Меры по укреплению военного потенциала государства: дальнейшее развитие военного искусства

Развязывание Западом против России войны нового типа, сетецентричной (гибридной), требует выработки новых способов, методов и приемов противодействия этой агрессии. В этой связи руководству России предстоит принять на вооружение нетрадиционные способы и средства ведения войны, которые должны быть, не только адекватными, но и эффективными, а также политически приемлемыми. Все это требует дальнейшего развития военной теории.

Военное искусство, столетиями разрабатывалось для ведения войн — от локальных до мировых — но оно очень мало может сегодня нам рассказать о системных войнах сетецентрического характера, когда вооруженная борьба смыкается с политико-идеологическими диверсиями, когда в качестве вооруженных подразделений выступают гражданские формирования и т. п. Пока что мы можем анализировать только самые первые признаки будущей войны, но и они говорят о необходимости изменений в военной организации государств.

Так, в апреле 2015 года руководство США приняло решение о фактическом создании на базе инфраструктуры «Радио Свободы» в Праге информационного командования для противоборства в социальных сетях, прежде всего, «В контакте» и «Фейсбуке». Формально это командование не относится к ВС США, выполняя по сути дела именно функции ведения сетецентричной войны. Не случайно, например, что в бюджете Центрального командования США ежегодно выделяется 3 млн долл. для поддержки сайта «Евразия». Война на Украине показала, что информационные и дезинформационные операции вышли на первый план.

В этих условиях мы сегодня должны говорить уже не только о развитии военного искусства — стратегии, оперативного искусства и тактики, его теории и практики, изучения опыта военачальников и т. д., но об искусстве ведения сетецентрической цивилизационной борьбы за выживание нации. А это уже не только собственно военное искусство для ведения вооруженной борьбы силами армии, авиации и флота. И даже не военное искусство всей военной организации государства. Это — военное искусство для силовой борьбы всей нации за сохранение своей самоидентификации  и  государственного суверенитета[1].

Такое военное искусство для новой военной организации еще только требуется создавать, но уже сегодня ясно, например, что в нем необходимо будет предусмотреть не только новые способы использования военной силы (т. е. эволюцию традиционного военного искусства), но и разработку способов использования новых институтов военной организации. В частности, речь идет о том, каким образом в будущей войне могут быть использованы общественные, религиозные, творческие организации гражданского общества, бизнес структуры и институты бизнес — сообщества и т. д.

Подобное синтезированное военное искусство встречалось исключительно редко в истории. Например, в ходе Второй мировой войны, когда Государственный комитет обороны СССР обеспечивал концентрацию и использование всех национальных ресурсов: физических, материальных, интеллектуальных и духовных. Но, повторю, что это происходило в условиях глобальной войны и абсолютной национальной мобилизации в исключительных условиях. Сегодня складывается очень похожая ситуация, когда противостояние в мирное время всему спектру средств сетецентрической войны только средствами и силами Вооруженных сил России и даже всей военной организацией страны уже невозможно. Нужны действующие органы национальной мобилизации, управления, способные эффективно противостоять стратегии сетецентрической войны в относительно мирный период, когда отсутствует военное положение. Или, выражаясь по-другому, когда уже идет необъявленная война, а непосредственная угроза не ощущается явно. Военная организация государства должна не реагировать на начало войны, а противодействовать ей на стадии ее подготовки, до фактического начала.

Соответственно  требуются:

— новая военная организация государства, способная противодействовать противнику (как явному, так и «облачному») в новых политических условиях, в т. ч. относительно или формально мирных;

— новые институты военной организации и новые способы их использования, новое военное искусство ведения сетевой и сетецентрической войны;

— переосмысление и перераспределение национальных ресурсов, включая финансирование военных расходов после выполнения ГОЗ-2020.

Такое перераспределение финансирования в рамках уже обозначенных военных расходов (ограниченных объемом ВВП и долей военного бюджета) должно исходить из нового характера военных угроз, вытекающих из сценария развития «Глобального военно- силового противоборства» после 2021 года. Прежде всего, необходимо пересмотреть приоритеты между видами и родами войск в пользу новых видов, ориентированных на использование в сетецентрических войнах, прежде всего, войнах управляемого хаоса. Условно можно выделить следующие признаки стратегии управляемого хаоса, именуемого еще в СМИ «цветными революциями»:

1. Страна-объект агрессии всегда имеет внутренние проблемы, которые могут быть использованы в качестве запала для проведения переворота с приведения к власти прозападного режима. Именно поэтому новая военная организация государства должна внимательно отслеживать появление и развитие внутриполитических, экономических, этнических и иных проблем;

2.  Проводится серьезный подготовительный этап при помощи агентов влияния, политико-дипломатического и, в случае необходимости, экономического давления, использования неправительственных и некоммерческих организаций, чья деятельность, как правило, затрагивает все социальные группы, начиная от молодежи и заканчивая политической элитой.

Новая военная организация должна противопоставить свои средства, свои организации, свои инструменты влияния. Причем не только для нейтрализации усилий противника, но и для борьбы на «чужой территории», включая территорию противника. Так, например, учитывая остроту расовых проблем в США можно и нужно поддержать организации, которые борются в США за расовое равноправие;

3. В нужный момент используется любой повод для организации протестов (например, засуха в некоторых арабских странах). Если такового нет, то он создается искусственным образом (создание информационного фона на Украине в конце 2013 — начале 2014 года о якобы отказе президента В. Януковича от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, хотя речь шла только о ее приостановке, затем разгон студентов в ночь с 30 ноября на 1 декабря 2013 г., расстрел неизвестными снайперами участников и «майдана» и силовиков и т. п.). Таким образом, в определенный момент народный протест инструментализируется с последующим его использованием против власти. Соответственно требуется контринформационная работа на опережение, когда информационные поводы нейтрализуются или создаются в инициативном порядке;

4. Все основные силы, участвующие в перевороте, организовы- ваются с использованием современных информационных техно- логий, а также через подконтрольные спецслужбы (классический пример — Украина образца 2014 г.);

5. Происходит объединение практически всех сил, оппозиционных к действующей власти и ее лидеру, который персонифицирует существующий политический режим;

6. Для большего паралича власти в возможности реагировать на вызванные волнения задействуется агентура в госструктурах, которая создает препятствия режиму в адекватном реагировании на стремительно развивающиеся процессы. В странах, прошедших демонтаж власти подобным способом, этот фактор играл разную по значимости роль;

7. Проплаченные провокаторы и специально нанятые лидеры при помощи социальных сетей и иных средств коммуникации выводят массы для создания протестов разных слоев населения, хотя практически везде главной силой выступала молодежь, что объясняется особенностями психологии и наибольшей пассионарностью данной возрастной группы;

8. После достижения цели — переворота — основная часть протестного движения фрагментируется. Исключение составляют наиболее радикальные элементы, которые в той или иной форме встраиваются в новый порядок (пример — «Правый сектор» на Украине);

9. После переворота, для лидеров антиправительственных выступлений, стремящихся как можно быстрее зайти на политический олимп, наступает короткий, но очень важный временной интервал, когда они наиболее уязвимы. В различных странах он длился по-разному, не более нескольких месяцев, и его суть заключалась в необходимости полного перехвата управления над всеми государственными структурами — от силовых органов до финансовых институтов. Если в этот момент не находилась третья сила, способная быстрее перехватить управление, то путчисты достигали цели и устанавливали новую власть.

Необходимо, кроме того, разработать соответствующие специальные средства противодействия таким невооруженным силовым акциям, чтобы у защитников государства кроме саперных лопаток и автоматов были эффективные средства борьбы, включая соответствующие ВиВТ, которые должны быть уже включены в государственный заказ еще до 2021–2022 года. Сегодня таких средств практически нет, если не вспоминать о резиновых палках и наручниках.

Между тем нужен широкий спектр таких средств — от индивидуального оснащения военнослужащего (и ополченца) и гражданина до средств вооруженной борьбы для целых подразделений и даже целых воинских частей. И не только воинских частей или внутренних войск, но и для гражданских и полувоенных формирований, резервистов или частей активного резерва и национальной гвардии, созданных по примеру Израиля, США или Швейцарии. Монопольное право на боевое оружие для ВС или ВВ должно быть заменено контролируемым правом для определенных гражданских и полувоенных организаций, а также лично для граждан, принадлежащих к соответствующим организациям.

>> Полностью ознакомиться с коллективной монографией ЦВПИ МГИМО “Стратегическое прогнозирование международных отношений” <<


[1] Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т. / под ред. А. И. Подберезкина. М.: МГИМО–Университет, 2015. Т. 1. Теоретические основы системы анализа, прогноза и планирования внешней и оборонной политики. М. 2015.

 

09.09.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век