывается с внешним воздействием, с возможностью потерь, исходящих от сторонних субъектов  (объектов).   В этом смысле опасная ситуация не обязательно является рискованной. Ситуация же риска характеризуется возможностью ущерба, возникающего в результате действий самого субъекта. При этом последний имеет возможность  осуществлять  внутреннюю   регуляцию   своих   действий  и, соответственно, увеличивать или уменьшать степень ущерба. Другими словами, опасность в большей мере лежит в области внешних (реальных) событий, а риск – в области внутренней мотивации действующего субъекта.

Кстати, именно этот момент является основным при разграничении сущностных свойств риска и опасности в социологической концепции риска известного социолога и политолога Н. Лумана. Он утверждает, что основным критерием отличия риска от опасности выступает непосредственная причастность действий субъекта к возможному ущербу. Если потенциальный урон «привязывается к решению» и рассматривается как его последствие, тогда мы говорим о риске решения. Если же причины возможного урона обусловлены внешними факторами, иначе вменяются внешней среде, тогда мы говорим об опасности. Опасность – это то, чему некто подвергается, независимо от того, действует этот некто или нет.

Разумеется, в этом разграничении не все так однозначно. Еще раз подчеркнем,  что  существует  немало  определений   риска,   в   которых он не «привязывается» только к активности субъекта. При таком взгляде риск проявляется не только  в результате действий  самого субъекта, но и  в негативном развитии ситуации или наступлении случайных нежелательных событий. Аргументация здесь основана на том, что риск всегда связан с ущербом для субъекта, который и есть опасность. При этом не так уж важно, возникает ли она в результате активности самого субъекта, других субъектов или под влиянием факторов среды. Главное отличие состоит  в том, что риск  –  это возможность получить ущерб, а опасность – способность причинить ущерб. Поэтому, говоря о риске, обычно подразумевают гипотетическую возможность получения ущерба, т.е. реализацию опасности. Соответственно, и понятие «риск» трактуется довольно широко, а именно как все то, что «вызывает» опасность. С этих позиций риск представляет собой стадию в развитии опасности. В этом контексте риск выступает своеобразной формой проявления опасности, обусловленной целенаправленной активностью самого субъекта.

Для понимания отличительных черт опасности и риска, а также для адекватного принятия мер безопасности немаловажное значение имеет раскрытие причинно-следственных и иных взаимосвязей с объектом безопасности. В причинно-следственном отношении опасность всегда выступает непосредственным источником потерь, наносимого зла, вреда или иного негативного воздействия на объект безопасности. Не следует путать причину со следствием и подменять при характеристике опасности одно другим. Суть опасности не в понесенном убытке, полученном ущербе, а в осуществляемом воздействии на объект, приводящем к подобным результатам.

Риск, как и опасность, если он оказался неоправданным, также выступает причиной последовавших потерь. Однако причинная связь здесь, в отличие от опасности, не жестко детерминированная, а вероятностная. В этой связи следует  строго  разграничить  опасность  и риск в  зависимости от источника их происхождения. Так, опасность в большей мере лежит в области внешних (реальных) событий, риск  – в области внутренних ментальных конструкций действующего субъекта, отражающих данные события в режиме приближения к ним. Угроза существует как ожидаемое событие, поэтому подготовка к ней снижает риск ее появления. По сути, опасность выступает средой, которая обусловливает рискованное поведение. В этом контексте трактовка угрозы национальной безопасности в Стратегии национальной безопасности России непосредственно согласуется с тем, что она является средой риска – «угроза национальной безопасности – совокупность условий и факторов, создающих прямую или косвенную возможность нанесения ущерба национальным интересам» [3]. Вместе с тем заметим, угроза в настоящей стратегии трактуется практически как опасность или даже вызов, без указания на адресность субъектов, желающих нанести ущерб. Такое расширительное понимание угроз безопасности не способствует четкому  и системному выстраиванию приоритетов в обеспечении военной безопасности.

Анализ вызовов, опасностей, угроз и рисков является обязательной частью обеспечения военной безопасности. При этом важно обратить внимание на тот факт, что если вызовы (в меньшей степени), опасности и особенно угрозы обычно четко обозначаются в различных официальных документах, то риски практически в них не отражены. И это закономерно. Во многом это объясняется тем, что субъект при прогнозировании или уже «столкнувшись» с вызовами, опасностями и угрозами по-новому начинает переосмысливать свои возможности и риски в сложившейся ситуации. Несомненно, риски обладают большей «подвижностью» и латентностью, чем опасности, так как субъект обеспечения военной безопасности, принимая и реализуя те или иные решения, вполне может усилить исходную неопределенность.

Думается, что понятие «риск» подходит в большей мере не для характеристики явлений и процессов, противоположных состоянию защищенности от военной опасности, а для характеристики ситуации выбора субъекта обеспечения безопасности. Семантика слова «риск» («лавирование между скалами») в какой-то мере указывает на последовательную взаимосвязь двух компонентов: объективного (внешнего – «скалы»), которым являются источники опасности, и субъективного (внутреннего – «лавирование»), который олицетворяет действия.   Иначе, риск предполагает управление, что неприменимо к вызову, опасности или угрозе, ибо последние характеризуют только способность (возможность) кого- (чего) -либо нанести ущерб, но не открывают имеющиеся возможности его минимизации или даже получения еще больших выгод, чем просто избежание или снижение негативных последствий. Таким образом, сама возможность управлять риском выступает важным  аргументом  в  пользу  иного  его  размещения в ряду «вызов – опасность – угроза», утвердившегося в современной военно-политической науке и практике.

По мнению автора, в соотношении понятий, характеризующих антитезу военной безопасности, наиболее приемлем подход, при котором риск выступает производным от вызова, опасности и угрозы. С этих позиций наиболее адекватной и целесообразной с точки зрения практики следующая взаимосвязь понятий: «вызов – опасность – угроза – риск». При таком  подходе  снимается и очевидное противоречие логического и действительного. Соответственно,  и  расположение понятия «риск» не может быть между понятиями «вызов» и «опасность» («угроза»). Также стоит обратить внимание и на отмеченную обратную взаимосвязь риска с другими феноменами антитезы безопасности. Риск предполагает не только возможность ущерба, но и положительные последствия, а также активность субъекта по минимизации или предотвращению негативных последствий.

Рассмотрение риска как производной опасности  имеет аргументы и с гносеологической точки зрения. Дело в том, что анализ и оценка риска в обеспечении безопасности первоначально требуют выявления и осмысления опасности, но не наоборот: «Осмысливая риск, одновременно осмысливаются и опасности, сосредоточиваясь только на анализе опасностей, можно забыть о тех выгодах, которых можно было бы достичь путем рискованного решения. Тот, кто решает, и тот, кого затрагивает решение, всякий раз помечают разные стороны одного и того же различения и благодаря этому оказываются в конфликте, ибо они по-разному располагают своим вниманием и тем вниманием, какого требуют от других» [4].

Таким образом, понятие «риск» характеризует не только возможность негативных последствий, но и определенную нацеленность на успех в отсутствии абсолютной уверенности избежать потерь при достижении целей военной безопасности. Конечно, остается надежда, что новая информация (или новое  знание)  увеличит  вероятность  перехода  от ситуации риска к ситуации большей безопасности. Однако не все так просто. Нередко получается так, что чем лучше мы познаем военные опасности и угрозы, а главное – их причины, тем более глубоким становится осознание риска. Чем более рациональными и детальными становятся вычисления, тем больше неопределенностей по поводу будущего и, следовательно, риска попадает в поле нашего зрения, особенно в условиях военного противоборства, в которое в высшей степени связано с непредвидимыми ситуациями и исходами.

Несомненно, вопросы, связанные проблемами риска в обеспечении военной безопасности, нередко излишне политизированы. Дело в том, что слишком высокие ставки в удовлетворении жизненно важной потребности в военной безопасности накладывают значительный груз ответственности за риск при принятии военно-политических решений. Поэтому принятие политического риска (или отказ от него) обычно вызывает не только достаточно большие интеллектуальные и моральные усилия, но и сопровождается столкновением групп интересов. В этой связи любая оценка политического риска в обеспечении военной безопасности всегда была и остается контекстуально обусловленной, что обычно выражается в склонности субъектов переоценивать (недооценивать) политический риск того или иного решения, а также и в степени контроля над ним.

В современной военно-политической практике нередко можно наблюдать следующую зависимость: если возможный ущерб невозможно контролировать,   то    он    определяется    как    опасность    или    угроза, а имеющаяся возможность его предотвращения (контроля) классифицируется как риск. Очевидно, что легче политически дистанцироваться от опасностей, чем от рисков, даже там, где вероятность или масштаб потери больше в случае опасности, чем в случае риска. Поэтому, как правило, если предотвращение ущерба возможно в обеих ситуациях, то для политика более уместно трактовать проблему как опасность (т.е. не зависящую от его действий), но не как риск. Последний всегда связан с выбором решения и ответственностью, а значит политически более удобно интерпретировать проблему как опасность (угрозу), а не как риск. Соответственно, очевидна заинтересованность лиц, принимающих решения, избегать употребления понятия «риск».

Однако в экспертном сообществе понятие «риск» употребляется достаточно часто. Этому есть определенные объяснения. Предположим, что исследователи, эксперты и практики выявили и описали определенный спектр опасностей. На какой-то период времени они могут быть представлены как некие константы. Принимая эти константы и основываясь на различных предпочтениях, субъекты обеспечения военной  безопасности вырабатывают стратегию по предотвращению и нейтрализации военных опасностей. Это обычно предполагает выдвижение нескольких альтернатив. Чем с большими неопределенностями связана опасность, тем с еще большим количеством рисков приходится иметь дело субъекту обеспечения военной безопасности. В такой ситуации приходится уделять повышенное внимание проблемам управления рисками, а не дальнейшему уточнению содержания опасностей.

Кстати, данный аспект нашел отражение в исследованиях иностранных ученых. В частности, британский аналитик Стивен Эвертс отмечает, что после «холодной войны» в аналитических центрах стран НАТО в исследованиях современных военно-политических реалий все чаще оперируют словом «риск», тогда как ранее наиболее употребимым было слово «угроза». По его словам, растущая неопределенность военно- политической обстановки в мире увеличивает воспроизводство все большего количества рисков. Если ранее существовал один риск обмена термоядерными ударами, то в настоящее время многочисленные угрозы определяют стремительный рост рисков, связанных с глобальным отсутствием безопасности. Теперь между белым и черным цветом появились тысячи оттенков серого [5].

Рискологическое восприятие нынешней военно-политической действительности уже находит свое отражение не только во мнениях отдельных  исследователей,  но  и  в   официальных   научных   изданиях. В качестве примера приведем определение угрозы из военного словаря Бундесвера: «Угроза (Bedrohung) — политические действия государства, группы государств или их союза, которые, опираясь в числе других и на военно-силовые средства, создают рискованные ситуации  для суверенитета и территориальной целостности других государств или групп государств» [6]. Как видно, риск в этом определении является производным угрозы. Кстати, обратим внимание, что в этом определении риск является следствием угрозы, а не наоборот.

Таким образом, выявление природы интересующих нас взаимосвязей понятий, характеризующих антитезу состояния военной безопасности, показывает, что в опасности преобладает объективное   содержание, в угрозах — объективно-субъективное, а в рисках субъективно- объективное. Эти понятия являются одними из строительных кирпичиков, «элементарными частицами» теории и практики обеспечения военной безопасности, задающих направленность мышлению, участникам процессов разработки, принятия и реализации решений. Поэтому наличие более или менее согласованных взглядов на соотношение понятий «риск», «опасность» и «угроза» способно повысить эффективность теоретико- методологического и практического обоснования всей политики обеспечения военной безопасности. Представляется, что изложенное видение на соотношение рассматриваемых понятий может послужить определенным методологическим подспорьем в этом процессе.

Автор: Брега А.В., доктор политических наук, профессор профессор Департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Кузнецов В.Н. Социология безопасности: Учебник. — М.: Книга и бизнес, 2007. — 423 с.

2. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 23-е издание, испр. — М.: Pyc. яз., 1991. — 915 с.

3. Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации» .

4. Луман Н. Понятие риска // THESIS. — 1994. — № 5. — 952 с.

5. Эвертс  С.  Является  ли  военная мощь по-прежнему ключом к обеспечению международной безопасности? // За и против. Обсуждение вариантов обеспечения североатлантической безопасности. — Брюссель, 2004. — 84 с.

6. 1000 Stichwone zur Bundeswehr. — Hamburg; Berlin; Bonп: Mittler, 1997. — 156 р.