По прочтении сжечь

Когда говорят о Брестском мире, то обычно акцентируют внимание на подписанном 3 марта  российско-немецком договоре. В то время как сепаратный договор между УНР и Германией, подписанный 9 февраля 1918 года, почему-то всегда обходиться стороной. Кстати 9 февраля 1918 РККА взяла Киев. Но Германия, продолжая признавать Центральную раду, заставила считаться с этим Л.Д. Троцкого, занимавшего пост наркома по иностранным делам. Стало очевидно, что заключение мира приведет к оккупации Украины немцами.

Попробуем разобраться в перипетиях того времени. События тех лет свидетельствуют о том, что на территории нынешней Украины было несколько государственных образований, которые не имели статуса легитимности. Отсюда и следовала общая неразбериха.   

Во всяком случае, в Брест-Литовске были делегации и от УНР, и от Украинской народной Республики (Советской), провозглашенной 25 декабря 1917 года в Харькове. Харьковский съезд советов провозгласил Украину советской республикой, отменив все распоряжения УЦР и ее Генерального секретариата. Съезд принял решение об установлении федеративных отношений с Советской Россией, избрал Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) советов Украины. 17 (30) декабря было сформировано большевистское правительство Украины - Народный секретариат во главе с Артемом (Ф. Сергеевым). При этом в официальных документах харьковского советского правительства Украина сначала также именовалась Украинской Народной Республикой.

Таким образом, в Украине фактически существовали два правительства: Генеральный секретариат УЦР в Киеве и Народный секретариат (советское правительство) в Харькове. Совнарком РСФСР немедленно признал советское правительство Украины и оказал ему всестороннюю вооруженную и денежную помощь.

Нужно отметить, что как представители Антанты, так и четверного союза были заинтересованы в УНР и для этого были свои причины. Для Антанты важно было сохранить восточный фронт, в то время как Германия и Австро-Венгрия были заинтересованы в подписании мирного договора, что позволяло им перебросить войска на Западный фронт и получить доступ к украинскому продовольствию.

Вот поэтому в конце ноября 1917 г. Киев становится важной резиденцией антантовских военно-политических миссий. Их главной целью было сохранение Восточного фронта.  Активизация этих миссий началась именно тогда, когда делегацию УНР собирались откомандировать в Брест. 21 декабря 1917 г., в день, когда она, наконец, отбыла из Киева, бригадный генерал Ж. Табуи сообщил А. Шульгину, что французское правительство назначило его «Комиссаром при правительстве Украинской республики». Английское правительство предоставило этот статус своему Генеральному консулу в Одессе Дж. П. Багге. Дальше союзники России не пошли. Их действия отнюдь не означали признания УНР де-юре.

Здесь следует обратить внимание, что ни Табуи, ни Багге не имели верительных грамот, поскольку как Англия, так и Франция вследствие своей довоенной политики сближения с Россией накануне Первой мировой войны находили невозможным в революционный период согласиться на расчленение русского государства. Такую позицию обуславливали важные геополитические соображения. Непризнание УНР в один из наиболее ответственных моментов Мировой войны, когда Антанта шла, казалось, на все, чтобы сохранить Восточный фронт, продемонстрировало глубину нет восприятия украинской государственности. Это не оказывало содействия закреплению УНР в лагере Антанты, а лишь могло оттянуть начало переговоров Киева в Бресте.

Руководители УНР исходили из двух предпосылок:

во-первых, армии Антанты, отрезанные многотысячными расстояниями и фронтами, не могут предоставить ей эффективную вооруженную помощь;

во-вторых, немецко-австрийские войска закрепились на украинских землях или в непосредственной близости от них.

Все это и обусловило выбор УНР. Его с готовностью поддержали блокированные и проголодавшиеся Центральные государства.

Таким образом, для ЦР выгодно было отправить на мирные переговоры в Брест-Литовск  свою делегацию и они это сделали.

Представители Центральной Рады (ЦР) присутствовали в Брест-Литовске с 16 декабря неофициально, а 19 декабря участвовали «с согласия делегации России как представители независи­мой Украинской республики» в русско-германских переговорах по военнопленным. Это ставило перед немецкой стороной вопрос, каким образом использовать новый фактор в предстоящих мир­ных переговорах.

Немцы вели себя осторожно. Госсекретарь Гилмар фон дем Буше-Хадденгаузен подготовил довольно обстоятельный меморандум по украинскому вопросу. Буше выражал озабочен­ность в связи с оппозицией Центральной Рады советскому правительству, опасаясь, что это может уменьшить шансы на мир на восточ­ных территориях, а также свести на нет усилия украинцев по созданию независимого государства, «поскольку представляет­ся сомнительным, найдется ли иное русское правительство, кроме большевистского, которое признает независимость Укра­ины».

Центральная Рада решила послать свою официальную делегацию в Брест-Литовск 28 декабря 1917 года исключительно по собственной ини­циативе. Делегация Рады во главе со Всеволодом Голубовичем появилась в Брест-Литовске 1 января 1918 года.  Представители ЦР захватили инициативу: заинтересованность в мире была обоюдной. Германию с Австро-Венгрией поджимал голод и необходимость обеспечить мир на Восточном фронте с целью переброски войск на Западный фронт, где нажимали войска Антанты, а для ЦР наступили тяжелые времена - Киев готов был пасть под ударами красногвардейцев.

Маневры на переговорах. Переговоры между четырьмя делегациями цен­тральных держав (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария) и делегатами Рады начались 6 января 1918 го­да. Несмотря на взаимное согласие германских военных и граж­данских руководителей относительно желательности достиже­ния договоренности с Украиной, они воздерживались от полного признания делегации Рады, хотя немцы пошли на это во время прибытия украинской делегации в Брест.  

Не обошлось без сюрприза. Троцкий признал право посланцев Рады участво­вать в переговорах в качестве отдельной делегации независимого государства за два дня до аналогичного признания центральных держав. Троцкий сделал это 10 января 1918 года на пленарном заседании мирной конференции. Р. фон Кюльман обратился к Льву Троцкому, возглавившему советскую делегацию на втором этапе переговоров, с вопросом, следует ли считать украинскую делегацию частью русской делегации или же она представляет самостоятельное государство. Троцкий фактически пошёл на поводу у германского блока, признав украинскую делегацию самостоятельной, что дало возможность Германии и Австро-Венгрии продолжать контакты с Украиной, в то время как переговоры с Россией топтались на месте. Как видим,  именно Кюльман «подвел Троцкого к признанию делегатов ук­раинской Рады».  

Кстати Р. фон Кюльман вручил советской стороне австро-германские условия мира, согласно которым от России отторгались польские земли, Литва, Курляндия, часть Эстонии и Лифляндии и переходили под покровительство Германии.

Немцы признали украинскую делегацию только после ее угрозы покинуть Брест-Литовск. Заявление об официальном признании сделал 12 января 1918 года граф Чернин от имени всех центральных держав. Центральные дер­жавы пошли дальше Троцкого в официальном признании Рады, заявив, что украинское государство является полностью независимой политической общностью. Официальное призна­ние УНР вступало в силу, однако, только после подписания мирного договора.

Однако лишь на встрече 13 января, на которую не были допущены советские представители, делегация Рады вручила центральным дер­жавам точный список своих требований: уваже­ния принципа самоопределения, равно как установления всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций.

Позиции сторон. У немцев эти пункты не встретили возражений. Иначе они отнеслись, однако, к другим требованиям, например передаче Укра­ине района Холма (Хелма)  или требованию самоопределения украинцев Восточной Галиции, Северной Буковины и Карпатской Рутении (позднее получившей известность как Подкарпатская Русь). Фактически это означало, что эти австро-венгерские провинции тоже должны были отойти к Украине.

Главный представитель Австро-Венгрии министр иностранных дел граф Чернин решитель­но отверг все территориальные требования, расценив их как вмешательство во внутренние дела Австрии. Германия заняла такую же позицию, хотя она выражала готовность удовлетворить украинские претензии на Холмскую область.

В то же время положение Центральной Рады стало более затруднительным из-за серьезной угрозы вторжения красногвардейцев  под командованием Владимира Антонова-Овсеенко. Потребность заключения мира с центральными державами становилась настоятельной.

Однако следует заметить, что британский офицер капитан Джеральд Фитц-Уильямс, тогда находившийся в Киеве с несколькими французскими офицерами, при помощи крупных взяток пытался склонить Раду на сторону союз­ников (имеется в виду Антанту - прим.авт.), и Троцкий в ответ на эту «циничную поддержку» заметил, что Рада «следует тем же курсом буржуазных правительств маленьких Балканских государств, которые одновременно берут взятки и от России, и от Австро-Вен­грии». [1]

В тоже время украинской делегации на руку были вести об отчаянном продовольственном положении в Вене, которые поступили в Бpecт-Литовск в середине января. Другими словами переговоры зашли в тупик, чем отодвигались сроки подписания сепаратного договора УНР с центральными державами, который был необходим как воздух обоим договаривающимся  сторонам.

Но международное соглашение возможно только между самостоятельными государствами, а УНР еще считалась частью России. Потребность изменить ее прежний правовой статус должны были разъяснить члены украинской делегации, которые срочно выехали из Бреста в Киев. Провозглашение независимости УНР было ускоренно.

Перед Центральными государствами открывались перспективы дальнейшего продвижения на Украину. В Берлине не только инспирировали, но и составили текст обращения с просьбой ввести немецко-австрийские войска в Украину. Подписать его предложили членам украинской делегации в Бресте.

Следовало получить окончательное согласие от каждого правительства, и, имея это ввиду, делегации догово­рились на временный перерыв в переговорах, а 20 января разъехались по своим столицам.

Рекомендации педантичных представителей Берлина доложили руководству Центральной Рады, и она форсировала события (необходимо было быстро превратиться в субъект международного права и иметь право голоса на переговорах) и 24 января 1918 года  приняла IV Универсал (здесь не обошлось без подсказок немцев), в котором подчеркивалось: «…Отныне Украинская народная республика становится неза­висимым, свободным и суверенным государством украинского народа, не подотчетным никому.»  Кстати, универсал датируется 22 января 1918 г.

IV Универсал был принят и ускоренно подписан для того, чтобы получить возможность разговаривать с немцами на равновеликой основе. Теперь немцы становились «союзниками». Тем более что опереться было не на кого. «Ми находимось між двома огнями» (протокол засідання делегації УНР на мировій конференції в Бересті, 9 січня 1918 р.) К тому же «...покластись на наше військо не можна, а через се потрібно очищать територію України при помочі німців і розміркувати щодо компенсації їх (журнал №27, Засідання Ради Народних Міністрів 9 березня 1918 року», п. 4). 

И вот делегация в составе Александра Александровича Севрюка (1893-1941), главы украинской делегации, Никола Михайловича Любинского (1891-1938), секретаря  делегации, Николая Григорьевича Левитского (1880-1935), члена делегации Сергея Степановича Остапенко (1881-1937), профессора, экономического советника делегации после консультаций в Киеве, а также с IV Универсалом прибывает в Брест-Литовск, где в ходе бурного пленарного заседания 1 февраля представителям советского харьковского правительства В. Шахраю и Е. Медведеву было решительно отказано в праве говорить от имени Украины. По настоянию делегации Рады, граф Чернин немедленно признал Украинскую на­родную республику от имени центральных держав свободным и суверенным государством с полным правом заключить договор. Договор с Украиной, тем не менее, выглядел довольно про­блематичным даже на этом этапе. Позиция Рады становилась слабее с каждым днем (8 февраля Красная армия вошла в Киев, а ЦР бежала).

Генерал М. Гофман и министр иностранных дел Германии Рихард Кюльман стали прикидывать, как помочь ей. Генерал Гофман считал трудности Рады «вре­менными» (хотя в то время она была выдворена с террито­рии Украины красногвардейцами). Он был убежден, что немцы смогут помочь Раде силой оружия и восстановить ее правление.

Тем временем делегация ЦР готовила проект договора, который включал следующие пункты:

1.      Прекращение состояния войны и возобновление дипло­матических и консульских отношений между подписывающи­ми сторонами.

2.      Поставка Украиной 1 млн. т зерна и продовольствия.

3.      Урегулирование всех остальных вопросов позднее через механизм специальных переговоров.

Таким образом,  окон­чательный проект  был готов для подписания в утренние часы 9 февраля 1918 года. Церемония подписания проходила в довольно праздничной обстановке, официальные круги Германии считали заключение договора событием большого значения. По этому случаю австрийский император Карл выпустил манифест. Германский кайзер Виль­гельм II обратился также к народу с торжественным заявлением, в котором подчеркнул, что мир между центральными державами и Украиной был достигнут «в дружеской атмос­фере».

Еще бы, был решен важнейший вопрос обеспечения  хлебом Германии и Австро-Венгрии.

В ходе переговоров также было подписано «СЕКРЕТНОЕ СОГЛАШЕНИЕ ПО ГАЛИЦИИ, ОБЯЗЫВАЮЩЕЕ ВЕНУ СОЗДАТЬ ОТДЕЛЬНУЮ УКРАИНСКУЮ ТЕРРИТОРИЮ КОРОНЫ»

В котором: «…Делегаты Австро-Венгрии признают, что украинский ре­жим ввел в действие законы, гарантирующие права в Укра­ине поляков, немцев и евреев. Представители Украины, со своей стороны, обратили внимание на решение имперско­го и королевского правительства обеспечить украинцев в Австрии дополнительными гарантиями дальнейшего наци­онального и культурного развития, выходящего за рамки того, что гарантировано существующими законами. В связи с этим имперское и королевское правительство собирает­ся предложить Госсовету (Reichsrat), не позднее 20 июля 1918 года, законопроект, предусматривающий, что часть Во­сточной Галиции, населенная украинским меньшинством, будет отделена от этой территории короны и что эта часть вместе с Буковиной будет преобразована в особую зем­лю короны. Имперское и королевское правительство сдела­ет все возможное для превращения этого законопроекта в закон. Данное заявление составляет неотъемлемую часть общего договора о мире. Оно потеряет всякую силу в случае невыпол­нения какого-либо из условий названного договора.

Содержание данного документа является секретным»,

Брест-Литовск, 8 февраля 1918 года

Эрнст Найт фон Зайдлер,

Граф Оттокар Чернин, министр иностранных дел,

Александр Севрюк,

Николай Любинский,

Николай Левицкий

Оценка Брестского Договора. Вот что писал в телеграмме премьер-министр Украины Голубович немецкому имперскому канцлеру 2 марта 1918 года: «Мы приписываем освобождение нашей страны главным образом помощи, которую мы просили у Германского Правительства, и которую нам показали победоносные германские войска против банд Великороссии. Сердечно благодарю вас от имени Украинского народа и его правительства, поздравляю германскую и украинскую армию со скорой победой и с удовлетворением констатирую факт участия германских войск в деле освобождения Украины». 

Больше того, Договор назван первым шагом на пути к почетному миру, кладущему конец ужасам первой мировой войны. По договору, взаимность означает, прежде всего, согласие. В частности, Украина обязуется до 31 июля того же, 1918 г., вывозить «лишків найважніших сільськогосподарських виробів», а Германия - ввозить различные промышленные товары. К Договору прилагается обширный перечень продукции и товаров.  Позже выяснилось, что «освобождение» Украины и борьба с большевиками — это фиговые листочки, вывоз же «лишків» стал реальностью, и эшелоны с продовольствием пошли в Германию и Австро-Венгрию.

Холмская область - яблоко раздора. Несмотря на секретный протокол, реализация его затягивалась Веной и была на то причина: Рада находилась  в постоянном напряжении после заключения с центральны­ми державами сепаратного договора, и причиной тому был вопрос о Холмской области, на которую, кроме УНР претендовали и поляки. Причем поляки добивались этой территории столь же ревностно, рассматривая ее приобрете­ние как первый шаг к восстановлению так называемой исто­рической Польши. Этим объясняются их острая реакция на австро-германское обязательство в Брест-Литовске уступить Холмскую область Украине и последующие выпады по этому поводу в будущем. (Польские лидеры выразили желание ехать в Брест-Литовск еще до того, как там появилась на конферен­ции украинская делегация.)

Неудивительно поэтому, что австрийцы, не теряя времени, пересмотрели договор с Украиной с целью пойти навстречу польским возражениям относительно Холмской области и Во­сточной Галиции. 19 февраля 1918 года австрийский премьер-министр Эрнст фон Зайдлер фон Фойхтенегг открыто заверил поляков в парламенте, что их интересы в Холмской области не будут проигнорированы. Но все же он сообщил им об уступках, сделанных Украиной накануне.

В принципе, отстаивая прежнее австро-германское обязатель­ство об уступке Холмской области Украине, министр иност­ранных дел Германии Кюльман полностью поддержал пози­цию австрийцев. Он заявил в рейхстаге, что Холмская область не будет передана ей немедленно и что западная граница го­сударства будет демаркирована специальной комиссией, состо­ящей из представителей сторон, подписавших договор с Ук­раиной, а также Польши.

Здесь нужно отметить, что после заключения 9 февраля 1918 г. Брестского мирного договора между УНР и странами Четверного союза началась репатриация украинцев Холмщины и Подляшья на родную землю. В некоторые дни число репатриантов достигало 2-2.5 тыс. человек. Всего же на Холмщину и Подляшье вернулось около 150 тыс. украинцев-беженцев.

Если в немецкой зоне оккупации препятствий возвращающемуся украинскому населению не чинилось, то в австро-венгерской польская администрация усиленно проводила колонизационную политику, предоставляя «обезлюдевшие» земли полякам. Кроме того, усиленно насаждался католицизм, что для польской администрации было важным моментом в полонизации, т.к. всех католиков она воспринимала как поляков.

Польское государство, имевшее исторические претензии не только на Холмщину и Подляшье, но и на значительно большую часть Украины, в результате насильственных демографических изменений периода первой мировой войны и послевоенного времени не могло не считать территории между Вепрем и Бугом этнически польскими.

Таким образом, соображения исторического и этнического характера, переплетаясь с политическими, экономическими и военными интересами, как Польши, так и Украины, позволяли решать вопрос о принадлежности Холмщины и Подляшья произвольно и проводить границу между польским и украинским государствами в зависимости от воли третьих стран. Все это сильно запутывало и обостряло окончательное решение холмского вопроса, не делая ни один из вариантов его решения взаимоприемлемым.

Через две недели, 4 марта, между центральными держава­ми и Украиной в Брест-Литовске был подписан новый про­токол, подтверждающий данную формулу решения проблемы Холмской области. Эти протоколы кардинально изменили пер­воначальное соглашение (9 февраля) об урегулировании воп­роса о Холмской области, предоставив комиссии полномочия передвинуть украинско-польскую границу на восток.

Решимость генерала Людендорфа не дать возможность Поль­ше «расшириться за счет Украины» можно объяснить, прежде всего, тем фактом, что вопрос о Холмской области был обречен остаться нерешенным. Хотя в середине января 1918 года гене­рал предлагал, чтобы поляки и украинцы сами обсудили его за столом переговоров. Между тем не только австрийцы, но и гер­манский МИД продолжали оказывать противодействие официальным представителям Украины, занимавшимся вопросом Холмской области. Лишь в конце апреля 1918 г. Раде позволили, и то из-за уси­лий Людендорфа, принять меры, направленные на противодей­ствие польской пропаганде.

В целом, можно считать, что германское вмешательство во внешнеполи­тические дела Рады и неоказание поддержки территориаль­ным требованиям Украины, судя по всему, сыграло решаю­щую роль в разрастании украинско-германского конфликта, и они способствовали усилению недовольства германским господством в государстве .

Невоссоединившимися территориями, о которых украинцы сожалели значительно больше, чем о Бессарабии (ЦР имела виды на нее - прим. авт.), являлись Вос­точная Галиция и Холмская область. Будущее этих двух терри­торий неоднократно обсуждалось на переговорах в Бресте меж­ду представителями центральных держав и Киева в январе и феврале 1918 года. Обсуждение продолжалось весь год в рам­ках дипломатической деятельности в Восточной Европе. В ре­шении судьбы этих территорий были заинтересованы не толь­ко Украина и Польша, но также Австро-Венгрия и Германия.

Итак, на основе секретного соглашения, заключенного в Брест-Ли­товске, Восточную Галицию, территорию с преимущественно украинским населением, крепкими и хорошо организованными польскими общинами в городских центрах и большой общиной еврейского меньшинства, следовало объединить с Северной Буко­виной в особую украинскую «коронную землю» в рамках Австро-Венгрии. Понятно, что это соглашение, а также переход Холмской области под суверенитет Украины нельзя было реализовать до выполнения Ук­раиной своих обязательств перед центральными державами (глав­ным образом по продовольственным поставкам).

Большинство дипломатов относилось к такой возможности открыто скептически. Чернин выразил сомнение в способности Украины обеспечить все поставки за несколько дней до подписания договора с Укра­иной. С этого началось осуществление отказа от всех уступок, сде­ланных австрийцами в Бресте. Однако этого было мало австрий­цам, которые еще не забыли унижения в Бресте, когда они огра­ничились просто откладыванием выполнения своих обязательств.

Интриги Вены. Даже до того, как поляков открыто заверили в решимости Вены пренебречь уступками, предоставленными украинцам в Бресте (австрийцы сделали это буквально через несколько дней после подписания договора с Украиной), австрийский МИД попросил немцев помочь в ликвидации секретного соглаше­ния по Восточной Галиции. Имелось только две копии согла­шения: одна в распоряжении австрийцев, другая — у украин­цев. Министр иностранных дел Германии Кюльман отнесся к просьбе Вены, переданной 15 февраля 1918 г., благожела­тельно. Через неделю или около того его представитель в Бре­сте Фридрих Розенберг уговорил украинцев передать ему копию документа «на сохранение» в Берлине.

Однако на этом нельзя было остановиться, особенно в свя­зи с хорошо известным негативным отношением к австрийцам нового украинского правительства, и приближением крайнего срока (20 июля 1918 года) для создания особой украинской «коронной земли». Более того, могущественные венгерские и польские парламентские круги, которые оказывали значитель­ное влияние на внешнюю политику Австро-Венгрии, продолжа­ли критиковать пакет обещаний, сделанных Веной украинцам в Брест-Литовске.

Поэтому понятно стремление нового министра иностранных дел барона Буриана отделаться от этого неприятного эпизода во внешней политике Вены. Получилось так, что  пра­вительство УНР укрепило решимость Вены разрешить проблему Галиции раз и навсегда. Оно сделало это посредством посто­янных обращений с просьбами о ратификации договора с Ук­раиной в Брест-Литовске всеми центральными державами вслед за признанием 2 июня гетмана Павла Скоропадского де-юре. Австрийцы, со своей стороны, добивались аннулирования секретного соглашения по Галиции и сделали это условием ратификации договора. Уверен­ная в «благожелательном нейтралитете» (то есть в полной под­держке) Берлина, и, зная, что не только Германия, но и Болга­рия и Турция желали ратификации договора, Вена решила действовать быстро и заставить гетмана П. Скоропадского согласиться с аннули­рованием документа.

1 июля посланнику Австро-Венгрии в Киеве графу Форгашу поручили лично связаться с гетманом и обсудить с ним в дружественной, но твердой манере австрий­ское решение. Посланнику следовало оправдать это решение ссылкой на неспособность Украины выполнить свои обязатель­ства, а также на кардинальные перемены в условиях, при которых было заключено секретное соглашение. Вместо заключе­ния новой конвенции с целью объявления старого соглашения недействительным, Форгашу следовало попросить гетмана сде­лать устное заявление о принятии требования австрийского правительства, то есть совершить акт, щадящий самолюбие ук­раинцев. Судя по немецким документам, гетман согласился с австрийским требованием без особых возражений. Однако украинский министр иностранных дел Дорошенко утверждал, что Скоропадский принял австрийское требование после энергичных протестов. Он поручил своему посланнику в Вене Вячесла­ву Липинскому продолжить защиту украинских интересов пе­ред лицом австро-венгерских властей в надежде заручиться гер­манской поддержкой в преодолении давления Вены. Однако украинскую ноту протеста вручили графу Буриану только 24 июля 1918 года (более чем через неделю после сожжения ук­раинской копии секретного документа). МИД Австро-Венгрии отверг ноту, «поскольку весь вопрос уже был разрешен в Кие­ве». Вторая нота от 28 июля, отправленная послом Липинским графу Буриану почтой, оказалась столь же никчемной, как и первая. Но секретное соглашение уже было сожжено.

По прочтении сжечь. Копия секретного соглашения была «торжественно» сожжена 16 июля заместителем главы германского МИД фон Буше. На сожжении присутствовал австрийский посол в Берлине князь Гогенлоге. Немцы, столь же причастные к этому «дипломатическому шагу», как и австрийцы, тоже заявляли, что вопрос закрыт, и отказались втягиваться в дальнейшие его обсуждения.

Уничтожение секретного австро-украинского соглашения по Галиции не приблизило ратификацию Веной договора с Укра­иной. То, что Австрия и не собиралась его ратифицировать, по крайней мере, на данном этапе, явно прослеживается из ее ре­акции на решение Болгарии и Германии закончить ратифика­цию договора, что они совершили в Вене 15 и 24 июля соответ­ственно. Обмен нотами о ратификации в каждый из этих дней освещала местная печать. Австрия немедленно и энергично вы­разила неудовольствие этой акцией Софии. Берлин тоже поставил Вену перед свершившимся фактом. Через два дня временный поверенный в делах рейха в Вене князь Штольберг-Вернигероде официально сообщил графу Буриану об обмене ратификаци­онными нотами между Германией и Украиной. Буриан сразу же выразил в специальной ноте германскому МИД протест против такого запоздалого уведомления.

Несколько запоздалый обмен ратификационными докумен­тами между Украиной и Турцией в Вене 22 августа тоже не изменил позиции Австрии по этому вопросу. (Задержка была вызвана, очевидно, украинско-крымским спором, в который Турция была прямо вовлечена.) Ближе всего к ратификации Австрия подошла в начале октября 1918 года. Тогда Буриан, осознав, в конце концов, что политика противодействия ратификации стала бесполезной, составил проект ратификационного документа и представил его на подпись императору. Польское влияние на Вену оказалось, однако, сильнее желания графа Буриана вызвать хотя бы частичное улучшение отношений между Авст­ро-Венгрией и Украиной. В последующем договор, заключен­ный между двумя странами в Брест-Литовске, так и не был рати­фицировали.

Итак, можно подвести итог.  Центральная Рада совершила акт предательства – в феврале 1918 г. заключила с Германией и Австро-Венгрией договор, в соответствии с которым войска указанных государств оккупировали Украину. Мир­ный договор с Украиной, подписанный 9 февраля 1918 года давал Централь­ным государствам, в частности, Германии и Австро-Венгрии крайне необходимое зерно и другие продукты, помимо людских ресурсов, а самое главное они получили практически неограниченный доступ к экономической эксплуатации Украины и этим самым спасли свои страны от наступающего голода. Вместе с тем, они понимали, что ЦР нельзя принимать всерьез ни политически, ни экономически. Оккупанты превратились в полных панов, вмешивались в гражданское управление: арестовывали, судили и расстреливали самовольно.

Анг­ло-французские попытки подкупить Раду потерпели крах. Как философски заметил Фитц-Уильямс, «план не удался, поэтому его следует назвать плохим. Если бы он удался, его назвали бы хорошим».[2]

Разгон Центральной Рады. Весьма поучительно и то, что Центральная Рада была разогнана немцами, с помощью которых Рада пыталась сохранить власть. Центральная Рада во главе с М. Грушевским на штыках захватчиков вернулась в Киев, чем продлила свое существование (правда ненадолго лишь до 28 апреля 1918г., когда была разогнана немцами)

Что этому предшествовало? 24 апреля 1918 года начальник штаба германских войск генерал Грёнер на встрече с генералом Скоропадским заявил ему следующее. Если в самое ближайшее время на Украине не появится собственное сильное, способное выполнять принятые на себя Украиной международные обязательства по Брестскому договору правительство, Германская империя будет вынуждена объявить Украину оккупированной страной, а германская армия - силой оружия изымать необходимые «Второму рейху» для продолжения войны против стран Антанты на Юге и Западе сырьевые и продовольственные ресурсы. Германский кайзеровский генерал дал русскому Царскому генералу Скоропадскому совершенно недвусмысленное заверение в поддержке, сформулированное в следующих выражениях: «В случае удачного переворота Вы можете рассчитывать на содействие германских войск в деле восстановления закона и порядка… В день переворота мы будем держать нейтралитет, но крупных беспорядков не допустим». А немцы своих союзников и друзей в беде никогда не бросали - в отличие от двуличных «рыцарей Антанты»! Это было хорошо известно…

В ночь с 24 на 25 апреля выкрали директора Киевского банка внешней торговли, члена финансовой комиссии Центральной рады Абрама Доброго.

Наконец, 25 апреля  фельдмаршал Эйхгорн обнародовал приказ о юрисдикции немецких военных судов на Украине. На следующий день 26 апреля настала очередь разоружения «Голубой дивизии», сформированной из военнопленных украинцев, оказавшихся в Германии. А 28-го при обстановке почти анекдотической немцы разогнали Центральную Раду и арестовали лиц причастных к похищению банкира Абрама Доброго:  Любинского (министр иностранных дел), Гаевского (директор департамента Министерства внутренних дел). Позже были арестованы Ткаченко (министр внутренних дел), Жуковский (военный министр), Ковалевский (министр земельных дел) и премьер-министр Голубович. Немецкий трибунал им вынес приговор.  Голубович и Жуковский получили по два года, остальные — по году.

Тот же Грушевский и его окружение, был «свидомыми» украинцами настолько, насколько это предусматривалось немецкими планами. Грушевский был совершенно не самостоятелен и на эту самостоятельность даже не претендовал. Когда немцы цинично разогнали Центральную Раду, её глава весьма спокойно воспринял гибель Украинской Народной Республики: ведь так решило его немецкое руководство.

Вот что пишет генерал-майор австрийского генерального штаба Вальдштеттен: «Грушевский - председатель рады. Украинский социалист-революционер. Прежде профессор Львовского университета. Старец, сотканный из страха и опасений, чья дряхлая фигура должна придать раде благородную ржавчину почтенного сената. Боязливо цепляется за германскую власть и обнаруживает мало симпатии к Австрии». [3]

Генерал Павел Скоропадский и его изгнание. К власти 29 апреля пришел П.Скоропадский, который упразднил Украинскую народную республику и установили так называемую Украинскую державу, которую официально признала 2 июля 1918 г. Германия и 24 июля ратифицировала Брестский договор. Но Скоропадский так и не добился выполнения Германией и Австро-Венгрией своих обязательств относительно получения Галицией и Буковины статуса «коронных земель», а также включения в состав УНР Холмской области.

Подписанты мира слева направо: генерал Бринкманн, Николай Любинский, Николай Левитский, Александр Севрюк, Макс Гоффманн и Сергий Остапенко.

Заключение Украиной сепаратного договора имело далеко идущие последствия для Советской России, которые в целом сводились к следующему: потеря источ­ника продовольственного снабжения и сырья, в которых Рос­сия в то время остро нуждалась. Более того, договор облегчил дальнейшее наступление Германии на Восток, которое вскоре заставило Петроград принять условия немцев и подписать 3 марта Договор без всяких ус­ловий. Все это привело к росту национальных движений на других пограничных территориях (Кавказ, Крым и Белоруссия) и еще сильнее дестабилизировало обстановку в России.

16 марта 1918 года IV съезд Советов ратифицировал Брестский договор. В течение полутора часов Ленин говорил в своей спокой­ной, убедительной манере, с неопровержимой логикой до­казывая бесполезность дальнейшего сопротивления. Он назвал договор «Тильзитским миром», имея в виду мир, ко­торый Пруссия была вынуждена подписать с Наполеоном в 1807 году, и так же как германский народ отомстил за себя, говорил Ленин, так и русский народ сможет ниспро­вергнуть этот договор. Он был последним оратором. Прого­лосовали: за ратификацию 784 делегата, против — 261, воз­держались 115.[4]

По перемирию, подписанному 11 ноября 1918 года, Германия была вынуждена отказаться от Брест-Литовского договора, и 13 ноября Советское правительство, которому угрожали белые армии, получавшие от союзников деньги и вооружение, объявило договор аннулированным.[5]

Режим П.Скоропадского был слаб, и после того, как Германия (подписала акт о Капитуляции 11 ноября 1918г.) начала вывод своих войск с Украины, гетман отчаянно бросился за дипломатической поддержкой к французам и за военной защитой к русскому офицерству. Последнее стало записываться в армию гетмана, чтобы оборонять Киев от наступающих войск Украинской Директории во главе с Петлюрой и от большевиков. Немцы больше не хотели защищать своего ставленника. Силы были неравны. Однако немцы все же спасли гетмана. Вот как это было.  В. Вальдемарас в русской монархической газете «Наша Страна», в статье «Путешествие Данила Скоропадского» писал «14 декабря 1918 г. ген. Павел Скоропадский, переодетый в мундир немецкого офицера, с забинтованной головой, был вынесен немцами на носилках из дома ч.10 на Институтской улице г. Киева и вывезен в Германию. На следующий день в Киев вступили войска масона Симона Петлюры (в конце 1918 года возглавил масонскую ложу «Святой Андрей Первозванный) и полковника Коновальца. Гетманский режим, установленный 29 апреля 1918 г. немцами, был сброшен так же легко, как и возник. Единственными жертвами были русские офицеры, которые поверили за месяц до позорного бегства из Киева П. Скоропадскому – его манифесту от 14 ноября, который провозгласил федеративную связь Украины с освобожденной от большевиков  Великороссией, и которые продолжали биться с петлюровцами еще тогда, когда гетман был уже в безопасности.»[6]

Гетман так ничего и не мог противопоставить наступлению петлюровцев, которые возродили Украинскую народную республику, образовав 15 ноября 1918 года новый центральный орган власти - Директорию (с ноября 1918 г. до февраля 1919 г. ее возглавлял В.К.Винниченко, затем - С.В.Петлюра).

14 декабря 1918 года петлюровцы вступили в Киев и учинили массовую расправу над офицерами-«москалями» и русской интеллигенцией.

Быстрый в движениях, говорящий искрометные речи на «рідній мові», открытый простому народу символ национальных надежд, верховный атаман весь в ремнях Симон Петлюра оказался на пьедестале, откуда не хотелось, да и не было возможности спуститься - можно было только упасть. Как часто его действия напоминали барахтанье неважного пловца в поисках дна или берега... Шесть армий одновременно сражались в Украине: петлюровская, большевистская, Белая, Антанты, польская и махновская. Временные блоки создавались и распадались (лишь большевики и деникинцы никогда не вступали в альянс), солдаты перебегали из лагеря в лагерь, Киев пять раз переходил из рук в руки. 10 февраля 1919 Петлюра стал диктатором Украины. При нем по Украине прокатилась волна еврейских погромов.

Петлюровские «синежупанники», плохо организованные и недисциплинированные, часто не знали, кого и что они защищают. Лишь две силы удерживали армию от полного развала: авторитет Головного атамана и возможность пограбить. Погромы стали первой в истории попыткой «окончательного решения еврейского вопроса (терминология Гитлера) на ограниченной территории».

За время гражданской войны петлюровцы совершили порядка тысячи погромов, деникинцы - 213 , красные - 106 . Расхождение в данных о количестве жертв измеряется десятками тысяч: у погромов не было порядковых номеров, они не включались в месячные и квартальные отчеты. [7]

Продержались петлюровцы до начала 1919 г., после чего были выбиты Красной Армией. Перед тем как двинуться в последний поход на Киев, Петлюра 21 апреля 1920 года заключил в Варшаве союз с Юзефом Пилсудским. И сдал Польше Галичину, а также права польских помещиков на земли, которыми они владели до 1917 года на Правобережной Украине. И затем начался очередной поход поляков на Киев, который они взяли 7 мая 1920 года. Но ненадолго. А далее по Михаилу Булгакову: «Рекорд побил знаменитый бухгалтер, впоследствии служащий союза городов Семен Васильич Петлюра. Четыре раза он являлся в Киев, и четыре раза его выгоняли. Самыми последними, под занавес, приехали зачем-то польские паны (явление XIV-ое) с французскими дальнобойными пушками.

Полтора месяца они гуляли по Киеву. Искушенные опытом киевляне, посмотрев на толстые пушки и малиновые выпушки, уверенно сказали:

— Большевики опять будут скоро.

И все сбылось как по писаному. На переломе второго месяца среди совершенно безоблачного неба советская конница грубо и будённо заехала куда-то, куда не нужно, и паны в течение нескольких часов оставили заколдованный город. Но тут следует сделать маленькую оговорку. Все, кто раньше делали визит в Киев, уходили из него по-хорошему, ограничиваясь относительно безвредной шестидюймовой стрельбой по Киеву со святошинских позиций (Святошин район современного Киева). Наши же европеизированные кузены вздумали щегольнуть своими подрывными средствами и разбили три моста через Днепр, причем Цепной — вдребезги.

И по сей час из воды вместо великолепного сооружения — гордости Киева, торчат только серые унылые быки. А, поляки, поляки… Ай, яй, яй!..

Спасибо сердечное скажет вам русский народ.

Не унывайте, милые киевские граждане! Когда-нибудь поляки перестанут на нас сердиться и отстроят нам новый мост, еще лучше прежнего. И при этом на свой счет.

Будьте уверены. Только терпение». (нынешние политики так и не оценили этот пассаж Булгакова).

Красная армия выбила поляков из Киева, петлюровцы бежали вместе с ними.

Петлюровщина сходила на нет. Шансов на возвращение у нее не было. Тогда.

В свое время оранжевая власть не забыла переименовать улицу Коминтерна в улицу Симона Петлюры [8], «героя» сдавшего полякам Галицию, и попутно - Западную Волынь в эксплуатацию, время которого увенчали массовые погромы еврейского населения… Хотя никогда не следует забывать, что и сейчас, как и прежде, ставка сегодняшних властей, как и оранжевых рассчитана на  народное невежество.

Закон Украины «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов на Украине и запрете пропаганды их символики», принятый Верховной Радой 9 апреля 2015, стал, на мой взгляд, наиболее ярким образцом низкого уровня компетентности нынешнего состава парламентариев. В этом законе явно проявились  сомнительные политические симпатии авторов закона и тех, кто голосовал за него. Вообще по их логике нужно разрушить здания кабмина и Верховного совета, да вот еще, конечно, экзекуции подлежит ДНЕПРОГЭС им. В.И. Ленина.  Надо отдать должное авторам и в том, что они крайне дисциплинированно поддержали свое детище и при голосовании в ВР, а это О. В. Ляшко, В. П. Сюмар, Г. М. Гопко, Е. В. Соболєв, А. А. Кожемякин — отсутствовал. А. С. Лозовой, Ю. В. Чижмарь, Ю. В. Луценко, И. В. Мосейчук, С. И. Скуратовский, В. И. Вовк, Ю.-Р. Б. Шухевич.

Судя по всему, их заинтересованность в декоммунизации понятна. Ведь это огромное поле для «дерибана». Здесь и землеустройство в украинских реалиях — лакомый кусок, Кроме того, можно «подмахнуть» невероятное множество документов на стратегически важные угодья и за бесценок «прихватизировать» то, что еще осталось. Впрочем и денежные средства, выделенные на декоммунизацию могут превратиться в очередной «распил» бюджетных средств.

В те отдаленные времена в одном из своих стихотворений Александр Твардовский, высмеивая борьбу с «пережитками культа личности» в годы хрущёвской «оттепели», сказал.:  «Чрезмерная забота о забвеньи немалых тоже требует трудов…».

Современным украинским политиканам было бы очень даже не грех вспомнить эти строки.

Когда иду по улице Симона Петлюры, понимаю, в какое время мы живем, главное сейчас политика, а история здесь не причем! Научились делать «героев». Вот и к памятнику Николаю Щорсу подкрадываются - неужели будут продавать ноги коня или еще что-нибудь, ведь от разрушенного памятника В.Ленина продавали даже руки. Одним словом: мы старый мир разрушим…

Может все-таки этой улице вернуть прежнее название!

 

 

Автор: Александр Маначинский, кандидат военных наук



[1] Роберт Уорт. Антанта и русская революция. 1917-1918/Пер.с англ. Л.А.Игоревского.-М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – С.252.

[2] Роберт Уорт. Антанта и русская революция. 1917-1918/Пер.с англ. Л.А.Игоревского.-М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – С.253.

[4] Роберт Уорт. Антанта и русская революция. 1917-1918/Пер.с англ. Л.А.Игоревского.-М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – С.269.

[5] Роберт Уорт. Антанта и русская революция. 1917-1918/Пер.с англ. Л.А.Игоревского.-М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – С.270.

[6] Цит. по Журналу: Політологічні читання. 3, 1994.- С.264.  ссылка на газету  «Наша Страна» (Буэнос-Айрес), ч.9. 8.1.49

[7] Людмила Давыдова. Падение Симона Петлюры.-13 декабря 2009.- http://www.runet.lt/kalendar-sobytijj/world_kalendar/241-dvulikijj-janus.html
[8] «… на киевском горизонте появился и пресловутый Петлюра. Бухгалтер по профессии, он в течение всей войны уклонялся от воинской повинности в одном из учреждений союза городов. Недурной оратор и беспринципный демагог, он с успехом начал выступать на украинских митингах и, снискав доверие Грушевского, был назначен секретарем Рады по военным делам». Эту характеристику дал генерал-лейтенант  Романовский Ю.Д. в работе «Украинский сепаратизм и Германия». Изданной в Токио, в 1920 году на странице 11.

 

 

 

23.11.2015
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Россия
  • Европа
  • СНГ
  • XX век