Долгосрочный прогноз развития стратегического сдерживания является следствием и результатом долгосрочных прогнозов разного уровня иерархии и политического значения. В этом заключается его основная сложность: такой прогноз может быть только заключительным этапом в серии прогнозов более высокого уровня. Невозможно подготовить стратегический прогноз и ПСС и ПВК без подготовки таких прогнозов более высокого уровня, качество которых в настоящее время отстаёт от потребностей.

Это же относится и к прогнозам развития России. Причем практические потребности новой стратегии развития России, о которой В. Путин заявил 1 марта и 7 мая 2018 года в своем послании ФС РФ и Указе для нового правительства РФ[1], предполагают, что при разработке долгосрочного прогноза развития страны[2] и стратегического сдерживания исключительно важное значение приобретает методология, в частности, последовательность разработки такого прогноза, которая выглядит следующим образом[3].

Последовательность разработки плана СС и ПВК:

1-й этап: долгосрочный прогноз развития человеческой цивилизации и её отдельных (локальных — ЛЧЦ) представителей, который  лежит в основе прогноза развития будущей МО и ВПО. Этой теме я посвятил со своими коллегами целый ряд специальных исследований в 2014–2018 годах[4];

2-й этап: долгосрочный прогноз развития международной обстановки, который представляет собой «пакет» сценариев и их вариантов развития на краткосрочную, среднесрочную и долгосрочную перспективу как основы развития будущей ВПО в мире[5];

3-й этап: долгосрочный прогноз развития военно-политической обстановки (ВПО), который является следствием развития МО и обладает существенными военно-политическими особенностями[6];

4-й этап (где возможно): прогноз развития СО, войн и конфликтов. Этот прогноз, как наиболее субъективный и динамичный прогноз, наиболее тяжелая задача, но и — следует подчеркнуть — наиболее важная задача, от которой в максимальной степенизависят практические решения по созданию ВВСТ и других средств и мер противодействия;

5-й этап: прогноз социально-экономического, научно-технического и военно-политического развития России, который является основой для планов национального и государственного развития, создавая материальную и интеллектуальную, а также социальную базу для стратегического сдерживания. Не случайно самый первый указ избранного президента В. Путина 7 мая 2018 года обязывал правительство до октября того же года разработать такой прогноз и план.

6-й этап: прогноз и план ПСС и ПВК, логически вытекающий как из прогноза внешних, так и внутренних условий развития МО-ВПО и страны. Таким образом, долгосрочный прогноз развития ПСС и ПВД предполагает, прежде всего, и в обязательном порядке разработку методики и теории в таких областях стратегического планирования, как:

— долгосрочный прогноз развития основных ЛЧЦ, МО и ВПО, включая прогноз развития отдельных глобальных и региональных тенденций, отдельных субъектов и акторов МО, а также многих сотен факторов и тенденций, формирующих МО и ВПО;

— долгосрочный прогноз развития экономики и общества России и её возможностей обеспечить силовое противодействие и ПСС и ПВК, включая военные и не военные ресурсы и возможности.

Повторю, что долгосрочный прогноз развития стратегической обстановки и стратегического сдерживания становится следствием прогноза развития МО и ВПО, с одной стороны, и последствий социально-экономического развития России, с другой[7]. Он ложится в основу прогноза и плана развития стратегического сдерживания.

Долгосрочный прогноз развития политики стратегического сдерживания становится жизненно важным потому, что от него будет, в конечном счете, зависеть существование стратегического сдерживания в будущем и возможность использования силовых и военно-силовых инструментов политики. С ним стыкуются, например, такие проблемы, как существование и развитие новых форм стратегического сдерживания, вытекающих из новых реалий стратегии «силового принуждения» Запада[8].

Отдельная область прогноза относится к области развития новых форм стратегического сдерживания[9]. Так, зародыши сомнений относительно универсальности стратегического сдерживания появились одновременно с многообразием ядерных средств доставки и мощности ядерных боеприпасов. Очевидно, например, что ограниченность поражения территории неизбежно наводит на мысль о «неглобальности» ядерного оружия. Как видно из приведенных примеров (табл. 1), все годы шло соревнование за повышение точности и снижение мощности ядерных боеприпасов, которые изначально рассматривались (не зависимо от заказа) в качестве конкретных и ограниченных средств поражения.

Таблица 1. Основные типы ядерных боеприпасов[10]

Другая область стратегического прогноза и планирования — анализ нового соотношения военных и невоенных (баланса) сил. При этом, анализ соотношения сил предполагает не только анализ соотношения военных сил и соответствующих потенциалов (военно-технических, военно-экономических и пр.), но и соотношения невоенных и даже внешне не силовых потенциалов и факторов. Таких, например, как степень и качество развития институтов культуры, науки и образования, характеризующих современные возможности стратегического сдерживания[11].

Стратегический прогноз должен учитывать и возможное появление и развитие влиятельных негосударственных акторов, возможное отсутствие государств-противников в классическом понимании военного противоборства.

В настоящее время стратегическое сдерживание во всё большей степени относится не только к области отношений между субъектами МО и ВПО — государствами, — но и между акторами: общественными, политическими, религиозными и иными организациями и структурами, которые становятся как объектами, так и субъектами стратегических отношений.

Отдельная и очень важная тема в стратегическом прогнозе — оценка эффективности сил и средств невоенного стратегического сдерживания.

Оценка эффективности сил и средств невоенного стратегического сдерживания — область, которая пока что является абсолютно не изученной и не используемой в политике, хотя в оперативном планировании она неизбежно учитывается на «рабочем уровне». Например, когда речь заходит о гуманитарной помощи и средствах её обеспечения — продуктах, средствах доставки и т.д.

Представляется, что выделение в качестве наиболее приоритетного направления внешнего влияния направление, связанное с системой национальных ценностей и интересов, предопределяет важность невоенных средств, методов и мер воздействия, которые будут основными в этой сфере[12].

В настоящее время система таких мер не определена, как, впрочем, и её роль в военной организации государства, где главным координатором и исполнителем выступает МО России. Это представляется не вполне верным, если говорить о разработке, выборе и использовании невоенных силовых инструментов политики.

Особенно важное значение, в этой связи, приобретает своевременная оценка, раннее предупреждение, прогноз и мониторинг конфликтов и войн, которые не сразу могут приобрести стадию вооруженного конфликта.

Существует множество прикладных методов и методик анализа, прогноза и мониторинга конфликтов, включая военные. Раннее предупреждение и мониторинг конфликтов между оценкой риска и ранним предупреждением: Оценка риска основана на систематическом анализе косвенных и промежуточных условий. В качестве иллюстрации предлагается следующая матрица:

Таблица 2. Взаимозависимость вероятности и последствий рисков

Раннее предупреждение требует оценки точно в реальном времени тех событий, которые в ситуации высокой напряженности вероятнее всего ускорят или инициируют быструю эскалацию конфликта. Так, на гра-

фике, иллюстрирующем активность конфликтов с 1990 года по 2016 год, видно, например, что в общей численности резко выросло число конфликтов, происходящих в Азии и Африке. Это, соответственно, приводит к необходимости особого внимания за мониторингом, а также разработкой мер по предотвращению конфликтов на их ранней стадии.

Рис. 1. Количество активных вооруженных конфликтов 1989–2015 гг.[13]

В свою очередь подобные прогнозы имеют исключительное значение для прогнозов развития МО и ВПО, а также стратегической обстановки, войн и локальных конфликтов.

Отталкиваясь от этого определения, под «ранним реагированием» подразумеваются инициативы, осуществляемые на латентной стадии предполагаемого вооруженного конфликта с целью его ограничения, разрешения или трансформации. Такое «реагирование» может дать положительные результаты с точки зрения эволюции политического конфликта в военный и наоборот[14].

Термин «механизм» относится к таким компонентам системы раннего предупреждения (СРП), как сбор, обработка и анализ данных, причем СРП можно называть функциональной только тогда, когда эти компоненты взаимодействуют между собой. Это требование заимствовано из естественных наук и подразумевает всего лишь то, что систему образуют взаимодействующие единицы.

Выше уже говорилось и приводилась матрица зависимости увеличения вероятности конфликта и расширения его последствий. Но, как оказывается, «в середине» этой матрицы существует зона, когда можно резко снизить риски и их последствия, охватывающее значительное пространство. Пространство, которое принадлежит области политико-дипломатических мер.

Рис. 2. Зависимость усиления последствий от вероятности[15]

Системы раннего предупреждения конфликтов (СРП). Системы раннего предупреждения — не новые механизмы. Они существуют с 1950-х годов. За это время разработаны разные методологические подходы для работы по различным вопросам. Современные СРП уходят корнями в два направления деятельности:

— во-первых, военно-стратегическая разведка, позволяющая предсказать атаку; Эта деятельность имеет исключительно важное значение потому, что существует потенциальная возможность предотвращения перехода рисков из потенциальных угроз в реальные. Их изучение возможно и необходимо, хотя и требует широкого системного подхода, который оправдан при долгосрочном прогнозе развития МО и ВПО, в особенности в связи с непониманием многих представлений друг друга (случайным, либо осознанным) в отношении, например, таких понятий, как «стратегическое сдерживание»[16].

— во-вторых, огромное значение имеет долгосрочное прогнозирование таких экологических, медицинских (ЭБОЛА), гуманитарных и природных катастроф, как засуха или голод. Обладая способностью прогнозировать такие кризисы и конфликты, тот или иной субъект МО и ВПО может подготовиться к негативным развитиям событий. Это крайне необходимо как с точки зрения работы государственных органов, так и обладания стратегическим резервом.

Рис. 3. Взаимосвязь рисков[17]

В истории человечества есть много примеров того как эпидемии уничтожали до половины населения стран, например, Европы, либо полностью вымирали целые нации. Примером этого может служить Система гуманитарного раннего предупреждения ООН.

Особенно важное значение, как уже говорилось, способность адекватно прогнозировать риски, угрозы и опасности приобретает в связи с тем, что внешние опасности и воздействия приобретают сознательно целенаправленный характер на правящие элиты. От этого непосредственно зависит выбор наиболее эффективных средств стратегического сдерживания — как военных, так и не военных.

Такие оценки и прогнозы со стороны правящей элиты имеют исключительно важное значение. Так, недооценка военно-политических рисков М. Горбачёвым и Б. Ельциным привела к провалам не только во внешней и военной политике, но и геополитике СССР и России.

Рис. 4. Понимание рисков и принятие решений[18]

Но не менее опасна и переоценка рисков, связанных с внешней угрозой, которая имела место, например, в период правления Н. Хрущева и Л. Брежнева, потребовавшая перенапряжения национальных сил в интересах обороны.

С точки зрения укрепления стратегической стабильности необходима не только адекватная, но и очень объективно-точная система оценок и принятия решений, имеющая обоснованный научный характер. Модели такой системы существуют и их реализация, в конечном счете, не является сложной научно-технической задачей. Очень многое зависит от политической воли.

Теоретические и методологические основы таких систем разработаны в СССР и России достаточно давно и могут быть рекомендованы к практическому использованию[19]. Классические примеры приводятся в работах зарубежных и российских авторов. Так, например, А. Остин пишет:

«В этом разделе рассматриваются препятствия, стоящие перед третьей целью систем раннего предупреждения (СРП) — а именно снижением интенсивности конфликта. Одна из основных идей заключается в том, что для раннего реагирования недостаточно лишь обеспечить нужный отдел или человека нужной информацией в нужное время. Это демонстрировал конфликт в Заире: на ранней его стадии, несмотря на открытые предупреждения, не было предпринято практически никаких действий.

Рис. 5. Основные системы раннего предупреждения[20]

Но проблема состоит не только в том, что предупреждения остаются без внимания: в Руанде, даже после того, как конфликт достиг насильственной стадии, реагирование либо запаздывало, либо вообще не происходило. Если нет никакой реакции даже при таких красноречивых сигналах, какие тогда шансы могут быть у раннего предупреждения? Однако есть и противоположные примеры, когда раннее реагирование происходило там, где не было явных предупреждающих сигналов, как в некоторых странах бывшего Советского Союза, в частности в Эстонии и Молдове.

Учитывая эти ограничения, можно все же поставить вопрос: способны ли КСРП предложить идеи для второй цели (прогнозирование конфликта)? Как человеческое поведение, так и развитие конфликта следуют неким закономерностям. Наблюдая эти закономерности, можно делать различные прогнозы. Эти предсказания конфликта, пожалуй, можно сравнить с попытками угадать смысл того или иного слова в иностранном языке. П. Уинч утверждает, что даже в том случае, если нам неизвестна ни тема разговора, ни правила грамматики, можно статистически прогнозировать появление того или иного слова.

Подводя итоги, следует отметить, что в развитии конфликта существуют закономерности, по которым можно составлять прогнозы о том, как события могут развиваться в будущем. Но поскольку эмпирические данные не могут исправить неверную гипотезу, количественные системы раннего предупреждения терпят вечные муки: они могут оказаться как правыми, так и неправыми, и ни то, ни другое невозможно доказать.

— Методика

— Предложения

Рис. 6. Геополитические риски (Индекс)[21]

Методология построена на алгоритме подсчёта частоты статей, относящихся к геополитическим рискам в ведущих международных изданиях (Этот индекс ежемесячно обновляется и доступен по адресу: https://www.bc.edu/matteo-iacovello/gpr.htm).