Проблемы определения терроризма и принципа причисления к террористическим организациям

В последние годы сложилась весьма примечательная тенденция, согласно которой множество тех или иных структур называют террористическими независимо от того, соответствует ли это реальности или нет. Во всяком случае, по мнению автора, действующий подход в определении терроризма и принципа причисления к нему той или иной организации следует подвергнуть нещадной критике. Однако, прежде чем будет продолжена данная тема важно прояснить один принципиальный момент: все дальнейшие рассуждения относятся к научному анализу, который не ставит перед собой цель оправдать терроризм как таковой, его методы или же оправдать ту или иную террористическую организацию, а потому все сказанное в данной статье нельзя использовать для подтверждения или опровержения чего-либо в досудебном или судебном производствах и т.п. Данная статья есть лишь размышления аналитика на тему, которую по целому ряду причин стараются всячески избегать как власти, так и в среде экспертного сообщества. Итак, определившись с этим, теперь постараемся абстрагироваться от штампов и клише, навязанных политической конъюнктурой, и непосредственно приступим к самому исследованию этого непростого и важного вопроса.

Вначале следует определиться с терминологией. В соответствии с редакцией Федерального закона от 27.07.2006 N 153-ФЗ [1] приведем определение терроризма:

Терроризм - совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.

 Некоторые авторы [2] полагают, что террористический акт может считаться таковым, если в качестве состава преступления выделяют одно из пяти деяний:

- вооруженное насилие, уносящее жизни невинных людей;

- необычное тяжкое насилие;

- наличие у преступления черт организованности, проявляющейся в используемых методах действия;

- осознанное преступление, т.е. существование у субъекта преступного умысла, направленного на создание обстановки паники и хаоса в массах;

- незаконность акта, отличающегося скрытностью и внезапностью;    

 Кроме того, в международном праве дифференцируется понятия "терроризм" и "международный терроризм" [3]. Преступление трактуется как акт международного терроризма если:

- цели, которые преследуют террористы, затрагивают несколько стран;

- преступление и подготовка к нему начинаются в одной стране, а заканчиваются в другой;

- средства, на которые существует та или иная террористическая группа, происходят из другой страны;

- жертвами террористических актов становятся граждане различных стран и участники мероприятий, проводимых международными организациями, либо лица, пользующиеся международной защитой;

- нанесенный ущерб затрагивает несколько стран или международные организации;   

Следует отметить, что определения терроризма в разных странах отличаются между собой, местами они более развернутые, хотя даже на указанных выше примерах видно, насколько размыты и неконкретны определения. Начнем с того, что причисление той или иной организации к террористической, особенно на международном уровне, зачастую сталкивается с политическим фактором и одним из классических примеров здесь может служить Рабочая партия Курдистана (РПК). В Турции данная организация и аффинированные с ней структуры считаются террористическими, но в то же время Соединенные Штаты, формально считающиеся союзниками турок по НАТО, таковой ее не признают. Безусловно, если формально подходить к данному вопросу, то РПК можно отнести к террористам, хотя они с подобным утверждением вряд ли согласятся. Их контраргументация будет вполне понятной и предсказуемой - курды ведут национально-освободительную борьбу, а Турция проводит в их отношении репрессии и акт государственного терроризма. К слову, термин "государственный терроризм" также определен. Женевская декларация о терроризме от 1987 года [4] определяет под государственным терроризмом целый ряд явлений. Приведем их полностью:

Практики полицейского государства, направленные против своих граждан: наблюдение, разгон собраний, контроль за новостями, избиения, пытки, ложные аресты, массовые аресты, фальсифицированные обвинения, показательные суды, убийства.

Доставка государством ядерного оружия на территорию других государств, в их территориальные воды или в международные воды.

Военные маневры и учения, проводящиеся вблизи границ другого государства и представляющие угрозу его независимости и территориальной целостности

Атака вооруженными силами государства целей, которая представляет угрозу для гражданского населения, живущего в другом государстве.

Создание и поддержка вооружённых отрядов наёмников, с целью уничтожения суверенитета другого государства.

Убийства и попытки убийств государственных деятелей других государств или национально-освободительных движений, направляемые государством вне зависимости от того выполняются ли они с помощью военного удара, специальных операций или найма агентов.

Тайные операции разведывательных или других государственных сил, направленные на дестабилизцию или подчинение другого государства, национально-освободительного движения или международного мирного движения.

Кампании по дезинформации, направленные на дестабилизацию других государств.

Продажа оружия, поддерживающая продолжение региональных войн и задерживающая политическое решение конфликтов.

Отмена гражданских прав и свобод, положений конституции и законов под предлогом противодейтвия терроризму.

Разработка, испытание и развертывание ядерного и космического оружия повышающего вероятность геноцида и экоцида, обрекающее бедных на продолжающуюся нищету и все человечество на постояный страх.

Как мы можем убедиться, здесь видны огромные недостатки перечня явлений, причисляемых к государственному терроризму. Кто определяет, фальсифицированы обвинения или нет? Как доказать, что та или иная страна создает и спонсирует вооруженные отряды наемников, а даже если это удастся сделать, то как добиться в том же СБ ООН возложения ответственности на данное государство за терроризм, если, например, среди постоянных членов СБ ООН присутствуют государства, которым по политическим соображениям невыгодно признание обвиняемого государства в спонсировании терроризма? Как доказать причастность того или иного государства к тайным разведывательным операциям, направленным на дестабилизацию или подчинение другого государства? Кроме того, абсолютно размытым является пункт, в котором говорится о компаниях по дезинформации. Западные страны и США в частности используют все свои СМИ и политико-дипломатические ресурсы в целях дискредитации не только властей отдельно взятой страны, но и всего ее народа. Достаточно вспомнить русофобские компании на Западе, направленные на взращивание определенного, крайне негативного образа русских среди своих граждан и граждан их стран-союзников. Но разве это признается актом государственного терроризма на международном или внутрироссийском уровне? Однозначно нет. Или, например, как провести черту между национально-освободительным движением (НОД) и терроризмом, даже не обращаясь к вопросу о том, кому выгодно признавать НОД движение террористической организацией, а кому нет? Что мешает НОД использовать откровенно террористические методы, например, направленные против гражданского населения страны, против которой НОД и борется, если с его точки зрения подобные методы помогут ему достичь конечной цели, т.е. обретения независимости и признания на международном уровне? Ответов на данные вопросы не существует, поскольку сами ответы зависят от огромного множества субъективных факторов и политической конъюнктуры. Уже только на данных примерах можно понять, что все существующие определения терроризма и его разновидностей носят крайне условный, неконкретный характер и не учитывают ангажированности тех сторон, которые и определяют, кого считать террористом, а кого нет. Довольно примечательным примером аберрации сознания в данном вопросе может послужить разделение антиправительственных сил в Сирии на "умеренных оппозиционеров" и откровенно радикальных, нерукопожатных террористов. Разве с точки зрения используемых ими методов их можно разделять на "умеренных" и "радикальных"? Очевидно, это абсурд в чистом виде, поскольку и те и другие используют практически те же самые подходы - здесь и убийства нонкомбатантов, и отрезания голов детям, и пытки, и т.п. Однако формальное разделение используется сугубо из политических соображений, руководствуясь принципом, кто нам выгоден на данный момент - тот умеренный, а кто невыгоден - тот террорист.  

Далее, схожим образом стоит вопрос о спонсорстве террористов. На протяжении столетий те или иные страны или другие организации использовали для достижения своих узконациональных или узкоклановых интересов радикальные структуры, применявшие террористические методы в качестве оказания того или иного воздействия на принятие решения властей государства-мишени или конкурирующей элитарной группировки. Помимо упомянутых примеров с финансированием США и другими западными странами "умеренных оппозиционеров" в Сирии, можно вспомнить проиранскую Хезболлу, признанную террористической организацией рядом стран Запада и Израилем. Иная группировка, Джундалла, ведущая сепаратистско-террористическую деятельность с точки зрения Ирана на его территории по ряду публикаций получает помощь от спецслужб ряда стран, враждебно настроенных по отношению к персам, в частности, Израиля. Или другой пример. В семидесятых годах спецслужбы США (в первую очередь, ЦРУ) поддерживали операцию "Кондор", проводимую диктаторскими неофашистскими режимами ряда стран Южной Америки против левых оппозиционеров. Эти режимы пришли к власти при непосредственной поддержке США и использовали террор в масштабах, приведших к массовым убийствам десятков тысяч человек, однако почему-то ЦРУ официально не признается террористической организацией, хотя соответствует вышеприведенным определениям в полной мере. На самом деле, подобных примеров существует огромное множество и даже просто перечислить их в отдельно взятой статье невозможно, не говоря уже про детальный разбор всех этих случаев. Здесь важнее понять логику рассуждений.  

Теперь будет правильно перейти к еще одному примеру, который не освещается практически нигде либо крайне ограниченно. Можно ли считать проводимые западными странами и в первую очередь США перевороты, именуемые в СМИ "цветными революциями", как терроризм, т.е. "...совершение... иных действий, в целях дестабилизации деятельности органов власти... либо воздействия на принятие ими решений...", если пользоваться определением, данным в 205-ой статье УК РФ? Разумеется, да. С помощью политико-дипломатических методов и при организации определенным сетевым образом молодежных протестных движений производится не только оказание воздействия на поведение местной элиты, но и осуществляется ее полный демонтаж, если это соответствует интересам инспираторов "цветной революции". Другое дело, что этот терроризм имеет совершенно иной масштаб, поскольку затрагивает всю страну-мишень такой непрямой агрессией, часто на всех уровнях системной организации, в первую очередь, начиная с наивысшего уровня - властного. В подобных технологиях демонтажа задействуются, в первую очередь, психоинформационные и организационные технологии, а в качестве дополнительной превентивной подготовки переворота - перманентная идеологическая обработка властей и всех других социальных страт - бизнеса, молодежи, интеллигенции и т.д. Уже классическим примером здесь может послужить Украина, на территории которой за девять лет произошло два "цветных" переворота с различной степенью тяжестью в плане последствий. При этом, несомненно, сама Украина не являлась конечной целью агрессора, она была лишь государством-мишенью первого уровня. Подлинной целью являлась Россия, поскольку госпереворот на Украине был инспирирован с целью вырвать Украину из зоны влияния России и создать на ее границах дестабилизированную область, которая будет непрерывно генерировать проблемы для России до тех пор, пока и если нынешний киевский режим - откровенно русофобский, прозападный и враждебный России - не будет ликвидирован на корню, а вместе с этим не будут уничтожены причины и противоречия, используя которые Запад смог взрастить откровенно нацистско-террористическое образование и направить его против России (более подробно вопрос о классификации государств-жертв "цветных" переворотов автор рассматривал в работе [5]). Следовательно, государство, применяющее указанные методы, совершенно точно попадает под определение террористического. Кроме того, здесь возникает еще один важный момент. Дело в том, что применение технологий демонтажа политических режимов и государств можно трактовать и как неклассические методы ведения войны, в результате чего само понятие "терроризм" и "война" становятся неотличимы. Это также связано с условиями постбиполярного мира, где основы миропорядка XX века отходят в прошлое, поскольку они абсолютно не пригодны для миро(бес)порядка XXI столетия. Таким образом, даже на этом примере видна гибридизация явлений и акторов, использующих вышеприведенные методы, делающая невозможным строгую селекцию организаций на террористические и нетеррористические (по аналогии: как агрессор и не агрессор) с точки зрения российского внутринационального законодательства, равно как и с точки зрения законодательства международного. Дополнительно ситуацию усугубляет субъективный фактор и политическая ангажированность стран, вырабатывающих то или иное отношение к событию, которое может быть трактовано как террористический акт или военная агрессия.     

Теперь проведем сравнение межу организацией, признанной террористической в России, и страной, которая хотя и использует аналогичные методы, но не внесена в перечень террористических структур. Проанализируем деятельность так называемого Исламского государства. Несомненно, с учетом данного в начале статьи определения эта структура является террористической. Ее главари и рядовые члены уничтожают как мирное население, так и комбатантов зачастую с одинаковой методичностью. Кроме того, в целях пропаганды и устрашающего воздействия казни совершаются публично, снимаются на видео и затем из них делаются высокопрофессиональные пропагандистские ролики, которые распространяются в Сети Интернет для достижения конкретного психологического и рекрутингового эффекта. Осуществляемый ими геноцид по (этно)конфессиональному признаку также можно отнести к самым ужасающим формам террора в массовом масштабе, который, в соответствии с международным правом, можно причислить к военным преступлениям и преступлениям против человечества. Собственно, о феномене Исламского государства написана масса статей и книг, поэтому нет особого смысла углубляться в перечень тех зверств, которые используются его сторонниками, как в отношении подконтрольного населения, так и их противников. Больший интерес, в контексте данной статьи, представляет другая организация, выбранная автором для сравнительного анализа. Этой организацией являются Соединенные Штаты Америки. Разве Штаты не используют террористические методы для достижения своих политических и бизнес целей по всей планете? Для ответа на этот вопрос вначале возьмем, например, нашумевший случай применения ударных беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) для якобы борьбы с террористами в странах Ближнего и Среднего Востока. Так согласно данным из открытой печати [6] "на территории одного лишь Пакистана с начала 2004 года по ноябрь 2012 года было произведено 337 ракетных ударов беспилотников. При этом по разным оценкам было убито от 1900 до 3220 человек. Террористами из них признаны от 1610 до 2770 человек. Из них достоверно идентифицированных лидеров террористов или полевых командиров всего 51 человек. Остальные - мирные жители". Таким образом, если брать нижнюю границу в 1900 человек, из которых достоверно идентифицированных террористов всего признан только 51 человек, то выходит, что процент гибели среди мирного населения составляет порядка 98 (!) процентов. В таком случае, резонно задаться вопросом: кто здесь террорист? Тот, по кому работают ударные дроны или те, кто отдает приказ их применять, зная, что порядка 98% жертв этих ударов являются мирными жителями? Вариант, в котором террористами признаны, но точно не идентифицированы, 1610 человек автор не рассматривает, поскольку нет доказательств причастности этих погибших к террористической деятельности, а, следовательно, террористами их можно считать только тогда, когда будет доказано обратное. Разумеется, внимательный читатель может возразить автору, что этот, пусть и колоссальный, процент погибших среди мирного населения есть побочное (непреднамеренное) следствие антитеррористической деятельности американских ВВС, Пентагона и Белого дома, а не сознательного истребления населения. На это утверждение автор ответит, что если американские власти, зная о статистике гибели мирных жителей от беспилотников в зоне их применения, сознательно идут на такие жертвы среди населения, объясняя это борьбой с терроризмом ради обеспечения своей национальной безопасности (а значит, и своих интересов), то непреднамеренными их действия назвать никак нельзя: если на 2 убитых террориста, признанных таковыми США, приходятся 98 человек мирного населения и Вашингтон сознательно списал их в "сопутствующие потери", то речь идет о преднамеренном истреблении мирного населения для решения своих задач. В противном случае, американцы должны были бы прекратить все свои операции с применением ударных БПЛА, поскольку вреда от их действий почти на два порядка больше, чем пользы. Если они продолжают применять БПЛА, зная об огромной смертности среди обычных жителей от применения беспилотных систем, то оправдания их действиям нет и быть не может. Хотелось бы отметить, что это лишь один из огромного числа примеров, которых автор лишь коснулся в данной статье, и где можно найти аналогичный состав преступлений в действиях США. Однако, как можно легко проверить, данная страна и ее руководство не внесены в список террористических организаций решением российского суда. Несомненно, США не вносят в такой список сугубо по политическим соображениям, хотя многие их действия по всем признакам являются террористическими. Впрочем, если применять имеющиеся, мягко говоря, несовершенные определения терроризма и его разновидностей, то к террористическим организациям можно причислить большую часть стран планеты. Разве такой вполне однозначный вывод не является абсурдом в чистом виде, если оценивать гигантское множество явлений в мире с помощью имеющихся определений? Очевидно, здесь ответ положительный. Более того, чем дальше будет хаотизироваться мир, когда старые международные институты - рудименты биполярного мира - окончательно отомрут, а новые так и не будут выработаны в условиях мультиполярного мироустройства, подобные прецеденты можно будет наблюдать все больше и если раньше такая неоднозначность выглядела бы как исключение из правил, то теперь она становится самим правилом. В качестве дополнительного примера можно привести явление "гибридной войны" (хотя часто сами его определения серьезно отличаются друг от друга у разных авторов), которое вообще никак не регулируется международным правом и международными институтами по типу ООН. Со временем эти тенденции только усилятся, пока не сформируется парадоксальная ситуация, когда существующие правила и реальность, как две параллельные прямые, не смогут пересечься, а сами государственные, негосударственные и надгосударственные акторы станут действовать, исходя из реального положения вещей, а не из неработающего международного права, примеры чему можно видеть все чаще уже сейчас.  

Теперь снова вернемся к анализу феномена Исламского государства, но уже под другим углом. Если считать его сугубо террористической организацией, при всей условности этого термина, то как объяснить тот факт, что у него столь огромное число сторонников? Как объяснить приверженность ему со стороны сотен тысяч человек? Ведь это далеко не только профессиональные боевики и лица с садистскими наклонностями, но и значительное количество человек, выброшенных на социальное дно после американской оккупации Ирака. В первую очередь это сунниты, которые, по сути, были тотально поражены в правах с 2003 года. Да, несомненно, для увеличения социальной базы прото-ИГИЛ во второй половине нулевых годов с помощью длительной серии мощнейших терактов против шиитов спровоцировал Багдад на неадекватный ответ против именно суннитов, возложивший на них ответственность за эти атаки. В результате, тогда еще Исламское государство Ирака увеличило свою социальную базу за счет маргинализованного суннитского населения. Если методы расширения социальной опоры Исламского государства можно считать террористическими, поскольку в ходе этого процесса уничтожалось, в том числе, и мирное население, то дальнейшая эволюция данной организации уже не описывается подходами, используемыми для классических террористических структур. Фактически, Исламское государство, при всем его радикализме, стало одной из немногих организаций на территории Ирака, которое, как ни покажется это парадоксальным, реально выступало на стороне суннитского населения. Не имея никаких перспектив в постоккупационном Ираке при новых властях, свирепствовавших против суннисткого населения, у последнего не оставалось иного выбора, кроме как пополнять ряды тогда еще ИГИЛ. Как следствие, мы приходим к неочевидному и противоречивому выводу: используя явно террористические методы для увеличения своей социальной базы, игиловцы в конечном итоге создают условия для жизни суннитского населения. Безусловно, сами игиловцы используют крайне жесткие методы в наведении своего порядка, контролируют жизнь общества едва ли не на всех уровнях, осуществляют пропаганду, при которой численность смертников, расстающихся с жизнью ради своей идеи словно с игрушкой, выросла до огромных масштабов, однако объяснить только жестким контролем и террором власть над народом невозможно. Более того, если проанализировать пропагандистские ролики и фотографии с территорий, ранее захваченных игиловцами, то бросается в глаза разделение их пропаганды на две части: первая - военная (насильственная) составляющая, показывающая сражения боевиков, победы и казни, а вторая относится к социальной сфере - торговля, строительство дорог, воспитание в соответствии с нормами шариата в игиловском прочтении и т.д. В результате, создавая не только систему контроля и террора, но и улучшая социальные условия для подконтрольного населения, у самих игиловцев увеличивается поддержка среди населения. Именно опираясь на поддержку широких народных масс (а наличие сотен тысяч человек-сторонников игиловцев только в сирийско-иракском ядре, несомненно, говорит об их поддержке среди значительного числа людей), во многом объясняется успех Исламского государства. Факт того, что на текущий момент его жизненное пространство стремительно сокращается не должен никого обманывать: уничтожив Исламское государство как квазигосударство, его вынудят перейти в подпольное существование на сетевом принципе, который оно проходило в истории своего становления, но с одной поправкой - теперь оно будет существовать не только на сирийско-иракской земле, но и в трансрегиональном масштабе, поскольку тысячи сторонников Исламского государства были вывезены в другие регионы, включая Магриб, Среднюю и Юго-Восточную Азию. В таком виде Исламское государство больше станет похожим на классическую террористическую организацию, сформированную по зонтичному принципу, более адаптированному к условиям подпольной борьбы. Таким образом, само Исламское государство существует по цикличной схеме: сетевая подпольная структура - квазигосударство - сетевая подпольная структура - новое квазигосударство (?) и т.д. В своей деятельности игиловцы используют методы террора и формально могут считаться террористами, но одновременно они и создают свой новый порядок, который принимается огромным числом людей, что точно не вписывается в определение террористической организации, поскольку ее генезис и структура, методы борьбы и существования имеют крайне размытый для действующего российского и международного законодательства характер. За время своего существования Исламское государство проходило как стадию формально террористической структуры, так и в определенной мере стадию, более всего похожей на национально-освободительную борьбу с поправкой на то, что к национальному фактору добавлялся конфессиональный аспект с эклектичным манхаджем (путь, методика воплощения велений Аллаха на земле, фактически образ жизни мусульманина), и уже затем данный тип борьбы перерос в стадию глобальной идеологии с целью максимально увеличить свою ресурсную, в первую очередь, людскую базу, перейдя к идее всемирного Халифата и убрав из названия Ирак и Левант, оставив только Исламское государство. Фактически это был единственный путь для выживания, когда потенциальным иностранным новобранцам предоставлялась возможность построить Исламское государство в Сирии и Ираке, а затем, вернувшись в страну исхода, построить его уже на территории своей Родины, где на данный момент социальные лифты для них практически полностью закрыты, в первую очередь, из-за крайне несправедливого социального устройства их нынешних государств. Примечательно, что как только идеология Исламского государства приобрела потенциально глобальный характер, мировые лидеры т.н. "цивилизованного человечества" его моментально объявили едва ли не главной планетарной угрозой - здесь достаточно вспомнить памятное выступление Барака Обамы в ГА ООН. В этом нет ничего случайного: действующая несправедливая капиталистическо-неоколониальная система, ядром которой выступает американо-британский конгломерат с их сателлитами, имеющая глобальный характер и не терпящая никакой другой альтернативной системы, мгновенно распознала в идеологии Исламского государства даже не реального конкурента, а лишь потенциальную, далеко не гарантированную, возможность стать альтернативой ей хотя бы на ограниченной территории. Именно поэтому на Исламское государство были моментально навешаны все возможные ярлыки, приравнявшие его к врагу человечества. Здесь важно понять, что автор ни в коей мере не выступает защитником этой организации, однако обращает внимание читателя на некоторые аспекты современной мировой политики и вопросов, связанных с двойными стандартами, когда обсуждается проблема классификации той или иной организации как террористической. Фактически, если использовать принцип справедливости и опираться на все вышесказанное, те же США, обвиняющие Исламское государство в терроризме и причисляющие его к террористическим организациям, сами в еще большей степени соответствуют данному определению, причем, это утверждение основано не на эмоциональном восприятии и субъективном отношении автора к самим США, а прямо следует из определений терроризма и его форм, часть из которых приводилась в данной статье. Проще говоря, судьи ничуть не лучше, а зачастую намного хуже тех, кого они судят.

В заключение будет отмечено, что усложнение мира и происходящих в нем процессов, политическая конъюнктура и субъективизм, связанный с часто взаимоисключающими интересами различных государств, наднациональных структур и элитарных групп, делают невозможной  выработку на глобальном уровне максимально справедливого, объективного, непредвзятого, логически обоснованного определения терроризма, а главное, принципа, в соответствии с которым причисляют ту или иную организацию (негосударственного актора, государственного или надгосударственного) к террористической. Из этого следует вполне однозначный вывод: требуется кардинальный пересмотр самого подхода в определении термина "терроризм", а также принципа причисления той или иной организации к террористической. В противном случае, помимо создаваемого абсурда, указанный принцип будет привязан к конкретной конъюнктуре и, соответственно, трактоваться крайне произвольным образом в зависимости от того, как это выгодно власть имущим в той или иной стране. Автор не испытывает иллюзий на счет возможности прихода к общему знаменателю в вопросе универсализации терминологии и принципов причисления той или иной организации к террористической, поскольку, как уже было сказано, само причисление неразрывно связано с зачастую взаимоисключающими интересами элитарных групп того или иного государства или других международных акторов и, скорее всего, подобная затея неосуществима из-за огромного множества принципиально неустранимых противоречий в мире. Однако для себя мы все же имеем возможность хотя бы попытаться сформулировать новый подход в затронутом вопросе, чтобы понимать, кто есть враг и представляет собой угрозу национальной и общественной безопасности России, а кто нет. Мир стремительно меняется и, не найдя адекватного понятийного аппарата для описания происходящих в нем процессов, мы рискуем неверно интерпретировать их, а следовательно, сделать ошибочные выводы с далеко идущими негативными последствиями. Чтобы этого избежать нам и требуется создать принципиально иной метод и не только в определении терроризма и принципа причисления к террористам, но и во многих других сферах человеческой деятельности, однако подобная тема далеко выходит за рамки данной статьи.

Автор: Константин Стригунов

 


                   

Список источников:       

[1] Часть 1 статьи 205 УК РФ.

[2] Зияд Захер Един. Подходы исламских правоведов к определению международного терроризма.  

[3] Проблема определения терроризма в международном праве. Моисеев А. И. //Актуальные проблемы российского права // №12 (49) декабрь 2014 г.

[4] THE GENEVA DECLARATION ON TERRORISM. UN General Assembly Doc. A/42/307, 29 May 1987, Annex [ссылка - http://www.i-p-o.org/GDT.HTM].

[5] Организационное оружие. Возможные меры противодействия

http://eurasian-defence.ru/?q=eksklyuziv/organizacionnoe-oruzhie

[6] http://svpressa.ru/war21/article/116318/

14.11.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Глобально
  • XXI век