Основы методического подхода к формированию международной и военно-политической обстановки, основанного на учете новой роли ЛЧЦ

Его подход (цивилизационный С.  Хантингтонг  — А. П.) важен не только для понимания современных международных отношений, но и  для рационального воздействия на них[1]

З.  Бжезинский

Практические результаты анализа состояния и прогноза развития международной обстановки и  прогноза развития военно-политической обстановки зависят во многом от методологии и  методики подхода исследователя или политика[2]. В  настоящей работе автором предлагается следующая методика, которая исходит:

—   Во-первых, из того, что формирование современной международной обстановки происходит под влиянием многих тысяч факторов и  тенденций, которые условно делятся на четыре группы: основные субъекты МО, глобальные и  региональные тенденции мирового развития, негосударственные акторы и человеческий капитал и его институты, где традиционно главную роль играет группа «основные субъекты» МО.

—   Во-вторых, в  эту группу входят ведущие нации и  государства, коалиции, союзы, но, прежде всего, в  ней решающее влияние оказывают основные локальные человеческие цивилизации, к  которым относятся[3]:

—   западноевропейская ЛЧЦ;

—   американская ЛЧЦ;

—   китайская ЛЧЦ;

—   индийская ЛЧЦ;

—   исламская ЛЧЦ;

—   российская ЛЧЦ;

—   индонезийская;

—   латиноамериканская и  пр.

Необходимо сразу же оговориться, что предметом анализа не являются культурно-исторические, политические, философские и  иные аспекты развития локальных человеческих цивилизаций, о  которых написано достаточно много великими мыслителями от Чаадаева и  Данилевского до Тойнби и  Хантингтона. В  настоящей работе существование ЛЧЦ и  их решающее влияние на МО, в  настоящем и  будущем, принимается за аксиому и  рассматриваются исключительно геополитические и  военно-политические последствия взаимодействия и  борьбы современных ЛЧЦ, которые, на взгляд автора, стали решающими факторами, влияющими на развитие тех или иных сценариев и  их вариантов МО.

Именно эти субъекты МО и взаимоотношения между ними в XXI веке начали играть особенно важную роль, которая стремительно усиливается год от года, переводя комплекс отношений между государствами и  нациями в  межцивилизационные отношения. Особенно обосновано и  подробно об этом писали С.  Хантингтон и  А.  Тойнби в  конце XX  века. В  частности, С.  Хантингтон так определил роль государств и  ЛЧЦ в  XXI  веке: «Основными игроками на поле мировой политики остаются национальные государства… Наиболее важными группировками государств являются уже не три блока времен холодной войны, но, скорее, семь или восемь основных мировых цивилизаций»[4]. Иными словами, основные субъекты МО  — государства трансформируются в  ЛЧЦ и  их коалиции, превращаясь по сути в  новые субъекты МО, которые играют все более важную роль. Это означает, что новая, культурно-цивилизационная основа становится базой для появления новых субъектов.

Эта тенденция отнюдь не бесспорна, хотя у  нее есть множество подтверждений и  доказательств. Прежде всего, потому, что ей противодействуют как старые тенденции (доминирование интересов государств), так и  новые (глобализация и  универсализация). Тем не менее, становится все очевиднее, что без ее признания, анализа и  долгосрочного прогноза крайне трудно понять, например, такие реалии современной политической жизни, как:

—   формирование военно-политических коалиций и  торгово-экономических союзов;

—   доминирование в  публичной политике культурно-цивилизационных установок;

—   формирование на основе цивилизационных ценностей и  норм международно-правовых правил и  т.д.

Уникальность современного преимущества США в  мире заключается в  созданной ими в  своих интересах и  полностью контролируемой международной системе, где две важнейшие составляющие  — подсистема военно-политической безопасности и  финансово-экономическая система  — находятся полностью под их контролем во многом благодаря технологическому и  экономическому могуществу США, с одной стороны, и созданной ими системе союзов и двусторонних соглашений более чем с  50  государствами,  — с  другой[5]. Эти две основы американского могущества, вместе с  тем, составляют современную суть цивилизации Запада, или локальной западной цивилизации, объединяющей не только традиционные западные страны.

По сути дела именно эти основы западной цивилизации во главе с  США составляют «империю западной ЛЧЦ», во многом аналогичную и  унаследовавшую черты Римской империи начала новой эры. Цивилизационно, идеологически, политически и  с военной точки зрения это означает политическую и  военную коалицию стран, входящих в  западную ЛЧЦ и  ряд зависимых государств, которая выступает механизмом продвижения системы ценностей и  интересов всей ЛЧЦ, возглавляемой США.

—   В-третьих, военно-политическая обстановка является одним из важнейших следствий развития МО (как и  финансовая, торгово-экономическая, социо-культурные обстановки в  мире).

Поэтому логика исследования ВПО вытекает из того, что первичными являются отношения между ЛЧЦ, которые лежат в  основе современной и  будущей МО, конкретно-исторической специфики МО и  уже только тогда  — конкретной ВПО. Так, конфликт в  Сирии следуя этой логике является:

—   всего, конфликтом между частью исламской ЛЧЦ и  западной ЛЧЦ, которая стремится взять под контроль все страны, относящиеся к  исламской ЛЧЦ посредством в  том числе их длительной политической дестабилизации (Афганистан, Ирак, Судан, Тунис, Египет, Ливия, Сирия и  т.д.);

—   конкретной МО, где это столкновение ЛЧЦ дополняется остальными известными факторами и  тенденциями глобального и  регионального порядка, включая, например, феномен ИГИЛ как пример влияния на МО негосударственных акторов;

—   спецификой ВПО в  мире, регионе и  Сирии, которая заключается в  составе участников противоборства, активности союзников, наличия ВиВСТ.

Современная международная обстановка, формируемая, как уже говорилось, под влиянием четырех групп факторов и  тенденций, становится все более зависимой от цивилизационных  и межцивилизационных отношений, без которых невозможно понять не только отношения между государствами (например, России и  США, и  стран ЕС), но и  негосударственными акторами (инциденты в  спортивном сообществе, отношения с  экстремистскими, националистическими организациями). Выступая на съезде Демократической партии США в  июле 2016  года Б.  Обама по этому поводу заметил: «Россия и  США никогда не перестанут быть геополитическими противниками».

Конфликт на Украине и  вокруг Украины, очевидно, имеет в  своей основе цивилизационную составляющую, которая доминирует и  в политике западной ЛЧЦ. Поэтому можно сказать, что в  XXI  веке влияние ЛЧЦ не только в  группе основных факторов, формирующих МО, но и  во всей системе МО, стабильно усиливается[6].Прежде всего, за счет усиления влияния ЛЧЦ и  их коалиций на другие группы факторов, которое можно показать на известном рисунке следующим образом (рис.  1).

Рис. 1. Структура МО и место в ней ЛЧЦ

Иными словами в  XXI  веке появилось качественно новое влияние ЛЧЦ уже не только на формирование МО, но и  на развитие глобальных тенденций (через продвижение и  силовое навязывание системы ценностей ЛЧЦ), негосударственные акторы (которые стали инструментом продвижения интересов и  ценностей ЛЧЦ в  мире) и  НЧК и  его институтов (которые стали выражаться ценностями ЛЧЦ). В  полной мере это справедливо и  для других аспектов МО. В  качестве примера такого влияния можно привести самоидентификацию граждан России.

Таблица 1 демонстрирует результаты факторного анализа для всех восьми критериев. Автор изначально исходил из двух основных параметров идентичности (этнического и  гражданского), поэтому анализ был ограничен выделением только двух факторов. Однако накопленный процент дисперсии является приемлемым, что говорит о  состоятельности данного факторного решения.  А  величина КМО (0,879) демонстрирует высокую адекватность выборки для факторного анализа.

Таблица 1. Распределение ответов на вопрос: «Как Вы думаете, что важно для того, чтобы считаться истинным россиянином…»

Критерий «быть православным» получил наибольшую положительную нагрузку в  первой компоненте. Обладание российским гражданством, факт рождения в  России и  владение русским языком, а  также длительное проживание в  стране являются составляющими этнокультурного измерения идентичности. Самоощущение себя в  качестве россиянина («чувствовать себя россиянином») возглавляет список гражданских параметров идентичности. За ним следует такой критерий, как «иметь российское происхождение». «Уважению к  российскому политическому строю и  законам» присвоена наименьшая нагрузка[7].

Таким образом, методология анализа того или иного конкретного проявления или аспекта МО (в  нашем случае ВПО или СО) предполагает, прежде всего, последовательный анализ отношений между ЛЧЦ и  их коалициями, которые формируют конкретную современную и  будущей МО, а  также ее проявление в  мировой, региональной или страновой ВПО, что может быть схематично отображено на следующем логическом рисунке.

Конечно влияние других групп факторов на формирование МО в  XXI  веке никто «не отменял», но  — важно подчеркнуть  — что и  на них сказывается влияние ЛЧЦ. Так, самая эффективная и многообещающая группа факторов в будущем  — НЧК и их институты также будут находиться во все возрастающей степени под влиянием развития ЛЧЦ. Прежде всего, их культурно-ценностных систем, которые будут в  возрастающей степени влиять на две области:

—   культурно-историческую и  духовную сферы формирования НЧК, которые до недавнего времени вообще не учитывались ПРООН из-за «универсалистского» подхода;

—   социальных технологий, способных (как показал опыт Украины, Сирии, а  до этого  — Туниса, Египта и  Ливии) быстро менять внутриполитическую ситуацию в  стране.

«Люди чрезвычайно эффективны»,  — сказал основатель русской школы программирования  В. Медведев, а  «технологии управления обществом строятся на технологиях управления человеческом, его интересами и потребностями»[8]. Другими словами  — управление системной ценностей и  интересов становится самой эффективной технологией управления в  будущем

Разумеется, подобная «многоступенчатая» логика развития анализа и  стратегического прогноза предполагает, что на каждом из ее этапов будет проведено самостоятельное комплексное и  системное исследование, по итогам которого можно перейти к  анализу и  прогнозу следующего этапа. Эта логика противоречит существующей практике. В  настоящее время, как правило:

—   избегают анализа первого, самого главного этапа,  — развития отношений между ЛЧЦ, приоритетность которого еще в  начале 90-х годов XX  века отмечали многие исследователи, но по политическим причинам, оставшегося на периферии общественного внимания вплоть до настоящего времени.  Между тем, если посмотреть внимательнее на целый ряд важнейших документов не только США, но и  Канады (например, последний «Обзор», подготовленный в  июне 2016  года канадской разведкой), то будущее МО видится, прежде всего, как конфликт коалиций, за которым стоят локальные цивилизации;

—   исследователи ВПО, как правило, «перескакивают через этапы» анализа, избегая, например, анализа сценариев МО по принципу «возможность  — наибольшая вероятность», а  также выделения частных вариантов наиболее вероятных сценариев МО и  ВПО[9]. Так, например, результаты голосования в  Великобритании по поводу членства в  ЕС в  июне 2016 года, безусловно, повлияли на вероятность развития сценария интеграции «Большой Европы» в  противовес атлантизму США;

—   анализ конкретных военных опасностей и  угроз, который присутствует в  Стратегии национальной безопасности и  Военной доктрине России, предполагает изначально анализ одного из очень конкретных сценариев развития СО. Такой анализ крайне маловероятен, с  одной стороны, но абсолютно необходим,  — с  другой. Это означает, что исключительно много внимания и  ресурсов требует анализ и  прогноз многочисленных возможных вариантов развития СО, которые можно спрогнозировать только исходя из логики анализа отношений между ЛЧЦ, развития МО и  ВПО. Иными словами, в  таких фундаментальных документах как Стратегия национальной безопасности или Военная доктрина России, в  которых дается анализ угроз и  опасностей, начинать надо с  анализа отношений между ЛЧЦ, сценариев развития МО и  ВПО и  только потом переходить к  угрозам и  опасностям.

 Рис. 2. Логика последовательности анализа и стратегического прогноза возможных угроз и конфликтов

>>Полностью ознакомиться с аналитическим докладом А.И. Подберёзкина "Стратегия национальной безопасности России в XXI веке"<<


[1] Бжезинский З. Предисловие. Столкновение цивилизаций / С.  Хантингтон.  — М.: АСТ, 2016.  — С. 4.

[2] Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. монография / под ред. А. И.  Подберезкина, М. В.  Александрова.  — М.: МГИМО-Университет, 2016.  — С.  17-73.

[3] Подберезкин  А. И., Соколенко  В. Г., Цырендоржиев  С. Р. Современная международная обстановка: цивилизации, идеологии, элиты.  — М.: МГИМО-Университет, 2014.  — С. 129-142.

[4] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [пер. с  анг. Т.  Велимеева].  — М.: АСТ, 2016.  — С. 15.

[5] National Security Strategy.  — Wash.: GPO, 2015. February.  — P. 3.

[6] Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. монография / под ред. А. И.  Подберезкина, М. В.  Александрова.  — М.: МГИМО-Университет, 2016.  — С. 19-73.

[7] Пипия  К. Д. Идентификационные портреты россиян (на данных The ISSP и  Левада-Центра) / Мониторинг общественного мнения: Май-июнь 2016.   — №3   (133). / http://wciom.ru/fileadmin/file/monitoring/2016/133/2016_133_03_Pipia.pdf

[8] Медведев В. В  загнивающей Америке готовится грандиозный технологический прорыв, который определит будущее человечества / Эл. ресурс: NewRezume. 2016. 5  июля / http://newrezume.org/news

[9] См. подробнее: Подберезкин   А. И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021 года.  — М.: МГИМО-Университет, 2015.  — С. 251-287.

 

13.09.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • XXI век