Разум — вот отправная точка любой войны и любой стратегии[1]

Р. Грин, военный теоретик

Движение России по той или иной парадигме развития, в данном случае — военно-силовой или «просто» военной — зависит от правящей элиты России в том случае, если она сделает принципиальный выбор в пользу защиты национальной системы ценности, либо капитуляции. Теоретически возможны оба варианта. И не только потому, что большинство правящих элит в государствах Европы и бывшего СССР к 2018 году выбрали второй путь, но и потому, что капитуляция для правящей российской элиты станет только первым шагом самоуничтожения нации и государства.

Именно поэтому послевоенная парадигма развития России выглядит наиболее вероятной после 2025 года (условно — после военного конфликта, серии конфликтов или войны) потому, что она является логическим, естественным, а потому и наиболее неизбежным сценарием развития.

Инерция развития различных негативных сценариев и их вариантов ВПО после 2025 года уже в качестве послевоенных сценариев, представляется наиболее вероятной. Это объясняется тем, что развитие МО и ВПО после 2015 года неумолимо ведет к насыщению военными средствами и способами силового арсенала политики западной ЛЧЦ. Этот процесс — логичный с западной точки зрения — в 2014–2018 годы шел на удивление быстро и последовательно, создавая ситуацию, когда правящие элиты противостоящих ЛЧЦ должны были сделать выбор — полная капитуляция, не предполагающая компромиссов, либо радикальное противоборство.

Разные элиты разных ЛЧЦ и субъектов МО к 2018 году выбрали разные алгоритмы поведения. Объявление Д. Трампом России и КНР «государствами-ревизионистами»[2], т.е. государствами, которые не согласны с созданным США к 2018 году мироустройством, — знаковое политическое событие, означающее бескомпромиссную борьбу Запада с этими государствами.

Вопрос о выборе также встал и перед российской правящей элитой накануне президентских выборов 2018 года, разделив её, по сути, на две части: тех, кто готов капитулировать и принять чужие правила и ценности, и тех, кто это сделать не готов. Логика событий сделала такой выбор неизбежным.

В самом деле, если сценарий «Военно-силового противоборства» западной ЛЧЦ после 2025 года и не перейдет в преимущественно военную фазу развития, то его переход до 2040 года становится практическим неизбежен. Военная коалиция западной ЛЧЦ не может до бесконечности заниматься повышением уровня эскалации. Если его военный этап не достигнут, то необходимы другие промежуточные силовые этапы, либо отказ от политики военно-силового принуждения и соответствующих амбиций.

Это означает неизбежное признание возможности и согласие на «передел» мира — ресурсов, правил, норм — со стороны западной ЛЧЦ, что совершенно не соответствует ни её характеру, ни интересам, ни системе ценностей. Их предстоит неизбежно менять, но готова ли к этому правящая элита Запада?

На мой взгляд, в 2018 году, — точно нет. Однако, может быть эволюция в этом направлении произойдет позже и к 2025–2030 годам правящая элита согласится на равноправные экономические и финансовые отношения? Если этого не произойдет (а пока что нет на это даже намеков), то «Военно-силовой сценарий» противоборства западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ и странами неизбежно пройдет все стадии силовой эскалации и накопления вооруженных средств и способов силового принуждения в своем арсенале до критического уровня.

Представляет собой несколько сценариев и вариантов развития ЛЧЦ и других субъектов МО после глобальной войны, в которой неизбежно примут участие большинство государств мира, но в разной степени, масштабах и на разных ТВД. Так, на мой взгляд, можно выделить следующие сценарии:

— сценарий развития ВПО после глобальной ядерной войны;

— сценарий развития ВПО после ограниченной ядерной войны;

— сценарий развития ВПО после войны на отдельных ТВД в различных вариантах — «европейском»; «центрально-азиатском», «тихоокеанском», «ближневосточном» и др.;

— сценарий развития ВПО после различных военных конфликтов;

— сценарий развития ВПО после продолжения «гибридного» конфликта;

и т.д.