Необходимость перехода России от концепции «стратегического сдерживания» к концепции «стратегического управления»

 

Основная задача разработчиков долгосрочной стратегии национальной безопасности заключается не в угадывании будущего, а в его формировании[1]

Ян Новиков, Генеральный директор АО «Концерн ВКО «Алмаз-Антей»

 

… вся социальная и даже политическая структура общества определяется набором, той суммой технологий, которая в этот момент доступна людям в конкретной стране[2]

И. Агамирзян, ученый

 

Главный вопрос, стоящий сегодня перед Россией, — это выбор и разработка наиболее эффективной стратегии социально-экономического развития и обеспечения безопасности в условиях усиления военно-политического давления Запада в обозримой перспективе.

Причем изначально необходимо уточнить тот объект, для которого должна быть разработана такая новая и эффективная стратегия. Как минимум, таких объектов может быть несколько, а именно:

Во-первых, традиционно таким объектом выступает государство, его институты и правящая в этом государстве элита. Очевидно, что, говоря об эффективной стратегии развития и безопасности, имея в виду государство и правящую элиту, мы можем исходить, что критерии эффективности и успешности могут быть разные. Для значительной части российской элиты, например, успешная стратегия развития, предполагает возможность личного обогащения с последующим комфортны проживанием где-нибудь за рубежом, как правило, на Западе. Сотни тысяч таких представителей не только уже проживают там, но и еще работают в России.

Во-вторых, таким объектом должна выступать нация как совокупность тех, кто ассоциирует себя с российскими реалиями традициями, ценностями и интересами. Соответственно и эффективность развития нации предполагает иные критерии, которые нередко не совпадают с критериями государства.

В-третьих, таким объектом может выступать общество, чье эффективное развитие также может измеряться критериями, отличными от критериев двух указанных выше объектов.

В-четвертых, такая эффективность может относиться к российской ЛЧЦ, включая в нее критерии, характеризующие условия развития тех, кто проживает не только в близком, но и дальнем зарубежье. Очевидно, например, что в 2017 году такие критерии не применяются к территориям ЛНР и ДНР, но применяются к Крыму.

В зависимости от выбора объекта, для которого разрабатывается стратегия развития и безопасности, возникают изначально и разные подходы к оценке внешних условий его развития и безопасности. Ряд военных экспертов, например, исходит из следующего подхода, который в целом, на мой взгляд, продуктивен.

Ранее уже говорилось о том, что в 2013–2016 годы в Центре были сделаны прогнозы развития наиболее вероятных сценариев (и их вариантов развития) МО и ВПО, из которых, прежде всего, необходимо исходить при разработке различных вариантов стратегии развития и противоборства России.

В дальнейших рассуждениях мы не будем останавливаться излишне подробно на теоретических, методологических и иных основах анализа и прогноза, сведя их к необходимому для работы над Стратегией минимуму. В этой связи, прежде всего, необходимо рассмотреть возможность повышения эффективности существующей Стратегии национальной безопасности России, в основе которой находится концепция стратегического сдерживания, понимаемая как способ достижения стратегических целей обороны (создание «условий для мирного и динамичного социально-экономического развития Российской Федерации, обеспечение военной безопасности»)[3].

Таблица 1 Масштабы противоречий и методологические подходы к их разрешению

Этот способ[4] обеспечен в свою очередь «политическими, военными, военно-техническими, дипломатическими, информационными и иными мерами»[5], которые должны:

— предотвратить применение военной силы;

— защищать ее суверенитет;

— защищать ее территориальную целостность[6].

Однако применительно к термину «национальная безопасность» толкования понятия безопасности явно недостаточно, поскольку под отсутствием опасности подразумевается возможность достижения подобной идеальной ситуации. В реальной жизни спектр опасности значительно шире. Поэтому категория «безопасность» относительна и смысловое значение приобретает только в связи с конкретными объектами или сферой человеческой деятельности и окружающего мира.

Таким образом, теория национальной безопасности — междисциплинарное направление фундаментальной науки, которое изучает состояние защищенности национальных интересов человека, общества и государства от различных опасностей и угроз.

Термин «национальная безопасность» появился в политологии после Второй мировой войны. В 1947 году в США был принят закон «О национальной безопасности», хотя впервые это понятие употребил президент США Т. Рузвельт в своем послании конгрессу США в 1904 году. Продолжением исследования стали методологические разработки американского политолога Г. Моргентау, в которых национальная безопасность понимается как безопасность граждан, общества и государства.

В Российской Федерации правовым актом, давшим основу теоретической и практической деятельности в сфере обеспечения национальной безопасности, стал Закон от 05.03.1992 г. № 2446-1 «О безопасности». Были введены такие понятия: «безопасность личности», «безопасность общества» и заложена триада «личность — общество — государство».

В Конституции Российской Федерации указываются следующие виды безопасности: безопасность государства (государственная безопасность), оборона и безопасность, общественная безопасность, безопасность граждан (людей), экологическая безопасность, безопасность труда.

Понятие «национальная безопасность» впервые было использовано в Федеральном законе от 20.02.1995 № 24 ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации».

В 2009–2015 годах основополагающим документом в этой области являлась «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», которую сменила новая редакция «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», принятая Указом Президента РФ от 31.12.2015 № 683.

В Законе Российской Федерации «О безопасности» (1992 года, утратил силу), «безопасность» определялась как состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. В Законе Российской Федерации «О безопасности» в редакции 2010 года (от 28.12.2010 г. № 390-ФЗ) трактовка понятия «безопасность» отсутствует.

В «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» были даны основные понятия теории национальной безопасности.

Национальная безопасность — состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойное качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства.

Национальные интересы Российской Федерации — совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства.

Угроза национальной безопасности — прямая или косвенная возможность нанесения ущерба конституционным правам, свободам, достойному качеству и уровню жизни граждан, суверенитету и территориальной целостности, устойчивому развитию Российской Федерации, обороне и безопасности государства.

Стратегические национальные приоритеты — важнейшие направления обеспечения национальной безопасности, по которым реализуются конституционные права и свободы граждан Российской Федерации, осуществляются устойчивое социально-экономическое развитие и охрана суверенитета страны, ее независимости и территориальной целостности.

Система обеспечения национальной безопасности — совокупность сил и средств, обеспечивающих национальную безопасность посредством сосредоточения основных усилий на обеспечении национальной безопасности во внутриполитической, экономической, социальной сферах, в сфере науки и образования, в международной, духовной, информационной, военной, оборонно-промышленной и экологической сферах, а также в сфере общественной безопасности.

Силы обеспечения национальной безопасности — Вооруженные Силы Российской Федерации, другие войска, воинские формирования и органы, в которых федеральным законодательством предусмотрена военная или правоохранительная служба, а также федеральные органы государственной власти, принимающие участие в обеспечении национальной безопасности государства на основании законодательства Российской Федерации[7].

Таким образом, в основе логика современной Стратегии национальной безопасности лежит следующая модель, основанная на концепции стратегического сдерживания.

Из этой модели следует, что «стратегическое сдерживание» является основным способом, стратегией достижения целей (благоприятных условий), которые использует для этого как политические, дипломатические, экономические, так и военные средства.

При этом, безусловно, требуется конкретизация всех основных положений Стратегии, например, как именно стратегическое сдерживание должно обеспечить «благоприятные условия» развития и безопасности, а также, какие меры, и в каком сочетании, пропорциях должны обеспечить стратегическое сдерживание. Примечательно, в частности, что, говоря о конкретных мерах (ст. 36), в тексте, посути, идет возвращение к целям стратегии, которые суживаются до:

— предотвращения применения военной силы;

— защиту суверенитета;

— территориальной целостности.

Рис. 1. Модель Стратегии национальной безопасности современной России(в соответствии с Указом Президента РФ №683 от 31 декабря 2015 г.)

Речь уже не идет ни о «динамичном развитии», ни о национальных интересах, ни о системе ценностей. Такая трактовка существенно сужает представление о целях стратегии, сводя их фактически только к защите государственного суверенитета в его традиционном, политико-территориальном, понимании.

Опыт последних локальных войн, и в особенности операции на территории Сирии, дал новый импульс в совершенствовании системы комплексного поражения противника.

Валерий Герасимов подчеркнул, что особое внимание уделяется развитию современного высокоточного оружия: ракетных комплексов стратегического назначения с повышенными возможностями по преодолению системы ПРО, принципиально нового боевого оснащения, в том числе гиперзвукового, высокомобильных подводных средств доставки ядерного оружия и других стратегических средств, не имеющих аналогов за рубежом. По его словам, это позволит перенести основную часть стратегического сдерживания из ядерной сферы в неядерную.

Совершенствование структуры органов управления и новые информационные технологии позволили в полтора раза сократить время подготовки к боевому применению такого оружия, добавил начальник Генерального штаба. А создание межвидовой автоматизированной разведывательно-ударной системы поможет в 2–2,5 раза сократить время на решение огневой задачи и в полтора-два раза повысить точность поражения цели. Работы по созданию такой системы в целях обеспечения оперативности и непрерывности огневого воздействия на противника ведутся в настоящее время. В рамках этих работ, по словам Валерия Герасимова, «осуществляется интеграция разведывательно-информационных и информационно-управляющих систем с системами вооружения видов и родов войск»[8].

 

Автор: А.И. Подберезкин

>>Полностью ознакомиться с монографией  "Политика стратегического сдерживания России в ХХI веке"<<


[1] Новиков Я.В. Вступительное слово / Подберезкин А.И. Стратегия национальной безопасности России в XXI веке. — М.: МГИМО-Университет, 2016. — С. 8.

[2] Агамирзян И. Возникает вопрос, зачем в такой модели нужен человек... / Эл. ресурс: «Бизнес Online». 2017. 13 января.

[3] Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» № 683 от 31 декабря 2015 г.

[4] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Повышение эффективности стратегического сдерживания — основное направление политики безопасности России. Часть 1 // Обозреватель-Observer, 2018. — № 5. — С. 19–35.

[5] Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» № 683 от 31 декабря 2015 г.

[6] Там же.

[7] Чуркин И. Правильно назвать — правильно понять // Воздушно-космический рубеж. 2018. Март. — № 1(3). — С. 56.

[8] Носители крылатых ракет большой дальности развернуты на всех стратегических направлениях // Национальная оборона, 2018. Апрель. — № 4. — С. 1.

 

21.09.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век