Исследование развития тех или иных сценариев и вариантов МО и ВПО предполагает, как уже говорилось выше, изучение трех основных групп факторов, формирующих МО–ВПО, и взаимосвязи и взаимозависимости между ними. Последняя задача представляется особенно сложной потому, что если анализ развития факторов и акторов, формирующих МО, уже достаточно известен и освоен, то взаимодействие между этими факторами представляет собой не только сложный. но и малоизученный системный процесс[3]. Так, например, можно проанализировать как будут развиваться в ближайшие годы такие факторы, как США и Россия и даже отношения между ними (хотя здесь уже прогноз носит совсем вероятностный характер), но как на эту систему будет влиять развитие фундаментализма и экстремизма - предположить исключительно сложно. Более того, в данном случае допускаются прямо противоположные выводы. Избежать этого можно только при построении идеологической концепции.

В СССР считалось почти весь XX век, что в противовес буржуазной идеологии социалистическая идеология есть «сознание научное, правильно раскрывающее закономерности общественного развития»[4]. В действительности спор шел не обоснованности «научности» той или иной идеологии, а о её «правильности», «справедливости». Острая идеологическая борьба обозначала, что победа в ней обеспечит политическую и даже экономическую победу. И это было абсолютной правдой до тех пор пока одна из сторон (СССР) решилась на «деидеологизацию». По сути же две разновидности либеральной идеологии и их представители в мире – две основные социально-экономические и военно-политические системы – боролись за лидерство до тех пор, пока одна из них, причем добровольно, не уступила своего идеологического лидерства, а вместе с этим и лидерства политического, что очень быстро привело к изменению всей геополитической карты мира – образованию новых союзов, расширению и распаду прежних, а в конечном итоге к перераспределению контроля над финансово-экономическими и военно-политическими системами в мире.

Можно спорить о том, насколько идеологическое лидерство является обязательным атрибутом лидерства политического и необходимым условием финансово-экономического лидерства, но очевидно, что такая связь есть. И такая связь прослеживается через всю историю человечества: не случайно завоеватели, как правило, несли с собой своих богов, идеи, принципы и технологии. Все то, что можно объединить в некую нематериальную мировоззренческую и идеологическую систему.

На мой взгляд, в современную эпоху, когда исчезли редкие исключения «неидеологических» войн (ради наживы, террора и т.п.), лидерство в идеологии стало одним из важнейших условий политического и экономического лидерства и военной победы. Отказываясь от претензий на такое лидерство, нация изначально соглашается на роль ведомого в политике, экономике и даже науке и технологиях.

Есть основания для того, чтобы вернуться к роли идеологии в мировой политике и формировании международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО), не отбрасывая изначально как «вредно» и «несуществующее» само понятие «идеология», которое означает прежде всего ту или иную систему взглядов, как правило, оформленных в некую концепцию, а также алгоритмов политических действий, а, нередко даже и модель таких действий (скажем, поведение СССР в условиях начала мировой революции). Так, господствовавшие в начале 90-х годов в России либеральная идеология потребовала четкого политического алгоритма действий во внешней политике (последовательных и необоснованных уступок России), приватизации (во внутренней политике) и реализации модели «антисоциального» рыночного государства, построенного на принципе «рынок все урегулирует».

Кроме того идеология является фундаментом национальной программы и национальной и государственной стратегии (может быть и программа, и стратегия социальной группы), без которого любые попытки построить сколько-нибудь эффективную политику, государственную политику обречены изначально на провал. Это, в частности, подтверждают российские попытки создать «деидеологизированную стратегию», которые ведут только к хаотичному, непоследовательному, а нередко и противоречивому движению в политике, целеполагании, приоритетах и распределении ресурсов. Что опять же наглядно видно на современном российском примере.

Таким образом выбор любой идеологии правящим классом в любой стране означает:

– выбор системы доминирующих политических взглядов, отражающих представления об интересах и ценностях для ЛЧЦ, нации, страны или класса;

– выбор алгоритма политических действий, т.е. поведения и стратегии правящей элиты в мире;

– модели государственного устройства и модели формирования МО.

Без понимания идеологии того или иного субъекта (актора) МО, анализ поведения и ресурсов этого субъекта будет представлять собой простой набор факторов и показателей. Так. например, можно знать сотни показателей развития США до 2050 года, предполагать развитие отношений этого государства с другими субъектами и акторами МО, но не увидеть как в конечном счете будет выглядеть это государство (прежде всего с точки зрения его национальных интересов и системы ценностей) в будущем, какова будет его внешнеполитическая и военная стратегия. Сам по себе факт, пример, даже конкретный интерес без понимания механизма его реализации бывает чаще всего бесполезен. Он нужен в некой системе, взаимосвязи с другими фактами, субъектами и тенденциями. Как справедливо заметили ученые МГИМО(У), «взаимодействие новых явлений, возникающих в процессе исторического развития, и системы международных отношений определяет закономерности её эволюции»[5]. Естественно, что все эти слова имеют прямое отношение к внешней и военной политике России, прежде всего ее роли в формировании будущей МО:

– эта роль неизбежно вытекает из идеологии, которая является наиболее эффективной системой управления обществом и государством, в т.ч. внешней и оборонной политикой. Она предполагает, что нация и её управленческий аппарат и все общество изначально знают конечные цели, конкретные и задачи развития, средства и способы их решения, не требуя ежеминутного вмешательства органов управления в текущую деятельность и пресловутого «ручного управления».

Этот вывод принципиально важен для эффективного стратегического планирования, которое маловероятно без идеологического обоснования, ибо предполагает максимальное использование творческого потенциала нации. Соответственно отсутствие в России идеологической основы ее внешней политики неизбежно ведет не только к ошибкам, но и крупным провалам, о которых не принято говорить публично со времен СССР потому, что они являются прямым следствием решений первых лиц государства. Между тем невнятная позиция России по Югославии, Ливии, Ираку, расширению НАТО и пр. акциям Запада во многом стала следствием именно отсутствия идеологической системы взглядов на внешнюю политику страны и политику вообще;

– идеология (если она эффективна) – лучший способ мобилизации и использования национальных ресурсов, без чего невозможно добиться поставленных целей и решить конкретные задачи при сознательном формировании будущего сценария МО[6]. Но именно этого и не происходит. И не только в финансовой, экономической и промышленной, но и во внешней политике, где из-за отсутствия четкой позиции мы потеряли многих союзников и партнеров. Хуже того, нам перестали верить даже бывшие союзники. Мы растратили бездарно огромный советский внешнеполитический потенциал, бездумно поддерживая Запад и даже тогда, когда нас об этом не просили;

– идеология (точнее ее отсутствие) привели к тому, что во внешней политике мы остались без стратегии, которую заменил некий «прагматизм» и «разновекторность», хотя каким образом бессистемность может заменить системный подход остается не ясно до сих пор.

Таким образом, роль наиболее адекватной идеологии в XXI веке – во многом определяющая и решающая в национальном и государственном строительстве вообще и во внешней и военной политике, в частности. В конечном счете она превращается в эффективную стратегию и политику. Она стремительно повышается в еще большей степени в XXI веке по мере усиления значения и роли национального человеческого капитала (НЧК) и его институтов. Эта растущая взаимосвязь очевидна и является во многом определяющей в стратегическом прогнозе и планировании в XXI веке: чем качественнее человеческий капитал и эффективнее его институты, например, тем эффективнее политическая стратегия страны и военное планирование[7]. Чем качественнее и больше НЧК – тем больше перспектив и сильнее влияние на развитие МО у нации или ЛЧЦ[8].

И, наоборот, идеологические шараханья, выбор неверной идеологии предполагает выбор ложной системы взглядов, не являющихся адекватным отражением действительности. Но не только: неверная идеология означает и выбор неверной стратегии, неверного алгоритма действий и модели государственного и общественного развития. Именно к такому результату привел выбор правящей элитой либеральной модели и либеральной идеологии.

Оставаясь в рамках либеральной идеологической парадигмы в XXI веке невозможно в принципе выработать эффективную стратегию внешней и военной политики потому, что она должна ориентироваться на либеральные интересы и ценности западной ЛЧЦ, а не на российские ценности и интересы. В самом общем виде этот выбор можно продемонстрировать следующим образом:

Не трудно увидеть, что каждому из этих основных выборов в XXI веке соответствует та или иная ЛЧЦ и господствующая в ней система ценностей и понимания национальных (цивилизационных) интересов, а также способ управления и система взглядов на те или иные проценты и даже факты в мире. Это объясняет, например, почему одни и те же факты, события и процессы описываются в СМИ и политических кругах западной ЛЧЦ, российской ЛЧЦ и других ЛЧЦ совершенно по-разному. Это же объясняет нам, что не стоит ждать от западной ЛЧЦ, например, «объективного» освещения событий на Украине, «непредвзятого» подхода и – что особенно важно - одинаково – равноправного отношения к вопросам безопасности. Их просто не будет – слишком разный идеологический «угол зрения».

Во многом этот субъективный выбор сегодня объясняет, например, учет и использование в развитии такого решающего фактора как национальный человеческий капитал (НЧЦ) и его институты. К сожалению, это влияние идеологии – сознательно или по недомыслению – нередко недооценивается, хотя история человечества и международных отношений свидетельствует о том, что растущее значение качества НЧК и его институтов во многом предопределяют развитие того или иного сценария МО и внешнеполитической стратегии государства. Так, низкое качество и эффективность управления СССР при М. Горбачеве, в т.ч. «деидеологизация идеологии», которые стали во многом причиной провала его политики, привели к катастрофическим последствиям не только для СССР и России, которые сказываются и сегодня, но и развалу ОВД, потере Россией своих союзников, изменению соотношения сил в мире, развалу внешнеэкономических и гуманитарных связей и т.д. Иными словами сценарий «победы» западной локальной человеческой цивилизации был реализован прежде всего вследствие низкого качества НЧК СССР и его институтов, кризиса его идеологии, что привело, как следствие, к управленческому кризису во внешней и внутренней политике. Высокому уровню качества НЧК соответствовала до определенного времени (начала 70-х гг. XX в.) коммунистическая идеология. Но когда поле смены власти в СССР вместо того, чтобы в приоритетном порядке сделать идеологический выбор в пользу ускоренного развития НЧК и его институтов, идеологический выбор был сделан в пользу «рынка», «либерализма» и пр. материальных атрибутов благополучия, произошло именно то, что и должно было произойти, а именно нарастающее отставание в темпах развития НЧК СССР, т.е.:

– кризис в области науки, культуры, образования;

– социально-экономический кризис;

– демографический кризис;

– кризис в развитии институтов НЧК, которые были заменены «внешними» суррогатами общественных и политических организаций.

По большому счету произошло именно то, о чем предупреждал в конце 40-х годов XX века И. Ильин, когда говорил о последствиях посткоммунистического развития России в случае, если к власти не придет национально ориентированная правящая элита, не о чем сегодня крайне редко и неохотно вспоминают.

Сохранение основ идеологии либерализма в современной политике России неизбежно сказывается на приоритетности развития НЧК и его институтов. Особенно в периоды кризиса и стагнации, когда социально-экономическое положение становится заложником политики макроэкономической стабилизации. В 2014–2015 годы, например, это привело к тому, что уровень бедности стремительно увеличивался и достиг 16%, т.е. 22 млн. человек жили на доходы менее 10 000 рублей. Это при том, что в те же годы доходы богатых и число представителей России в списке «Форб» тоже росло[9].

Таким образом, оказалось, что именно отказ от идеологического выбора в пользу развития качества НЧК, государственного управления и эффективности внешней и военной политики оказали в период конца 80-х – начала 90-х годов решающее значение на формирование МО в 90-е годы в мире. В значительно большей степени, чем привычные и традиционные факторы, влияющие на формирование МО. Иными словами, субъективный фактор – идеология правящей элиты СССР – оказался более сальным, чем все объективные факторы.

Это обстоятельство предполагает, что в XXI веке в случае адекватной идеологии возможно не только дальнейшее усиление влияния НЧК на формирование сценариев МО, но и вероятное появление качественно новых политических рисков, связанных как с НЧК, так и растущей ролью его институтов. Решающую роль в этом будет играть идеология. Что не признается большинством, но находит множество конкретным подтверждений. В частности, в успехах ИГИЛ.

Очевидно и другое: без глубокой теоретической и методологической проработки, а также идеологического обоснования любой анализ международной или стратегической обстановки теряет всякий смысл, превращаясь в лучшем случае в набор эмпирических, порой противоречивых данных, которые, как правило, трактуются субъективно в чьих-то личных интересах и в конечном счете неверно. Тем более этот вывод справедлив, когда речь идет о стратегическом прогнозе таких сложных явлений, как международная, военно-политическая или стратегическая обстановка, влияние на которые оказывают тысячи факторов – как относительно стабильных, так и переменных и очень динамичных. Даже тщательно собранные и систематизированные огромные объемы информации сами по себе окажутся бесполезными, если нет, как минимум, анализа политико-идеологических и общественно-политических проблем, опирающегося на цивилизационно-ценностные, мировоззренческие и гуманитарные знания.

В анализе и прогноз общественно-политических процессов требуется не простое механическое моделирование развития уже известных факторов, но и использование качественных методов, опирающихся уже не только на сознание, но и как говорил академик А. Сименов, на подсознание и сверхсознание, которые предлагают «неожиданные и даже невероятные» решения[10].

И здесь роль идеологии, как системы теоретических и научно-методических, а также религиозных взглядов, чрезвычайно важна, ибо именно идеология закладывает базовые, мировоззренческие основы научного анализа, задает основные направления исследования, открывает новые парадигмы. Применительно к военно-политической проблематике, которая во многом является следствием развития процессов социально-политического, финансово-экономического и иного порядка, этот вывод принципиален и бесспорен. Именно он и лежит в основе данной работы.

«Идеология» анализа и стратегического прогноза развития МО, таким образом, предоставляет собой систему взглядов на развитие не только отдельных факторов, формирующих различные сценарии МО в настоящем и будущем (государства, организации, мировые тренды и тенденции), но и на их взаимосвязь между собой. Именно такая взаимосвязь позволяет говорить о существовании системы, а не о простом наборе информации о различных факторах и тенденциях в МО и ВПО. Как справедливо заметили авторы МГИМО(У), «… международные отношения это не просто совокупность каких-то отдельных компонентов (мировых) политических процессов, внешней политики отдельных государств и т.п.), а сложный, но единый организм, свойства которого в целом не исчерпываются суммой свойств, присущих каждой из его составляющих в отдельности»[11].

Представление о такой системе взглядов может давать не отдельно взятая наука, в т.ч. теория или история международных отношений, а идеология, которая выходит далеко за пределы отдельных наук и создает именно связанную логическую систему.

В нашем случае такой идеологией, на основе которой происходят все логические и теоретические построения и осмысления эмпирических фактов, является идеология анализа интересов нации, государства и – что становится особенно важным в XXI веке – локальных человеческих цивилизаций. Некоторые теоретические основы этой идеологии были много описаны в ряде работ, опубликованных в последние годы. Например, в достаточно объемной (но по претендующей на законченность) работе «Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики»[12] и серии аналитических докладов и книг[13]. Фундаментом этих работ стали исследования профессоров МГИМО(У) М. Хрусталева, Н. Злобина и других, которые в 70-е и 80-е годы достаточно подробно сделали анализ такой категории как «национальные интересы (потребности)» и «государственные интересы (потребности)».

Эта идеология, как система взглядов на развития МО, в нашем случае также предполагает некую концепцию анализа и логическую модель, принципы и закономерности формирования и развития различных сценариев МО в XXI веке. Огромное количество самых разных фактов из разных областей человеческой деятельности – страноведческих, политических, экономических и др. – должны быть объединены в некую систему и встроены в некую логическую модель развития сценария МО, которая должна позволить максимально приближенно к реалиям и подробно ответить на вопрос о будущем сценарии МО, стратегиях отдельных субъектов и акторов международных отношений. В нашем конкретном случае речь идет о попытке стратегического прогноза развития сценария противоборства западной ЛЧЦ с другими цивилизациями, эволюции этого сценария из силового в вооруженное противоборство в 2020 годы и обоснования его характерных черт и особенностей, из которых уже изначально видно, что в его основе находится цивилизационно-идеологическая система взглядов значительной части правящей элиты Запада.

Очевидно – и это подтверждается всеми событиями и дискуссиями в России в последние 25 лет, – что в зависимости от политико-идеологической позиции, а не научной или практической целесообразности, принимается большинство решений правящей российской элитой. Самые правильные и обоснованные аргументы, как правило, уступают идеологической позиции (ангажированности). Поэтому необходимо не только выдвигать и обосновывать научно ту или иную концепцию, но и отстаивать ее политико-идеологически, принуждать правящую элиту «идеологизировать идеологию».