Экспертное обеспечение анализа и прогноза развития международной обстановки в России

Прогнозирование международных отношений всегда являлось вызовом, ответ на который пытались найти многие ученые и мыслители прошлого. Как правило, их изыскания на этом поприще заканчивались неудачно[1]

авторы работы «Стратегическое прогнозирование международных отношений»

 

Информационная и информационно-аналитическая поддержка реализации настоящей  Стратегии осуществляется при координирующей роли Совета Безопасности Российской Федерации за счет привлечения информационных ресурсов заинтересованных органов государственной власти и государственных научных учреждений с использованием системы распределенных ситуационных центров, работающих по единому регламенту взаимодействия[2]

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (Указ N 537 от 12 мая 2009 года)

 

Выше уже говорилось о недостаточности качественного экспертно-аналитического обеспечения анализа и стратегического прогноза развития МО и ВПО в России, которое характеризуется растущим отставанием от информационного, экспертно-аналитического обеспечения внешней и военной политики не только на традиционном Западе, но и в Китае, Австралии, Новой Зеландии, где в последние годы готовятся на регулярной основе анализы, обзоры и стратегические прогнозы высокого качества.

Очевидно, на мой взгляд, что основной результат, квинтэссенция такого анализа и прогноза, должен концентрироваться в Совете Безопасности РФ и отражаться в важнейших нормативных документах. Прежде всего, в Стратегии национальной безопасности России, которая де-юре и де-факто является основой для других доктринальных и концептуальных документов. Вот почему обращают на себя внимание несколько обстоятельств, связанных с процедурой и экспертно-ин-формационным обеспечением «основ реализации Стратегии»:

Во-первых, в редакции предыдущей Стратегии 2009 года основная ответственность возлагалась на Правительство (ст. 101, в которой говорится о том, что «система документов… формируется Правительством…, а также ст. 110, в которой говорится «о разработке и реализации комплекса оперативных и долгосрочных мер… в федеральных округах, (которая) проводится при координирующей роли Правительства», а контроль возлагается на Секретаря Совета Безопасности).

Во-вторых, в новой редакции Стратегии от 31 декабря 2015 года говорится уже, что «Реализация государственной политики… происходит под руководством Президента РФ и при координирующей роли Совета Безопасности»[3]. Это, безусловно, правильная редакция, повышающая авторитет и значимость Стратегии и делающей ее обязательной для всех ветвей власти.

Вместе с тем остается ощущение, что основная работа контролируемая Правительством и Советом Безопасности, осуществляется в структурах и органах исполнительной власти. Практически это означает, что в соответствующих управлениях и департаментах министерств, служб и ведомств, которые, на мой взгляд, не обладают достаточными ресурсами после многочисленных реорганизаций, «оптимизаций» и сокращений.

Известно, что в настоящее время согласно Федеральному закону Российской Федерации от 28 декабря 2010 г. №390-ФЗ «О безопасности» и Положению о Совете Безопасности Российской Федерации (утверждено Указом Президента Российской Федерации от 6 мая 2011 г. №590) информационную и информационно-аналитическую поддержку принятия государственных решений координирует Совет Безопасности РФ за счет привлечения информационных ресурсов заинтересованных органов государственной власти и государственных научных учреждений, однако состояние, качество и функциональные возможности этих органов власти в области анализа, экспертизы и прогноза вызывают сомнения.

Действительно, в самые последние годы стали формироваться заказы на НИР среди экспертного и научного сообщества, которые, однако, как правило, не носят масштабного, последовательного и долгосрочного характера, не ведут к преемственности в анализе и прогнозе[4], что обязательно для научных школ и фундаментальной науки.

В соответствии с прежней Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года эта задача должна была реализовываться с использованием системы распределенных ситуационных центров, работающих по единому регламенту взаимодействия[5]. Однако вплоть до 2015 года результаты этой деятельности были, мягко говоря, незаметны и не отражены в попытках стратегического прогноза, как минимум, существующих в открытой печати[6].

Фактически ситуационные центры при органах государственной власти и управления должны были стать технической и интеллектуальной базой принятия решений в сфере национальной безопасности и основой формирования полноценной системы аналитического обеспечения. Следует констатировать, что эта задача пока не решена ни по количественным, ни по качественным показателям[7], — делает справедливый вывод В. Сизов. Можно целиком согласиться с его выводом о том, что «Сегодня прогнозирование в сфере национальной безопасности, как составная часть и форма аналитической деятельности обеспечивающих структур и самих органов государственного управления страны, находится на начальной стадии своего становления… — Органы государственного управления, в основном, заняты подготовкой и реализацией оперативных решений текущих проблем национальной безопасности. Долгосрочные прогнозы развития страны отсутствуют, среднесрочные носят описательный характер, отсутствуют сценарии развития обстановки с опорой на обоснованные критерии и показатели. Потенциал ситуационных центров используется слабо, а возможности современных технических средств — не полностью»[8].

Сегодня в стране практически не ведется (закрытые заведения вне темы сегодняшнего обсуждения) подготовка аналитиков-экспертов по международным отношениям, по вопросам войны и мира и других. Чуть лучше — ситуация с подготовкой «аналитиков-технологов» (специалистов по методике выработки решений). Хуже того, мой опыт говорит о том, что существовавшие кадры «естественным образом» вымываются: уходят на пенсию, меняют работу, умирают, а новые при-ходят крайне медленно, да и качество новых кадров нередко оставляет желать лучшего. В то же самое время мы наблюдаем стремительный рост интереса и возможностей стратегического прогнозирования и планирования на Западе, в Японии, КНР, Австралии и целом ряде других стран.

В Китае, например, с 1998 года вышло уже 9 изданий Белой книги, посвященной «Военной стратегии КНР», где стратегический прогноз развития МО является исходной точкой анализа. В частности, в ней достаточно оптимистично дается оценка современной МО и прогноз ее развития на будущее: «Сохранение мира, внутреннее развитие … становятся главными тенденциями современной ситуации на планете»[9]. Вместе с тем в этом прогнозе признается, что «потенциальная и вполне реальная угроза широкомасштабной войны продолжает сохраняться»[10].

Отсутствие фактически фундаментальных и методологических исследований не может заменить никакое разовое финансирование или отдельный грант. Даже если эти средства выделены на 3–5 лет потому, что научная школа и методологии в такие сроки не создаются. Получается, что каждое отдельное финансирование, выделенное на теоретические и методологические исследования (иногда не известно кому, и по каким критериям) фактически начинает процесс заново. Особенно, если предыдущие исследования носили закрытый характер. Поэтому на практике, как правило, это ведет к появлению множества частных методик, которые нередко не только не обоснованы, но и практически не применимы.

Те же прикладные методики, которые могут быть полезны, как правило, резко используются.

Так, Сизов В.Ю. справедливо полагает, что совершенствование системы аналитического обеспечения органов государственного управления предполагает, например, разработку, апробацию и внедрение моделей долгосрочного прогнозирования угроз национальной безопасности Российской Федерации, предлагая, в частности, следующую сетевую модель, которая в очень упрощенном виде дополняет метод «карты мыслей», указанный выше, конкретизируя вытекающие из конкретной МО угрозы.

Рис. 1. Сетевая модель прогнозирования угроз национальной безопасности РФ

Одним из возможных подходов к созданию и практическому использованию таких упрощенных моделей может быть использование сетевого метода. Подразделения (специалисты) прогнозирования в составе аналитических центров (отделов, управлений, департаментов и др.) при органах государственного управления составляют государственный уровень прогнозирования. На региональном и местном уровнях, органы, имеющие внутреннюю структуру федерального, регионального и муниципального  (локального) анализа и прогнозирования. Здесь же функционируют центры анализа и прогноза государственных и негосударственных организаций, академий и институтов. Вся информация стекается в единый федеральный координационный центр анализа и прогноза при Совете национальной безопасности, который обеспечивает деятельность единого органа управления военной организации страны. Так, с точки зрения долгосрочного прогноза развития МО в социально-экономической области, которым, как правило, занимаются структуры далекие от проблематики международной безопасности, очень информативен анализ и прогноз военных расходов на душу населения у конкретных стран, который называет степень милитаризации экономики и общества и их возможности в будущем.

Рис.2[11]. Страны с наибольшими и наименьшими военными расходами на душу населения

Другой аспект международной безопасности — возможности военно-технического сотрудничества (ВТС), являющиеся не только экономическими показателями (что, как правило, учитывается), но и важнейшими инструментами внешнеполитического влияния. С этой точки зрения у России, с одной стороны, есть серьезные аргументы, но, с другой, эти возможности в 2 раза меньше, чем у США и в 5 раз меньше, чем у западной коалиции, которая может обеспечивать любые страны любым оружием в любых масштабах.

Рис.3[12].

В настоящее время можно говорить о том, что в некоторых министерствах и ведомствах существуют достаточно эффективные аналитические центры, работающие в пределах своей компетенции и функций этого министерства. Например, можно говорить о Национальном центре обороны, созданным министерством обороны России. Однако остается открытым вопрос об обеспечении деятельности всей военной организации нации, а не только военной организации государства, которая охватывала бы деятельность общественных и других негосударственных институтов — от институтов гражданского общества до бизнес-структур, — а также интегрировала бы информационно-аналитические возможности всего общества, а не только соответствующих центров отдельных министерств и ведомств.

Необходимо, чтобы сбор, обработка, анализ и прогноз информации стал не только в сфере ответственности некоторых государственных структур, но и всего общества, и всей нации, включая весь потенциал российской локальной человеческой цивилизации, а не только возможности государственных структур. Естественно, что вся обработанная информация должна стекаться и дальше обрабатываться в соответствующем центре, контролируемым Советом безопасности. На этом уровне разрабатываются стратегические, в том числе долгосрочные, прогнозы угроз безопасности страны и всей ЛЧЦ. Они могут носить комплексный характер и могут быть изложены в документах стратегического планирования, например в Стратегии национальной безопасности, сроком действия 10–20 и более лет. Либо могут быть составлены государственные или ведомственные прогнозы по видам безопасности, например в сфере военной, информационной, экономической и другой безопасности.

Предлагается в этой связи сделать попытку подготовить проект нового варианта Стратегии национальной безопасности с соответствующими комментариями в качестве альтернативы существующей стратегии, утвержденной Указом Президента РФ 31 декабря 2015 года, где главными исполнителями будут не только анонимные центры неких органов власти, но все институты общества и нации. Это означает, что будущая стратегия национальной безопасности должна быть не продуктом аппаратного труда Совета безопасности, а результатом общенациональных усилий. Соответственно и информационная и экспертно-аналитическая работа должна быть организована на всех уровнях в интересах военной организации, включающей возможности не только институтов государственной власти, но и всего общества, и бизнеса и даже личных интеллектуальных и информационных ресурсов отдельных граждан. Эта структура должна быть организована следующим образом (рис. 4).

Рис. 4. Экспертно-аналитическая структура обеспечения деятельности новой военной организации

Из рисунка видно, что пока что в интересах безопасности и развития работают (с разной степенью эффективностью) только центры сбора и анализа информации некоторых государственных структур. Остальные возможности (может быть) используются только частично. Это означает, что огромный ресурс нации остается не использованным и не задействованным, хотя он не только существует, но и может быть организован и использован без значительных ресурсных затрат.

>>Полностью ознакомиться с аналитическим докладом А.И. Подберёзкина "Стратегия национальной безопасности России в XXI веке"<<


[1] Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. монография / под ред. А.И. Подберезкина, М.В. Александрова. — М.: МГИМО–Университет, 2016. — С. 11. 

[2] Указ Президента Российской Федерации №537 от 12 мая 2009 г. «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» //Российская газета. 2009. 18 мая. — №20.

[3] Указ Президента Российской Федерации №683 от 31 декабря 2016 г. «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» / http://base.consultant.ru

[4] См., например: Информационно-аналитическая система стратегического планирования противодействия угрозам национальной безопасности: аналит. доклад / П.М. Шмелев, А.И. Подберезкин [и др.]. — М.:

МГИМО–Университет, 2014. — 159 с

[5] Сизов В.Ю. О создании системы долгосрочного прогнозирования угроз национальной безопасности России в интересах принятия решений органами государственного управления в сфере национальной безопасности. — С. 24.

[6] Подберезкин  А.И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021  года.  — М.:

МГИМО–Университет, 2015.

[7] Сизов В.Ю. О создании системы долгосрочного прогнозирования угроз национальной безопасности России в интересах принятия решений органами государственного управления в сфере национальной безопасности. — С. 25.

[8] Там же. С. 27.

[9] Иванов В. Миролюбие Поднебесной. Пекин сформулировал новые военно-стратегические установки // Независимое военное обозрение. 2015. 28 июля.

[10] Там же.

 

17.03.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • XXI век