Запад с целью дестабилизации ситуации в России создаёт на территории страны многочисленную сеть неправительственных структур. Иностранные некоммерческие организации и зависимые от них общественные структуры планируют ряд действий по информационному давлению на население России, чтобы размыть российские духовно-нравственные и культурно-исторические ценности, формирующие основу государственности, а также понижают чувства общероссийской идентичности граждан[1]

Г. Патрушев,Секретарь Совета безопасности РФ

С 2015 по 2019 г. российские НКО, участвующие в политической деятельности, официально получили от иностранных спонсоров порядка 4 млрд рублей, – добавил секретарь Совбеза. Деструктивную деятельность поддерживают Госдепартамент США, Агентство США по международному развитию, американский Совет по международным отношениям, ведущие американские неправительственные организации, Национальный фонд в поддержку демократии, Институт современной России, институт «Открытое общество» (Фонд Сороса) и многие другие[2].

Чтобы снизить негативное влияние данных организаций, важно обеспечить эффективное действие законов, направленных на устойчивое функционирование политической системы, и изменений, внесённых, в том числе, в антиэкстремистское законодательство, заключил Патрушев.

Не только содержательное, но и формально-лингвистическое разное толкование понятий «суверенитет», «идентичность» и других стали причинами сильнейшего субъективного влияния на политику безопасности и развития не только в России, но и в мире. Проблема субъективности при выборе политических приоритетов, таким образом, становится важнейшей. В особенности, когда МО и ВПО развиваются в опасных направлениях и по опасным сценариям. Развивающийся настоящий сценарий ВПО в любом из его вариантов, – именно такой случай, – требующий самого точного анализа при выборе приоритетов. В определенном смысле примером могут послужить США и Россия[3], где эти приоритеты («защита национальных интересов и системы ценностей») закреплены в качестве долгосрочной стратегии и год от года подтверждаются в важнейших документах. Так, например, в Национальной Военной стратегии США 2015 говорится, что важнейшим приоритетом является «безопасность США, граждан и союзников»[4], а в Национальной Оборонной стратегии 2018 года, что «долгосрочное стратегическое соперничество с КНР и Россией – важнейшие приоритеты…»[5].

Проблема, однако (во всяком случае для России), заключается не в декларировании национальных приоритетов, а в их реальной защите. Это, в частности, потребовало даже внесения поправок в Конституцию страны в разделах о языке, исторической правде, границах и т. д., что не является случайным, а доказывает, что в последние десятилетия было пренебрежение этими ценностями в реальной политике, сохранение которого в новых условиях развития ВПО – прямая угроза не только государству, но и всей нации. Прежде всего, из-за недооценки правящей элиты значения этих приоритетов.

Опасность такой недооценки правящими элитами М.Горбачёва – Б. Ельцина  в прошлом привела к развалу страны, её экономики, потере политического и экономического влияния, обнищанию граждан, но – что многократно важнее поставило под угрозу само существование государства и сохранение нации, которые в конце 90-х годов оказались даже «за гранью» системного кризиса. В условиях развития современной ВПО та угроза может повториться, но уже в большей степени по внешним причинам.

История изобилует примерами того, когда, как казалось, удивительно благоприятная обстановка во всех областях, способствовавшая реализации самых смелых планов, наталкивалась на субъективное и неверное понимание приоритетов отдельными личностями. Так, неспособность точной субъективной оценки и вычленения приоритетов привела в своё время Лже-Дмитрия I к катастрофе, хотя он и обладал набором блестящих личных качеств, а внешние и внутренние условия для него были крайне благоприятны. Решение Гитлера о нападении на СССР – было, на мой взгляд, – чисто субъективным, не требовавшим обоснования во время его борьбы с Великобританией, но в итоге катастрофичным для Германии. Действительно, война на два фронта – не приемлемая для Германии аксиома, неоднократно подтвержденная со времён Бисмарка. Но в этом случае почему именно через год после разгрома Франции, не добив Великобританию, Гитлер принял решение (во многом вопреки позиции генералов из своего Генерального штаба) о нападении на СССР?

Ответы (попытки) существуют самые разные – в том числе и «по идеологическим причинам», и из-за опасения о безопасности транзита, поставок нефти из Румынии, руды из Швеции и т. п., но, на мой взгляд, самый убедительный ответ заключается в том, что было выбрано идеальное время: отношения с СССР были отличными и можно было надеяться, что именно в этот период удар будет самым неожиданным…. Другими словами, что Великобритания, оставшись в итоге в Европе одна, после разгрома СССР не будет представлять никакой угрозы (особенно под впечатлением после разгрома в Бельгии и Франции и эвакуации при Дюнкерке[6] в 1940 году).

Эта же (во многом субъективная) проблема выбора приоритетов сегодня стоит перед российскими политическими руководителями. Причём достаточно определенно: необходимо вычленить важнейшие приоритеты национальной стратегии в реальных современных условиях развития ВПО и перспектив её вероятной эскалации. В своё время М. Горбачёв и Б. Ельцин по-своему определили эти приоритеты как приоритеты борьбы за власть под лозунгами «демократизации» и «перестройки». И острота этой проблемы после начала эпидемии коронавируса свидетельствует о том, что, с одной стороны, политический истэблишмент стал яснее понимать значение демографического и социального потенциала, а, с другой, – что именно осложнение экономической ситуации может привести к неверному определению приоритетов в большой политике.

Таким образом, анализ и прогноз развития ВПО, как уже не раз говорилось, несёт в себе очень серьёзный субъективный отпечаток представлений и оценок лиц, готовящих и принимающих решения. Они могут увидеть и захотеть увидеть одно явление (и именно в том свете, как им кажется) и не заметить или не оценить по достоинству другое. В этой связи хотелось бы привлечь внимание к тому, что анализ и прогноз развития современной ВПО во многом должен строиться на понимании значения таких явлений как национальный и государственный «суверенитет»[7], «система национальных ценностей»[8] и национальная «идентичность»[9], а также различий между ними и другими понятиями. Так, от правильного, адекватного понимания системы национальных ценностей непосредственно зависит современное политическое целеполагание, которое формируется прежде всего на основе ценностей (национальных, либо региональных или цивилизационных, либо чужих), а не, как прежде, когда цели формировались исключительно на базе интересов (шрупповых, личных, классовых, национальных, государственных).

К сожалению, это происходит не всегда, хотя в последнее время внимание было привлечено и в важнейших нормативных документах[10].

Для анализа и прогноза развития важнейших военно-политических тенденций в мире и рекомендаций для деятельности российского руководства по созданию эффективной национальной стратегии уже сложились определённые благоприятные условия: после мировоззренческой и экономической разрухи 90-х и тяжелого, почти двадцатилетнего периода восстановления, отказа от системы национальных ценностей и интересов, Россия встала перед практической потребностью в соответствии с национальными интересами и системой ценностей перейти к ускоренному развитию, выбору наиболее эффективной национальной модели и сценария развития, которые бы соответствовали такой потребности[11]. Другими словами, до эпидемии коронавируса был фактически сделан выбор приоритетов, который выразился в том числе и в смене правительства. Эпидемия ещё раз акцентировала внимание власти на социальных аспектах политики и приоритетов развития человека и общества, причём в условиях усиления роли государства и его институтов, которые (например, МО) взяли на себя инициативу борьбы с эпидемией.

Проблема – в создании эффективного государственного механизма реализации этого целеполагания в реальных современных условиях развития ВПО. В.В. Путин неоднократно заявлял это. Более того, он формально зафиксировал эту потребность в своём послании ФС и поручении правительству в указе 7 мая 2018 года, а потом неоднократно возвращался к реализации этой цели. К сожалению, реальных и значимых результатов такой политики получено не было.

В период эпидемии неизбежно возникал вопрос о дальнейшей стратегии страны, а не только тактических усилиях по преодолению последствий эпидемии. Это означает, что анализ состояния МО-ВПО и России, прогноз развития, без которых невозможен никакой план деятельности, уже востребованы властью: ни реальный прогноз, ни планы социально-экономического развития России подготовить невозможно без анализа и прогноза развития ВПО и последствий политики ведущих государств мира в отношении России. Примеры показывают, что такие последствия могут быть очень серьёзными[12].

Надо признать, что решение этой управленческой задачи – крайне сложная проблема для современной российской элиты, которая так и не смогла создать эффективного и ответственного механизма государственного управления. Даже либеральные сторонники В. Путина, такие, как Г. Греф, признают эту задачу «проблемой № 1» для российского руководства.

И последнее. Из всех ЛЧЦ, которые в 2020 годах являются мировыми лидерами, российская ЛЧЦ пока что находится на самом последнем месте по своим основным ресурсам, определяющим государственную мощь страны и её способность защитить свой суверенитет – демографическим, экономическим, технологическим. Более того, приходится констатировать, что такое отставание России, прежде всего, в области технологического и промышленного развития и человеческого капитала нарастает: если темпы развития в мире (до начала пандемии) в последние десятилетия составляли 3–4%, то в России в среднем не более 1%.

Но Россия находится отнюдь не на последнем месте по площади своей территории, природным ресурсам, геополитическому положению и политическому влиянию, качеству человеческого капитала, а также таким важным ресурсам как культура, история, духовность. По совокупности этих качеств и признаков российская ЛЧЦ рассматривается наравне с другими ведущими ЛЧЦ[13], более того, нередко в более предпочтительной ситуации. Из этого признания следуют неизбежно два вывода:

Во-первых, это требует в ещё большей степени ускорения усилий в её социально-экономическом и научно-культурном развитии, прежде всего в области опережающих темпов развития качества НЧК и его институтов («креативного класса»)[14]. В противном случае все её богатства могут стать приобретением для других ЛЧЦ.

Кроме того, нельзя забывать, что именно национальный характер и система национальных ценностей, концентрируемые в национальном человеческом капитале страны, является не только главным богатством, но и самым важным инструментом развития и обеспечения безопасности. Прав был, безусловно, гитлеровский фельдмаршал Э. фон Манштейн  когда говоря о решающем факторе побед немецкой армии писал: «что решающее значение имели самопожертвование, храбрость, верность, чувство долга немецкого солдата…, а также мастерство командиров всех степеней»[15].

Именно эти качества советской армии, проявленные в 1941–1945 годы, сделали её превосходство неоспоримым в войне даже над немецкой армией, а затем и в последующих конфликтах, например, в Корейской войне[16], когда превосходство советских лётчиков и военнослужащих, как и во время других войн, было очевидным.

Во-вторых, национальная безопасность и развитие требуют прежде всего защиты национальной идентичности – важнейшего национального ресурса, который гарантирует сохранение не только государственного, но и национального суверенитета. Обладая огромными природными богатствами, наивно полагать, что они останутся вне сферы корыстных интересов, защититься от которых можно только обладая силой и решимостью, а также знаниями к её применению.

Автор: А.И. Подберёзкин