Основные черты и особенности текущей международной обстановки

Выбор наиболее вероятного сценария развития МО, как уже отмечалось, должен начинаться с досконального анализа текущей обстановки, складывающейся на мировой арене. Такой анализ, в частности, показывает что современная международная обстановка характеризуется следующими основными чертами:

Во-первых, быстрыми темпами развития новых центров силы на базе отдельных локальных человеческих цивилизаций, прежде всего китайской, российской, исламской, индийской и латиноамериканскoй, которые в среднесрочной перспективе превратятся не только в экономические, но и в самостоятельные военно-политические субъекты, способные активно защищать свои цивилизационные ценности и интересы. Это означает, что развитие МО ведет к появлению, как минимум, нескольких самостоятельных центров силы, претендующих на конкуренцию с единственным центром силы, существовавшим до этого, — западной цивилизацией.

Указанное изменение произойдет отнюдь не сразу и неодинаково для всех ЛЧЦ. Если российская ЛЧЦ уже превратилась в самостоятельный военно-политический центр силы, претендующий на независимость западной ЛЧЦ, то китайский полюс влияния оформится в перспективе до 2020 года, мусульманский — несколько дольше потому, что ему придется преодолевать внутренние противоречия. А индийский и латиноамериканский центры силы, по всей вероятности, завершат свое формирование к концу 2020-х годов.

Во-вторых, современная МО характеризуется резким усилением влияния негосударственных акторов мировой политики — политических, идеологических и религиозных организаций, — превращающихся в конкурентов, в т. ч. военно-политических, ведущим государствам мира и представляемых ими цивилизаций.

Эти негосударственные акторы могут играть как самостоятельную роль, так и выполнять функции «облачного противника», выступая в качестве враждебного оппонента одной из ЛЧЦ при поддержке другой. Это означает, что в формировании МО будет все активнее участвовать новый, как правило, неизвестный (или недоказанный) фактор влияния. В 2014–2015 годах эта тенденция ярко проявилась в создании такого «облачного противника» в виде ИГИЛ на Ближнем Востоке и «правительства Украины» — в Восточной Европе.

В-третьих, до 2025 года МО будет характеризоваться возникновением тенденций и организаций, в т. ч. военно-политических и региональных, противодействующих глобализации, чья политика ориентирована на защиту цивилизационных и национальных систем и ценностей. Объективно эта тенденция будет противоречить глобализации и попыткам сохранения глобального контроля со стороны западной ЛЧЦ. При определенных условиях такая тенденция может внести раскол в единство ЕС и НАТО, а в некоторых случаях даже привести к кризису этих объединений.

Все это будет означать одновременно завершение целого периода международных отношений, продолжавшегося последние столетия — безусловного объективного доминирования западной ЛЧЦ в политической и экономической жизни планеты. Фактически можно говорить о переходе международных отношений к новой парадигме мирового развития, переоценке всех базовых положений, сложившихся в политике, экономике, социальной жизни и науке о современной мировой системе[1]. Одним из последствий станет неизбежная потеря Западом монопольного контроля над мировыми процессами к началу 20-х гг. нынешнего столетия.

В-четвертых, современная МО пока все еще характеризуется монопольным «правом» США и возглавляемой ими западной ЛЧЦ контролировать глобальную обстановку и стремлением сохранить это право в будущем. Об этом открыто заявляется в руководящих документах США по вопросам военного планирования и национальной безопасности. Так, в предисловии к Стратегии Национальной безопасности, обнародованной в феврале 2015 года президент США Барак Обама прямо писал, что «сильное и устойчивое американское лидерство» является важнейшим условием «международного порядка, основанного на правилах». «Вопрос состоит не в том, должна ли Америка руководить, а в том, как мы должны руководить», — указывал он[2].

В основе подхода США лежит осознанная политика отказа от признания объективных, но неудобных реальностей, а именно того, что мир в XXI веке уже вступил в эпоху «фазового перехода», множества качественных изменений, одним из которых является ликвидация однополярности и монополии на власть США. Осознание и признание этого факта — объективная необходимость, — альтернатива которой только одна — попытка военной силой остановить эти качественные, революционные изменения в мире. К сожалению, именно это и произошло в американской политике. Именно эта политическая альтернатива сегодня стала господствующей во внешней политике США.

Как очень точно описал ситуацию бывший начальник департамента внешнеполитического планирования МИД РФ А. Крамаренко: «Этот уход от действительности, который, возможно, не столь институционализирован, как это было в случае с Австро-Венгрией, все же является врожденной характеристикой американской политической элиты. И здесь опять, похоже, поперек стоит Россия.

Между тем, изменение соотношения сил в мире и относительное ослабление позиций США стало заметно, еще в первом десятилетии XXI века. Эта тенденция неизбежно продолжится во втором десятилетии и последующих десятилетиях, что также неизбежно поставит под сомнение доминирование США, а затем и приведет к разрушению созданной ими финансово-экономической и военно-политической системы. Такая тенденция ослабления влияния США может быть графически отображена следующим образом (рис. 1).

Рис.1. Тенденция падения влияния США и потери ими контроля над развитием МО в мире в XXI веке

Влияние США на мировые процессы может быть принято:

— 80–90% — близкое к абсолютному;

— 60–80% — решающее;

— 50%  — очень сильное, определяющее;

— 30–40% — сильное;

— 20–30% — заметное;

— 10–20% — существенное;

— до 10% — незначительное.

Как видно из графика, степень влияния достигает критического уровня уже во второй половине 2020-х годов, что ставит под угрозу существующую финансово-экономическую и военно-политическую систему в мире, которую контролируют США. А это должно неизбежно привести к радикальным потрясениям внутри страны. Таким образом, вторая половина 2020-х годов будет сменой не только внешнеполитических, но и внутриполитических парадигм в мире.

Подобное развитие событий будет иметь неизбежным своим следствием радикализацию политики правящих кругов США, которые будут стремиться сохранить сложившийся статус-кво в мире силовыми средствами, невзирая на объективные процессы мирового развития. «Контрольный пакет» Запада в области мирового управления должен сохраняться неизбежным, при неизбежном уменьшении его относительного мирового объема за счет постоянного инициирования процессов управляемого хаоса и дестабилизации различных стран и регионов.

Между тем, США и Запад в целом смогут реализовать цель по сохранению статус-кво только в том случае, если они:

— смогут сохранить военно-политическую коалицию Запада (и «систему ценностей») относительно других цивилизаций и государств;

— смогут закрепить существующее в настоящее время у Запада технологическое и, особенно, военно-техническое превосходство над остальными ЛЧЦ;

— не допустить создания иными ЛЧЦ своих коалиций, ведущих к стабилизации военно-политической обстановки на планете в целом и в отдельных ключевых регионах.

Таким образом, в среднесрочной перспективе будут складываться все условия для обострения МО и усиления военно-силового противоборства между ЛЧЦ из-за стремления США нейтрализовать нарастающие в мире процессы, угрожающие монопольному праву США контролировать МО в мире. Это же с неизбежностью означает, что в начале 20-х годов нашего века начнется новый этап, который с высокой степенью вероятности можно охарактеризовать как вероятный этап глобального вооруженного противоборства западной ЛЧЦ с другими локальными цивилизациями, прежде всего российской, за сохранение этой монополии, с одной стороны, и ее нарушение, с другой[3]. Другими словами, можно констатировать, что за 2015–2025 годы должен завершиться этап подготовки глобального военного конфликта, в ходе которого западная ЛЧЦ предполагает взять реванш и таким образом восстановить свое доминирующие положение в системе международных отношений.

Сказанное означает, что после 2021 года произойдет смена парадигм в международной области:

— окончательно закончится формально «мирный» период в отношениях между Российской и западной локальными цивилизациями (который в действительности означает просто скрытую фазу начавшейся между ними войны), а также возможно другими ЛЧЦ. Причем, ограничение этой формально мирной фазы 2013–2021 годами достаточно условно потому, что до 2013 года эта скрытая фаза была тщательно замалчиваемой. Но после 2013 года игнорировать эту реальность было уже просто невозможно, хотя ее «миролюбивые» трактовки по-прежнему продолжали существовать;

— к 2021–2022 годам завершится в основном военно-техническая подготовка западной ЛЧЦ к глобальной войне, т. е. будут полностью развернуты наиболее эффективные виды и системы оружия. Основные циклы — появление идеи — ТЗ — НИОКР — создание опытных образцов — испытание — уже завершаются, что говорит о том, что их полномасштабное производство может быть организовано в достаточно короткие сроки. Прежде всего, речь идет о ВТО — крылатых ракетах всех типов базирования, чья численность может превысить 20 тыс. ед., развернутых в основном по регионам, а также широкомасштабная система ПРО и т. д.

Современные концепции использования технологического превосходства в ходе глобальной войны просматриваются уже сегодня. Это концепции глобального разоружающего удара, ведения глобальной войны с помощью воздушно-космических средств (прежде всего ВТО), создания эффективной глобальной системы ПРО и т. п. Суть их — независимо от названия и терминологии — одна: дать возможность США в глобальном масштабе по своему выбору использовать военную силу в прямой или косвенной форме в качестве политического инструмента без высоких рисков и масштабных издержек;

— завершится окончательное формирование военной коалиции, состоящей не только из стран-участниц НАТО, но и двух «суперблоков» — ТТП и ТАП, а такие оформление целой серии двусторонних соглашений. К этому времени западная ЛЧЦ сможет представлять из себя вполне единую военно-политическую коалицию, которая объединена не только общей системой ценностей, интересов и целей, и единой системой управления, но и концентрирует основные ресурсы планеты, способные обеспечить достижение этих целей. Такая глобальная коалиция, по оценкам западных стратегов, сможет под контролем США обеспечить западной ЛЧЦ сохранение существовавшего до 2020-х годов в мире статус-кво[4].

— до 2021–2022 годов западной ЛЧЦ удается внести с помощью стратегии «управляемого хаоса» разлад и дезинтегрировать ряды возможных противников, а другие страны — шантажировать подобным возможным развитием событий. Речь идет, прежде всего, о России, Китае, Индии, Иране, Венесуэле и Бразилии. Такая стратегия должна серьезно ослабить ряды потенциальных оппонентов, которых отличала от других стран некая большая свобода в политике и более широкое восприятие государственного суверенитета.

Очень похоже, что столкновение локальных цивилизаций не просто неизбежно, но уже началось: западная ЛЧЦ хочет, во что бы то ни стало, уже не просто сохранить свое господство, но и подчинить себе другие. Более того, она уже начала — системно и последовательно — этот глобальный процесс. Поставки западных ВиВт на Украину это фактически военное участие (пусть и «опосредованное, как говорят на Западе)[5] в цивилизационном конфликте.

Вместе с тем, крайне маловероятно, что изменение в соотношении мировых сил, с одной стороны, и попытки западной ЛЧЦ сохранить сложившуюся военно-политическую и финансово-экономическую систему силовыми средствами, с другой, не приведут к войне.

В современном международном контексте невоенные сценарии развития МО никак нельзя включить в число наиболее вероятных. Вопрос стоит лишь о «доле» собственно военной силы и других инструментов «жесткой силы» в общей силовой компоненте этой войны будущего. Очень приблизительно эту «долю» можно показать в виде следующей таблицы (табл. 1).

Табл. 1. Роль «жесткой силы» и «мягкой силы» в ходе эволюции различных сценариев и их вариантов  развития МО

Таким образом, можно констатировать, что роль «жесткой силы» в международных делах будет неуклонно возрастать. Поэтому, наиболее вероятным сценарием развития МО на перспективу до 2050 года является сценарий постепенной эволюции силового противоборства западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ, прежде всего российской, в вооруженную борьбу за сохранение существующей подконтрольной Западу финансово-экономической и военно-политической системы в мире.

Поэтому начало XXI века знаменует собой завершение периода относительно мирного господства США, который вызвал определенную «стратегическую паузу», с одной стороны, и начало периода открытого военного реванша со стороны США, — с другой. К настоящему моменту США отчетливо продемонстрировали, что не готовы отказаться от выгодной политической монополии на военную силу и власть в условиях изменения глобального соотношения сил. Это означает, что для них и для Запада в целом, по сути дела, стало неважно какими способами заставить Россию принять навязываемые ей «правила игры» и поведения в мире.

Когда речь идет о готовности использовать любые средства, это означает только одно: готовность использовать, в том числе любые военные средства. Спектр этих средств в наше время не просто достаточно, но чрезвычайно широк. По сути дела границы между военными и мирными средствами не существует, а значит, нет и границы между войной и миром. Нет границы между МО и СО, что, конечно же, требует своего политического признания, ибо находится далеко от традиционных политических представлений о политике, дипломатии и войне.

Можно уже, например, говорить о том, что формирование не только ВПО, но и МО происходит с учетом и под непосредственным влиянием новейших современных реалий СО, т. е. фактически уже ведущейся против РФ сетецентрической войны. Иначе говоря, классическая формула «война — продолжение политики насильственными средствами» уже во многом устарела. Война — не только продолжение политики, но и ее составная часть даже в относительно «мирное» время. Иначе говоря, формула Оруэлла «Мир — это война» стала реальностью.

Надо наконец-то признать тот факт, что сегодня не существует четкой грани между политикой и войной, начало которой признается в том случае, когда войска переходят границу, захватывают территории, масштабно используют военную силу, наконец, политики объявляют войну, а дипломаты разрывают отношения.

Сегодня все эти атрибуты войны существуют во время «мирного» политического процесса, когда «партнеры» ведут переговоры, продолжают сотрудничество в некоторых областях и т. д. Россия помогает сопротивлению на Донбассе, одновременно предоставляя кредиты Киеву и не прекращая поставки газа. Именно такой «оптимистичный» вариант сценария глобального противоборства западной ЛЧЦ с Россией представляется очень вероятным. По сути, он явится пролонгацией реализуемого сегодня сценария с той разницей, что элементов сотрудничества останется еще меньше, а военного противоборства — больше.

>> Полностью ознакомиться с коллективной монографией ЦВПИ МГИМО “Стратегическое прогнозирование международных отношений” <<

 

[1] Подберезкин А. И. Военные угрозы России. М. : МГИМО, 2014. С. 5.

[2] The National Security Strategy of the United States of America. February, 2015. Р. 1.

[3] Подберезкин  А. И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. М. : МГИМО–Университет, 2015. С. 128–129.

[4] Стратегическое прогнозирование и  планирование внешней и  оборонной политики: монография: в  2  т. / под ред. А. И.  Подберезкина. М.  : МГИМО–Университет, 2015. Т. 1. Теоретические основы системы анализа, прогноза и планирования внешней и оборонной политики. М. 2015.

[5] Верхоянцев А. Приметы третьей мировой войны / Эл. ресурс: «ЦВПИ» / http://eurasian-defence.ru. 2015. 2 марта.

 

23.05.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Глобально
  • XXI век