В результате широкомасштабных кадровых чисток за последние несколько лет из нашей армии вынуждены были уйти многие офицеры. Напомним, что в ходе реформирования Вооруженных Сил России общую численность офицерского корпуса было решено сократить с 335 тысяч до 150 тысяч, то есть более чем в два раза. Позже эти цифры несколько раз корректировались, и теперь после сделанного министром обороны Сергеем Шойгу заявления о своем намерении вернуть в армию офицеров, уволенных при его предшественнике, получить точный ответ на вопрос, сколько же находится реально на службе в ВС России офицеров, представляется весьма затруднительным.

Мотивация, по которой нынешний глава Минобороны решил укрепить офицерский корпус – основу армии, понятна. «Возвратим тех офицеров, которые были цветом науки, цветом военного образования», – заявил Сергей Шойгу на встрече с доверенными лицами президента РФ Владимира Путина. Это говорит о том, что, по его мнению, больше всего наша армия нуждается в ученых и учителях. Министру обороны, безусловно, виднее, кого прежде всего не хватает в армии. Но давайте попытаемся взглянуть на эту проблему глазами офицера запаса, не относящегося к профессорско-преподавательскому составу.

А сократим кого попало

Справедливости ради масштабные реформы коснулись не только военной науки и профильных вузов. Были сокращены или слиты в одно целые округа, виды и рода войск, объединения и соединения, не говоря об отдельных воинских частях. «Резали», как это часто у нас бывает, на скорую руку, по живому, порой совершенно бездумно, в результате чего многие штатные офицерские должности существенно сокращены. Порой казалось, что целью такого реформирования ставится не сокращение, а уничтожение костяка армии – офицерского корпуса и его духа. Абсурдность ситуации напоминала старую армейскую поговорку: «Разберемся как положено: накажем кого попало и наградим кого придется», с тем лишь исключением, что сокращали-то, может быть, и кого попало, а вот оставляли на службе – уже точно не кого придется. Во многих случаях под благовидным предлогом организационно-штатных мероприятий начальство попросту сводило счеты с неугодными подчиненными, извлекая из этого свою выгоду.

Таким путем было изгнано из армии немало думающих и наиболее принципиальных людей, имеющих свое мнение, не всегда совпадающее с мнением начальства. Среди них оказались, например, известные и популярные в армии генералы Сергей Макаров (не путать с однофамильцем Николаем) и Анатолий Хрулев, занимавшие руководящие должности в почившем в бозе Северо-Кавказском военном округе в период «принуждения Грузии к миру», или главком ВМФ Владимир Высоцкий. Не является великим секретом и то, что за оставление в армейском строю, за возможность продления контракта некоторые офицеры платили по тарифам, установленным наиболее ушлыми кадровиками.

Чего изволите-с? Или служу… Иван Иванычу!

Наиболее стойких офицеров, должности которых не подлежали сокращению, и не пожелавших писать рапорт на увольнение ждали «заманчивые предложения» по переводу в отдаленные места или на должности с понижением. Вот типичная история одного из таких офицеров – полковника Виталия Г.

Еще недавно он возглавлял один из отделов в управлении силового ведомства. После того, как на служебном совещании Виталий высказал свое мнение, отличное от руководящего, начальник управления генерал П. в присутствии сослуживцев оскорбил офицера. Последний, имея за плечами немалый боевой опыт, службу в спецназе и государственные награды, едва сдерживая себя, потребовал публичного извинения от начальника, а получив отказ, предложил опешившему генералу «выйти поговорить».

После этого полковник Г. в приказном порядке был направлен на ВВК на предмет медицинского освидетельствования с углубленным обследованием у психиатра. И пока боевой офицер (признанный в итоге годным по здоровью) находился в госпитале, его должность сократили. Уговоры уйти на пенсию не подействовали, и тогда Виталию предложили занять вакантную должность заместителя командира бригады за Уралом, где он и проходит в данный момент службу, потеряв не только столицу, «теплое место в штабе», существенную денежную прибавку, но и реальные шансы продвигаться по службе.

Другой аналогичный случай рассказал знакомый адвокат. Полковник Виктор П. получил назначение на должность командира одной из частей в Подмосковье. Казалось, радоваться надо и благодарить судьбу, а он при приеме дел и должности обнаружил грубые нарушения, доставшиеся в наследство от прежнего командира, который содержал в полку целый штат «мертвых душ». Проявив принципиальность, полковник включил недостатки в акт и поставил в известность гарнизонную прокуратуру, чем нарушил негласное табу – вынес сор из избы. Пока работники прокуратуры раскручивали дело, на принципиального командира в ту же прокуратуру поступило заявление, обжалующее действия полковника П., превысившего свои полномочия: исполняя обязанности командира части, Виктор П. нанес оскорбление одному из своих заместителей. В настоящее время несостоявшийся командир находится в распоряжении старшего начальника, продолжая судиться с родным ведомством.

Перед нами лишь две судьбы, надо полагать, не самых худших российских офицеров, которых нельзя назвать заурядными личностями. Тем не менее на служебной карьере обоих из них фактически был поставлен крест. Увы, их истории нельзя назвать нетипичными. Слишком много подобным образом сводится счетов с неугодными, строптивыми офицерами, поставившими свою честь выше местечковых и меркантильных интересов и… не нашедших поддержки у старших начальников. Их примеры послужили наглядным уроком и сотням их сослуживцев: ведите себя тихо, в рамках игры, установленной не вами, а будете дергаться – потеряете все.

Стоит ли после этого удивляться, что в результате таких кадровых решений в креслах разного рода командиров и начальников совершенно не случайно оказались люди, усвоившие золотое правило армейского карьериста – командир всегда прав и нет важнее задачи, как вовремя, точно и в срок выполнить распоряжение (просьбу) вышестоящего начальника.

Субординация в армии – дело первостепенное, но когда законное уважение и чинопочитание подменяются личной преданностью, а принимаемыми решениями движет не разумная инициатива и чувство ответственности, а страх не угодить начальству и боязнь потерять через это свое кресло, то такая «субординация» наносит явный ущерб службе. Вот и получается, что, произнося гордое: «Служу России!», на самом деле такие офицеры скорее служат (а может, точнее, прислуживают) своему начальнику.

Военный не должен бояться ответственности

Наверное, есть в этой «высокой кадровой политике» и высший смысл, который заключается скорее всего в том, чтобы обезопасить себя от непредсказуемых и слишком харизматичных подчиненных, от которых можно ожидать чего угодно. Куда спокойнее начальству, когда оно уверено в своих офицерах, зная, что они точно не ляпнут лишнего перед камерой телерепортера и не совершат необдуманных, несанкционированных действий, будь то бросок на Приштину, Цхинвал, высоту под Улус-Кертом или даже на не предусмотренную планом учений боевую гранату, упавшую к ногам подчиненных.

Однако мало кто из проводников подобной политики отдает себе отчет, что лишение офицера таких качеств, как самостоятельность, инициативность, подобно для него смерти. «Среди боевых качеств каждого военного, особенно начальствующих лиц, должна быть инициатива… ни один начальник, какую бы низкую ступень он… ни занимал, не может быть лишен права пользоваться ею», – подчеркивал известный русский военный ученый и писатель, автор многих трудов генерал-лейтенант Алексей Баиов. А ведь именно разумной инициативы, как никогда, не хватает сегодня задыхающейся от непрофессионализма и погрязшей в показухе армии. Так же смертельна для офицера и неготовность его к принятию на себя ответственности, потеря к ней вкуса, как считал другой русский военный ученый, участник Русско-японской, Первой мировой, Гражданской войн генерал-майор Владимир Доманевский. В своей работе «Сущность командования» он писал: «Одним из самых высоких качеств начальника является готовность взять на себя ответственность». Вопреки утверждению другого известного отечественного военного публициста и ученого полковника Генерального штаба Евгения Месснера: «Офицер не должен бояться ответственности, но должен ее любить», многие нынешние начальники с точностью до наоборот боятся ее как огня и всячески избегают проявлять инициативу, расписываясь фактически в своей профнепригодности.

Вот типичный пример из теленовостей окологодичной давности. Когда в одном из гарнизонов начали рваться боеприпасы, поднялась паника, но эвакуацией жителей городка, семей военнослужащих руководил по сути командир роты. Начальник же гарнизона, командир той части, покинул опасное место в числе первых.

Честь превыше всего!

Если мы вспомним биографии выдающихся русских и советских офицеров, то убедимся, что их служебный путь отнюдь не был усыпан розами. Гениальный Суворов много раз подвергался клевете, оговорам, опалам и даже отставке. Фактически под арестом несколько лет находился и его ученик – будущий участник Отечественной войны и начальник штаба Михаила Кутузова, а в дальнейшем – проконсул Кавказа Алексей Ермолов. А на пике своих военных и дипломатических успехов Алексей Петрович пал жертвой дворцовых интриг и вообще был отправлен в отставку. Репрессированы и подвергались аресту в свое время и лучшие сталинские маршалы, адмиралы и генералы, участники Великой Отечественной войны: Рокоссовский, Кузнецов, Мерецков, Горбатов, Лизюков и другие.

Редко кого из выдающихся военачальников не коснулись доносы и связанные с ними неприятности по службе, вызванные главными человеческими страстями: завистью, обидой, жаждой власти или чувством мести. Однако эти неискоренимые в человеческой природе пороки регулировались целым рядом сдерживающих противовесов. Один из них – офицерское собрание и суд офицерской чести, чреватый серьезными последствиями в виде дуэльного поединка, а из советского периода к их числу можно отнести партийное собрание, которое, с одной стороны, играло роль выпускного клапана, а с другой – могло серьезно повредить карьере зарвавшегося командира.

Заметим, что самодуров-начальников в армии и высших эшелонах власти хватало всегда, но, повторю, противовесов самодурству тоже было достаточно.

Перед всем войском… прошу у вас прощения

Гораздо меньше нам известно о таких поступках в императорский, дореволюционный период. Пользуясь случаем, хотел бы восполнить этот пробел, обращая внимание на отношения между наделенными небывалыми правами главковерхами, в роли которых чаще всего были венценосные особы, и подчиненными – людьми дворянских званий, воспитанных в пониманиях чести. Вот пример, когда польза Отечества преодолела у одного из придворных сановников страх навлечь на себя монаршую немилость.

Славившаяся неуравновешенностью характера императрица Екатерина II, не подозревавшая о намерении шведского короля объявить России войну, повелела отправить большую часть флота в Средиземноморье и ничего не хотела слышать о происках шведов. Желающих убедить ее в отмене этого преступного приказа было немного. Но честь и слава Отечества были все же несказанно выше, и один из царедворцев генерал-фельдмаршал граф Мусин-Пушкин взял на себя смелость убедить царственную женщину в ошибке ее решения. Это стоило ему бесчестия и оскорблений, но подействовало нужным образом. Благодаря отмененному вовремя приказу флот был оставлен на Балтике и начавшуюся со Швецией войну (1788–1790) Россия с успехом выиграла.

Вот история периода правления славившегося своей вспыльчивостью императора Павла. Вызвав к себе генерал-прокурора Обольянинова, разгневанный монарх потребовал от него немедленно арестовать государственного казначея барона Васильева за якобы допущенную им растрату четырех миллионов рублей. Зная последнего как честного и порядочного человека, генерал-прокурор попытался заступиться за товарища, но рассвирепевший Павел, перебив его, схватил за грудки и даже отбросил к стене. Не на шутку струхнувший генерал-прокурор начал было читать про себя отходную молитву, но Павел быстро овладел собою и спросил, почему он заступается за казначея.

– Я его знаю и уверен, что он неспособен на подлое дело.

– Но вот его отчет: смотрите, тут недостает четырех миллионов!

Генерал-прокурор, ставя честь известного ему человека выше своей карьеры, а возможно, и свободы, просит у императора пару часов на разбирательство и выясняет, что отчет составлен верно, а четыре миллиона пропущены в нем по указанию самого Павла и включены в особую статью. Представлены и подтверждающие эти слова документы. Что же Павел? Осознав свою вину, он приносит подданному извинения, а барону Васильеву жалует высокую награду и 500 душ крепостных. За честность и верность. Кстати, в дальнейшем уже граф Васильев благодаря именно этим качествам становится при Александре I министром финансов империи. А на счету принципиального генерал-прокурора спасенные души и других государственных деятелей павловского царствования.

Абсолютное большинство русских монархов, не лишенные чувства благородства и воспитанные в традициях рыцарства и христианской морали, когда находили себя неправыми, не гнушались приносить свои извинения подданным, в том числе делали это, если того требовали обстоятельства, публично. Во времена правления Россией Николая Павловича был раскрыт заговор революционного кружка «петрашевцев». В числе прочих был арестован и посажен в крепость и штабс-капитан лейб-егерского полка Львов. На первом же допросе выяснилось, что его арестовали по ошибке, и отпустили. Вскоре после этого проводился парад, на котором присутствовал государь. Когда перед ним проходили лейб-егеря, он остановил полк и громовым голосом объявил, обращаясь к офицеру: «Штабс-капитан Львов! Вы ошибочно были заподозрены в государственном преступлении. Перед всем войском и перед народом прошу у вас прощения».

Увы, в более поздние времена опускаться до таких мелочей главнокомандующим стало как-то не принято. Сегодня для считающих себя оскорбленными есть суд и устав, однако не каждый генерал или офицер сочтет возможным добиваться таким образом сатисфакции о защите своей чести у людей, лишенных этого качества в силу природного отсутствия.

Берегите офицера

Бывший министр обороны Анатолий Сердюков сделал, кажется, все, чтобы убрать из армии наиболее деятельных и активных, искоренив даже мысли о какой-то инициативе, без которых офицерство превращается в клерков и халдеев. Нынешним военным руководством страны сделана «поправка на ветер», и сегодня уже возвращены в строй несколько ключевых фигур – те же неудобные ранее Макаров, Хрулев, Высоцкий. Но, на мой субъективный взгляд, оберегать от внеплановых сокращений и возвращать в строй необходимо прежде всего не только цвет науки и образования, а также популярных главкомов, но и строевых офицеров, обладающих необходимыми профессиональными качествами: самостоятельностью, инициативностью, готовностью брать на себя ответственность, выдержкой и высокими моральными качествами: благородством, достоинством, честью, воспитывать и развивать которые и должны преподаватели вузов.

«Берегите офицера. Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности…» – эти слова Антона Деникина, сказанные им на первом Общероссийском офицерском собрании в мае 1917 года, накануне октябрьского переворота, особенно актуальны в наше время, которое и покажет, смогут ли армия, офицерский корпус восстановить свой потенциал. От решения этой задачи зависит многое.

Автор: Роман Илющенко

Источник: Военно-промышленный курьер   31.07.2013