В то время как Владимир Путин готовится обзавестись национальной гвардией с неограниченными полномочиями, его контроль над властью еще никогда не казался таким всеобъемлющим и сильным. И это за несколько месяцев до долгожданных выборов в законодательные органы.
Atlantico: Недавно Владимир Путин представил в российском парламенте законопроект по созданию национальной гвардии, которая будет подчиняться непосредственно президенту, а не правительству (новую структуру возглавит его ближайший соратник Виктор Золотов). В свете возможных протестов оппозиционных сил во время выборов, какое значение придается этому решению?
Мишель Ламбер: Президент России любит реформировать правительственные структуры с целью повышения их эффективности. Во время своего первого президентского срока Владимир Путин уже реорганизовывал высшее командование российской армии за счет сокращения административных структур. Для лучшего реагирования на внешние угрозы им были созданы четыре центра (Запад, Восток, Север, Юг).
Таким образом, создание «Национальной гвардии» выглядит как упрощение существующих на сегодняшний день разведывательных служб России. Сообщая эту новость, президент России заявил о слиянии Федеральной службы Российской Федерации по контролю оборота наркотиков и Федеральной миграционной службы России в рамках Министерства внутренних дел. Это слияние позволит увеличить сбор данных о гражданах, которые пересекают территорию России. В контексте неуклонного роста террористической угрозы, особенно после начала конфликта с Исламским государством в 2015 году, это необходимый шаг.
Именно поэтому особые полномочия Национальной гвардии позволят ей отвечать за обеспечение внутренней безопасности, упрощая работу разведывательных служб. Она будет направлена на борьбу с терроризмом на национальной почве, который снова возник из-за сепаратистов на российском Кавказе (в Дагестане и Чечне). Кроме того в настоящее время Россия окружена несколькими существующими де-факто государствами (Абхазией, Южной Осетией, Новороссией) с большим оборотом легкого вооружения. Поэтому стремление укрепить безопасность внутри страны рассматривается в контексте быстрого распространения стрелкового оружия на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке.
Официально это решение не имеет никакого отношения к предстоящим выборам. Но на практике совершенно очевидно, что данная структура может противостоять политическим противникам без каких-либо правовых ограничений.
Национальная гвардия будет иметь свои собственные разведслужбы, следственные полномочия, право контролировать ношение оружия частными лицами, без предупреждения открывать огонь в некоторых случаях или не представляться во время задержания. Не напоминает ли все это времена Советского Союза? Является ли это злоупотреблением властью или же мы наблюдаем реальное намерение развивать инструменты, способные бороться с терроризмом?
В некотором роде эта схема напоминает такие американские структуры, как ФБР. Вооруженная группа в рамках Российского государства не может не вызвать ассоциации с КГБ, которая обладала такими же полномочиями в советское время.
Тем не менее, будет не совсем корректно говорить о «злоупотреблении властью» просто потому, что политические оппоненты уже находятся под наблюдением Министерства внутренних дел. Нынешнее правительство по своей сути репрессивно по отношению к индивидуальным свободам и разведывательные службы уже в течение многих лет обладают неограниченными полномочиями. Поэтому мы говорим о том, что речь идет о структуре с прямым подчинением президенту, но которая использует те же методы, что и ФСБ
Поэтому нужно тщательно вникнуть в суть этой структуры и ее способа участвовать в плюрализме государственных структур, а также стремиться не допустить, чтобы одно ведомство обладало тотальным контролем. Аналогичная картина наблюдается во Франции с такими организациями, как IRSEM (Институт стратегических исследований Военной академии) и IHEDN (Институт высших исследований в области национальной обороны). IRSEM подчиняется Министерству обороны, IHEDN подчиняется премьер-министру. Все это не имеет никакого смысла ни в финансовом отношении, ни в академическом плане, потому что объединение этих двух организаций повысило бы эффективность использования их ресурсов. Но Министерство обороны и премьер-министр демонстрируют отсутствие доверия и стремятся защитить свои собственные интересы.
Можно было бы рассмотреть подобную схему в России, при которой Путин будет иметь свою "частную структуру", небольшую организацию под его непосредственным контролем и более простую в обращении.
С исторической точки зрения, главы государств часто хотят иметь личную гвардию для обеспечения собственной безопасности. Гвардию вне закона и для незаконной деятельности с полного одобрения лидера государства.
Судя по всему, Владимир Путин движется к этой схеме, и только время покажет нам, как он будет ее использовать. Учитывая ситуацию, отношение к борьбе с терроризмом кажется все-таки вторичным, хоть и является при этом официальным аргументом создания Национальной гвардии.
В то время как персонализация власти особенно ощутима в России при президентстве Владимира Путина, возможно ли такое, что он продержится в Кремле еще в течение многих лет? Ведь конституционное право позволяет ему это до 2024 года.
За всей его внешней властностью и образом Человека провидения российский президент не имеет иллюзий насчет своего возраста. Он понимает, что не сможет воплощать в себе государство российское и держать этот образ еще одно десятилетие.
Вполне вероятно он останется у власти еще на несколько лет, но в геополитическом плане он уже не будет иметь такого веса.
1 января 2015 года президент России запустил проект Евразийского Союза, что должно составить прямую конкуренцию Европейскому Союзу и Китаю. Цель этого нового союза - позволить России мягко противостоять Европейскому Союзу и расширить свои географические, экономические и культурные границы в аналогичном Советскому Союзу формате. Теоретически, Евразийский союз предоставляет участникам возможность права голоса. Но на практике по всем инициативам решения принимает только российский президент.
Поэтому весьма вероятно, учитывая функционирование Евразийского союза, что Путин стремится превратить его в свои владения. Он мог бы быть избран первым Президентом Евразийского союза и повысить свое прямое влияние за пределами России. Такая ситуация позволила бы Путину проводить военные операции в более крупных масштабах и продолжать дестабилизировать Евро-атлантическое сообщество. Нет ничего сложного в том, чтобы представить себе превращение Президента России в Президента Евразийского союза.
Автор: Мишель Ламбер, аспирант в области международных отношений и истории в Докторском колледже Сорбонны и Университете Тампере в Финляндии. Его исследования направлены на изучение «мягкой власти» Европейского союза, «умной власти» Трансатлантического союза после Холодной войны и ложных государств в сфере влияния Москвы.
Источник: ОбзорПресс
