Гибридная война, развязанная США и их союзниками против России, изначально делала акцент на разрушение внутриполитической стабильности в стране. Исключительное значение при этом имела политика дезинтеграции российской правящей элиты во главе с В.В. Путиным и её и уничтожение.

Как, каким образом силовые, прежде всего военно-силовые, средства внешней политики США, формирующие современную СО в мире, смогут повлиять на практическую реализацию военно-силового сценария, т. е. насколько эффективен будет институт национальной стратегии США[1], с одной стороны, и насколько эффективна будет СНБ России в этих условиях – с другой.

Специальная военная операция (СВО) стала важным, но не единственным силовым инструментом России против политики США и возглавляемой ими широкой антироссийской коалиции[2]. Опыт силовых и военных действий США в мире говорит о том, что как спектр таких силовых средств, так и способов их применения постоянно и стремительно расширяется. Они так или иначе проявляются при развитии современных войн, военных и иных конфликтов, формируя стратегическую обстановку в целом, что позволяет рассчитывать на их полноценный анализ.

Учитывая, что первые десятилетия XXI в. насыщены военными событиями, необходимо признать, что анализ влияния военных аспектов на политические стороны развития МО–ВПО приобретает всё более важное значение. При этом стоит признать, что увеличивается и роль субъективных факторов, прежде всего роль конкретной личности.

В новом веке, например, стало ясно, что США удалось взять под свой контроль формирование правящих элит в странах-союзниках и партнёрах, фактически создав «кадровый резерв» марионеточных лидеров – от Макрона и Шольца до Зеленского и откровенно зависимых руководителей Молдавии, прибалтийских государств, Словакии, Чехии и Польши[3].

В ещё большей степени сказалось влияние военного строительства в западных странах на военные возможности США и НАТО, которые в ходе военных действий на Украине доказали свою незначительную состоятельность – ни ВВСТ, ни боеприпасы Запада не смогли в 2022–2023 гг. обеспечить ему победу над российскими вооружёнными силами.

Иными словами, влияние изменений, происходящих в СО в мире и на отдельных ТВД, на состояние и перспективы развития ВПО и МО требует отдельного рассмотрения[4] [5].

Странным образом, но именно это влияние, т. е. влияние стратегической обстановки на военно-политическую обстановку (ВПО), не изучается системно и регулярно. Исключение составляют некоторые частные аспекты или даже случаи, когда такое влияние оказывается радикальным и масштабным.

Например, когда в период октябрьского Карибского кризиса (1962 г.) быстрая эскалация развития СО почти привела к глобальной коалиционной войне.

Это объясняется определённым разрывом между политиками и военными, политологами и военными экспертами в исследовании самого объекта: политики считают, что военно-стратегические аспекты не являются предметом их исследований, а военные – что политические аспекты находятся за пределами их компетенций.

Между тем в военном искусстве положение о том, что сумма военных побед в отдельных сражениях ведёт к победе в войне и политическому результату, никто не отменял и не исключал. Влияние СО, войн и военных конфликтов на формирование ВПО, безусловно, не исчезает, но существенно меняется. Надо иметь в виду, что в настоящее время даже сумма военных побед не гарантирует политической победы. Другими словами, анализируя влияние СО и войн на ВПО, необходимо понимать, что новые особенности применения военной силы в качестве политического инструмента требуют самого внимательного обобщения и анализа предыдущего опыта человеческой цивилизации[6]. Прежде всего, с точки зрения влияния институтов развития государства и общества[7].

Это общее правило, которое всегда существовало в истории военного и политического искусства.

Так, легендарный французский маршал Тюренн долгие годы воевал крайне успешно, применяя по большей части манёвр, а не удар. Но 27 июня 1675 г. нелепо погиб, выехав на рекогносцировку вражеских позиций под Засбахом. Маршала погубило первое же ядро, пущенное наудачу. Неожиданно старый маршал оказался незаменим. Смерть одного человека порой может иметь далекоидущие последствия, с тех пор считают многие исследователи.

Соотношение субъективных и объективных факторов в политике и военном искусстве остаётся до сих пор огромной неизученной проблемой, к которой периодически приходится возвращаться каждый раз, когда возникает потребность анализа крупных событий. Именно такой анализ, например, необходим при изучении современной политической истории СССР и России. Он невозможен без исследования советской правящей элиты, в частности, очередного этапа развития «внутрисистемной оппозиции», которая в итоге и сгубила КПСС, отношений между «оградителями» и «прогрессистами» в партийной и советской элите[8].

Рассуждения по этому поводу в общем виде суммировал О. Егоров, приведя несколько исторических примеров в качестве доказательства: «Можно говорить как угодно и что угодно, но и Первая мировая, и Вторая мировая (особенно на начальном этапе) принесли славу германскому оружию и германской военной технике. Однако и та и другая война для немцев завершились полным и разгромным поражением. Вот это и создаёт такой вполне определённый парадокс, такой вот “когнитивный диссонанс”: немцы воевали великолепно, но по итогам проиграли (в действительности, если и согласиться с этим мнением, то необходимо добавить, что с 1943 г. РККА и её командиры воевали не хуже, а с 1944 г. – лучше немцев. – Авт.).

...В принципе данный результат не является беспрецедентным: легендарный Ганнибал, например, одержал серию блистательных побед в сражениях с римской армией, и ни до него, ни после него никому против римлян повторить подобное не удавалось, однако вторую Пуническую он проиграл вчистую. Нестыковочка такая возникает в голове тех, кто пытается изучать историю: блистательные победы на полях сражений – и полный и окончательный разгром по итогам. Более того, легендарный Наполеон Бонапарт славен практически тем же: длинная серия блистательных побед на европейских полях сражений, после чего – бесславный крах империи. И надо честно (положа руку на сердце) признать, что наполеоновская армия была лучшей в Европе»[9].

Конечно, «нестыковочка» возникает в головах тех, кто не может разделить понятия «политика» и «война». Тем не менее для нас и сегодня важно, что сами по себе военные победы могут привести к разным политическим результатам, но один результат будет всегда: военные победы или поражения, как и любые военные действия, меняют стратегическую обстановку, а та, в свою очередь, меняет ВПО и порой даже МО[10].

Таким образом, для более точного анализа состояния и прогноза развития конкретного варианта сценария ВПО желательно максимально подробно рассмотреть влияние на формирование ВПО не только общих тенденций в развитии человечества, сценариев развития МО и их вариантов (сверху, логически, методом дедукции), но и таких факторов, которые развиваются и находятся в процессе формирования СО, развития отдельных войн и военных конфликтов. Особенно роли институтов развития, о чём иногда забывают.

Такая «индукция» позволяет скорректировать формально-логические умозаключения развития ВПО как части и следствия развития того или иного сценария МО, сделанные на основании общей информации, эрудиции и интуиции[11], но она же зависит от идеологической системы, прежде всего адекватности оценки состояния МО–ВПО и национальной стратегии.