Модель – упрощенное представление реального устройства или протекающих процессов

Известно, что сложность любого материального объекта (процесса) может быть бесконечна, поэтому моделирование (упрощение) – неизбежный прием, к которому необходимо прибегать при анализе тех или иных сложных систем, а тем более общественных процессов.

Процесс формирования системы международной безопасности особенно сложен потому, что он включает в себя множество факторов - политических, экономических, технологических, гуманитарных и иных, с одной стороны, и разнесен по времени на различную перспективу, с другой. Вряд ли возможно учесть все эти факторы, в т.ч. переменные, и точно спрогнозировать на далекую перспективу. Однако можно определить общую, доминирующую тенденцию и вытекающие из нее последствия.

1 модель: обеспечение безопасности за счет национальных средств, превосходящих возможности других государств (США) предполагает:

• сохранение превосходства в научно-технической области и военной мощи;
• лидерство в НЧК и его институтах;
• создание потенциала ВТО и ВКО.

2 модель: обеспечение безопасности преимущественно за счет политико-дипломатических средств и евразийской интеграции (Россия, и др. государства).

Если попытаться представить эти модели графически, то можно предположить, что акцент (по 10-и балльной шкале) по осям абсцисс и ординат, соответствующим преимущественной ориентации стратегии США и России, можно изобразить следующим образом:

Из рисунка видно, что:

• современная модель обеспечения евразийской безопасности России в минимальной степени ориентирована на факторы силы и обеспечения национальной безопасности, в т.ч. военно-техническими средствами;
• в такой же небольшой степени и американская модель учитывает несиловые факторы, хотя и не абсолютизирует собственно силовые;
• вероятно сближение стратегий России и США: по мере ослабления мощи, США больше прибегать к дипломатии, а Россия – к реальным инструментам мощи.

С тех пор, когда вышла книга З. Бжезинского, ситуация стремительно развивается. К сожалению, в опасном направлении. И хотя З. Бжезинский и его идеи уже не пользуется прежним влиянием, его прогнозы продолжают сбываться (хотя бы применительно к Евразии). Примеров множество, причем все они касаются так или иначе практически всех государств Евразии – от Сирии, Ирака и Афганистана, до стран Северо-Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии. Так, в январе 2013 года США и Япония начали пересмотр руководящих принципов сотрудничества в области обороны впервые за 15 лет. Аргументом для этого явились заявления нового премьер-министра Японии Синдзо Абэ о территориальном споре с ядерным Китаем и ядерной Северной Кореей. Официально журналисты узнали от японского Минобороны лишь то, что токийские военные желают обсудить роль японских Сил самообороны и американских военных сил в перспективе на ближайшие 5, 10, 15 лет и на региональную безопасность в обозначенные периоды, которое объясняется резким изменением обстановки в области безопасности»[1], – отмечают российские исследователи. Некоторые из западных обозревателей даже предрекали войну Японии и США с Китаем уже в 2013 году[2]. Думается, однако, что назревание конфликта будет происходить дольше и будет прямо зависеть от амбиций Китая, с одной стороны, и наметившейся тенденции роста военного потенциала, с другой.

Отдельно стоит вопрос о Центральной и Восточной Европе, где большинство стран ориентируются на США и НАТО, но, в то же время, уделяют внимание и своей безопасности. Так, военный бюджет Польши в 6 раз больше украинского, хотя их демографические и экономические потенциалы вполне сопоставимы[3]. И здесь также необходимо констатировать «расползание» системы европейской безопасности, сложившейся в ХХ веке, с одной стороны, и формирование единой военной политики Евросоюза, с другой. Насколько эта будущая политика Евросоюза будет совмещена с политикой НАТО покажет время. Ясно пока что одно: размещение элементов региональной системы ПРО США в Европе (пока что в Польше и Румынии) очевидно вносит свой элемент в раскол Европы и Евразии.

Становится все более ясным, что ни страны Евросоюза, ни США не заинтересованы в создании единой системы европейской и евразийской безопасности. Их намерения очевидны – обеспечить безопасность Евросоюза, более того, его влияние на всю Евразию, фактически игнорируя интересы России и других стран. Последние будут вынуждены либо принять предлагаемые (навязываемые) правила игры, исключающие в том числе принцип равной безопасности, либо подвергнуться дальнейшему давлению. Это давление пока что проявляется в гуманитарной и торгово-экономической области, но границы этих областей с областью политического суверенитета все больше размываются. В том числе и с помощью переноса правовых норм Запада на российскую почву.

Вот почему интеграция Белоруссии и Украины с Россией в военно-политической области – вопрос огромной важности не только для России, но и для Украины и Белоруссии, по отношению к которым существуют политические и территориальные претензии.

Но, если Белоруссия достаточно интегрирована с Россией, в т.ч. и в области ПВО и ПРО, то Украина не только не интегрирована, но и в течение многих лет серьезно отстает по важнейшим направлениям, определяющим национальную безопасность. По сути дела военный потенциал Украины, особенно высокотехнологичный, исчезает. Поэтому основа для интеграции стремительно тает. Сами украинские эксперты отмечают «…если подвести итог всему вышесказанному, то нужно отметить, что основные усилия большинства стран направлены в первую очередь на укрепление системы ПВО и формирование щита за счет боевых самолетов, зенитно-ракетных систем, ракет и военно-морских сил. Проводятся закупки и разработки ударных комплексов, систем обнаружения и обработки данных. Интенсивно проводится усиление мобильного компонента за счет закупок вертолетов и самолетов. Украина, которая до настоящего времени практически не занималась закупками нового вооружения и техники, к сожалению, является очевидным аутсайдером. А если принимать во внимание те обстоятельства, что государства, входящие в военно-политические блоки, интенсивно вооружаются и перевооружаются, а также отсутствие плана немедленного перевооружения, то становится вполне очевидным, что подобная политика крайне неосмотрительна и может быть даже опасной для безопасности государства»[4].

Как и по отношению ко всему процессу евразийской интеграции, США и Евросоюз любыми способами будут препятствовать военно-политической интеграции славянских государств. Применительно к этой проблеме, для внешней политики недопущение интеграции России и Украины является приоритетом № 1 для внешней политики США не только в Европе, но и во всей Евразии. Причем, отрицая угрозу со стороны России, руководство НАТО отнюдь не заморозило свою подготовку к возможным военным действиям. Об этом, например, свидетельствуют учения, «Стойкий джаз», которые проводились НАТО на территории Польши и Прибалтики со 2 по 9 ноября 2013 г.[5]

В этих условиях евразийская интеграция, пожалуй, единственно возможный ответ России в политической, экономической и военно-политической области, который может оказаться эффективным. И, прежде всего, в ее наиболее важной и чувствительной области – ВКО, которая будет не только производным результатом от уровня развития науки и технологий, и НЧК в целом, но и сама станет мощным импульсом для их развития. Важно, чтобы это понимали не только в США, но и в России и других евразийских государствах.

Сегодня не существует не только сколько-нибудь связанной системы евразийской безопасности по аналогии с той системой, которая складывалась в Европе с начала 70-х годов прошлого века, но пока даже такой идеи, концепции. Пока что на эту роль реально претендует только НАТО, которая так или иначе распространяет свое влияние на весь континент.

Существует несколько возможных сценариев формирования такой системы, которые, сводятся в конечном счете к следующему:

1. Создание системы евразийской безопасности (по аналогии с ОБСЕ), куда входили бы все государства от Ирландии до Филиппин, предусматривающей не только политические обязательства, но и механизмы их реализации.

2. Формирование коалиционных систем международной безопасности, в центре которой находились бы ведущие державы и союзы континента:

• США и Евросоюз;
• только Евросоюз;
• Китай;
• Индия;
• Россия.

3. Развитие существующих и создание новых военно-политических союзов (коалиций): ОДКБ, ШОС и т.д.

Понятно, что если говорить о потенциале ОДКБ или СНГ, то речь идет прежде всего о возможностях России. Даже Украина мало что в реальности пока что сможет добавить (даже с учетом отказа от европейского вектора развития).

Социально-экономические и оборонные показатели
некоторых государств СНГ в 2013 году[6]

Вместе с тем любая консолидация ресурсов имеет прежде всего политическое значение. Когда говорят о «бесполезности» союзников с военно-технической точки зрения, «обременении» и т.п., упускается из виду, что военно-политическая коалиция, безусловно, дополняет политический, моральный и правовой потенциал любой нации и государства.

Есть, конечно, и наиболее реалистичный, четвертый сценарий: отсутствие любой коалиции. Для Соединенных Штатов и НАТО любые интеграционные инициативы в Евразии не просто не нужны, но даже опасны. Поэтому они будут любыми способами противодействовать складыванию любой военно-политической коалиции, ведь их вполне устраивает существование единственной – НАТО. Как справедливо заметил политолог С. Жильцов, «ЕС последовательно расширяет политическое влияние на Украину и Молдавию, предпочитая видеть их вне зоны российского влияния. Киев нужен Брюсселю в качестве противовеса российской политике на постсоветском пространстве. Отсутствие Украины в интеграционном проекте по созданию Евразийского экономического пространства значительно ослабляет позиции России»[7]. У них есть много инструментов для того, чтобы не допустить такого развития, когда двустороннее или многостороннее сотрудничество в отдельных областях перерастает в военно-политическую коалицию в Евразии. В том числе с участием стран Евросоюза. Они активно противодействуют и будут противодействовать этому. Вопрос в том, хватит ли понимания и воли у евразийских государств противодействовать этому?

В конечном счете все будет зависеть от способности правящих элит адекватно воспринять современные реалии. И прежде всего то, что выживание наций и государств в современных условиях является высшим приоритетом. Экономическая выгода в этой связи может быть дополнительным стимулом, но отнюдь не обязательным условием евразийской интеграции.