Российская ЛЧЦ и евразийская интеграция

С окончанием холодной войны
общность культуры быстро вытесняет идеологические различия
[1]

С. Хантингтон, политолог

 

Общность культуры и истории, отмечал С. Хантингтон, способствует экономической интеграции и стремительному росту экономических связей. В качестве примера он приводит Китай, Тайвань, Гонконг, Сингапур и ряд других стран, которые уже после публикации работы С. Хантингтона вошли в китайскую «жемчужную сеть», включающую множество опорных пунктов в Пакистане, Шри-Ланке, государствах Персидского залива, Африки и стран Средиземноморья.

Похожий, но значительно более слабый процесс, наблюдается и вокруг России, ставшей «российским ядром» евразийской интеграции. Можно попытаться сегодня суммировать некоторые неэкономические предпосылки, основанные прежде всего на культурно-исторической общности и общих интересах безопасности России в Евразии.

[2]

 

[3]

Во-первых, представляется, что проблема единой системы ценностей как основы российской и любой ЛЧЦ и цивилизационной евразийской интеграции сегодня очевидно недооценивается. Прежде всего в военно-политической области. Забывается, что в основе успешного примера европейской интеграции лежит фундамент общеевропейской системы ценностей, сложившийся в античную эпоху и христианский период развития, а также общие представления о европейской безопасности. Торгово-экономические аспекты и финансовая выгода – вторичны в этом процессе, что отнюдь не является сегодня общепринятой точкой зрения. Может быть, этим и объяснятся некоторые проблемы евразийской интеграции, которые являются следствием именно недооценки общих систем ценностей для тех наций и ЛЧЦ, которые развиваются в Евразии сегодня.

Прежде всего нельзя игнорировать то, что в течение многих столетий на огромном евразийском пространстве – от Центральной Европы до Сибири и Казахстана – такая общая система ценностей и безопасности формировалась. Прежде всего потому, что большинство населявших эту территорию народов были некогда частью таких государственных формирований как Золотая Орда, Российская Империя и Советский Союз, а до этого и в другие союзы. Исследованиями в этой области не занимались целенаправленно, хотя археологические, исторические, генетические и многие другие факты свидетельствуют о некой евразийской общности населявших Евразию народов.

Славяне и кипчакская ветвь тюркских народов – татары, башкиры, казахи, киргизы и другие – тесно интегрировались с русскими в единую культурно-историческую среду. К началу нынешнего века славяне заселили большую часть северо-восточное Евразии. Современные ученые насчитывают 16 славянских народов общей численностью более 300 миллионов человек (русских – более 133 миллионов), составляющих основу 14 государств, а общая численность тюрков – примерно 170 миллионов (из них тюрков-кипчаков – примерно 20%).Недавние исследования генетиков также подтверждают близость генотипов народов, проживающих от Сибири до Центральной Европы. Не случайно в книге Афанасия Никитина «Хождение за три моря» написанной на русском языке, многочисленные абзацы написаны на тюркском (татарском) языке.

Во-вторых, культурно-историческая общность также совпадает с геополитическим единым пространством Евразии, интересами безопасности проживавших и проживающих сегодня на этой территории народов. К сожалению, этот фактор сегодня также в полной мере недооценивается, когда говорят о евразийской интеграции. Если в основе современной европейской интеграции находится идея формирования общей системы ценностей, которая отодвигает на второй план даже национальные интересы стран Евросоюза, то общность ценностной системы и геополитического пространства Евразии, а тем более пространства безопасности, пока что не стали приоритетом интеграционного процессу в Евразии.

Между тем объективно общий «центр безопасности» в Евразии уже формируется. Его развитие подталкивают две набирающие силу тенденции: стремление США создать максимально большое количество очагов нестабильности в Евразии – от Ю.-В. Азии до Ближнего Востока – как гарантию сохранения своих военно-политических позиций и развитие региональных связей не только в области экономики, но и в области безопасности, подталкивающее к формированию региональных институтов обеспечения безопасности на основе сотрудничества незападных ЛЧЦ.

В-третьих, необходимо признать, что два интеграционных процесса, идущих в Евразии, – в Евросоюзе и на постсоветском пространстве – принципиально не отличаются друг от друга и вполне совместимы. Они не должны противопоставляться друг другу и могут быть при желании объединены в единый процесс, в котором участвуют все евразийские государства от Лиссабона до Владивостока. Проблема в разнице политических подходов, а не системах ценностей, которые пока что искусственно противопоставляются друг–другу, разнице в способах обеспечения безопасности в отдельных регионах Евразии.

Вместе с тем реализация общей для всей Евразии концепции безопасности становится все менее реальной из-за стратегического курса, избранного западной ЛЧЦ на конфронтацию с другими ЛЧЦ Евразии. Это обстоятельство, вероятно, будет доминировать при формировании МО в XXI веке.

Но это же обстоятельство позволяет предположить, что систему безопасности Евразии можно будет формировать и без участия западной ЛЧЦ силами российской, исламской, китайской, индийской и буддийской ЛЧЦ, т.е. коалицией ЛЧЦ, имеющей объективно антизападный оборонительный характер.

В-четвертых, для развития евразийской военно-политической интеграции на постсоветском пространстве ключевое значение имеют опережающие темпы развития восточных регионов России и транспортной инфраструктуры. Регион АТР превратился в новый мировой центр силы, в котором всё больше концентрируется мощь мировой экономики и торговли. Доступ к странам этого региона для стран Евросоюза, Белоруссии, Казахстана и представителей исламской ЛЧЦ будет во многом определяться степенью развития транспортной инфраструктуры России. И здесь так же огромное значение имеет общность исторических и культурных корней постсоветских государств: не только отсутствие языковых барьеров, общие традиции образования и воспитания, опыт освоения восточных регионов и строительство железных дорог, портов, аэродромов, но и создание в течение столетий интеграционных и кооперационных связей в промышленности, – всё это говорит о фундаментальной культурно– исторической общей интеграционной основе. Достаточно напомнить о сверхтяжелых карьерных самосвалах, производящихся в Белоруссии, которые могут обеспечить потребности всех ЛЧЦ.

В-пятых, сегодня очевидно, что в мире форсированными темпами идут два интеграционных процесса по созданию Трансатлантического и Транс-тихоокеанского партнерства (ТАП и ТТП), из которых сознательно исключены не только постсоветские государства, но и другие страны и ЛЧЦ. По сути дела речь идет не столько об экономической интеграции части стран Евразии и АТР, сколько о борьбе за политический контроль над Евразией. В этих условиях просто сожалеть о распаде ОВД и СССР – бессмысленно. Нужно формировать геополитику будущего, понимая, что этот процесс будет встречать яростное противодействие, ибо речь идет о контроле над Евразией и в конечном счете о контроле над миром.

Такой контроль подразумевает прежде всего продвижение ценностной системы своей ЛЧЦ и союзных ЛЧЦ, в том числе и с помощью военной силы, навязывания другим странам норм и стандартов поведения, которые относятся к ценностям иной цивилизации. Политическая борьба за Евразию всё больше приобретает формы культурно-ценностного, цивилизационного противоборства. Победа в такой борьбе будет означать потерю не только суверенитета и контроля над территорией и природными ресурсами (что сегодня вполне осознается), но и, главное, потерю национальной идентичности, разрушение системы национальных ценностей, т.е. уничтожение нации.

В этих условиях «альтернативная» евразийская интеграция ЛЧЦ означает не больше и не меньше как политику сохранения суверенитета и национальной идентичности этих ЛЧЦ перед угрозой внешней агрессии. Неверный политический выбор неизбежно приведет к размыванию национальной системы ценностей и самоидентификации.

В-шестых, в этой связи принципиально важно определиться со стратегией евразийской интеграции российской ЛЧЦ, в основе которой должна лежать не только торгово-экономическая выгода, но прежде всего сохранение общей системы ценностей и культурно-исторического наследия народов Евразии, включая тех, которые входят в другие ЛЧЦ, обеспечение безопасности и суверенитета этих государств. Собственно гуманитарная, информационная и образовательная составляющие интеграционного процесса в странах Евразии (на которые обращают большое внимание в странах Евросоюза) должны стать государственным и общественным приоритетом.

Общие интересы безопасности исторические и культурные корни, общие ценности должны сознательно культивироваться на постсоветском пространстве, а не уничтожаться. Не секрет, что нередко мы наблюдаем сознательно направляемые процессы по «переписыванию истории», искажению современной политики союзных государств. Мы должны иметь не только общую историю, но и общее будущее, общие цели и общие ценности, которые базируются на общих корнях и наследии. Мы должны предложить общую цивилизационную, экономическую и социальную модель развития, которая была бы привлекательна и конкурентоспособна по сравнению с американской и западноевропейской. Другими словами, мы должны предложить прежде всего привлекательную систему взглядов, т.е. идеологию евразийской, которая стала бы основой интеграционной политики – внешней, военной, экономической, социальной.

В относительно отдаленной перспективе 20–25 лет соотношение мировых сил и ЛЧЦ может существенно меняться. Это имеет прямое отношение к российской ЛЧЦ и конкретно России.

Тенденции динамики мировой экономики

[4]

 

Как видно из приведенных данных, за 50 лет основные показатели человеческой цивилизации изменились на 200–1000%, т.е. на порядки, что радикально меняет всю картину мира. По мере ускорения развития экономики и общества в XXI веке, можно ожидать, что к 2050 году эти показатели также изменятся на 100–300%. При этом для разных ЛЧЦ и стран они будут существенно отличаться друг от друга.

Сохранение и развитие национальной идентичности, суверенитета и независимости обеспечивается сегодня прежде всего быстрыми темпами развития НЧК и его институтов в рамках отдельных цивилизаций, которые формируют не только общее историческое, культурное и духовное наследие, но и общее представление о будущем. Раздел на «мы» и «они» происходит не только в прошлом и настоящем, но и в будущем. Та цивилизация или нация, которая сможет представить наиболее привлекательное общее будущее, та и становится ядром, концентрирующим вокруг себя нации, государства и народности. Таким образом успех экономической интеграции (значение которой сегодня абсолютизируется среди участников евразийского процесса) предопределяются темпами развития НЧК и общей системы ценностей в этих странах, основанных на культуре, истории и представлениях об общем будущем.

Развивающийся конфликт между цивилизациями, неизбежно вынуждает отдельные страны делать выбор в пользу той или иной идентичности и ЛЧЦ, ограничивая в той или иной степени национальный суверенитет. Это очень наглядно видно на примере современной Европы, где не только «новые европейские государства», но и традиционные страны Европы – от Италии и Великобритании до Германии – вынуждены часто выбирать между национальной и общеевропейской системой ценностей, суверенитетом и универсализмом.

Следует откровенно признать, что идеология развития «российского ядра» ЛЧЦ должна стать основой процесса формирования евразийской цивилизации и интеграции, более того, не только политико-идеологическим фундаментом внешнеполитической стратегии России, но и даже ее нормативной Стратегией национальной безопасности, внешнеполитической доктриной! Прежде всего потому, что сформированная в России система ценностей, история Евразии демонстрировали на протяжении столетий не только свою устойчивость и универсальность, но и способность учитывать и бережно относиться к национальным системам ценностей, а так же противостоять чужим ценностным системам. Это принципиально важно в эпоху, когда цивилизационно-ценностные противоречия становятся основными в отношениях между государствами, вытесняя нередко даже экономические и военные.

В основе этой идеологии и политики развития «российского ядра» ЛЧЦ должна находиться установка на опережающее развитие национального человеческого капитала (НЧК) – как количественно, так и качественно. К настоящему времени наблюдается обратная тенденция, когда темпы развития российского НЧК по всем основным показателям стагнируют. В частности динамика демографического развития российского центра силы существенно отстает от общемировых тенденций, в особенности, если речь идет о наиболее важных, дееспособных, возрастных категориях, например, мужчинах в возрасте 20–60 лет.

«В советский период наблюдается рост этого показателя с 1964 по 1980-й годы. После 1980 года идет снижение, убыстрившееся после 1985 года. Но если отбросить эти детали, мы имеем средний уровень с 1959 по 1991 гг. равный 306. Именно столько мужчин из 1000 не доживало до пенсии в РСФСР.

После 1991 года этот показатель растет резко вверх до показателя 480 человек из 1000 (почти половина!) в 1994 году с падением к 1998 году и новым резким ростом в весь первый срок В. Путина до 2005 года. Всего средний показатель с 1991 по 2010 гг. равен 421 человеку из 1000. Нужно понимать, что эта цифра растекается на все возрасты от 20 до 60 лет.

Исходя из получившихся цифр «306» и «421» я произвел подсчет сверхсмертности мужчин за период 1992–2010. Если принять за данность неизменность среднего советского показателя в 306 из 1000, то выйдет, что сверхсмертность мужчин от 20 до 60 лет за период с 1992 года в России составила 4 млн. 787 тыс. То есть почти 5 млн. здоровых, крепких мужчин не дожило до пенсии в условиях правления либералов в России. Очевидно, что эта цифра занижена, если учесть общемировой фактор снижения данного показателя и фактор снижения этого показателя именно для России на основании прогноза 1980–1990 гг. Прогноз показан на графике черной линией. Если считать от него, то цифру в 4,8 млн. можно смело умножать в 1,6–1,8 раза.

Если кому-то эти цифры кажутся нереальными, те могут ознакомиться с аналогичными данными, которые дает прогноз ООН для периода 2010–2015 годов для возрастов 15–60 лет для разных регионов мира. Так, согласно этим прогнозам европейский подросток 15 лет имеет шанс не дожить до 60 лет равным 183. Африканский – 323. Российский, 20-летний молодой человек – 363»[5].

Возвращаясь к эпиграфу раздела, который говорит о значении творческих личностей в развитии цивилизаций, необходимо подчеркнуть, что количество и качество этого социального слоя креативного класса должно стать главной заботой власти и общества, а стимулирование развития институтов НЧК – наиболее приоритетной задачей. Как справедливо заметил А. Тойнби «Рост цивилизаций – дело рук творческих личностей или творческих меньшинств. … Творческие личности при любых условиях составляют в обществе меньшинство, но именно это меньшинство и вдыхает в социальную систему новую жизнь»[6]. Именно выполнение этих двух условий может обеспечить опережающее развитие российской ЛЧЦ.

Российская локальная цивилизация кроме того обладает уникальной способностью ненасильственного распространения и проникновения по всем азимутам, что очень важно в условиях резко возросшей роли стран АТР и Центральной Азии. Напомню в этой связи, что «евразийская центрифуга» тысячелетиями «выталкивала» народы с востока на запад евразийского континента. И только русский народ двигался с запада на восток и юго-восток. Всей своей историей он доказал способность к развитию и бережному отношению чужого национального наследия и системы ценностей.

1. Пессимистичный сценарий. Распад евразийской цивилизации, а затем и СНГ в течение одного-двух ближайших десятилетий.

На этом пространстве может сохраниться несколько более мелких образований (Союз Беларусь – Россия; Евразийское экономическое сообщество, Центрально-Азиатский союз), находящихся под все возрастающим влиянием как западных, так и восточных цивилизаций.

Худшим вариантом воплощения пессимистичного сценария стал бы распад России, что предсказывал в книге под символическим названием «Прощай, Россия!» известный итальянский журналист Дж. Кьеза: «Спад и распад, которым сами россияне способствовали своей ленью и глупым подражанием чужим примерам, только начались. За потерей Средней Азии последует утрата Кавказа. А потом россияне распрощаются с Сибирью, их подомнет самый сильный из азиатских тигров. Это произойдет само собой, потому что Россия делает харакири на глазах Азии, и колоссальное демографическое давление китайцев скоро уже не будет сдерживаться ничем».

Американский политолог, бывший госсекретарь США З. Бжезинский считает, что лучшим вариантом (для Запада, разумеется) было бы разделение России на три суверенных государства: «России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и с Востоком». Однако распад России означал бы окончательное исчезновение ее самой и всей евразийской цивилизации с исторической арены.

С учетом начавшегося оживления экономики России, усиления вертикали власти и ослабления центробежных тенденций сценарий распада России следует признать маловероятным[7].

2. Инерционный сценарий («сценарий прозябания») имеет куда большие шансы на реализацию. В пользу сохранения СНГ говорят не только общность исторического прошлого и социокультурные связи народов, входящих в Содружество, но и жизненно важные экономические и геополитические их интересы. Только объединив усилия, они смогут повысить конкурентоспособность своей экономики, противостоять мощному натиску ТНК, закрепить существующие и освоить новые ниши на мировом рынке.

Однако осознание и сохранение этой общности при данном сценарии будут иметь свои пределы, столкнутся с корыстными интересами олигархических и компрадорских групп и недальновидных политических элит, стремящихся сохранить свое влияние, а также на сильное экономическое и политическое противодействие со стороны Запада. Поэтому состояние нынешнего неустойчивого равновесия сохранится, продолжится борьба центробежных и центростремительных сил, по-прежнему будет уменьшаться международное влияние евразийской цивилизации по мере снижения ее военного и энергетического потенциалов в результате выхода из строя значительной части медленно обновляемых военно-технических систем и истощения запасов ископаемого топлива. В более далекой перспективе это может завершиться переходом к пессимистичному сценарию.

3. Оптимистичный сценарий состоит в возрождении евразийской цивилизации и России как ее ядра в ближайшие 20–30 лет. В пользу такого сценария свидетельствует исторический опыт: за свою тысячелетнюю историю Россия трижды оказывалась в состоянии национальной катастрофы и трижды выходила из нее обновленной и еще более сильной (речь идет о монгольском нашествии, Смутном времени и Гражданской войне начала ХХ в.). Согласно А. Тойнби, вызов эпохи провоцирует ответ со стороны цивилизации. Сознание перспективы ее гибели, ответственности перед будущими поколениями рождает новые силы и возможности. Но для этого потребуется смена поколений политиков, деловой и интеллектуальной элиты, возрождение пассионарного порыва, выработка и реализация стратегии инновационного прорыва, выбор в качестве главных таких целей, как интеграция, цивилизационное самосознание и противостояние попыткам навязать в качестве модели жизни западные образцы.

Перспективы возрождения евразийской цивилизации представляются сейчас маловероятными, но у них есть реальные предпосылки. Прежде всего, это социокультурная общность народов, пока еще сохраняющийся высокий уровень науки, культуры и образования, что имеет первостепенное значение для постиндустриального общества. Это достаточно полное обеспечение основными видами природных ресурсов, имеющими не только национальное, но и мировое значение. Это необходимость совместных действий на мировом рынке, что позволит устоять в конкурентной борьбе. Это единство геополитических и военно-стратегических интересов перед угрозой столкновения цивилизаций и международного терроризма[8].

Однако для того чтобы оптимистичный сценарий развития стал реальностью, евразийской цивилизации придется преодолеть немало препятствий. Необходимо будет выработать грамотную стратегию возрождения; побороть слабость и разобщенность политических сил и общественных движений, некомпетентность, стратегическую близорукость и своекорыстие политических и деловых элит; справиться с растущим политическим и экономическим давлением со стороны стран и цивилизаций, противостоящих возрождению евразийской цивилизации. Потребуется немало сил и времени, смена одного-двух поколений (а в переломные эпохи темп их смены ускоряется), чтобы оптимистичный сценарий был воплощен в жизнь.

Автор: А.И. Подберёзкин

>>Полностью ознакомиться с учебным пособием "Современная военно-политическая обстановка" <<


[1] Huntington S.P. The Clash of Civilizations? / Foreign Affairs, 1993. Summer / https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/1993-06-01/clash-civilizations

[2] Евразийская экономическая интеграция – 2017 / https://eabr.org/

[3] Акимов А.В. Цивилизации XXI века: конфликты и контакты / http://www.intelros.ru/pdf/repnoe/2012/05.pdf

[4] Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Интегральный макропрогноз инновационно-технологической и структурной динамики экономики России на период до 2030 года / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; авт. вступ. ст. А.Д. Некипелов. – М.: Институт экономических стратегий, 2006. – С. 64.

[5] Донская М. Какова вероятность дожить до пенсии в России? 2016. 21 февраля. 

[6] Тойнби А. Теория локальных цивилизаций. Сборник. – М. 1996. – С. 184.

[7] Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: прошлое и будущее. – М.: ИНЭС, 2006. – С. 441.

[8] Там же. – С. 442.

 

11.09.2019
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Европа
  • Азия
  • XXI век