Перспективы развития МО и будущая ВПО

 

Операция «Цитадель» была прекращена Главным командованием... в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий[1]

Э. фон Манштейн,
гитлеровский фельдмаршал

 

Логика настоящей работы привела к пониманию того, что наиболее вероятный будущий вариант сценария развития МО будет вариантом не просто развития военно-силового противоборства, но и – в качестве наиболее вероятного варианта этого сценария – переноса центра тяжести такого противоборства в регионы и на различные ТВД. Это означает, что глобальная ВПО будет характеризоваться целым «набором» отдельных региональных ВПО на ТВД, например, ВПО в Центральной и Восточной Европе, ВПО в Южной Европе и Средиземноморье, в Арктике, Центральной Азии, Юго-Восточной Азии и т. д., где будут находиться «разломы» в отношениях между ЛЧЦ и их военно-политическими коалициями[2].

МО второго десятилетия XXI века в чём-то напоминает МО периода Второй мировой войны, когда глобальная ВПО в 1941–1945 годах состояла из ВПО на отдельных ТВД – на Восточном фронте, на Западном фронте (после высадки в Нормандии), в Южной Италии, Северной Атлантике, на Тихом океане – от Австралии до Владивостока. Разница заключается не в масштабах, а в том, что в период Второй мировой войны было 2 противостоящие коалиции, а в 20-е годы нашего века их, как минимум, несколько, причём самые крупные – западная, исламская, индийская и российская – не оформлены политически и организационно до конца. В полной мере о коалиции можно говорить только о «коллективном Западе», который объединяет в том числе и не западные государства – всего более 60 стран, имеющие внутри еще и определенные разногласия. Эти разногласия не препятствуют в целом коалиционной политике, но в деталях иногда могут вести к серьезным противоречиям.

С точки зрения анализа и прогноза перспектив развития ВПО, как уже говорилось выше, в связи с попыткой стратегического прогноза последствия развития МО для ВПО, важно подчеркнуть, что логика и дедукция помогают выстраивать некую абстрактную модель, когда различные тенденции и факторы в развитии наиболее вероятного сценария МО неизбежно будут влиять как на само состояние МО, так и на будущую ВПО и, как следствие, СО, ход и исход войн и конфликтов. Для целей работы именно такие её аспекты имеют самое важное значение.

Именно поэтому важно всегда помнить, что прогноз развития ВПО является во многом следствием прогноза развития наиболее вероятного сценария (и его варианта) МО, от точности которого прежде всего и будет зависеть не только современная оценка, но и прогноз будущего состояния ВПО и конкретных СО на ТВД. Сам по себе прогноз развития СО, военного конфликта или даже ВПО не существует в отрыве от прогноза общего сценария развития МО и его наиболее вероятного варианта.

Иными словами, сценарий развития глобальной ВПО по большому счету предопределен развитием того или иного варианта сценария МО, а, соответственно, стратегический прогноз развития ВПО – прогнозом развития МО. Так, например, развитие МО по сценарию военного противоборства между западной коалицией и гитлеровской коалицией после сентября 1939 года без нападения на СССР в 1941 году привело бы к длительной войне на море с участием США и Японии с заранее не известным результатом. Даже огромные ресурсы США не смогли бы быстро переломить войну в Европе против гитлеровской коалиции, в которой так или иначе участвовала вся Европа – от формально нейтральной Швеции и союзников до оккупированных Франции и Польши.

Но сценарий развития МО в 1941 году стал развиваться по другому варианту: стремление Гитлера, отчётливо проявившееся в декабре 1940 года, напасть на СССР сегодня объясняют по-разному, прежде всего, его политико-идеологическими намерениями и желанием захватить советские ресурсы, но, как мне представляется, он не опасался нападения со стороны Запада, считая, что война там вступила в длительную позиционную фазу после бомбардировок Великобритании, а СССР представлялся ему слабым противником[3]. Другими словами, Гитлер недооценил силы СССР и переоценил ресурсы Германии. Не случайно фельдмаршал Э. Манштейн в 1943 году, говоря о причинах поражений немецких войск, выделил следующие решающие аспекты:

– колоссальное численное превосходство по количеству войск противника (СССР), достигнутом в 1943 году, и производстве основных типов ВВСТ, т. е. организационных, демографических и политико-идеологических ресурсах, которые были недооценены в 1940 году (Манштейн называл эти ресурсы «гидрой», когда вместо одной отрубленной головы – дивизии появлялась другая);

– военном управлении в Германии, которое было вынуждено заниматься не только оперативными, но и экономическими и иными задачами;

– не способностью сконцентрировать немецкие силы на одном (Восточном) ТВД и т. п.

В современный период безусловным лидером, задающим направление, темпы и особенности формирования МО, является западная ЛЧЦ и военно-политическая коалиция. Поэтому реальные современные и наиболее вероятные варианты сценария развития МО формируются под её непосредственным влиянием. Именно поэтому в нашей работе рассматривается в качестве наиболее вероятного современный сценарий развития МО «Усиления военно-силового противоборства» – в одном из его вариантов, наиболее актуальных к конкретному, настоящему, периоду времени – «Варианту № 1», «Варианту № 2» или «Варианту № 3», – который рассматривался в начале главы.

В настоящее время можно говорить о нескольких вариантах развития одного и того же сценария развития МО, а именно – «Усиления военно-силового противоборства» между западной и другими ЛЧЦ и центрами силы, что определенно отражено в официальной Концепции внешней политики Российской Федерации, в которой говорится о «борьбе за доминирование в формировании ключевых принципов организации будущей международной системы, которая становится главной тенденцией современного этапа мирового развития»[4]. Поэтому стратегический прогноз развития ВПО строится именно на этом фундаменте: с точки зрения военно-политической в глобальном масштабе, развитие иных вероятных сценариев в настоящее время не считается реальным (хотя периодически и предлагаются сценарии «развития войн с США», «революций в США», особенно в связи с пандемией и антисоциальными движениями весной-летом 2020 года, пр.), но сами приоритеты политике США и их союзников и, соответственно, в сценариях развития МО, в последние годы изменились. Прежде всего, если речь идет о приоритетах внешней политики: добившись дестабилизации и хаоса в исламском мире («Вариант № 1»), западная военно-политическая коалиция высшим приоритетом в развитии силового противоборства избрала «Вариант № 3» («Конфликт с российской ЛЧЦ»), который в 2019–2020 годах сменился на «Вариант № 2» («Конфликт с китайской ЛЧЦ»).

Эти основные направления и приоритеты могут быть названы стратегическими в целях обоснования наиболее вероятных вариантов будущего развития ВПО, основанных на всё той же базовой модели сценария развития МО.

Таким образом, логика анализа диктует нам, с одной стороны, доминирование известного сценария развития МО (в одном из его вариантов) на формирование соответствующего сценария развития ВПО, а, с другой стороны, неизбежно влияние характерных особенностей и отличительных черт, которые исходят из военной, военно-экономической и оперативной специфики. Как и прежде в человеческой истории сталкиваются две тенденции – доминирование политических и военных интересов и соображений, которые в разных странах, при разных условиях создавали совершенно новое качество ВПО и СО. Мировой опыт свидетельствует, что если история и не повторяется, то могут повторяться ошибки и специфические особенности, влияющие на развитие политических и исторических процессов. Особенно, если речь идет о такой специфической и субъективной области, как военная. Так, фельдмаршал Манштейн, как уже говорилось, видел поражение Германии во многом из-за ошибок Гитлера в военном руководстве (затягивании решений, не готовности к риску концентрации войск, излишней жестокости на оккупированных территориях и т. д.), а начальник полевого штаба Австро-Венгерской армии в Первой мировой войне Конрад прямо писал в своем фундаментальном труде: «политика должна принимать тот или иной характер в зависимости от природы войны». Также примерно рассуждал и фельдмаршал Кейтель и многие другие полководцы и некоторые политики.

Таким образом, развитие ВПО происходит в рамках общего сценария развития МО и его конкретных вариантов (т. е. – генеральной тенденции), но с учётом очень сильного влияния военной специфики и конкретных военно-политических и иных особенностей развития ВПО, СО и военных конфликтов.

Общая, абстрактная модель развития сценария МО и его трансформация в конкретный сценарий развития ВПО в одном из его прикладных и конкретных вариантов может выглядеть как матрица, где основные тенденции-вектора пересекаются, уточняя и конкретизируя друг друга. В самом общем виде логика стратегического прогноза развития МО-ВПО и СО, войн и конфликтов выглядит следующим образом.

Причем, если – «по вертикали» – доминирует формальная дедукция:

– этап формирования сценария МО;

– этап развития этого сценария по одному из вариантов;

– этап превращения варианта МО в сценарий ВПО;

– этап трансформации сценария ВПО в вариант этого сценария;

– наконец, развитие СОЮ войн и конфликтов в рамках варианта сценария ВПО.

То – «по горизонтали» – будут доминировать соображения военно-политического, военно-технического, технологического, оперативного и иного характера, влияющие со своей стороны на развитие вариантов сценария и сам сценарий ВПО.

Из этой логики также следует:

1. Стратегический прогноз развития ВПО должен быть синтезом прогноза в развитии двух систем – сценария развития МО и базового сценария развития ВПО и последующих систем – СО, конфликтов и войн. В частности, доминирующий в настоящее время вариант сценария МО, характерный для периода 2014–2020 годов – «Усиления военно-силового противоборства» – неизбежно ведет к развитию военного сценария ВПО в одном из его наиболее вероятных («регионально-локальных») вариантов.

2. Сценарий развития ВПО вытекает из одного из сценариев развития МО и его конкретных вариантов, а не только состояния предыдущей ВПО.

3. Состояние и перспективы развития СО, войн и конфликтов являются следствием развития одного из вариантов доминирующего сценария МО и его практической реализации в ВПО.

4. Стратегия России в этих условиях формирования МО и ВПО должна, на мой взгляд, исходить из реалий – Россия в настоящее время фактически остаётся «за скобками» процесса формирования отдельных полюсов, сохраняя лишь оставшиеся признаки лидера ЛЧЦ и центра силы:

– географическое положение и территорию;

– природные ресурсы;

– ядерное оружие и ряд ВВСТ;

– членство в СБ ООН и других международных организациях;

– историческое, культурное и духовное наследие.

Этого потенциала пока что достаточно для выживания и проведения суверенной политики и сохранения суверенитета, но недостаточно для серьезного внешнего влияния на формирование МО и ВПО в мире. Опыт (в целом позитивный) участия России в Сирии показал, что у неё есть очень ограниченные экономические и политические возможности влияния по сравнению с «коллективным Западом».

Главная опасность в продолжение развития современного сценария МО: Россия отстанет «навсегда» после 2024 года не только в экономическом, но и в технологическом и в политическом отношении. То, что Россия пока не будет отставать в военной области, достаточно для сохранения суверенитета и идентичности, но недостаточно для полноценного участия в формировании будущей системы МО. Чем больше отсталость в научно-технологической и экономической области, тем медленнее развитие и нарастающее отставание от процессов ускорения (прирост ВВП в КНР за год уже больше всего ВВП России). Эта понимание В.В. Путин сформулировал в своём Указе «О стратегических приоритетах...»[5].

В военно-политической области это выражено в нарастающем качественном отставании, в политической области – нарастающей изоляции, которую может проиллюстрировать сегодня соотношение сил в МО, например, по результатам голосований Генассамблеи по поводу вывода войск РФ из Приднестровья 21 июня 2018 года:

– 15 против;

– 64 за (члены западной коалиции);

– более 80 воздержались.

Очень быстрое экономическое развитие некоторых ЛЧЦ уже привело к не менее быстрому социально-политическому, научно-техническому и военному развитию этих новых влиятельных субъектов ВПО, что неизбежно приведёт к росту их внешнеполитических амбиций и военных возможностей.

На фоне нарастающей мощи новых центров силы Россия может претендовать только на участие, но не на решающий голос влияния на формирование МО и ВПО. Переход экономической мощи от Запада к условному Востоку (Китаю, Индии, Индонезии, Бразилии, Пакистану и пр. странам) отнюдь не будет означать усиления России. Напротив, в региональных и локальных политических и военных конфликтах её «голос» будет менее слышан потому, что в таких конфликтах огромное значение будут приобретать силовые, но не военные, инструменты политики.

Этот вывод полностью подтверждает положение Концепции внешней политики Российской Федерации 2016 года о «доминирующей тенденции» в формировании МО[6], борьбе за лидерство в этом процессе.

Причём позиции России в этом процессе будут стремительно слабеть: при сохранении нынешних тенденций, Россия может к 2050 году остаться в числе 10-и стран- лидеров, но ее экономика (2% от МВВП) сделает её зависимой от стран-лидеров ЛЧЦ, т. е. её суверенитет будет постепенно ограничиваться, а идентичность – распыляться, как это происходит, например, в современном Казахстане, а до этого – на Украине.

Китай, Индия, исламская ЛЧЦ будут мощными экономическими и военно-политическими центрами силы к середине века. На их базе формируются коалиции ЛЧЦ и новые центры силы, которые будут бороться за пересмотр мировых правил и норм.

Это понимают практически все, но если в США, осознавая эти перемены, полагаются на сохранение военно-технологического превосходства, как минимум, на обозримую перспективу, то в других странах, которые могут стать союзниками КНР и Индии, пока что эти тенденции просматриваются слабо.

Другой проблемой является технологический разрыв, и в особенности отставание этих стран в области фундаментальной науки. Практически ни в одной из вышеперечисленных стран уровень развития фундаментальной науки нельзя сопоставить с Европой, Северной Америкой и Японией. На современной фазе экономического роста отставание фундаментальной науки может быть не так заметно, но в перспективе это неизбежно скажется на темпах развития, и если учитывать этот факт, то прогнозы аналитиков относительно будущей доли новых индустриальных стран в мировом ВВП могут оказаться чересчур оптимистичными[7]. Успешный процесс передачи технологии не сможет компенсировать пробелы в знаниях, которые существуют в новых индустриальных странах, тем более что «утечка мозгов» в развивающиеся страны остаётся довольно значительной.

 

 

Оценивая перспективы новых индустриальных стран, следует отметить недостаток координации их усилий для достижения преимуществ в мировом разделении труда и богатства. Их вовлечённость в региональные конфликты и недостаточный уровень развития системы образования являются серьёзными препятствиями усугубляются по мере восстановления экономического роста в развитых странах. Существенным фактором является и вовлечённость новых индустриальных стран в региональные и внутриполитические конфликты, что способно в будущем оказать значительное влияние на темпы их экономического роста и осложнить их внутриэкономическое положение. Примером такого влияния стало проявившееся в 2013 году давление на курсы национальных валют, которое привело в ряде случаев (Индия, Бразилия) к значительной девальвации. Это лишь один пример трудностей, с которыми сталкиваются экономики новых индустриальных стран.

 

На современной фазе экономического роста отставание фундаментальной науки может быть не так заметно, но в перспективе это неизбежно скажется на темпах развития для изменения в их пользу баланса сил на мировой арене[8]. Вполне возможно, что к середине столетия эти страны смогут преодолеть существующие трудности, и тогда мы увидим новую экономическую и политическую конфигурацию в мире.

Полная «легитимация» новых центров силы затянется как минимум до середины XXI века, а оптимистичные прогнозы некоторых аналитиков, обещавших, что к этому времени ВВП стран БРИКС превзойдет 50% мирового ВВП, вряд ли сбудутся. Вместе с тем Россия уже сейчас должна не только прогнозировать подобное развитие событий, но и заниматься стратегическим планированием будущего. Не смотря на внешне слабые экономические позиции, у России есть другие ресурсы. В том числе те, которые достались в наследство от СССР. Так, в последние два десятилетия России добровольно отказалась от того, чтобы ей выплачивались долги бывшего СССР. Итак, 100 млрд долл. России досталось в виде тяжелого наследства, долгов. Но, согласившись на погашение займов, Москва получала и бонус – союзные активы, имущество и право рассчитывать на добросовестность должников СССР. Все вместе это оценивалось в 150 млрд долл. Тем не менее, платя по своим счетам, Россия много раз прощала долги.

Если брать относительно крупные кредиты (свыше млрд долл.), то получится, что за последние 20 лет Москва списала более 140 млрд долл. – это были самые разнообразные займы, они выдавались на поддержку экономики, на покупку продовольствия, оборудования, вооружений и так далее.

Даже в очень трудные времена кризисов РФ освобождала должников от ответственности. Правда, дело здесь не в бесконечном милосердии, а в здравом смысле – как оказалось, из таких должников просто невозможно вытрясти деньги, платить им было нечем. К примеру, в 1996 году Анголе разрешили не возвращать 3,5 млрд долл. В том же 96-м Москва решила вернуть Парижу заем столетней давности. А в 1998- м Россия сама объявила дефолт. Через год после дефолта под кредитную амнистию попала целая группа африканских стран (Танзания, Мали, Мадагаскар, Мозамбик и другие), им списали 14 млрд долл.

В 2000 году от большей части долга (9,5 млрд из 11 млрд долл.) освободили Вьетнам, в 2001-м – Эфиопию (3,8 из 4,8 млрд.; оставшийся млрд списали в 2005 году). В 2003-м РФ простила 11-миллиардный долг Монголии. В 2004-м Москва поддержала Ирак и списала почти 10 млрд долл. В феврале 2008 года Ираку разрешили не платить еще 12 млрд.[9] Наибольшую щедрость проявили в отношении КНДР (11 млрд долл.) и Кубы (более 30 млрд.). Это были самые крупные куски советского «пирога»[10].

Уже сейчас новые центры силы начинают оказывать влияние на мировую политику. Выше говорилось о проникновении Китая в Африку, где Пекин интересуется преимущественно нефтяными ресурсами. Саудовская Аравия проводит активную политику в странах Ближнего Востока, оказывая поддержку сирийским повстанцам, борющимся против режима Башара Асада. Турция стремится обозначить свое присутствие как на Ближнем Востоке, так и в Центральной Азии. Страны БРИКС пытаются изменить положение в мировой финансовой системе, действуя в основном через саммиты «двадцатки»[11].

В различных областях мировой политики новые центры силы бросают вызов сложившемуся соотношению сил, прежде всего в области экономики. При этом они пользуются тем обстоятельством, что «старые» мировые державы оказались ослабленными в результате экономического кризиса, а также преимуществами более высоких темпов роста ВВП. США и ЕС отвечают новым индустриальным странам мерами в финансовой сфере и в области высоких технологий. В результате за последний год Бразилия, Турция, Россия, Индия столкнулись с необходимостью существенной девальвации своих валют, что объясняется оттоком западных инвестиций с развивающихся рынков, изменением торгового баланса в пользу «старых» центров силы. Дисбаланс в области высоких технологий в пользу западных стран существенно облегчает эту задачу, так как развитие научного потенциала в новых центрах силы требует длительного времени, возможно, не одного десятилетия.

Надо признать, что в этих сопоставлениях и сравнениях как-то забывается циви- лизационная и геополитическая роль отдельных наций и цивилизаций[12].

«Подводя итоги, можно предположить, – делает вывод В. Сергеев, – что полная «легитимация» новых центров силы затянется как минимум до середины XXI века, а оптимистичные прогнозы некоторых аналитиков, обещавших, что к этому времени ВВП стран БРИКС превзойдет 50% мирового ВВП, вряд ли сбудутся»[13].

Существовал и целый спектр исследовательских организаций, прежде всего объединяющих усилия разведывательных служб (в США и Великобритании, например), которые стали заниматься целенаправленной подготовкой таких исследований. Так, в частности, в январе 2013 года Британский центр экономических и деловых исследований (Centre for Economics and Business Research) опубликовал глобальное исследование, которое представляет собой прогноз экономического развития ведущих стран мира до 2030 г. В обзоре представлены основные тенденции развития 30 стран, характеризующихся крупнейшими экономиками мира. При этом, если ранее организация составляла прогнозы только на 10-летний период, то в этом году – на 2013, 2023 и 2028 г. Основные выводы по результатам исследования Центра заключались в следующем:

1. К 2028 году Китай обгонит США и станет крупнейшей экономикой в мире, но это произойдет не ранее 2022 года. Как отмечают эксперты, это произойдет потому, что США по-прежнему будет наращивать экономику, а темпы роста Китайской экономики уменьшатся.

2. К 2028 году Индия станет третьей по величине экономикой мира, обогнав при этом Японию ВВП Индии превысит $ 6,5 трлн, тогда как объем японской экономики, которая займет четвертое место в рейтинге, составит $ 6,4 трлн.

3. Бразилия обгонит Великобританию и Германию и станет 5-й по величине экономикой мира. Германия и Великобритания к 2028 году займут шестое и седьмое место в рейтинге. При этом Великобритания к 2030 году обгонит Германию и станет крупнейшей экономикой Европы. Согласно прогнозу, к 2028 году ВВП Великобритании вырастет до $ 4,3 трлн, а экономика Германии – до $ 4,4 трлн. Каких объемов достигнут ВВП обеих стран в 2030 году, когда они поменяются местами в рейтинге, не уточняется.

4. Россия к 2028 году останется на восьмом месте в рейтинге крупнейших экономик с ВВП в размере $ 4,1 трлн. В 2018 году лет стране удастся подняться на шестое место (см. таблицу ниже), но затем Россия снова опустится на восьмую строчку, которую она занимает и сейчас.

Автор: А.И. Подберезкин

[1] Манштейн, конечно, не объективен. Даже в своей работе он говорит о многих других причинах, помешавших «добиться ничьей» с Россией. См.: Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М.: Вече, 2016, сс. 480-512.

[2] Подберёзкин А.И. Роль США в формировании современной и будущей военно-политической обстановки. М.: ИД «Международные отношения», 2019. 462 с.

[3] Путин В.В. в своей статье в «National Interest» в июне 2020 года подтвердил этот вывод

[4] Путин В.В. Указ Президента РФ № 640 от 30 ноября 2016 г. «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации».

[5] Путин В.В. Указ ««О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». № 204 от 7 мая 2018 г.

[6] Путин В.В. Указ Президента РФ № 640 от 30 ноября 2016 г «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации».

[7] Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. А.И. Подберёзкин; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018, 1596 с., сс. 25-59.

[8] Подберёзкин А.И., Александров М.И., Родионов О.Е. и др. Мир в XXI веке: прогноз развития международной обстановки по странам и регионам: монография. Под ред. М.В. Александрова, О.Е. Родионова. М.: МГИМО-Университет, 2018, сс. 30-31.

[9] Селезнев М. Так вышло. Эл. ресурс: «Лента.ру», 28.08.2017.

[10] Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. А.И. Подберёзкин; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018, 1596 с., сс. 25-59.

[11] Сергеев В.И. Новые центры силы на мировой арене. Эл. ресурс: «РСМД», 2014.26.10. URL: http:russiancouncil.ru/analytics-and-comments

[12] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Русский путь: сделай шаг! М. 1998. (3-е изд., перераб. и доп.).

[13] Сергеев В.И. Новые центры силы на мировой арене. Эл. ресурс: «РСМД», 2014.26.10. URL: http:russiancouncil.ru/analytics-and-comments

 

08.01.2022
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально