Необходимо подумать о мире, где важны не понятия национальных границ, а серии взаимосвязанных сетей — финансовых, транспортных, социальных, — которые легко атаковать и тяжело защищать…[1]

Б. Джиндал, Дж. Тэлант, американские эксперты

Известно, что военное искусство зависит от двух основных групп факторов — средств ведения войны (ВВСТ) и политических целей войны. Учитывая, что и первая, и вторая группа стремительно меняются в настоящее время, можно ожидать, что начавшаяся революция в области военного искусства будет развиваться еще быстрее, чем в последние три десятилетия.

В настоящем разделе я хотел бы, однако, привлечь внимание не столько к собственно военному искусству, сколько к искусству силовой политики, которое стало в последние годы всё больше вытеснять вооруженное насилие.

В период до 2025 года ожидаются революционные изменения в политическом и военном искусстве, которые неизбежно последуют за стремительным развитием новых силовых и военных средств и способов военно-силового принуждения[2].

Вслед за Соединенными Штатами, где этот процесс уже развивается с начала второго десятилетия, он — непоследовательно и медленно, но начал охватывать и российское военное дело, где военная наука и искусство понесли катастрофические утраты в предыдущие десятилетия.

Некоторые изменения качественного характера в ВПО могут привести и к изменениям в стратегии и сценарии развития России. Это относится прежде всего к качественным изменениям в области военного искусства. Причем не только стратегии и оперативного искусства, но и тактики. Так, использование крупных масс танков в стратегических операциях гитлеровской Германии в конце 1930-х годов потребовало от СССР строительства целой линии стратегической обороны («Сталинского вала»), которая протянулась от Балтийского до Черного моря, а в 1940–1941 годах во многих местах продублирована с учетом новых границ СССР. Аналогичный пример может быть использован и с «Линией Маннергейма», построенной Финляндией на Карельском перешейке.

Применительно к современной ВПО можно говорить о существенных изменениях не только в военном искусстве, но и использовании в политике силы вообще, что существенно повлияло на характер силового противоборства в ХХI веке. Стратегическое прогнозирование — позволяет определить направление движения и наметить цели, для долгосрочного и успешного развития компании, и отсекая все лишнее, сконцентрировать усилия персонала на достижение ожидаемых результатов. Но, для этого, прежде всего, необходимо фундаментально переосмыслить цели и задачи, начиная от руководителей до рядовых сотрудников предприятия.

Надо сказать, что исторически опыт военного искусства всегда запаздывал. В качестве яркого примера можно привести попытки правительства России в 1905 году создать тактику «контрповстанческих действий», которые они еще накануне категорически отрицали. Только после того, как выступления революционеров приняли массовый и вооруженный характер, правительство спохватилось и стало организовывать ответные действия.

В одной из книг мой давний знакомый И. Линдер пишет о том времени: «Философия и психология чванливой административной машины, не способной вовремя реагировать на изменения, тупая самонадеянность высокопоставленных чиновников всегда играли злую шутку с теми, кто не хотел и не мог видеть дальше собственного носа. Таковы неизбежные законы исторического развития российского общества, да и цивилизации в целом.

В 1905 году ситуация в корне изменилась: практику стали подкреплять теорией. Поскольку в отечественной литературе соответствующих руководств не было, спешно была переведена и издана глава «Уличный бой» из немецкой «Тактики» В. Балка. Офицеров стали подробноучить методам и способам уличной борьбы. Дело о Миланском восстании извлекли из архива и сделали предметом изучения. Под председательством великого князя Николая Николаевича был организован Комитет Государственной обороны, куда привлекли весь цвет военной профессуры того времени, признанных авторитетов в области теории и практики военного дела. По указаниям Комитета в полках читались лекции по тактике, аналогичные тем, что читались боевикам революционных партий. Примечательно, что основой лекций нередко были захваченные полицией в ходе обысков учебные пособия революционеров.

Одно из первых таких пособий под названием «Приложение тактики и фортификации к народному восстанию» составил В. Северцов (Н. М. Филатов). Оно было издание в Женеве в типографии ЦК РСДРП в 1905 году. В этой работе имелись следующие разделы.

1.         Вооружение.

2.         Постройка баррикад и укрепление домов, стен и т.п.

3.         Расположение наших сил.

4.         Атака:

а) разведка;

б) атака кавалерии;

в) атака пехоты;

г) атака артиллерии.

5.         Наступление восставших.

6.         Общий план восстания.

В 1906 году руководство по тактике под названием «Уличные бои. Конспект лекций, читанных начальникам дружин Боевого рабочего союза» подготовил один из руководителей Всероссийского офицерского союза и одновременно председатель Боевого рабочего союза, офицер Академии Генерального штаба С. Д. Масловский (Мстиславский).

После поражения Первой русской революции руководство большевистского крыла РСДРП начало уделять серьезное внимание организации конспиративной боевой подготовки. Уже в 1906 году в работе «Русская революция и задачи пролетариата» В. И. Ленин писал, что в основе партии рабочего класса должна быть «сильная тайная организация», располагающая особым аппаратом «открытых выступлений».

В сентябре 1906 года в статье «Партизанская война» В. И. Ленин сделал вывод: «Партизанская борьба есть неизбежная форма борьбы и в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания и когда наступают более или менее крупные промежутки между „большими сражениями“ в гражданской войне». Главными проблемами партизанской войны он назвал неорганизованность, а также попытки навязать практикам искусственно сочиненные формы вооруженной борьбы. С учетом неудачной попытки вооруженного восстания 1905 года диверсионно-террористические действия ударных боевых групп были признаны необходимыми в борьбе за власть.

Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, получавшими информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, предназначенные для ведения военно-диверсионных действий, причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. В 1906–1907 гг. в России и за границей была создана сеть секретных школ, в которых тщательно отобранные партийные функционеры проходили специальную военную подготовку.

В качестве примера назовем школу боевых инструкторов в Киеве, школу бомбистов в Лемберге, школу боевиков в Болонье. Всего в трехстах метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году во время пребывания и изгнании в Австрийской империи И. В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте находилась одна из особо засекреченных резидентур РСДРП(б), боевики которой занимались подготовкой боевых кадров партии и международными «эксами». Напомним, что знаменитый Камо (С. А. Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным»[3].

Однако, изменения в управлении всегда воспринимаются людьми крайне неоднозначно, и всегда, по-разному, от испуганно-раздраженного до оптимистичного ожидания обновлений и улучшений. В одно и то же время, инертное и консервативное большинство не желает ничего знать об изменениях и обновлениях, другие легко и с удовольствием соглашается попробовать, что предлагает им новое время. Отношение к новому меняется по мере того, как новое становится нормой, ивходит в практику все большего количества людей[4]. В этом я сам убеждался неоднократно на собственном опыте.

Вооруженные силы в рамках существующей Военной доктрины

России будет постепенно возвращать свою боеспособность, которая достигнет своего намеченного апогея к 2025 году. Принятая осенью 2017 года ТПВ–2025 приведет к относительно планомерному и быстрому увеличению силовых возможностей.

Однако необходимо помнить, что именно в 2017–2025 годы специалисты в военной и военно-политической области, в первую очередь в США и в основных странах НАТО, лихорадочно пытаются выработать эффективное противодействие глобальным и региональным угрозам собственной безопасности с учётом последних событий на Украине и на Ближнем Востоке.

На самом высоком уровне в США звучат упрёки в адрес нынешней американской администрации, да и в европейских странах в адрес своих правительств по поводу того, что внешнеполитическая повестка дня перегружена, военное строительство ведется рефлексивно, без учёта долгосрочных тенденций развития международных отношений, подавляющая мощь вооружённых сил США и НАТО, на поддержание которой тратятся огромные деньги налогоплательщиков, оказывается бесполезной перед лицом нетрадиционных методов ведения войны. При этом военные теоретики пытаются приспособиться к ситуации с завидной регулярностью «изобретая» всё новые войны: вслед за «нетрадиционной» или «асимметричной» войной появилась концепция «гибридной» войны, затем «нелинейной», сетевой, сетецентричной и т.д.[5]

Термин «гибридная война» родился в недрах американской военной науки и сначала полностью соотносился с попытками оптимизировать организационную структуру сухопутных сил с учётом той ситуации, что весьма специфическому типу конфликтов нельзя было противоположить со стороны армии США что-то симметричное. Логика рассуждений и предмет беспокойства здесь состояли в следующем. В конфликтах традиционных типов и масштабов армия США может противопоставить противнику свои соединения численностью от бригады и выше. Это, так сказать, обычная война, к которой «генералы готовятся». Для действий против малых групп террористов в распоряжении командования имеются Силы специальных операций. Особо отметим, что американские теоретики никогда не рассматривали вопроса о том, что такие формы войн ведутся одновременно на какой-то локальной территории. Императивом здесь являлась установка на то, что подобные конфликты как минимум разнесены в пространстве[6].

Однако лет десять назад американские военные эксперты обратили внимание на то, что могут иметь место ситуации, когда противник может быть организован, массивен, управляем и вооружён так, что для его подавления сил спецназа будет недостаточно, а силы линейных армейских соединений (бригад) в данном случае будут явно избыточны[7].

Именно такая ситуация и была названа «гибридной угрозой» (отнюдь не войной), и в качестве единственного примера реализации подобного сценария назвались действия военизированной ливанской шиитской организации «Хезболла» против Армии обороны Израиля во время Второй ливанской войны в 2006 году. Вопрос, напрямую выводящий на нерешённые проблемы военного строительства в США, начал активно прорабатываться в среде американских теоретиков именно под углом зрения парирования «зазора» в понимании того, как организовать успешную операцию против такого противника[8].

Под влиянием обеспокоенности армейского командования известная «думающая корпорация» RAND Corporation провела исследование реального опыта действий Армии обороны Израиля против Хезболлы в 2006 году. В выпущенном в 2010 году. отчёте был сделан важный вывод, что «гибридность» противника выражается в том, что он оснащён системами вооружений, которые можно получить лишь при поддержке центральных властей или с государственного уровня других стран, но во всём остальном остаётся всё теми же группами террористов. Специально оговаривалось, что в организационном отношении такой противник может создавать регулярные подразделения силами до батальона. Однако конкретных примеров участия в боях со стороны Хезболлы самостоятельных военных единиц численностью до 800 человек не приводилось[9].

Американские компании Raytheon и Northrop Grumman займутся разработкой технологии, которая позволит дронам объединяться в стаи и совместно выполнять различные задания. Как сообщает Defense News, новая технология должна быть открытой и пригодной для создания стай дронов как в реальном мире, так и в виртуальной среде. Позднее стаи, созданные с помощью новой технологии, будут использоваться для проверки и доработки групповой тактики.

Современные города имеют тенденцию к быстрому разрастанию, так что в ближайшие пару десятков лет большая часть населения планеты будет жить в городской черте. По мнению американских военных, это означает, что военные конфликты будут вестись преимущественно в условиях городской застройки, когда угрозы нападения следует ожидать буквально ото всюду. В войнах будущего перестрелки будут вестись на улицах, в квартирах домов, на верхних этажах небоскребов, в подземных помещениях.

Военные полагают, что они смогут эффективно противостоять противнику только в том случае, если будут использовать большие группы роботов. Групповая тактика позволит стаям дронов совместно с наземными роботами эффективнее выполнять различные задачи. При этом управление такими стаями со стороны военных будет сведено только лишь к выдаче задания, которое аппараты должны уже будут исполнить самостоятельно — разбить задание на несколько подзадач, а затем распределить их внутри группы, а также выбрать способы, которыми эти подзадачи будут решаться.

Как ожидается, новая технология, которая позволит объединять дроны разных типов от разных производителей в стаи, должна быть представлена в ближайшие полгода. Она получила название Sprinter. Новую технологию специалисты Агентства перспективных оборонных разработок США намерены использовать для создания тестовой смешанной группы из 50 летательных беспилотных аппаратов и наземных роботов.

На этой группе уже будут проверяться различные групповые тактики.

Как ожидается, во время первых испытаний группе дронов и роботов необходимо будет установить полное наблюдение за зданием в пределах двух городских кварталов в течение 15–30 минут. Подробности предстоящих испытаний пока не раскрываются. Известно только что специалисты намерены оценить особенности построения разнородных групп роботов и их взаимодействия с операторами.

Испытания групп роботов будут проводиться в рамках более масштабной программы OFFSET (OFFensive Swarm-Enabled Tactics, наступательная тактика для стай), стартовавшей в январе прошлого года. Эта программа предполагает разработку более ста вариантов тактических действий для групп дронов и наземных роботов. Благодаря заложенному в пульт управления списку таких действий боец сможет без особых трудностей и всего несколькими нажатиями клавиш управлять группами, состоящими более чем из ста роботов. Проект OFFSET также предусматривает создание программного обеспечения, с помощью которого можно будет программировать тактические действия роботов.

Рис. 1. Особенности вооруженных формирований, задействованных в гибридной войне

Такое программное обеспечение должно быть доступным для всех компаний-разработчиков. Кроме того, должен быть создан комплекс управления роботами, поддерживающий не только нажатия на клавиши, но и голосовые команды и жесты.

Сохранятся основные приоритеты внешней политики и ее стратегические направления. Вместе с тем, будут набирать силу глобальные тенденции:

«Следует ожидать замедление реформы международных и региональных институтов, а также возрастание препятствий при создании новых организационных структур международного характера. В решающей степени это будет связано с неизбежным в ближайшие 10–15 лет кризисом национальных государств из-за снижения темпов экономического роста, возрастания долговой нагрузки и постарения населения. В этих условиях неизбежен рост популярности популизма и народнических настроений, а также стремление к возведению таможенных барьеров.

Кризис международных институтов еще более ослабит национальные государства. Терроризм, киберпреступность, трансграничный криминал не ограничены рамками национальных государств и будут действовать как глобальные структуры. В условиях практически неизбежного кризиса международных институтов и возрастания политического и экономического национализма это чревато не только кризисом международного масштаба, но и внутренними проблемами для всех развитых государств»[10].

Рис. 2. Динамика годовых темпов произведенного и использованного ВВП

Руководство Военно-воздушных сил США требует от американского авиапрома, чтобы истребитель F-35 к 2030–2040 годам был неуязвим для самых лучших зенитных ракетных систем потенциального противника, в первую очередь России и Китая. Насколько реальна поставленная задача, разбиралась «Газета.Ru»[11].

Военно-воздушные силы США проверяют на практике, как выполняют боевые задачи истребители 5-го поколения типа F-35 в зонах поражения лучших китайских и российских средств ПВО. Чтобы максимально приблизиться к условиям боевой обстановки, в испытаниях используются как полигоны, так и компьютерное моделирование. По мнению издания Warrior, подобные мероприятия рассматриваются в качестве подготовки к угрозам, ожидаемым к середине 2020-х годов и далее. Испытания предназначаются для отражения угроз от современных, в первую очередь российских, ЗРС, а также от систем следующих поколений.

По словам должностных лиц Военно-воздушных сил США, программа JSF (Joint Strike Fighter, унифицированный многоцелевой истребитель) для ВМС, ВВС, МП Соединенных Штатов и ВВС Великобритании стартовала в 2001 году. В то время на вооружении вероятного противника на европейском театре военных действий находились ЗРК SA-10 Grumble (ЗРС С-300ПТ) и SA–20 Gargoyle (ЗРС С-300ПМУ-1). Теперь ситуация, по мнению издания, качественно изменилась. Сейчас американским истребителям угрожают намного более совершенные зенитные ракетные системы российского и китайского производства.

Высший руководящий состав Военно-воздушных сил США утверждает, что российские и китайские зенитные ракетные системы могут быстро перестраивать рабочие частоты и обрабатывать информацию в цифровом виде, что существенно повышает их боевые возможности. Угрозы от подобных ЗРС — весьма «трудная проблема», по словам генералов ВВС США, поскольку эти системы и комплексы обладают весьма значительными по размерам зонами поражения, про стирающимися на сотни миль. Возможности радиолокационных средств российских и китайских ЗРС (локаторов обнаружения, подсвета и наведения) позволяют им обнаруживать и американские истребители, выполненные по технологии стелс, утверждает Warrior. ЗРС С-400 считается лучшей в мире в своем классе, а Россия уже закончили испытания С-500 и занимается проектированием еще более совершенных систем ПВО. В рамках действующей госпрограммы вооружения 2011– 2020 Воздушно-космические силы РФ должны были получить 56 дивизионов С-400 и 10 дивизионов новой системы С-500. Программа по С-400 успешно выполняется — на конец 2017 года развернуто 46 дивизионов этой системы, и с учетом имеющихся темпов производства она может быть закрыта уже в следующем году, за год до завершения ГПВ2020. Производство С-500, однако, только разворачивается, и, скорее всего, первые дивизионы «Прометея» будут переданы не ранее следующего года. Темпы дальнейшего развертывания во многом будут зависеть от результатов эксплуатации первых поставленных систем. При этом уже известно, что первые дивизионы С-500 будут развернуты под Москвой — точно так же, как первые С-400 в 2007–2009 годах и первые С-300ПТ в конце 1970-х[12].

В своем текущем виде С-500 не имеет прямых аналогов: в мире нет другой серийной унифицированной мобильной наземной системы ПВО/ПРО. По ряду параметров он может сравниваться с THAAD, по другим — с Aegis или израильской Arrow. В целом С-500 представляет собой предельное выражение специфического российского опыта развития средств ПВО, который с середины 1940-х годов исходит из постулата возможной войны с противником, обладающим серьезным превосходством в воздухе. Это заставляет относиться к ПВО гораздо внимательнее, создавая «многослойную» систему с многократным резервированием функций и перекрытием зон ответственности для отражения возможного удара. Создание ракетно-ядерного щита отодвинуло непосредственную угрозу войны, но философия развития ПВО не изменилась.

Как сообщает Warrior, дальняя граница зоны поражения ЗРС С-500 по целям, выполненным с учетом технологии «Стелс», составляет 125 миль[13].

По мнению американских экспертов, Военно-воздушным силам США, возможно, придется в гипотетическом конфликте будущего сражать ся с Россией и Китаем. Более того, генералы ВВС США сильно озабочены по поводу необходимости противостоять противнику, который купил технологии ПВО у русских или китайцев.

Разработчики F-35 подчеркивают: несмотря на то что в обозримом будущем нет никакого конкретного конфликта, ожидаемого с какой-либо определенной страной, ВВС США должны быть готовы к любым непредвиденным обстоятельствам. Соответственно, разработчики и эксперты США считают, что лучше сейчас предусмотреть и отработать весь возможный спектр угроз, нежели потом импровизировать уже в ходе развернувшихся боевых действий[14].

По их мнению, в первую очередь необходимо считаться с высокотехнологичными быстро развивающимися угрозами высокого уровня. В этих вопросах, полагают эксперты, одну из главных ролей будет играть моделирование. ВВС США планируют соответствующим образом классифицировать угрозы и оружие, благодаря которому удастся свести все риски к минимуму. Сделать это планируется примерно к 2018 году. Смоделированная среда ведения боевых действий будет создана на авиабазах Лэнгли (штат Вирджиния), где дислоцируются F-22, и Неллис (штат Невада), где развернуты F-35.

Как сообщает Warrior, для того, чтобы идентифицировать средства ПВО противника и уклониться от огня зенитных управляемых ракет, предполагается в полном объеме использовать возможности бортового радиоэлектронного оборудования истребителя F-35. Сюда входят также возможности активной фазированной решетки БРЛС и перспективного комплекта средств РЭБ. Помимо этого, предполагается совершенствование программного обеспечения самолета, которое, по мнению разработчиков, должно идти в ногу с изменяющимися угрозами.

По мнению издания, если F-35 не может в полном объеме применять радиоэлектронные средства для защиты истребителя от вражеских средств ПВО, то в крайнем случае он может использовать свою скорость, маневренность и высокий уровень летной подготовки пилотов, что позволит снизить эффективность огня противника. Как считают разработчики, F-35 обладает такими же скоростными и маневренными возможностями, как F-15 и F-16. Он способен развивать скорость до 1,6 М.

В целом Военно-воздушные силы США планируют купить 1763 истребителя пятого поколения F-35A. К тому времени в боевом составе ВВС США предполагается иметь примерно 2 тыс. реактивных истребителей. То есть практически весь парк истребителей ВВС США будет состоять из F-35. В настоящее время в боеготовом состоянии в ВВС США уже есть 83 F-35.

Пока разработчики США усиленно работают над совершенствованием программного обеспечения самолета. Четвертый этап его модернизации предполагается завершить примерно к 2020 или 2021 году. Первая часть финансирования программного обеспечения (Block IV, примерно $12 млн) была выделена еще в рамках бюджета 2014 года, напоминают должностные лица ВВС США.

Именно этот вариант модернизации (Block IV) в итоге позволит F-35 применять современные системы вооружения, например бомбы малого диаметра (Small Diameter Bomb) и GBU-54 (JDAM). Эти авиационные средства поражения позволят уничтожать объекты противника в движении. Так, системы наведения бомб малого диаметра работают в трех диапазонах: инфракрасном, миллиметровых волн и лазерном. Комбинация этих датчиков позволяет оружию отслеживать и поражать движущиеся цели в любых метеорологических условиях.

Помимо этого, F-35 может оснащаться ракетами класса «воздух-воздух» типа AIM-9 Sidewinder, AIM-132 ASRAAM и AIM-120 AMRAAM. Ракету AIM-9 Sidewinder F-35 впервые применил сравнительно недавно на Тихоокеанском морском испытательном полигоне. Как утверждается в заявлении ВВС США, F-35 взлетел с авиационной базы ВВС Эдвардс (штат Калифорния) и запустил ракету на высоте примерно в 2 тыс. м.

Кроме того, создатели F-35 особенно нахваливают 25-мм четырехствольную скорострельную авиационную пушку GAU-22/A фирмы General Dynamics, специально созданную для истребителя 5-го поколения.

«Количество статей в самых разных изданиях США, в которых F-35 постоянно противопоставляется российским и китайским истребителям, а также средствам ПВО, растет даже не с каждым годом, а с каждым месяцем», — сообщил «Газете.Ru» заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий К. Макиенко.