Стратегическое сдерживание или активная стратегическая оборона?

В киберпространстве, как и в других областях, власть принадлежит корпорациям и государству[1]

Б. Макконнелл, старший вице-президент Института «Восток-Запад»

Ресурсы для стратегического сдерживания в рамках политики «новой публичной дипломатии» у России должны быть точно переучтены: на сегодняшний день ясно, что какие-то из них используются чрезмерно (например, финансовые), а какие-то (моральные, духовные) недостаточно. Необходимо провести самую подробную инвентаризацию российских ресурсов, часть из которых, отнесенная к «мягкой силе», в некоторых работах выглядит следующим образом.

Параметры «мягкой силы» России и их актуальное восприятие[2]

 

Параметры «мягкой силы»

Восприятие значения параметра

1.

Репутация экспортных товаров.

На большинстве рынков низкая, за очень редкими исключениями.

2.

Репутация государственного управления.

Очень низкая и продолжающая снижаться.

3.

Человеческие качества населения.

Амбивалентные.

4.

Развитие туризма.

Низкое.

5.

Инвестиции и иммиграция.

Россия – привлекательное место для иммиграции из некоторых стран СНГ, а потенциально – и некоторых зарубежных стран «глобального Юга».

6.

Историческое наследие.

Достаточно богатое.

7.

Культура.

Элитарная культура – высокая, но спрос на нее носит нишевый характер; массовая – неконкурентоспособна, за очень редкими исключениями.

8.

Условия для бизнеса.

Сложные и рискованные.

9.

Популярность медиапродукциии.

За пределами России снизившаяся, по сравнению с советским периодом.

10.

Распространенность языка.

Стабильная в рамках нишевого спроса на русский язык; остаточно высокая, но почти повсеместно снижающаяся в рамках массового спроса (за исключением некоторых стран и стран – соседей России).

11.

Отношение к внешней политике.

Сложно меняющееся вслед за изменениями самой политики.

12.

Развитие науки.

Восприятие, как и реальная картина, чрезвычайно противоречиво.

13.

Репутация высокопрофессиональных услуг:

 

a.

образовательных,

Снижающаяся.

b.

медицинских,

Невысокая.

c.

финансовых,

Невысокая.

d.

юридических.

Низкая.

Изменение функций стратегического сдерживания
в стратегии национальной безопасности Российской Федерации

Функция (стратегического сдерживания) использования существующих и будущих средств и мер в интересах активной обороны и наступления

Политические средства (средства публичной дипломатии)

Функция (стратегического сдерживания) использования существующих и текущих средств и мер в интересах стратегической обороны

– политико-дипломатические средства и меры (не только имеющиеся, но и будущие), которые используется в целях активной обороны и нападения

политико-дипломатические средства и меры (имеющиеся в настоящее время)

– политико-дипломатические средства и меры (имеющиеся в настоящее время), которые используются в целях «упреждения и снижения угрозы»

– экономические средства и меры (в т.ч. новые), которые используются в целях активной обороны и нападения

экономические средства и меры стратегического сдерживания

– экономические средства и меры, используемые в целях обороны, в стратегическом сдерживании

– военно-технические средства и меры, используемые в целях активной обороны и нападения

военно-технические средства и меры стратегического сдерживания

– военно-технические средства и меры, используемые в целях обороны

– информационные и иные средства и методы (в т.ч. качественно новые), используемые в качестве активной обороны и нападения

– информационные медийные, сетевые и т.д.

– информационные, медийные, сетевые и пр. средства и методы, используемые в целях обороны

прочие

прочие

прочие

 

Как видно из приведенного образца концепция «стратегического сдерживания» должна быть решительно расширена до набора средств, мер и способов ведения активных оборонительных и наступательных действий.

Необходимо признать, что:

во-первых, необходимо изменить содержание и определение понятия стратегического сдерживания, используемого в стратегии национальной безопасности только в качестве функции «упреждения или снижения угрозы». Необходимо включить требование ведения не только активных оборонительных, но и наступательных действий во всех областях – политике, идеологии, экономике и т.п.;

во-вторых, необходимо изменить подход к набору (комплексу) политических средств (публичной дипломатии), которые требуют системного подхода, в т.ч. развития военных, экономических и иных средств в комплексе и в интересах не только стратегической обороны, но и стратегического нападения.

Необходимо признать, что разработка военно-технических средств стратегического сдерживания России идет в значительном отрыве от разработки общественно-политических и иных средств, не представляет с ними единого комплекса. Даже на первом этапе подготовки ГПВ анализируются возможности ВиВСТ и ВС, а не все остальные силовые возможности государства. Таким образом «за скобками» военного и государственного планирования остаются огромные ресурсы и возможности публичной и официальной дипломатии.

На практике все возможности – публичной дипломатии, экономики и ВС – составляют общий  «пул» возможностей. Между ними нет не только непроходимой границы, но и сколько-нибудь серьезных различий по целому ряду направлений воздействия на противника. Поэтому и планирование процедур публичной и официальной дипломатии и военного строительства должно исходить из единой стратегии и одного центра планирования, которую предлагается сделать уже не только оборонительной.

Главной целью политики Российской Федерации в области стратегического сдерживания пока что (как следует из Стратегии национальной безопасности) является недопущение любого вида силовой агрессии против России или ее союзников, а в случае ее осуществления – гарантированная защита суверенитета, территориальной целостности и других жизненно важных национальных интересов Российского государства и его союзников. Уже говорилось, что это – очень узкое толкование функций стратегического сдерживания, которое дает фактически «свободу рук» западной ЛЧЦ по проведению «удушающей» стратегии в отношении России.

При этом ВС РФ являются не только политическим средством сдерживания, но эффективным средством решительного разгрома вооруженных сил агрессора. Следовательно, стратегическое сдерживание осуществляется в целях: в мирное время – недопущения силового давления и агрессии против России и ее союзников; в военное время деэскалации агрессии: прекращение военных действий на приемлемых для России условиях.[3]

Как видно из перечня задач, стоящих перед военной составляющей стратегического сдерживания, они очень ограничены и тесно связаны с использованием военной силы. Однако в настоящее время политические задачи решаются в основном силовыми, но невоенными средствами. Возникает трудноразрешимое противоречие, когда существует необходимость противодействия силовым действиям не предполагает применения военно-силовых средств и способов, а других силовых средств, как оказывается, нет или (что одно и то же) мало и они малоэффективны.

Отсюда возникает объективная потребность и необходимость смены нынешней концепции стратегического сдерживания, которая в условиях реализации западной ЛЧЦ сценария «Военно-силового противоборства» оказывается все менее эффективнее. Примеры того, как в 2014–2016 годах силовые действия Запада – от попыток дискредитации спортсменов, арестов российских граждан, попыток ареста собственности России за рубежом, провокационной информационно-медийной кампании и т.п. – до фактической поддержки вооруженной оппозиции не только на Кавказе, но и в других регионах страны.

Считается, что страной с самой жесткой PI эффективной информационной политикой, является Китай. В частности, это касается интернет-стратегии Китая, которая основана на его исторически уникальном подходе к модернизации. Китай рассматривает Запад как иной мир с иными ценностями и идеалами, которые невозможно адаптировать на китайской почве.

Китайское руководство активно использует Интернет для реализации и политических целей, и, соответственно, одним из самых приоритетных направлений в этой связи является развитие «электронного правительства» и агитационная деятельность.

При информационном агентстве Государственного Совета функционирует Бюро по пропаганде в Интернете, которое активно борется за предотвращение негативных для власти последствий от распространения информации в социальных медиа.

По сути, реализуется концепция так называемой «сетевой цензуры» – фильтрация материалов и поощрение самоцензуры путем регулирования, управления и карательных мер. Данная система, как известно, носит название «Великий китайский файерволл»[4].

В 1996 году правительство КНР приняло решение об установлении двухступенчатого доступа к Интернету. Пользователи подключаются к сети через ключевые узлы (backbone networks), которых существует ограниченное количество. Они находятся в ведении центральных министерств или проправительственных групп.

В настоящее время на китайский сегмент Интернета наложена сложная система файерволлов, которая ограничивает доступ к проблемным, по мнению государства, внешним ресурсам. Иными словами, «Великий китайский файерволл» – это система серверов, которая устанавливается между пользователями и провайдерами и фильтрует информацию, передающуюся по этим каналам. Файерволлы также применяются для защиты от вирусов и хакеров.

При этом Китай осуществляет достаточно гибкую сетевую цензуру. Так, во время резонансных событий, визитов руководства страны в зарубежные государства осуществляются дополнительные меры по контролю информационных потоков – запрещается использовать слова «Тибет», «Тайвань», «равноправие», «демонстрация», «антияпонский», «свобода», «демократия» и так далее. Они автоматически заменяются на символы, а при попытке оставить сообщение с такими словами в социальных медиа, сообщения удаляются.

В число источников, подвергающихся цензуре, входит большинство западных информационных ресурсов, начиная со СМИ (ВВС, CNN, ABC, CBS News и так далее) и заканчивая социальными медиа (Facebook, Twitter, YouTube) и сайтами, например, американских университетов, а также поисковыми системами (например, Alta Vista и Google).

Еще задолго до «бума» социальных медиа и журналистики web 2.0., в китайском сегменте Интернет было практически невозможно публиковать новости и другие материалы вне официальных сетевых источников. Буркхард Шрёдер («Репортеры без границ») так характеризовал эту ситуацию: «Очевидно, что не приходится говорить о существовании в Китае свободы слова. Её нет не только в традиционных СМИ – она практически отсутствует и в сети. Даже когда китайский гражданин высказывает свое мнение в зарубежной прессе, официальные институты КНР пытаются этому помешать»[5].

Однако в настоящее время, в связи с ростом популярности национальных социальных медиа (WeChat, Weibo), журналистика web 2.0. в китайском сегменте Интернета динамично развивается.

Главным государственным учреждением, осуществляющим мониторинг социальных медиа, является Министерство Государственной Безопасности. КНР привлекает к сотрудничеству и интернет-провайдеров. Так, в 2002 году ведущие китайские интернет-предприниматели подписали обязательство «повышать самодисциплину и содействовать устранению вредной информации в Интернете»[6]. Для этого они обязаны нанимать так называемых цензоров, которые регулярно «чистят» проблемные материалы и темы, появляющиеся в чатах, форумах и социальных медиа. Эти цензоры обычно выдают себя за обыкновенных пользователей. Их основная задача – направлять дискуссию по «чувствительным» вопросам в нужное для властей русло.

Функционирование социальных медиа регулируется документом Министерства информации от 2005 года, который носит название «Нормы управления обслуживанием информации в Интернете». Основные требования к ресурсам, согласно данному документу, – наличие как минимум 5 профессиональных журналистов и уставной капитал в размере не менее 10 миллионов юаней[7]. При этом выполнение данных условий не является гарантией предоставления лицензии.

Кроме того, достаточно эффективно реализуется принцип саморегулирования социальных медиа. Например, в соглашении Weibo говорится о том, что конфиденциальность данных пользователей не распространяется на те случаи, когда действия пользователя противоречат законодательству[8]. И, соответственно, согласно статье 264 Уголовного Кодекса КНР, «... публичное оскорбление либо клевета, либо фальсификация фактов о другом человеке карается лишением свободы на срок до трех лет...»[9].

Дополнительный документ, регулирующий функционирование социальных медиа, был принят в 2013 году Верховным Судом и Верховной Прокуратурой КНР и называется «Толкования и разъяснения некоторых вопросов законодательства в области делопроизводства и уголовной ответственности за клевету в Интернете».

Согласно этому документу, существует возможность привлечения пользователей к ответственности за клевету, если озвученная ими информация получает широкое распространение в сети[10].

Более того, если пользователь публикует в социальных медиа лживую информацию или информацию провокационного характера, которое просматривает более 5000 других пользователей или «ре-постят» более 500 раз, ему (автору) грозит лишение свободы сроком до трех лет[11].

Автор: А.И. Подберезкин

[1] Макконнелл Б. Сетевое общество и роль государства // Россия в глобальной политике. 2016. Март–апрель. – № 2. – С. 136.

[2] Паршин П. Проблематика «мягкой силы» во внешней политике России. –М.: МГИМО (У), 2013. – С. 35.

[3] Хряпин А.П. Концептуальные основы стратегического сдерживания // Военная мысль, 2005. – № 1. – С. 8.

[4] Чэнь Ди. Социальные сети в решении актуальных общественно-политических проблем / Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук. – Санкт-Петербургский государственный университет, 2015. – С. 77–90.

[5] Шиллинг О. Блокада, или О свободе слова и печати в китайском Интернете / [Электронный ресурс]. URL: http://www.dw.de/ (дата обращения: 18.02.2012).

[6] Нормы о управление Интернет-источников (на кит. яз.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.gov.cn/banshi/2005-08/21/content_25106.htm (дата обращения: 11.02.2012).

[7] Нормы управления сетевой информацией (на кит. яз.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.china.com.cn/chinese/ (дата обращения: 11.02.2012).

[8] Соглашение о предоставлении услуг Sina Weibo (на кит. яз.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.weibo.com/signup/v5/protocol (дата обращения: 01.09.2013).

[9] Соглашение о предоставлении услуг Sina Weibo (на кит. яз.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.weibo.com/signup/v5/protocol (дата обращения: 01.09.2013).

[10] Толкования и разъяснения некоторых вопросов законодательства в области делопроизводства и уголовной ответственности за клевету в Интернете (на кит. яз.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.chinacourt.org/law/ (дата обращения: 07.03.2014).

[11] Там же.

 

17.05.2017
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Конфликты
  • Россия
  • Европа
  • США
  • Глобально
  • НАТО