Начиная с 19-го съезда КПК в октябре 2017 года, руководитель КПК и КНР Си Цзиньпин неизменно характеризует современность и обозримое будущее своей страны как «новую эпоху», то есть как продолжительный этап на пути к главной национально-государственной цели Китая — воплощению «китайской мечты о великом возрождении китайской нации». Двумя важнейшими вехами этого судьбоносного для Китая этапа названы: «первый столетний рубеж» — 100-летие образования КПК в 2021 году и построение «общества достатка» и «второй столетний рубеж» – 100-летие образования КНР в 2049 году и полное построение «современной социалистической державы».
Все значимые направления деятельности партии и государства в современном Китае так или иначе трактуются в контексте «новой эпохи». Касается это и вопросов национальной обороны, в связи с чем, к примеру, Министерство обороны КНР 24 июля 2019 года издало «Белую книгу» под названием «Национальная оборона Китая в новую эпоху».
Концептуальные положения, изложенные в этом открытом документе, на мой взгляд по своей сути отражают истинные стратегические цели Китая, а именно: военная составляющая его совокупного потенциала необходима в первую очередь для обеспечения его дальнейшего внутриэкономического роста и в перспективе для обеспечения его глобального экономического доминирования.
Так, в разделе 2 этой «Белой книги», озаглавленном «Оборонительная национальная политика Китая в новую эпоху», уже из самого названия следует, что (официально по крайней мере) Китай в военной сфере нацелен в первую очередь на оборону, на вооружённую защиту того, чего он добился в своём разностороннем развитии. Действительно, основной целью национальной обороны Китая в новую эпоху, как сказано в разделе 2 «Белой книги», является «решительная защита государственного суверенитета, безопасности, интересов развития».
А отличительной особенностью национальной обороны Китая в новую эпоху в разделе 2 «Белой книги» называется «категорическая недопустимость политики гегемонизма, экспансионизма, создания сфер влияния».
Не вызывает возражений утверждение о недопустимости со стороны Китая гегемонизма, экспансионизма и создания сфер влияния, но только тогда, когда речь идёт о военной сфере. Если же речь идёт об экономике, то «гегемонизм, экспансионизм и создание сфер влияния», – если и не выпирающие, то во всяком случае вполне осязаемые черты современной китайской внешней политики. В первую очередь это касается усилий Китая по созданию региональных международных экономических зон, в которых Китай как вторая после США мировая экономика, скорее всего, намерен играть ведущую роль.
Прежде всего речь идёт об успешном завершении многолетнего переговорного процесса по формированию самой крупной в мире на сегодняшний день зоны свободной торговли (ЗСТ) «Всестороннее региональное экономическое партнёрство» (ВРЭП), итоговое соглашение по которому 14 ноября 2020 года подписали 10 стран АСЕАН (Бруней, Мьянма, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Малайзия, Филиппины, Сингапур, Таиланд, Вьетнам), а также КНР, Австралия, Япония, Республика Корея, Новая Зеландия.
Индия, изначально, с 2012 года, участвовавшая в переговорах по ВРЭП, итоговое соглашение не подписала.
Таким образом география законодательно оформленного ВРЭП – это густонаселённые и бурно развивающиеся просторы Юго-Восточной Азии (ЮВА), вплотную примыкающие к ней Австралия и Новая Зеландия. а также ведущие экономики Восточной Азии в лице Китая, Японии и Южной Кореи.
Кроме того, с 2012 года идут переговоры о создании менее масштабной, но очень значимой ЗСТ «Азиатский торговый союз» с участием КНР, Республики Корея и Японии. На сайте RT 17 апреля 2019 года со ссылкой на данные МВФ сообщалось, что по размеру ВВП Китай занимает второе место в мире, Япония – третье, Южная Корея – одиннадцатое, а в сумме три государства обеспечивают около 24% мирового ВВП – почти столько же, сколько США.
Однако, помимо ВРЭП и «Азиатского торгового союза», ещё с начала 90-х годов существует не менее грандиозный, но пока не реализованный китайский проект создания «Экономической сферы Северо-Восточной Азии (СВА)» - 东北亚经济圈
География «Экономической сферы СВА» – это Северо-Восточный и Восточный Китай, Восточная Монголия, российские Приамурье, Приморье, Камчатка, Сахалин, Курилы, обе Кореи и Япония. Реализация проекта «Экономической сферы СВА» несомненно повлечёт за собой китайское доминирование в этом регионе, ибо «сердцевиной», «центром» «Экономической сферы СВА» в Китае называют часть провинции Цзилинь (КНР) по «оси» «город Чанчунь- город Цзилинь - город Хуньчунь (небольшой город в Корейском автономном округе Яньбянь (КНР), у стыка границ КНР, РФ и КНДР, в 15 км. от российской границы) », – так называемый «открытый район опережающего развития «Чанчунь-Цзилинь-Тумэньцзян»(ЧЦТ)- 长吉图开发开放先导区
В 1992 году под эгидой Программы развития ООН КНР, РФ, КНДР, а также Республика Корея и МНР начали совместное сотрудничество по освоению территории в бассейне пограничной реки Тумэньцзян, разделяющей КНР и КНДР, и в Китае называли ЧЦТ «ядром» этого пятистороннего проекта.
Площадь ЧЦТ примерно 30 тысяч кв.км., на этой территории проживают около 8 млн. человек. По площади и численности населения ЧЦТ – это треть провинции Цзилинь, а по объёму экономики – её половина. Ключевыми проектами на территории ЧЦТ были определены: сооружение высокоскоростной железнодорожной магистрали Чанчунь – Лунцзя (международный аэропорт в 31.2 км. к северо-востоку от Чанчуня и в 76 км. к северо-западу от Цзилиня) – Цзилинь – Хуньчунь – и далее до Владивостока (китайское название Владивостока -- «Хайшэньвэй»); сооружение высокоскоростной автомагистрали Чанчунь — Лунцзя — Цзилинь — Хуньчунь.
На сайте информационно-аналитического агентства «Восток России» 11 мая 2016 года сообщалось, что китайская сторона оценивает строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали Хуньчунь-Владивосток протяжённостью 322 км. в 60 млрд. юаней (9,2 млрд. долларов), сроки строительства составят 5-6 лет. По состоянию на 2016 год проект строительства магистрали находился на стадии «плановой исследовательской работы» и в процессе обсуждения на уровне местных администраций китайских и российских регионов, а также железнодорожных компаний двух стран.
На сайте информационного агентства РЖД.ПАРТНЁР.РУ 22 июня 2017 года сообщалось, что высокоскоростная железнодорожная магистраль с пассажирскими перевозками по маршруту Чанчунь -Лунцзя - Цзилинь - Хуньчунь уже открыта в августе 2015 года, и сообщение по ней загружено. Что касается продолжения этой магистрали от Хуньчуня до Владивостока, то в этой связи на сайте приводятся слова первого замминистра РФ по развитию Дальнего Востока Осипова: «Проект действительно интересен. Сейчас необходимо изучить возможности создания такой магистрали, проработать основные решения по проекту. Мы готовы этим заниматься». Сайт также сообщает, что в настоящее время провинцию Цзилинь и Приморский край связывает однопутная неэлектрифицированная линия, её пропускная способность 16 пар поездов, и почти полностью она работает на грузовое движение.
На сайте ru.gaz.viki от 30 августа 2020 года сообщается о действующей на территории Китая скоростной автомагистрали G12 Хуньчунь (провинция Цзилинь, КНР) — Уланхот (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР) протяжённостью 926,22 км., которая в том числе соединяет Хуньчунь с городом Цзилинь, международным аэропортом Лунцзя и городом Чанчунь.
Таким образом, помимо ввода в строй в августе 2015 года высокоскоростной железнодорожной магистрали от Чанчуня до Хуньчуня, на территории ЧЦТ был реализован и второй ключевой проект — строительство высокоскоростной автомагистрали на участке Чанчунь-Хуньчунь. Чтобы ЧЦТ в полной мере проявил себя как «сердцевина», «центр» китайского проекта «Экономической сферы СВА», Китаю осталось построить высокоскоростную железнодорожную магистраль от города Хуньчунь до Владивостока, которая почти целиком должна пройти по российской территории.
Хотя новая магистраль позиционируется Китаем как в первую очередь маршрут пассажирского сообщения между КНР и РФ, скорее всего, она станет и существенным дополнением существующей неэлектрифицированной однопутной дороги, по которой сейчас осуществляются грузовые перевозки между провинцией Цзилинь и Приморьем. Во всяком случае, за счёт высокой скорости движения составов пропускная способность новой магистрали наверняка будет гораздо больше, чем 16 пар грузовых поездов, а это значит, что Китай сможет существенно нарастить объёмы прямых грузоперевозок по современной железной дороге со своей территории до российского порта Владивосток.
В этом смысле стратегическое значение для Китая высокоскоростной железнодорожной магистрали Хуньчунь — Владивосток трудно переоценить. Это кратчайший выход по суше с территории Китая в «большую» СВА, альтернативой которому является неблизкий морской маршрут от Ляодунского и Шаньдунского полуостровов КНР в обход всего Корейского полуострова и далее в Японское море.
И если когда-нибудь проект «Экономической сферы СВА» реализуется так же успешно, как был недавно реализован проект ВРЭП, то регион Юго-Восточной Азии с примыкающими к нему Австралией и Новой Зеландией может «состыковаться» с регионом Северо-Восточной Азии в единую «гиперзону свободной торговли», да ещё скреплённую изнутри относительно небольшой, но экономически сверхмощной «перемычкой» в виде трёхсторонней ЗСТ «Азиатский торговый союз» Китая, Южной Кореи и Японии. В результате под фактическим экономическим патронажем Китая может оказаться гигантская «гиперсфера», точнее, «гиперкольцо неправильной формы», включающее в себя бескрайние пространства, очерченные замкнутой «линией» по ключевым «точкам»: Камчатка – побережье Охотского моря —Приамурье – Восточная Монголия -- Центрально-Восточный Китай – Мьянма – западное побережье Таиланда, Малайзии, Индонезии — Австралия – Новая Зеландия -- Восточная Индонезия – Филиппины — Япония — Курилы – Камчатка.
Переговоры КНР, Японии и Южной Кореи – этих трёх экономически наиболее значимых государств Восточной Азии уже в значительной степени способствовали официальному оформлению ВРЭП и шаг за шагом приближают создание трёхстороннего китайско-японо-южнокорейского «Азиатского торгового союза». На этом динамичном и эффективном фоне «переговорная резина», которую много лет тянет Китай с российской стороной в рамках своего проекта «Экономической сферы СВА», наверняка набила оскомину даже терпеливым китайцам.
Со всеми остальными в Восточной Азии и в прилегающих к ней регионах Китай, похоже, способен договориться на уровне общности экономических интересов. Небольшие, небогатые или экономически существенно менее мощные, чем Китай страны (например, те же Бруней, Мьянма, Таиланд, Камбоджа, Лаос, Сингапур, Малайзия, Индонезия, Филиппины, Новая Зеландия, в меньшей степени Вьетнам), охотно соглашаются на экономическое присутствие Китая, потому что это означает приток инвестиций в их реальный и банковский сектора, широкое создание рабочих мест. Например, на сайте «Железные дороги мира» 9 июня 2020 года сообщалось, что китайско-индонезийское совместное предприятие при ведущей роли китайских компаний с 2016 года ведёт строительство высокоскоростной железной дороги Джакарта — Бандунг в Индонезии, и что правительство Индонезии приняло решение продлить строительство этой магистрали до города Сурабая; окончание строительства ожидается в 2021 году.
Страны, более-менее сопоставимые с Китаем по экономическому потенциалу или бурно развивающиеся экономически (например, Япония, Австралия, Южная Корея), заинтересованы, чтобы их рынки и рынок Китая были максимально открыты друг другу. Ситуация же России как «бедной, но гордой» нередко сильно осложняет жизнь Китая. «Бедность» России не даёт Китаю перспектив серьёзного экономического сотрудничества с ней. А «гордость» России, её неготовность в рамках ключевых китайских экономических проектов фактически поступаться частью суверенитета взамен на некие экономические преференции мешает Китаю в реализации его масштабных планов освоения Северной Азии (Чукотка, Восточная Сибирь, Забайкалье) и российской части Северо-Восточной Азии (Камчатка, побережье Охотского моря, Приамурье, Приморье, Сахалин, Курилы).
Кстати, страны ЮВА, а также Австралия и Новая Зеландия стали «ядром» первой международной экономической зоны под фактической эгидой Китая – ЗСТ ВРЭП неслучайно, а прежде всего потому, что эти страны — географические соседи материкового Китая -- очень давно, не одну сотню лет, обильно «осеменяются» китайской диаспорой. Несмотря на то, что китайцев в этих странах недолюбливают, а история знает даже китайские погромы, например, в Индонезии, сами китайцы, китайские традиции, привычки, методы хозяйствования стали там неотъемлемой частью повседневной жизни.
Китайская диаспора многочисленна и в других странах мира. США и Канада, Латинская Америка, Африка, Западная Европа, некоторые страны Северной и Восточной Европы, государства Средней Азии, Бангладеш, Шри Ланка – счёт китайским переселенцам там тоже идёт на десятки и сотни тысяч, а где и на миллионы. Однако в большинстве этих государств китайская диаспора не такая «древняя», как, скажем, в ЮВА и в Австралии, китайцы в массе своей там пока ещё не органичная составная часть местной жизни, а инородный элемент. Там же, где китайцы живут достаточно давно, например, в Калифорнии, – там государственная «вотчина» США, что в полной мере продемонстрировала ситуация с американскими санкциями в отношении китайской «Тик-Ток» летом 2020 года.
Как это не покажется странным на фоне многочисленных китайцев-торговцев, китайцев-лесозаготовителей, китайцев-овощеводов и прочих китайских бизнесменов в России, наша страна находится в числе «неудобных» для китайцев государств по причине специфики российского законодательства. К примеру, МИД РФ числит КНР в перечне «стран миграционного риска», из-за чего получить российскую визу китайцу не так-то просто. Всё-таки приехав в Россию и «поднявшись» на разного рода бизнесе, китайцы нередко не могут вложить здесь серьёзные средства, скажем, в недвижимость и затем пользоваться ею. А всё потому, что право собственности без регистрации не является в России законным основанием для проживания иностранца даже в купленном им доме. Много «страдают» китайцы в России, особенно в крупных городах, и от довольно жёсткого в отношении иностранцев российского административного законодательства. Например, два штрафа за превышение скорости в течение года дают основание миграционной службе ограничить въезд китайцу на территорию РФ.
К западу от своих границ Китай пока не создал подконтрольные ему и законодательно оформленные международные экономические зоны по типу ЗСТ ВРЭП. Однако это не означает, что в этом направлении Китай не пытается оказывать и не оказывает экономическое влияние.
С созданием ЗСТ ВРЭП западный «фланг» этой фактически подконтрольной Китаю международной экономической зоны теперь «стыкуется» с, как его называют китайские СМИ, «самым протяжённым и самым перспективным в мире поясом сотрудничества», образуемым в рамках двух китайских экономических мегапроектов: сухопутного «Экономического ПОЯСА «Шёлкового пути» и «Морского «Шёлкового ПУТИ» 21-го века», – объединённых в китайском языке одним понятием «ПОЯС и ПУТЬ».
Чтобы ослабить страхи «принимающих государств» на маршрутах «Пояса и Пути» по поводу «масштабного ввоза китайского капитала как проявления политики неоколониализма со стороны Китая», эта концепция («Пояс и Путь»), возникшая в 2013 году с приходом к власти Си Цзиньпина, изначально подавалась международному сообществу не в виде государственной стратегии КНР или в виде государственного плана Китая, а в виде некоей приемлемой для всех нейтральной «инициативы», тем самым подчёркивался «равноправный характер взаимовыгодного сотрудничества» Китая и тех государств, которые позволят ему осуществлять транзит через свою территорию и инвестировать в экономические проекты на своей территории.
Подчёркивая «гармоничный, гуманный характер сотрудничества» участников «Пояса и Пути», китайские политэкономисты также утверждали, что данная «инициатива» находится в полном соответствии с «формулой Конфуция» «Благородные мужи пребывают в гармонии, но не потакают друг другу...»
«Пояс и Путь» безусловно оживляет экономику государств, «принимающих» китайский транзит, инвестиции и участвующих в китайских проектах на своей территории. Однако платят они за это тем, что вынуждены мириться с бесцеремонностью и навязчивостью китайского бизнеса и китайского государства, рано или поздно фактически «подминающих» по себя тех, кто «открывает ворота» китайцам. «Равноправие и взаимовыгода» в китайском понимании здесь сводятся к тому, что китайцы позволяют «партнёрам» получать от сотрудничества с ними «хоть что-то», при этом сами имеют в разы больше, однако этот «нюанс» всегда остаётся за скобками взаимоотношений.
Но, если с такими государствами, как Таджикстан, которые, похоже, окончательно смирились с «хозяйской» ролью Китая в своём доме, всё более-менее понятно (См. Р.Горевой, «Пекин тихо строит вокруг России «великую китайскую стену», газета «Наша версия», №31 от 17 августа 2020), то всё больше «склоняющие голову» перед китайским экономическим доминированием страны Старого Света – это, пожалуй, признак того, что Китай делает серьёзный шаг в сторону уже не регионального, но глобального экономического лидерства.
К примеру, о китайской экономической активности на европейском континенте рассказывается в статье преподавателя РУДН А.В. Цвык «Один пояс, один путь»: Взгляд из Европы» в журнале «Современная Европа», 2019, №1, с.с.104-112. Как сообщается в этой статье, суть осуществления в Европе китайской «инициативы» «Пояс и Путь» в основном заключается в сотрудничестве китайцев с государствами-членами ЕС по развитию их наземной (прежде всего железнодорожной) и портовой инфраструктуры. В 2015 году повышению интереса европейцев к участию в «Поясе и Пути» способствовало вступление целого ряда стран ЕС в число соучредителей Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), являющегося одним из финансовых инструментов осуществления этой китайской «инициативы». Например, Германия является четвёртым по величине вложенных средств дольщиком этого банка после Китая, Индии и России. Также сотрудничают с АБИИ Австрия, Венгрия, Польша, Румыния.
Реализуя в Европе свою «инициативу» «Пояс и Путь», Китай является участником так называемого «Формата 17+1», в рамках которого он осуществляет преимущественно торгово-экономическое и инвестиционное сотрудничество, а также сотрудничество в сфере культуры, туризма, науки и образования с 17-ю странами Центральной и Восточной Европы: Албанией, Боснией и Герцеговиной, Болгарией, Хорватией, Чехией, Эстонией, Венгрией, Латвией, Литвой, Северной Македонией, Черногорией, Польшей, Румынией, Сербией, Словакией, Словенией, Грецией.
Россия как «стратегический партнёр» Китая никогда открыто не возражает и не возмущается, даже если экономическая активность Китая в Европе тем или иным образом мешает её собственным интересам в регионе, а вот США, отстаивающие перед Китаем своё глобальное лидерство, в комментариях по этому поводу не церемонятся.
К примеру, 3 июня 2020 года бывший советник президента США по национальной безопасности (20.01.2009-08.10.2010), полный (четырёхзвёздный) генерал Морской пехоты США в отставке Джеймс Логан Джонс (James Jones) выступил на заседании «Комитета реагирования на актуальные угрозы» по поводу применяемой Китаем «тактики эрозии» (о выступлении Джонса сообщалось 6 июня 2020 года на функционирующем из Вашингтона китайскоязычном внешнеполитическом сайте «Великая эра». «Комитет реагирования на актуальные угрозы» - Committee on the Present Danger – НКО, в рамках которой правые американские политики разрабатывают рекомендации по внешнеполитическим вопросам для президента США. «Комитет» создан 12 декабря 1950 года в Вашингтоне, на тот момент его главная задача состояла в том, чтобы «вскрывать агрессивные планы СССР». В последующем «Комитет» был реорганизован в 1976, 2004 и 2019 годах. С 25 марта 2019 года главная задача «Комитета» заключается в «пропаганде и разъяснении информации о конвенциональных и неконвенциональных актуальных угрозах со стороны Китайской Народной республики», председателем «Комитета» является Брайан Кеннеди. – А.Ш.).
«Тактика эрозии» по словам Джонса применяется Китаем поэтапно: этап первый – «проникновение», этап второй – «расширение влияния», этап третий – «попытка взять западное общество под свой контроль». В этой связи Джонс с одобрением отозвался о намерении США содействовать развитию «Инициативы трёх морей» (ИТМ) как инструмента вытеснения из Европы китайского «Пояса и Пути». (ИТМ – возникшее в 2016 году по инициативе Польши и Хорватии неформальное объединение 12-стран Центральной и Восточной Европы, является политической и экономической платформой для развития их инфраструктуры, энергетики, цифровой экономики. – А.Ш.). Джонс также обратил внимание на слова госсекретаря США Помпео на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2020 года, заявившего, что США намерены направить 1 млрд. долларов в инвестиционный фонд ИТМ для того, чтобы способствовать «энергетической независимости» её стран-участниц (в данном случае заявление Помпео было направлено, скорее, против российских энергопоставок в Европу, а не против «Пояса и Пути», поскольку в Европе китайцы энергетическими проектами не занимаются — А.Ш.).
Китай категорически отвергает обвинения по поводу применения им «тактики эрозии». Свою нередко граничащую с бесцеремонностью и навязчивостью экономическую активность по всему миру он объясняет стремлением создать новую глобальную модель хозяйствования, приемлемую для всех.
В упоминавшемся разделе 2 «Белой книги» Министерства обороны КНР, озаглавленном «Оборонительная национальная политика Китая в новую эпоху» глобальное значение национальной обороны Китая раскрывается как обеспечение процесса созидания «Общей судьбы человечества» (некоторые переводят как «Сообщество единой судьбы человечества». — А.Ш.).
Современная концепция «Общей судьбы человечества», впервые озвученная Си Цзиньпином в январе 2017 года в женевской штаб-квартире ООН, восходит к древнеконфуцианской концепции «великого единения» с представлениями о том, что когда-нибудь человечество построит «идеальный мир», «прекрасное общество» любви, дружбы, взаимопомощи, спокойной жизни и труда, без разногласий и войн. В современном Китае «Общая судьба человечества» официально трактуется как новая цивилизационная глобальная модель хозяйствования, основанная на принципах «гармонии и гуманизма», на понимании мира как «одной деревни», «одной семьи». А конкретным, практическим воплощением концепции «Общей судьбы человечества» в Китае называют «инициативу» «Пояс и Путь», о которой шла речь выше.
Однако «гармонию и гуманизм», «всеобщее единение» живущих «одной семьёй» в «одной деревне» «Общей судьбы человечества» надо всё-таки оценивать по тому, что на самом деле имеют в виду авторы концепции, - ханьцы, - а не по тому, что мнится иностранцам, наполняющим китайские слова «гармония и гуманизм» собственным, некитайским пониманием. Ханьцы же с их исключительной национальной спецификой, в основе которой исторически обусловленное отношение к окружающим их странам и народам с весьма эгоистических позиций китаецентризма, «гармонию и гуманизм» живущих «Общей судьбой человечества» понимают не как равенство культур, религий, национальной самобытности и т.д, а всего лишь как следование «всеми иными» «самой правильной», «самой гуманной», «самой гармоничной» китайской цивилизационной глобальной модели хозяйствования, -- только и всего.
Разумеется, подобным образом воспринимать китайскую глобальную цивилизационную модель хозяйствования под названием «Общая судьба человечества» могут лишь те страны и народы, кто ради определённой экономической выгоды готов безоглядно следовать за Китаем. Те же, кто воспринимают «Общую судьбу человечества» критически, вдумываясь в её истинный смысл, – либо открыто конфликтуют с Китаем по этому поводу, как США, либо, как Россия, относятся к этой китайской глобальной цивилизационной модели хозяйствования достаточно сдержанно.
Автор: А.В. Шитов
