Активизация новых вызовов и угроз в третьем тысячелетии привела к тому, что в США была выдвинута концепция «операций переходного типа»[1]. В ее рамках в современной военной науке была создана новая концепция взаимодействия государственных и негосударственных акторов. Она включает в себя сотрудничество государства со СМИ, новые методы подготовки и проведения военно-политических кампаний, усовершенствования в области взаимодействия государства с негосударственными (коммерческими и некоммерческими) структурами; реформы, направленные на улучшение взаимодействий между различными ведомствами и негосударственными акторами в процессе постконфликтного восстановления, и т. п.[2]

Новые типы операций требуют усиления обмена информацией внутри ведомств, между различными ведомствами и другими структурами, вовлеченными в операции (иностранные союзники, дружественные негосударственные, общественные и коммерческие организации). Очень много информации, своевременное обладание которой играет ключевую роль, например, в борьбе с террористами, пропадает на границах между различными структурными подразделениями и уровнями одного ведомства, либо разными ведомствами и организациями. Данная задача имеет организационные, кадровые и технические аспекты.

С организационной точки зрения необходимо создание военных подразделений, которые бы занимались обменом информацией, в том числе, с негосударственными акторами. Традиционный пример — спецподразделения по пропаганде и взаимодействую со СМИ, подразделения сотрудников, занятые взаимодействием с частными коммерческими структурами, и т. п. С кадровой точки зрения целесообразна соответствующая подготовка всего персонала. С технической точки зрения нужна разработка взаимно совместимых электронных баз данных, сетевым образом включающих в себя государственные и негосударственные структуры.[3]

В ходе подготовки современной кампании военные создают синтетические компьютерные модели, учитывающие максимально большое количество ее аспектов с позиций различных организаций, включая негосударственные. Модель используется в дальнейшем с целью вовлечения в процесс проведения кампаний всех возможных инструментов, включая возможности СМИ, бизнеса и НПО. Эта задача требует и соответствующего пересмотра законодательства с целью оптимальной консолидации усилий всех ведомств и негосударственных организаций в борьбе с новыми угрозами[4].

Отмеченная выше тенденция к усилению взаимодействия государственных и негосударственных акторов проявилась не только в военной, но и в дипломатической практике, связанной с проблемами безопасности. Трагедия 11 сентября 2001 г. привела к изменению парадигмы взаимодействия Госдепартамента и негосударственных акторов за счет возникновения потребности в новых средствах психологической борьбы. США повели информационную кампанию, в которой они пытались доказать, что именно Вашингтон являются другом для мусульман всего мира, защищающим их в разных конфликтах (например, в Боснии)[5].

Ричард Холбрук, бывший заместитель госсекретаря США, написал в газете Washington Post в связи с терактами в Нью-Йорке и Вашингтоне: «Называйте это публичной дипломатией, связями с общественностью, психологической борьбой, или — если хотите говорить прямо — пропагандой. Как вы это ни назовете, самое важное, исторической важности, — это определение целей этой войны для миллиарда мусульман в мире»[6]. При этом Холбрук отметил, что техническое превосходство США должно обеспечить победу в этой информационно-психологической войне: «Как человек из пещеры может победить в коммуникации лидирующее в этой сфере общество?»[7]

Для ведения психологической борьбы после трагедии 11 сентября позицию заместителя госсекретаря по публичной дипломатии заняла Шарлот Бирс, всю жизнь проработавшая в сфере коммерческой рекламы[8]. Она перенесла в сферу внешнеполитической пропаганды методы из соответствующей области (реклама и маркетинг), что уже показательно для понимания направления трансформации дипломатии в эпоху глобализации. Кстати, это вызвало серьезную критику со стороны большой части специалистов по внешней политике[9] и, возможно, привело к ее отставке в 2003 г. Тем не менее, ее деятельность «запустила» процесс дальнейшей интеграции чисто коммерческой работы СМИ и работы СМИ в рамках их сетевого, коалиционного сотрудничества с государством в проведении его внешней политики.

Создание ситуационных коалиций между СМИ и государством было закреплено интеграцией методов работы государственных и коммерческих структур, а также — обменом кадрами между ними. Однако такой обмен кадрами и методами не ограничился чисто дипломатической сферой, он перешел и в сферу военную. Эксперты отмечают, что американские военные с того времени в методах ведения психологической борьбы очень приблизились к технологиям коммерческого маркетинга[10].

Эта тенденция, заложенная уже в самом начале «войны с терроризмом», сохранилась. В дальнейшем пересмотру подверглась не столько сама практика взаимодействия коммерческих и внешнеполитических целей и методов, а отсутствие учета специфики обществ, выступающих объектом информационной кампании, и односторонний характер коммуникации, дефицит диалога. То есть, методы коммерческого маркетинга, адаптированные для рынка США, стали более тонким образом «подстраивать» под информационные рынки стран с другой культурой.

Многие эксперты стали обвинять политику США времен Буша в попытках доминирования в информационном пространстве грубыми методами и любой ценой без учета логики «мягкой силы»[11]. Эту тенденцию удалось преодолеть только ко времени первого президентства Б. Обамы, когда во главу угла была поставлена концепция «умной силы» (smart power). Она предполагает большую тонкость в методах работы, чем раньше, хотя сама суть сложного взаимодействия между государством и частными СМИ не только сохраняется, но даже усиливается.

Впрочем, идея доминирования в информационном пространстве сохраняется среди военных, в том числе, в связи с особенностями их представлений о мире, хотя от нее и отказались дипломаты, привыкшие работать более тонкими инструментами. Еще в октябре 2003 г. вышла «Дорожная карта информационных операций», где главной целью было обозначено «доминирование в информационном пространстве»[12].

В появившемся несколько позже полевом уставе информационных операций армии США задачей, также ставится достижение информационного превосходства. Последнее понимается как контроль над информационным пространством в военное и мирное время[13]. При этом задача «подстройки» под специфику местных информационных рынков, которые могут серьезно отличаться от американских в плане систем ценностей и стереотипов восприятия, перед военными, практически, не ставилась. Это привело в дальнейшем к серьезным проблемам для американской пропаганды, в том числе, в Афганистане и Ираке.

Заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии Шарлот Бирс начала свою информационную кампанию, направленную на арабо-мусульманские страны, в 2002 г. Эта кампания включала в себя:

— создание новой радиостанции, вещающей на Ближнем Востоке (Радио Савва) и арабоязычного новостного телеканала Аль-Хурра;

— показ в арабских странах серии рекламных роликов о жизни мусульман в США;

— программу «Общие ценности», включавшую, кроме упомянутого выше показа рекламы по телевидению, создание интернет-сайта, публикации в прессе, серию конференций с участием госсекретаря США Колина Пауэлла, и т. д.;

— идейной основой программы «Общие ценности» стало выделение тех ценностей, которые, по мнению экспертов-социологов, высоко оценивались как в мусульманском мире, так и в США (религия, семейные ценности, и, что характерно для американских представлений о мире, демократия, также фигурировала среди этих «мусульманских» ценностей[14]);

— послы США в арабском мире также должны были активно выступать в местных масс-медиа[15].

Эта кампания также дополнялась более традиционными средствами публичной дипломатии: международные обмены, культурная дипломатия, и т. д. Когда Шарлот Бирс подала в отставку после начала войны в Ираке, это привело к активным дискуссиям как практического, так и теоретического характера, сущность которых сводилась к необходимости усиления элемента диалога и взаимодействия, в том числе, и между государственными и негосударственными

акторами.[16] Таким образом, можно констатировать наличие тенденции к внедрению в практику государственных структур США коммерческих методов ведения психологических кампаний непосредственно после терактов 11 сентября. При этом активно заимствуются не только методы, но и кадры из частных коммерческих компаний, работающих в сфере рекламы и маркетинга. Это — одна из форм взаимодействия государства и негосударственных акторов.

В дальнейшем, особенно, при президенте Обаме, тенденция к взаимодействию, в том числе, между государственными и негосударственными акторами, еще больше усилилась за счет понимания необходимости диалога и сотрудничества с теми обществами, которые выступают объектами информационной кампании[17]. То есть, структура коалиций, выстраиваемых американскими государственными структурами, усложнилась. При «раннем» Буше она, в основном, включала негосударственные структуры собственного общества и других западных обществ. Теперь стали стремиться как можно шире интегрировать в нее и негосударственные структуры незападных обществ путем активизации диалога с ними.

Важнейшим инструментом такого диалога стали международные обмены, в том числе, с негосударственными структурами. Эту позицию стала активно продвигать пришедшая на смену Шарлот Бирс заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии Карен Хьюз. В 2006 г. в США был создан межведомственный координационный комитет по публичной дипломатии и стратегической коммуникации. Этот комитет в 2007 г. разработал стратегию публичной дипломатии, где основным приоритетом стало расширение образовательных и обменных программ[18]. Последнее, по необходимости, включает в себя диалог государственных и негосударственных игроков (например, университетов, СМИ[19], структур гражданского общества). В дальнейшем, уже в рамках концепции «умной силы», администрация Обамы еще больше усилила эти тенденции.