… война неизбежна до тех самых пор, пока одна из великих наций не окажется в этом историческом соревновании самой великой, настолько сильной, чтобы подчинить своей гегемонии весь земной шар…[1]

А. Владимиров, военный эксперт

Перспективы развития США до 2025 года правящие круги связывают с возможностью силовыми средствами нейтрализовать изменение соотношения сил в мире, которое они признают как неизбежное.

Причем далеко не всегда силовые средства означают военные. Совсем наоборот — по отношению к крупным субъектам ВПО, которыми являются ЛЧЦ, современная внешняя политика США носит достаточно аккуратный и взвешенный характер. Ее особенностью является комбинированный подход, сочетающий в одной системе мер самый широкий спектр политических средств, применяемых синхронно, даже одновременно, что существенно усиливает синергетический эффект.

Эскалация насилия, предусмотренная такой стратегией «силового принуждения», как правило, соответствует уровню проблем, возникающих при том или ином состоянии МО или ВПО.

При реализации любых сценариев и их вариантов в политике США предусматривается неизбежное использование таких инструментов, которые объединяются общим понятием «враждебные действия». Причем даже в том случае, когда такие действия внешне могут и не ассоциироваться с таким характером.

Это утверждение требует обоснования, ведь если с ним согласиться что практически любые акции США по отношению к самым разным странам можно назвать «враждебные», что, на мой взгляд, полностью соответствует действительности даже в том случае, когда речь идет об оказании Вашингтоном гуманитарной помощи.

Все дело в том, что характер таких действий определяется не их особенностью, «кровожадностью», либо другими характеристиками, а политическими целями. Именно политические цели США, в конечном счете, определяют степень враждебности (или ее отсутствие). Так, например, политической цели подчинения элит можно добываться не только шантажом, угрозами или использованием военной силы,  но и подкупом, отчего этот акт не станет менее враждебным по отношению к другому субъекту ВПО.

Другой пример: враждебный акт, который выражался в подкупе «Троянского коня», приведший к уничтожению государства, может быть вообще расценок как дружеский поступок, хотя он и привел к военному и политическому поражению.

В этой связи исключительно важное значение, на мой взгляд, приобретают те враждебные особенности в военно-политическом развитии США до 2025 г., которые необходимо выделить.

Исходя из неизбежности эскалации военного противоборства, я считаю, что наиболее вероятный («базовый») сценарий развития внешней и военной политики США, как уже говорилось, до 2025 года является, в конечном счете, производным от политических целей правящей элиты США, затрачиваемых на их достижение ресурсов и избранной стратегии. В нашем случае эта простая политическая модель будет выглядеть следующим образом:

Рис. 1.

Эта модель описывает и фиксирует главное — цель и ресурсы, — оставляя для средств и способов их достижения область военно-силовой стратегии, которая к 2017 году приобрела форму «силового принуждения», т.е. враждебных действий.