Политика и стратегия современных государств как инструменты реакции на новый миропорядок после февраля 2022 года

В 2020–2022 годах не случайно у разных стран (прежде всего, в США, России, Франции, Великобритании и Китае) по разным поводам был отмечен резко возросший интерес к государственным стратегиям, связанный не только с «переформатированием» современной МО и пандемией, но и другими факторами мирового развития и безопасности. Принятие Стратегии национальной безопасности России 2 июля 2021года, выступление Дж. Байдена 1 сентября 2021года и многие другие заявления стали иллюстраций этой тенденции в мире. Обычный (традиционный) поиск наиболее эффективной стратегии стал широко и публично обсуждаемой политической проблемой[1].

Эффективная государственная и национальная стратегия не случайная «находка», а — результат последовательной и долгосрочной политики, которая опирается, прежде всего, на национальные интересы, а не какие-то иные интересы, ценности и побудительные мотивы. Другими словами, это следствие последовательного политического курса, а не субъективного «озарения» части правящей элиты. В том числе, и потому, что стратегию, как идею и институт, придумать и изменить быстро невозможно. В редкие исторические моменты, когда происходит кажущаяся быстрая смена национальных стратегий, как, например, при Иване Грозном или Петре Великом, оказывается, что такая смена была подготовлена ранее всем историческим (нередко скрытым, но достаточно длительным) периодом развития государства.

Современная эффективная национальная стратегия обеспечивает максимальные позитивные результаты развития наиболее успешных современных государств (Ирландии, Финляндии, Сингапура и ряда других), которые демонстрируют, что их эффективность в наименьшей степени зависит от количества и качества ресурсов, благоприятности МО-ВПО, внешних инвестиций и др. факторов, но в значительно большей степени от качества правящей элиты (прежде всего, воли и нравственности) и избранной стратегии («руководящей идеи», и института развития).

Иными словами, существует достаточно универсальная и простая иерархическая зависимость, которая выражается в следующей последовательности, которая ведёт к эффективной национальной стратегии[2]:

1. Политика, опирающаяся преимущественно на национальные интересы, которая рано или поздно, либо начинает доминировать, либо ведёт к поражению государства и потере национальной идентичности;

2. Эффективная национальная стратегия (целеполагание, выбор средств и ресурсов), которая более конкурентоспособна, чем стратегии других субъектов МО-ВПО

3. Эффективное национальное и государственное управление (механизм государственного и национального управления), которое представляет собой в итоге механизм реализации национальной стратегии

4. Позитивные результаты национального социально-экономического развития и укрепления безопасности как конкретный результат реализации национальной стратегии

5. Эффективная политика в области военного строительства, развития ВС и ОПК[3],как естественный результат эффективной общенациональной стратегии развития и безопасности

Иными словами, развитие ВС и ОПК является лишь следствием успешного развития политики национальной безопасности на предыдущих этапах. При этом, как видно, главным является самый первый этап, на котором политика определяется доминированием национальных, а не иных интересов. Яркий пример — развитие СССР и России в конце прошлого века, когда национальные интересы игнорировались правящей элитой.

На практике, однако, уже на самом первом этапе нелегко отстаивать приоритет национальных интересов среди других интересов, что и выражает суть современной политической борьбы. Во-первых, потому, что сами эти национальные интересы понимаются по-разному разными общественными силами, а, во-вторых, что те правящие круги, которые используют механизмы власти, как правило, кроме национальных и государственных интересов преследуют свои — социальные (интеллигенция, рабочие, бюрократы), групповые и личные, — которые нередко доминируют над национальными.

Соответственно и в такие периоды резко снижается качество государственного управления. Особенно, когда личные интересы становятся основой политики. Достаточно вспомнить бесконечные назначения председателей правительства и министров России Б. Ельциным в 1990-е годы, которые мотивировались нередко простым капризом и боязнью потерять власть[4].

Низкое качество государственного управления в России последних десятилетий — главная проблема современной России — следствие многих причин, среди которых исключительно важную роль играет отсутствие продуманной, обоснованной государственной стратегии, политической воли и последовательности, настойчивых усилий в её реализации. За последние 30 лет мы прошли многие этапы в развитии самих представлений о стратегии — от полного отрицания необходимости и важности стратегического планирования до попыток разработать единую Стратегию национальной безопасности[5].

Стратегия — обязательное условие существования политики и институтов государства (даже в том случае, когда отрицается её формальное наличие). Даже если какие-то субъекты политики, экономической или общественной деятельности пытаются это отрицать, как это было при доминировании вульгарного либерализма в России. Неэффективное государственное управление и развал институтов государства при Б. Ельцине в итоге привело страну к концу 1990-х годов к глубокому кризису, угрожавшему самому существованию России. Тогда государство находилось на последней стадии разложения, когда многие государственные институты потеряли более 50% своей функциональности, а некоторые, как ВС, МВД и ФСБ, находились на стадии полного развала[6]. В этом смысле приход в августе 1999 года правительства В. Путина означало появление «стоп-крана» для предотвращения развития процесса окончательного уничтожения государства. Эффективность управления в этих условиях — абсолютная фантазия. Эффективность измерялась возможностью восстановления некоторых важнейших функций в деятельности деградирующих государственных институтов.

В этих условиях говорить о продуманной и обоснованной стратегии государства невозможно. При тушении пожара редко удаётся организовать продуманные действия. В основе такой «стратегии» 1990-х — начала 2000-х годов лежали хаотические усилия удержания власти, которой у федеральных властей (политической, административной, финансовой, моральной) почти не осталось. Могла повториться ситуация 1917 года, когда большевики подобрали валявшуюся и ненужную другим политическим силам власть.

Другое дело, что лежит в основе этой стратегии — интуиция, астропрогноз (как Р. Рейгана) или план[7].

Именно обоснованная, продуманная и  публичная стратегия предопределяет, в конечном счёте, эффективность государственного управления, от которого зависят в решающей степени темпы развития государства и его будущее. На фоне отсутствия реальной стратегии в те годы (1980-е — 1990-е) особенно выдающимися казались успехи Финляндии и Ирландии, которые стремительно превращались из нищих пасынков Европы в технологических лидеров по развитию НЧК и его институтов. Ирландия, например, из самой нищей страны Европы, превратилась в лидера по показателям НЧК и ВВП уже к концу 1990-х гг. В основе таких результатов стали эффективные стратегии, основанные на понимании правящей элитой национальных интересов.

Формулируя основные цели и более частные задачи, выбирая наиболее эффективные средства и способы, стратегия предоставляет субъекту реальный шанс изменить положение субъекта даже в неблагоприятных условиях соотношения сил в мире. Cтратегия — тот второй «множитель», который позволяет либо увеличить, либо сократить (или даже вообще уничтожить) ресурсы и возможности субъекта политического процесса.

Не случайно, в этой связи то, что Дж. Байден в самом начале своего прихода к власти, в марте 2021 года, подчёркивал «преимущества США в государственном управлении»[8]. К сожалению, именно на эти акценты правления американского президента не обратили внимание, хотя политическое противоборство внутри американской элиты было противоборством разных социальных групп за выбор наиболее эффективной стратегии США, а не смены приоритетов и переоценке национальных ценностей, которые внешне выглядели таковыми.

Авторы: Подберезкин А.И., Родионов О.Е.

 


[1] См., например: Подберёзкин  А. И. Оценка и  прогноз развития сценария военно-политической обстановки и  его конкретных вариантов в  третьем десятилетии нового века. С. 22–36 / Сборник материалов круглого стола. Кафедра военной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ « Угрозы национальной безопасности Российской Федерации на период до 2030 года: направления и пути их нейтрализации. ВАГШ ВС РФ, 2022. 152 с.

[2] Подберёзкин А. И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. — М. : ИД «Международные отношения», 2021. — 790 с.

[3] Военно-экономическая безопасность и  военно-техническая политика государства: изменение диалектики взаимосвязи в  современных условиях. Монография. Под общ. ред. проф. С. Ф. Викулова. М. : АПВЭиФ, ООО «Канлер». 2020. С. 271.

[4] В области стратегического планирования это фактически было признано в  России только во втором десятилетии. См. подробнее: Основы стратегического планирования в  Российской Федерации : учебное пособие / Д. А.  Афиногенов, Н. П. Грибин, В. П. Назаров, В. Я. Плетнёв, С. В. Смульский / под общ. ред. В. П. Назарова. М. : Проспект, 2015. С. 73–74.

[5] 2См., например: Назаров В. П., Подберёзкин А. И., Подберёзкина О. А. Необходимость корректировки стратегии национальной безопасности России // Научно-аналитический журнал Обозреватель-Observer. 2020. № 1 (360). С. 44–52.

[6] Можно напомнить, в  этой связи, об отказе всех заместителей Министра обороны и Главкома (и зама) Сухопутных войск возглавить операции в Чечне, массовых рапортах об увольнении офицеров, генералов и прапорщиков из ВС, МВД и ФСБ.

[7] Малаган Дж. Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и анализ во имя всеобщего блага. М. : Институт Гайдара, 2020. С. 11.

[8] Biden J.R. Interim National Security Guidance. Wash. March 2021. Р. 21.

 

23.01.2023
  • Эксклюзив
  • Проблематика
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально