2016–2018 годы можно назвать периодом завершения политико-идеологической и организационной подготовки формирования на базе западной ЛЧЦ военно-политической коалиции, включающей в себя более 50-государств, которые (по примеру НАТО) будут делиться на три группы — члены коалиции, члены ассоциации, входящие в круг влияния.

По этой причине целесообразно рассмотреть некоторые возможные отдельные периоды развития сценария МО на этапе в 2016–2025 годах, характерной чертой которых (общей тенденцией) является инициирование вооруженного противоборства с правящими режимами в ряде ЛЧЦ и странах. К лету 2016 года таких стран было уже несколько. Наиболее известные случаи — Ливия, Сирия, Ирак, Украина, Йемен и Македония.

Следует иметь в виду, что подготовительные этапы для вооруженного выступления оппозиции против власти, в этих странах имеют исключительно важное значение. Без этих подготовительных этапов на территории противника невозможно начало успешной вооруженной борьбы, хотя в истории такие свидетельства все-таки имеются. (Например, известная высадка десанта на Кубе во главе с Ф. Кастро).

В краткосрочной перспективе 2016–2018 годов, т.е. в первом периоде, завершится окончательное оформление коалиции западной ЛЧЦ и ее внешнеполитической стратегии до 2025 года. Суть этой стратегии будет заключаться во внедрении в политику западной ЛЧЦ в 2016–2025 годы широкого спектра новых эффективных силовых инструментов, которые должны будут компенсировать ослабление влияния западной ЛЧЦ в мире.

Анализ существующего сценария развития МО в конце 2016 года подтверждает, что западная ЛЧЦ во главе с США сделала ставку на усиление силового противоборства с другими ЛЧЦ, включая в свою политику все чаще вооруженные средства. Поэтому можно говорить о том, что период 2016–2025 годов будет тем этапом, когда военная сила станет регулярно, использоваться в политических целях в двух формах: во-первых, как инструмент внутриполитической борьбы, а, во-вторых, как реальное средство внешней политики в отношениях между ЛЧЦ в ограниченных масштабах[1].

В среднесрочной перспективе с 2016 до 2025 года западная стратегия военно-силового противоборства будет придерживаться нескольких основных внешнеполитических принципов. Основным принципом будет концентрация усилий западной ЛЧЦ на инициировании внутренних конфликтов в основных странах, представляющих угрозу сохранению контроля Западом над МО в мире. Соответственно такая активная политика потребует новых средств и способов силового и вооруженного воздействия, которые будут выходить далеко за рамки традиционных представлений о межгосударственных и межцивилизационных отношениях. Так, бывший советник НГШ И. Попов изобразил это следующим образом.

Два вида деятельности войск (сил) на поле боя

Прежде всего, это будут средства и способы, предоставляемые внутренней оппозиции конкретных стран для формирования т.н. «облачного противника» официальной власти. Все это сопровождается мощной дипломатической, политической и даже силовой поддержкой извне, включая, в случае необходимости, прямую военную поддержку, как было, например, в Ливии. Как правило, «Облачный противник» будет получать внешнюю поддержку из неизвестных (не доказанных) источников — медийную, финансовую, организационную, моральную, во все возрастающих масштабах. А на этапе 2016–2021 годов эта внешняя поддержка может быть даже усилена и вооруженными, и специальными средствами, но в ней значительную роль будут играть инструменты экономического и социального порядка.

Небоевая деятельность войск на поле боя: работа с местным населением

Вторым принципом развития данного сценария станет принцип системного политического противоборства. Этот принцип предусматривает интегрированное использование всех возможностей западной ЛЧЦ — коалиционных, экономических, финансовых, военных и других. Системность, в данном случае предполагает, что все частные задачи и средства их решения в 2016–2021 годы подчиняются главной политической цели — сохранению контроля Запада. Конфликты на Украине, В Ираке, Сирии, Афганистане, Йемене и других станах, наглядно, иллюстрируют этот принцип «политической системности», когда собственно военная сила Запада применяется ограниченно, а предпочтение отдается системно-силовым инструментам влияния: политико-дипломатическим, финансово-экономическим, поддержке оппозиции и дозированной военной помощи. Как справедливо полагает И. Попов, эта деятельность будет направлена, прежде всего, на создание и поддержку оппозиции.

Системное противоборство ради сохранения существующей финансово-экономической и военно-политической системы в 2016–2021 годах означает использование всех силовых ресурсов западной ЛЧЦ до завершения подготовки вооруженной стадии противоборства в глобальном масштабе. При этом акцент в ближайшие годы будет сделан на то, чтобы не допустить формирования коалиций и даже неформальных союзов, которые будут ставить под сомнение право на такой контроль со стороны западной ЛЧЦ во главе с США, и использование в этих целях стратегии «управляемого хаоса» — искусственной дестабилизации положения в этих странах и отношений между членами возможных коалиций.

Небоевая деятельность войск на поле боя: подкуп военачальника (главаря) противника

Третий принцип предусматривает, что противоборство будет носить сетецентричный характер. А это предполагает создание эффективной системы политического, информационного и военного управления, со стороны западной ЛЧЦ, направленной, прежде всего, против правящей элиты противника. Данная система будет объединять все другие информационные системы и позволять, в опережающем режиме, управлять всеми процессами «сверху–донизу». Контролируя одновременно все уровни эскалации и использование всех коалиционных и национальных ресурсов — политических, экономических, военных[2]. Этот принцип отчетливо проявился в ходе противостояния Запада с Россией в 2014–2016 годах, когда все управление антироссийскими действиями осуществлялось из Вашингтона (рис. 1.34).

Можно констатировать, что к лету 2015 года сетецентрическая война против России прошла свои первые периоды развития, в результате чего произошел целый ряд негативных социально-экономических и политических изменений в МО. Но в целом принцип сетецентричности полностью не удалось реализовать. В политике отдельные страны Запада позволяли себе действовать иногда не согласованно, а в развитии негативных процессов в России проявилась противоречивость.

Хотя резко обострилась МО, а также существенно ухудшились показатели инфляции и курс рубля, краха экономики России, как рассчитывали на Западе, не произошло. В то же время, некоторые показатели качества жизни, доходов, возможности приобретения товаров длительного пользования заметно просели. Уровень жизни населения опустился до ситуации 2008 (кризисного) года, а к апрелю 2015 года, например, продажи автомашин сократились более чем на 40%. Вместе с тем, хотя системное давление на РФ привело к определенным результатам, внутриполитического кризиса так и не произошло. Ухудшение внешнеполитической обстановки и социально-экономического положения в стране не оказали негативного влияния на доверие граждан к В. Путину. Напротив уровень поддержки Президента достиг своей высшей точки — 85%. Сохранилась и социально-политическая стабильность, которую планировали подорвать еще в 2015 году. Выборы в Госдуму 2016 года стали новым поводом ускорения развития событий.

Приоритеты целей в войне: пять колец полковника Уордена

Таким образом, в 2016 году осложнение МО и социально-экономический кризис в России не перерос в кризис социально-политический. Убийство Б. Немцова, например, вообще никак не отразилось на политической стабильности, а война на Украине не привела к появлению острых кризисных явлений в российском обществе. Совсем наоборот: парад 9 мая и демонстрации по всей стране, показали стабильность политической системы. Между тем в «классическом» сценарии развития сетецентрической войны предполагался именно такой переход от этапа социально-экономического кризиса к этапу политической дестабилизации.

Наконец, четвертый принцип реализации сценария глобального «Военно-силового противоборства» в первом периоде этапа 2016–2025 годов заключается в постоянном усилении давления на Россию с целью радикализации социально-политической обстановки в стране посредством создания внутренних условий и сил, способных изменить политику страны. Речь идет не о внешнем давлении с целью обострения кризисных явлений, как при реализации первого принципа, а о создании внутри правящей элиты и общественности социальных групп, способных изменить политический курс страны. С Владимиром Путиным или без него, но в представлении лидеров западной ЛЧЦ, Россия должна признать сложившийся мировой политический и финансовый порядок во главе с США.

Подобная тактика в свое время успешно применялась в СССР против М. Горбачева, когда давление «демократических слоев» общества заставляло его идти на бесконечные уступки Западу, а нередко и на заведомо глупые и предательские шаги. Позже, при Б. Ельцине, этот принцип оказался не просто ведущим, но и наиболее популярным: принимаемые Россией решения полностью находились в русле западной политики и соответствовали интересам западной ЛЧЦ.

Вместе с тем, реализация четвертого принципа возможна только при вполне определенных условиях. В том числе и при формальном смягчении градуса противоборства. Очевидно, что создавать и активизировать прозападные силы в условиях открытой конфронтации трудно. Поэтому на Западе активно применяется тактика «хорошего и плохого полицейского», когда одни представители западной элиты выступают с резкими антироссийскими заявлениями, нагнетают напряженность и требуют «остановить Путина», в то время как другие на словах демонстрируют доброе отношение к России и ее руководству, одновременно предлагая различные «компромиссы».

На поверку эти «компромиссы», в случае их принятия российской стороной, неминуемо приведут к отказу от принципиальной линии и постепенной сдаче позиций страны, как это происходило при М. Горбачеве. Однако такая тактика открывает для прозападных кругов российской элиты возможности по манипулированию общественным мнением и определенному воздействию на руководство страны. Эта тактика позволяет представлять Запад не в качестве врага, каковым он, безусловно, является, а в качестве партнера, с которым имеются лишь небольшие разногласия и который, на самом деле, желает улучшить отношения. А для их улучшения надо то, всего-ничего, пойти на некие, вполне приемлемые на первый взгляд, договоренности.

В середине 2015 года Запад рассматривал два варианта воздействия на Россию в соответствии с вышеизложенными принципами. Первый предусматривал дестабилизацию ситуации в России путем дальнейшего раскручивания ситуации на Украине. Этот вариант обострения социально-политической обстановки в России исходил из необходимости дальнейшей контролируемой эскалации военного конфликта, расширения его масштаба, интенсивности и территории.

Второй вариант делал основной упор на российские оппозиционные силы и пятую колонну в руководстве страны, которые должны были эксплуатировать народное недовольство, вызванное ухудшением социально-экономической ситуации под воздействием западных санкций. Это происходило бы при одновременном снижении военного противостояния на Донбассе.

К концу 2015 года стало очевидно, что ставка делается на второй вариант, а ситуация на Украине временно замораживается. Это, видимо, было связано с тем, что обострение ситуации на Украине, как показывал предыдущий опыт, только подстегивало патриотические и антизападные настроения в России. В этих условиях ослабление поддержки президента Путина и укрепление позиций прозападных кругов было бы малореальным.

Учитывая стабильность режима В. Путина, Запад попытался «растянуть» переход к политической дестабилизации на более длительной срок, за который можно было бы нанести основные удары именно по авторитету В. Путина и его руководства. Это можно назвать принципом перехвата информационной инициативы, когда действия в информационном пространстве фактически заменяют, на какое-то время (иногда весьма длительное), реальные шаги по развалу государства, либо существенно опережают их.

Действия на Украине в 2014–2016 годах показывают, насколько такая информационная политика в действительности становится откровенно провокационной и дезинформационной. Ее задача сформировать «виртуальную реальность», которая будет заменять действительность и служить политико-пропагандистским прикрытием усилий по дестабилизации. Сетевая и сетецентрическая стратегия становятся реальным практическим содержанием этой внешне бессодержательной политики, достигающей вполне реалистических и конкретных целей. Так, за набором внешне бессодержательных и беспочвенных деклараций, указов и решений на Украине в 2014–2016 годах проводилась реальная политика русофобии.