«Люди реки» с Центральной равнины

В современном Китае убеждены, где находится цивилизационная «колыбель» его титульной нации хань. По географическим меркам это в прямом смысле «клочок суши» – полоса равнинной местности вдоль южного берега реки Хуанхэ в её среднем, ближе к нижнему, течении от города Лоян на западе до города Кайфэн на востоке, протяжённостью всего-навсего 194 км.. Именно здесь, как доказывает традиционная китайская археологическая наука, в период примерно с 21 до 16 в.в. до н.э., то есть добрых четыре тысячи лет назад, существовало протогосударство под властью первой, документально подтверждаемой династии Ся (смысл иероглифа – «летняя»), населённое предками нынешних китайцев, именовавших себя «хань» (смысл иероглифа  –  «люди реки»). Столицей этого протогосударства был город Янчэн, расположенный на месте современного города Дэнфэн в провинции Хэнань (смысл иероглифического названия – «к югу от реки»).  

Река Хуанхэ, веками намывающая на свои берега тонны лёсса – смыва осадочных горных пород  с верховий, дала жизнь народу хань, взращивавшему зерновые культуры на этом природном «огороде», без устали удобряемом «Жёлтой рекой». Уникальность Центральной равнины, – так называется эта благодатная прибрежная полоса, –  состоит в том, что за её ограниченными пределами начинается местность, плохо приспособленная для оседлого проживания древнего человека. С юга Центральную равнину подпирает горный хребет Циньлин – продолжение гималайского хребта Куньлунь, с севера – хребет Чжунтяошань и хребет Тайханшань, обращённые к Центральной равнине отроги которого особенно дики, круты и неприступны. К западу от Центральной равнины – тоже горы, а ещё бескрайние пустыни. И только к востоку, в низовьях Хуанхэ, на тысячу километров вдоль морского побережья расположена Великая китайская равнина, вполне пригодная для земледелия и скотоводства, а, значит, и для естественной широкой миграции древних ханьцев, плодившихся и размножавшихся в сытости, но в тесноте Центральной равнины. 

Распространению ареала древних ханьцев, помимо сложных природных условий, препятствовали менее цивилизованные, но зачастую более воинственные, чем хань, соседние племена, которые в древнем Китае именовали «варварами четырёх сторон света»: «инородцами севера», «западными полчищами», «южными дикарями» и «восточными чужаками».

Масштабной древнеханьскую миграцию не назовёшь. Вот, к примеру, как представляется её западный «миграционный вектор». Вдоль впадающей на западе в Хуанхэ реки Вэйхэ тянется зажатая меж горными хребтами узкая плодородная полоса. Начиная с эпохи династии Чжоу (смысл иероглифа - «период», «цикл»),  то есть, как считают многие историки, начиная с 11-го века до н.э., здесь, в долине Вэйхэ, расположен город Сиань,  являвшийся столицей нескольких династий вплоть до 10 века н.э., практически в течение двух тысячелетий. А вообще первой столицей Чжоу считается город Хао неподалёку от Сиани, тоже на реке Вэйхэ. И если, как уже отмечалось, за начало отсчёта официальной истории нации хань традиционно брать 21-й век до н.э., то получается, что города Хао и Сиань возникли примерно через тысячу лет после этого. Расстояние от западной «точки» Центральной равнины — города Лоян до города Сиань составляет 322 км., а к западу от Сиани в древности начиналось «дикое поле». Таким образом, если исходить из того, что прародиной нации хань является Центральная равнина, то выходит, что примерно за тысячу лет ханьские переселенцы преодолели и освоили территорию  на расстоянии всего лишь 300 с небольшим км. к западу от  «колыбели» своей цивилизации.                                                                                                          

Контуры государственности древнего Китая формировались главным образом в пределах Великой китайской равнины, лежащей к востоку от прародины хань – Центральной равнины. Но и на этом, географически благоприятном для миграции древних хань направлении, её масштабы тоже не впечатляют. Так, от восточной «точки» Центральной равнины — города Кайфэн до административного центра приморской провинции Шаньдун на востоке Китая – города Цзинань расстояние чуть больше, чем от Лояна до Сиани, – 382 км.. Иными словами, на географически благоприятном восточном направлении в радиусе  нескольких сотен километров от  своей «цивилизационной колыбели» хань с войнами и сменами промежуточных династийных родов по всей видимости заселяли Великую китайскую равнину примерно 800 лет, с 11 до 3 в.в. до н.э. в уже упоминавшуюся эпоху Чжоу.      

Естественная замкнутость и стеснённость породили в сознании хань то, что сегодня называется «китаецентричностью». Согласно их древней картине мира, который хань называли «Поднебесная», в центре Поднебесной расположено Срединное государство, собственно и населённое хань, которыми правит Сын Неба, «по воле Неба», призванный распространить своё влияние и свою власть на всю Поднебесную. В китайском языке на этот счёт существует выражение: «Место, где расположено Срединное государство, – ключевое во всей Поднебесной». От центра Поднебесной, то есть от Срединного государства, в древнеханьской картине мира расходятся концентрические круги, своего рода «буферные зоны», отделяющие «благословенное Срединное государство» от ужасных «варваров четырёх сторон света»: в «круге первом» проживают «ближние, внутренние вассалы Сына Неба», от которых он, так сказать, не ждёт беды; «круг второй» – «вассалы дальние», менее подконтрольные Сыну Неба; «третий круг» – уже не покорные вассалы, но всё ещё «данники», то есть в принципе признающие верховенство Сына Неба; и наконец за «третьим кругом» начинаются места обитания совершенно неподвластных и неподконтрольных Сыну Неба племён.                    

Естественная замкнутость и стеснённость повлияли не только на формирование своеобразной картины мира в сознании древних хань, но и определили практическую специфику их социального поведения. Суть этой специфики в том, что в условиях территориальной ограниченности, а, значит, относительно высокой для древности плотности населения члены социума хань не могли следовать одной только активно-агрессивной модели социального поведения по принципу «или я, или меня», поскольку подобный путь развития очень скоро привёл бы древнеханьское общество ко внутреннему взрыву и самоуничтожению.  Единственным способом «ужиться» с маломигрирующими соплеменниками было следование пассивно-компромиссной модели социального поведения, что позволяло сглаживать внутренние противоречия, структурировать отношения внутри социума и таким образом сохранять его для дальнейшего развития. Вот почему в отличие от представителей многих других цивилизаций ханьцы оказались способны одинаково спокойно обращаться как к активно-агрессивной, так и к пассивно-компромиссной модели социального поведения, в зависимости от того, какая из этих двух равноценных для их сознания моделей  помогает им на данный момент добиваться поставленной цели.

Способность ханьцев делать равнозначный для себя выбор из двух моделей социального поведения, особенно без характерных для европейских людей психологических «комплексов» по поводу «проявления слабости» в случае выбора пассивно-компромиссной модели социального поведения, нередко расценивается как так называемая «троичность ханьского сознания», где присутствуют три неразрывных, сосуществующих во внутренней гармонии элемента: «я-индивид», «я-индивид активный», «я-индивид пассивный».                                                                                                   В свою очередь ханьскую «троичность сознания» нередко противопоставляют «двоичности сознания» многих других народов, для которых нет места психологическому «симбиозу» активно-агрессивной и пассивно-компромиссной моделей социального поведения, и для которых «двоичная», двухэлементная модель социального поведения  –  «я – индивид» и «я – индивид активный» находится не в состоянии внутренней гармонии, но в состоянии антагонистического противоречия с «двоичной» же моделью социального поведения  –  «я – индивид» и «я – индивид пассивный».  

Наиболее наглядно равнозначность для ханьского сознания активно-агрессивной и пассивно-компромиссной моделей социального поведения с точки зрения достижения необходимого результата проявляется в системе стратагем – своде 36 шаблонов боевого поведения, разработанном древнекитайскими военными теоретиками в 5 в. н.э..           

В широком философском смысле  китайские стратагемы построены на понимании перемен двух начал мироздания «инь»-»тёмное» и «ян»-»светлое», на понимании противостояния и взаимного влияния в категориях жёсткости и гибкости, хитрости и прямолинейности, наступления и обороны, супостата и своей стороны, ложного и истинного, субъективного и объективного, а также (в последнюю очередь) на понимании «банальной диалектики войны».

Помимо 36 стратагем, существуют и другие модели традиционного китайского миропонимания, например, игра в облавные шашки «го», понятиями из которой насыщен современный китайский политический лексикон.  Но именно стратагемы доступны не только утончённым игрокам, а в принципе любому человеку, поскольку набор стратагем – это система, структурированная по очень житейскому принципу достижения победы или во всяком случае избежания поражения, исходя из баланса сил между тем, кто стратагемы применяет,– субъектом применения стратагем и тем, в отношении кого стратагемы применяются, – объектом применения стратагем. 

36 стратагем делятся на шесть групп по шесть стратагем в каждой, кроме того, они делятся на две основные категории по три шестистратагемные группы в каждой.                                                                                                         

18 стратагем первой категории, то есть стратагемы групп №№ 1, 2 и 3 применяются тогда, когда субъект применения стратагем так или иначе обладает преимуществом над объектом их применения. 18 стратагем второй категории, то есть стратагемы групп №№ 4, 5 и 6  применяются тогда, когда субъект применения стратагем не обладает преимуществом над объектом их применения.                                                   

Стратагемы первой категории.

Стратагемы №№ 1-6 группы №1 называют «победоносными стратагемами», «девизом», если можно так сказать, этой группы стратагем является выражение «могучему дракону следует избегать зазнайства, дабы это не стало единственной причиной его поражения и последующего раскаяния». Именно так, «могучий дракон раскаивается» говорили древние ханьцы про «звезду Дракона» – Юпитер, который осенней ночью закатывается к горизонту. Стратагемы группы №1 – это оружие сюзерена в борьбе с вассалом, государства большого с государством малым, иными словами, оружие того, кто имеет безоговорочное преимущество над оппонентом, чья победа предопределена, и чья единственная задача в том, чтобы минимизировать собственные потери, так сказать «уничтожить три тысячи врагов, а своих при этом потерять пять сотен».Стратагема №1: «Обмануть императора, чтобы он переплыл море» - Грандиозный обман;

стратагема №2: «Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао». - Атаковать тылы противника, чтобы вынудить его перебросить войска с передовой;

стратагема №3: «Убить чужим ножом». - Расправиться с противником чужими руками;

стратагема №4: «В покое ожидать утомлённого врага». - Не выступать первым навстречу противнику, а ждать на позициях его утомлённые на марше войска;

стратагема №5: «Грабить во время пожара». – Воспользоваться бедственным положением противника;

стратагема №6: «Шуметь на востоке, а напасть на западе». - Дезинформировать противника относительно направления своего главного удара.

Стратагемы №№ 7-12 группы №2 называют «стратагемами одоления врага», «девизом» этой группы стратагем является выражение «дракон либо взмывает в небо, либо камнем падает в пропасть». Смысл этого высказывания – нацеленность на безошибочные действия ради достижения победы и способность во имя этой цели как наступать, так и переходить к преднамеренной обороне, быть не только постоянно активным, но и уметь правильно брать паузу. Субъект применения стратагем этой группы изначально имеет перед собой равного по силам оппонента, однако целенаправленно стремится создавать такие ситуации, в которых он непременно получит преимущество над противной стороной, а оппонент наоборот окажется в невыгодном для себя положении, допустит ошибки, утратит инициативу, и в итоге изначальное равенство сил обернётся решающим преимуществом субъекта применения стратагем.

Стратагема №7: «Из ничего получить нечто». - Суметь развернуть равноценную ситуацию в свою пользу;

стратагема №8: «Для вида чинить деревянные мостки, на самом деле тайно вступить в Чэньцан». – Вводить противника в заблуждение для неожиданной атаки; Совершать скрытый манёвр;

стратагема №9: «Наблюдать за пожаром с противоположного берега». - Наблюдать, как положение терпящего бедствие противника становится всё критичнее;

стратагема №10: «Скрывать за улыбкой кинжал». – Вынашивать тёмные замыслы в отношении противника за внешним миролюбием;

стратагема №11: «Сливовое дерево засыхает вместо персикового». - Взаимопомощь в трудной ситуации; Взаимозаменяемость либо способность брать на себя трудности другого (ради общей победы);

стратагема №12: «Увести овцу лёгкой рукой». - Взять то, что плохо лежит; Воспользоваться оплошностью противника.

Стратагемы №№ 13-18 группы №3 называют «наступательными стратагемами», «девизом» этой группы стратагем является выражение «летящий дракон в небесах», в старину ханьцы так говорили про Юпитер высоко в небе летней ночью. У субъекта применения стратагем этой группы преимущество над оппонентом –  атакующий порыв.

Стратагема №13: »Бить по траве, чтобы вспугнуть змею». - Нарочито демонстрировать силу, чтобы сходу запугать противника;

стратагема №14: «Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу». –  Делать нечто новое по содержанию, прикрываясь старой формой;

стратагема №15: «Выманить тигра с горы на равнину». – Выманить противника с насиженного места, чтобы было легче с ним справиться;

стратагема №16: «Если хочешь поймать кого-то, сначала отпусти». – Для того, чтобы постепенно взять кого-то под свой контроль, необходимо вначале сознательно предоставить ему послабление;

стратагема №17: «Бросить кирпич, чтобы поймать яшму». – Грубым, мелочным замечанием спровоцировать другого на высказывание ценной информации;

стратагема №18: «Чтобы обезвредить разбойничью шайку, надо сначала поймать её главаря». – Решать проблему, «потянув за главное звено».

Стратагемы второй категории

Стратагемы №№ 19-24 группы №4 называют «стратагемами в условиях неразберихи», «девизом» этой группы стратагем является выражение «созерцать дракона в поле», в старину ханьцы так говорили про Юпитер, ночной порой взошедший над полевой межой. Субъект применения стратагем этой группы не имеет преимущества над оппонентом, его шанс на победу – неразбериха, сумятица, в которой он и пытается « ловить рыбу в мутной воде».

Стратагема №19: «Вытаскивать хворост из-под кипящего котла». – Выбивать почву из-под ног противника, не вступая с ним в прямое противоборство;

стратагема №20: «Ловить рыбу в мутной воде». – Урвать выгоду, воспользовавшись неразберихой;

стратагема №21: «Цикада, взрослея, сбрасывает шкурку». –  Сохраняя занимаемые позиции, постепенно улучшать своё тактическое положение; Тактика «лягушачьих прыжков»;

стратагема №22: «Запереть дверь, чтобы схватить влезшего в дом вора». – Отрезать путь к отступлению вторгшемуся противнику;

стратагема №23: «Объединиться с дальним, чтобы одолеть ближнего». – Объединиться с дальним государством для того, чтобы атаковать своего соседа;

стратагема №24: «Уверять государство, что хочешь только пройти через его территорию, а на самом деле планировать захватить его». – Вероятно, аналог русской поговорки «Тётенька, дайте напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде» или русской сказки «Была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная».          

Стратагемы №№25-30 группы №5 называют «стратагемами при неизменном равенстве сил». У субъекта применения стратагем этой группы не только абсолютное равенство сил с объектом их применения, но, что самое важное, у применяющего эти стратагемы нет никакой возможности обернуть такое равенство сил в свою пользу ни при каких обстоятельствах. И вообще, ни у одной из сторон нет никакой возможности активизировать свои действия, ускориться в принятии решений, как нет возможности извлечь пользу из ситуации неразберихи. Таким образом для достижения победы субъекту применения стратагем данной группы остаётся выжидать и в любой момент быть готовым к объективно благоприятным для него изменениям обстановки.

Стратагема №25: «Украсть балки, заменив их гнилыми подпорками». – Подменить истинное ложным и ждать, пока «гнилые подпорки» не рухнут сами;

стратагема №26: «Указывая на тутовое дерево, ругать акацию». - Использовать незначительный повод для достижения главной цели;

стратагема №27: «Косить под дурака». – Вводить в заблуждение относительно своих истинных планов, прикидываясь «дурачком»; 

стратагема №28: «Заманить на крышу и убрать лестницу». – Наускивать, подбивать на авантюру для того, чтобы объект в итоге «попался на крючок»;

стратагема №29: «Украсить сухие деревья искусственными цветами». – Пытаться достичь большого результата малыми силами;

стратагема №30: «Находясь в гостях, вести себя по-хозяйски». – Вести себя самоуверенно, инициативно, чтобы подавить волю оппонента.

Стратагемы №№31-36 группы №6 называют «стратагемами терпящего поражение», «девизом» этой группы стратагем является выражение «дракон спрятался и ничего не может». Путь к успеху субъекта применения этих стратагем затруднён из-за его ограниченных возможностей, слабости, а потому для своей далёкой победы либо во избежание неминуемого поражения действовать ему надлежит очень осторожно, без намёка на безрассудство и лихость. Тот, кто применяет стратагемы данной группы, находится в заведомо неблагоприятных условиях по сравнению с сильным оппонентом, его шанс на успех или по крайней мере на то, чтобы не дать уничтожить себя полностью, зависит от его умения использовать малейшую благоприятную возможность.

Стратагема №31: «Завлекать с помощью красотки». – Известный приём спецслужб «медовая ловушка»;

стратагема №32: «Открытые городские ворота». – Будучи слабым, открыто демонстрировать это для того, чтобы у противника не возникло желания применить силу;

стратагема №33: «Контрразведывательная». – Перевербовать вражеского шпиона; Сеять раздор в лагере противника;

стратагема №34: «Несчастный», дословно «стратагема горького мяса». – Специально причинить себе увечье, чтобы втереться в доверие к противнику;

стратагема  №35: «Цепочка событий». – Не в силах одолеть вражеское войско, делать так, чтобы противник измотался и растерял своё преимущество; Тактика измора;

стратагема №36: «Бегство». – Если ситуация абсолютно не в твою пользу, просто убегай.

Разумеется, все эти древнекитайские военные хитрости и  военные премудрости не являются эксклюзивом ханьской духовной культуры, – в том или ином виде они присутствуют и в культурах многих других народов.

Особенностью же ханьской культуры здесь является то, что естественная, без насилия над собственными моральными принципами способность выбирать достаточно тонкую и требующую интеллекта модель пассивно-компромиссного социального, боевого и т. д. поведения, когда это необходимо для достижения цели, не могла не наложить отпечаток и на активно-агрессивную модель, модель «кавалерийских наскоков» в социальном, боевом и т. д. поведении хань. Недаром хорошо известный древнекитайский военный теоретик Сунь Цзы характеризовал в целом войну как «бесконечный путь хитрости», а в своём «Трактате о военном искусстве» писал: «Высший уровень военного искусства – побеждать врага хитростью, уровень ниже – побеждать врага дипломатией, уровень ещё ниже – побеждать врага тактикой, а низший уровень военного искусства – лобовой штурм крепостей».

Естественная историческая обособленность нации хань обусловила не только практическую специфику поведения её представителей, но и особую  этику такого поведения.

В китайском языке для понимания европейцами «приспособлено» общеупотребительное понятие «этика» –  дословно «понимание основ морали». Но наряду с этим понятием в китайском языке существует и «китаизированное», традиционное понятие «этика» – дословно «путь и благодать». Многие исследователи полагают, что традиционное именование ханьцами этики как состоящего из двух иероглифов понятия «путь и благодать», где иероглиф «дао-путь» обозначает высший, универсальный закон мироздания», а иероглиф «дэ-благодать» обозначает всепроникающую, всеблагую, универсальную силу, отражает и универсальность традиционной ханьской этики как таковой, то есть отражает стремление хань рассматривать абсолютно всё с точки зрения морали и нравственности.

 Так, американский синолог Дерк Бодде (1909-2003) в 1942 году в статье «Основные идеи в формировании китайской культуры» («Dominant Ideas in the Formation of Chinese Culture») подчёркивал значение этики как духовной основы ханьской цивилизации, в этом смысле кардинально отличающей её от других крупнейших цивилизаций, духовной основой которых является религия. Философ и историк китайской философии Моу Цзунсань (1909-1995), после 1949 года покинувший материковый Китай, в работе «Сущность человеческого духа и сущность человеческой природы», рассуждая о специфике конфуцианства, заметил: «У конфуцианцев этика – «путь и благодать» не замкнута в ограниченной сфере, не составляет с религией две противоположные сферы, как на Западе. У конфуцианцев этика – «путь и благодать» обладает безграничным проникновением, и хотя моральные действия имеют границы, но та реальность, на которой эти моральные действия основаны и благодаря которой они являются таковыми, – безгранична».

Эту же мысль повторяет Ду Вэймин (род.1940), американский философ китайского происхождения, профессор Гарвардского и Пекинского университетов: «Конфуцианская этика с необходимостью простирается в область религии».

Духовная культура европейских народов напротив, не обладает присущей духовной культуре Китая «универсальной этизированностью», на что обратил внимание немецкий и французский протестантский теолог, философ культуры Альберт Швейцер (1875-1965): «Я установил, что наша европейская культура не имеет достаточно этического характера... Европейская этика занимается отношением к людям вместо того, чтобы иметь предметом отношение ко всему сущему».

Традиционная духовная культура хань, которую в современном Китае считают хранилищем базовых духовных ценностей ханьской нации, глубоко, точнее, как уже отмечено, до универсальности этизирована. Основы этой духовной культуры были в значительной степени заложены древнекитайскими учёными-конфуцианцами, смысл учения которых в необходимости формирования и сохранения социальной гармонии, в свою очередь базирующейся на строгой социальной иерархии.

Социальная иерархия в представлении древних зиждется на «трёх устоях, пяти постоянствах», а социальная гармония обеспечивается за счёт «морального воздействия репутацией», то есть напоминания членам общества о необходимости блюсти те самые «три устоя, пять постоянств». В свою очередь «моральное воздействие репутацией» нередко предполагает «подчёркивание своего положения, демонстрацию своего ранга, апелляцию к своей репутации, ссылку на свои заслуги».

 В традиционном, древнем понимании «три устоя» – это власть правителя над подданными, власть отца над сыном, власть мужа над женой. А «пять постоянств» – это  проявление человеческого отношения (гуманности) к окружающим; справедливость в отношениях с окружающими; следование установленному общественному ритуалу в отношениях с окружающими; разумность в поступках по отношению к окружающим; доверие к окружающим.

Особый характер отношений внутри исторически обособленного социума за тысячелетия сформировал как практическую, так и этическую специфику поведения ханьцев, проявляющуюся сегодня в самых разных сферах их жизни – от повседневно-бытовой до экономической и государственно-политической.

Например, 12 сентября 2016 года на форуме «Стратегия» сайта «Тенсент» с обобщением многотысячелетнего опыта китайской дипломатии выступил Юань Наньшэн, бывший генконсул КНР в Сан-Франциско в ранге посла, в настоящее время секретарь парткома КПК пекинского Института международных отношений.  («Тенсент» – китайская инвестиционная холдинговая компания, основанная в 1998 году в г.Шэньчжэне, специализируется на различных областях высокотехнологичного бизнеса, в том числе на различных интернет-сервисах, разработках в области искусственного интеллекта и развлечений. – А.Ш.).

По мнению Юань Наньшэна за несколько тысячелетий конкретные формы китайской дипломатии сильно поменялись, однако её глубинная сущность остаётся неизменной с древнейших времён до наших дней и по большому счёту сводится к пяти главным правилам.

Правило первое. «Не бросать военный вызов ведущим мировым державам»

Юань Наньшэн рассказывает, что до 14 в. н.э. Китай был отделён от могущественных индийских государств территорией Тибета, и вопрос о китайско-индийском противостоянии в древности не стоял по определению.  В период «опиумных войн» нового времени Китай по его словам действительно противостоял мировой державе Великобритании, однако результатом этого противостояния стало направление в Великобританию в 1877 году в качестве первого китайского посланника губернатора Гуандуна Го Сунтао, что по сути означало включение Китая в существовавшую на тот момент систему международных отношений.

В новейшее время Китай вместе с державами-победительницами во Второй мировой войне стал членом ООН и постоянным членом Совбеза ООН, вернул под свою формальную юрисдикцию Тайвань, иностранные концессии на территории Китая были ликвидированы, отменены заключённые с Китаем другими державами неравноправные договора, восстановлен его таможенный суверенитет.

Участие в Корейской войне, подытоживает Юань Наньшэн, стало первым и единственным за несколько тысячелетий случаем, когда Китай открыто бросил вызов ведущей мировой державе – США, но это было его ценой за укрепление своего международного авторитета и национальной безопасности.

Правило второе. «Чтобы защититься от тех, кто близко, надо договориться с теми, кто далеко»

Юань Наньшэн рассказывает, что автором древнего политического принципа «чтобы напасть на тех, кто близко, надо договориться с теми, кто далеко» (А это ни что иное, как стратагема №23. – А.Ш.) являлся Фань Суй,  советник «объединителя Китая» Цинь Шихуана, который в период с 230 до 221 г.г. до н.э.  последовательно огнём и мечом захватил шесть соседних царств, причём, первыми пали его непосредственные соседи, «ближние» Хань, Чжао, Вэй иЧу, а в последнюю очередь  –  «дальние» Янь и Ци, несомненно пожалевшие, что прежде потакали агрессии Цинь против его ближайших соседей.

В новейшее время, продолжил свой рассказ Юань Наньшэн, Китай зачастую был жертвой более сильных государств, поэтому политическое правило «чтобы напасть на тех, кто близко, надо договориться с теми, кто далеко» трансформировалось в политическое правило «чтобы защититься от тех, кто близко, надо договориться с теми, кто далеко». Примером использования этого трансформированного политического правила он называет действия президента молодой Китайской Республики Юань Шикая, который в ответ на губительные для Китая «двадцать одно требование» Японии, выдвинутые 18 января 1915 года, сумел добиться вмешательства в ситуацию американцев, в результате чего Япония смягчила свои требования с «двадцати одного» до «тринадцати». Ещё одним примером успешного применения Китаем этого политического правила Юань Наньшэн называет нормализацию китайско-американских отношений в начале 70-х годов 20-го века, что позволило Китаю успешно противостоять СССР.

Правило третье. «Избегать нестандартных отношений с другими государствами»

В древности Китай находился в постоянном вооружённом противостоянии с многочисленными соседями, в основном малоцивилизованными, но очень агрессивными и могущественными кочевниками, которым ханьцы нередко уступали в военной силе. В этих ситуацих хань органично для своей ментальности делали выбор в пользу модели пассивно-компромиссного поведения и устанавливали с опасными соседями так называемые квазикровные, квазисемейные отношения. Подобного свойства «родство» нередко было крайне невыгодным и унизительным для хань, однако позволяло решать им главную задачу сохранения собственной государственности в плотном враждебном окружении.

Классическим примером, приведённым в этой связи Юань Наньшэном, являются отношения императора китайской династии Южная Сун (1127-1279 г.г. н.э.) с государством тунгусо-маньчжурского народа чжурчжэни Цзинь, существовавшего на территории современного Северного Китая в 1151-1215 г.г. н.э.. Сначала китайский император признал свой вассалитет в отношении правителя чжурчжэней и в официальных записях стал именоваться «вассальным императором». Позднее китайцы «спасли лицо», «увернувшись» от унизительного титула «вассальный император», и стали именовать правителя чжурчжэней «дядя – младший брат отца», а китайского императора – его «племянником». Затем статус правителя чжурчжэней в глазах китайцев был упрочен, – его стали именовать в Китае «дядя – старший брат отца», китайский же император остался «племянником».

В связи с установлением спасительных квазисемейных отношений с сильными кочевниками хань нередко оказывались в унизительных для себя ситуациях. Так, когда император династии Хань Лю Бан умер в 195 г. до н.э., правитель кочевников сюнну, называвшийся «младшим братом» китайского императора, по обычаям своего народа вознамерился взять в жёны вдову Лю Бана, то есть вдову «старшего брата».

А уже упоминавшийся император Южной Сун по требованию «дяди» – правителя чжурчжэней приказал отрубить голову своему первому министру, выступавшему против государства чжурчжэней, и отправил её «старшему родственнику» в коробке.

Правило четвёртое. «Не противостоять одновременно многим государствам»

Юань Наньшэн полагает, что наиболее ценный опыт многотысячелетней китайской дипломатии как раз сосредоточен в правилах «не бросать военный вызов ведущим мировым державам» и «не противостоять одновременно многим государствам», поскольку вражда со всеми вокруг – пример наиболее неудачной стратегии.

В качестве примера он приводит указ вдовствующей императрицы Цыси  от 21 июня 1900 года об объявлении войны одновременно одиннадцати государствам: России, Великобритании, США, Франции, Германии, Японии, Италии, Австро-Венгрии, Испании, Бельгии, Нидерландам. Итогом этой авантюры стал кабальный для Китая «Заключительный протокол» от 7 сентября 1901 года, подписанный теми самыми одиннадцатью государствами, согласно которому Китай в течение 39 лет был обязан выплатить им контрибуцию в размере 450 миллионов лян серебра (1,5 миллиарда золотых рублей), не устанавливать свыше 5% ввозные пошлины на товары государств-подписантов, предоставить им право иметь в Пекине свои гарнизоны для охраны посольств и т.д..

Правило пятое. «Интересы государства превыше любых других интересов»

В качестве антипримера Юань Наньшэн приводит историю Цзя Сыдао, первого министра южносунского двора, направленного в 1258 г. н.э. против вторгшегося в Китай внука Чингисхана Хубилая. Цзя Сыдао заключил с Хубилаем тайную сделку, пообещав отдать монголам земли к северу от Янцзы и ежегодно выплачивать им дань в размере 200 тысяч лян серебра и 200 тысяч штук шёлка. Поверив Цзя Сыдао, Хубилай отвёл войско, а первый министр стал в Южной Сун героем-спасителем. В последующем Цзя Сыдао, как мог, скрывал от своего императора истину и всячески избегал контактов с «кредитором» Хубилаем, желавшим получить обещанное китайской стороной. Кончилось всё это бесславным поражением Южной Сун от монголов в 1279 г. н.э. и воцарением в Китае иноземцев почти на сто лет.

Особенностью своих внутрисоциумных отношений современные хань считают взаимную искренность и доверие. В современном Китае искренность и доверие к окружающим нередко называют «вторым паспортом гражданина», при этом поясняется, что это понятие одновременно подразумевает как собственную честность, так и доверие к другим, в повседневных и официальных делах. Другими словами, необходимость быть честным самому априори предполагает уверенность в честности визави. Разумеется, от реальной жизни такая установка пока далека, но, что называется, «ориентир задан верный».

 А китайский язык хранит множество сентенций на тему искренности, верности своему слову, доверия к другим, например: «Благонадёжность и доверие к другим – путь к обретению всеблагой силы «дэ»»; «Неискренность губительная для всеблагой силы «дэ» самогО неискреннего человека и усугубляет неприязнь к нему окружающих»; «Доверием к другим располагаешь их к себе»; «Легко понять того, кто искренен и доверяет другим»; «Высокопарная беседа чревата взаимным обманом, а проникновенный разговор всегда искренний»; «В Поднебесной объединяются те, кто обладает искренностью и способностью доверять другим» и т. д. и т.п

9 октября 2016 года на популярном в КНР форуме «Чжи Ху» (в переводе «Знай!») был опубликован материал с форума «Триста гор Ганьчжоу» (Ганьчжоу – город в провинции Цзянси. –  А.Ш.) под заголовком «В чём несравненная гордость ханьской нации?» В этом довольно претенциозном материале тем не менее содержатся современные характеристики как практического, так и этического исторически сложившегося поведения представителей ханьской нации, собственно и описанные одним из них.

Во-первых, как отмечается в этом материале: «Ханьская нация – самая многочисленная, самая трудолюбивая и практичная; китайцев прежде всего интересует результат, а не процесс его достижения, поэтому они критично относятся к людям Запада, для которых на первом месте процесс. В этом смысле ментальность ханьцев, не приемлющая жёсткий правил достижения результата, отличается живостью, гибкостью. Формирование такого типа ментальности обусловлено многочисленностью ханьцев, а также сложными условиями, в которых длительное время существует ханьская нация».

Во-вторых: «Сущность современного китайского общества в том, что оно ставит свою мораль выше религиозной псевдоморали (См. Ссылки выше на Бодде, Моу Цзунсаня, Ду Вэймина, Швейцера. – А.Ш.)... История Китая знала все формы метафизической псевдоморали, но сейчас в Китае формируется... абсолютно новый тип морали... Мораль людей Запада – это мораль всемирной эксплуатации других ради собственного материального благополучия... Новый тип морали в Китае предполагает взаимное уважение интересов личности...»

В-третьих: «...Китай – неагрессивная, созидательная цивилизация...»

В-четвёртых: «Китай – центр человечества, ключевое государство цивилизации будущего, ни одно другое государство не способно справиться со стратегическим предназначением Китая...»

В-пятых: «Традиционные ханьские этические постулаты «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе» и «ценность гармонии и миролюбия» станут правилами обретения гармонии в общемировом масштабе». (Смысл ханьского «правила обретения гармонии», дословно – «протоправила», в том, что, даже одержав победу в противоборстве, добродетельный стремится к гармонии с побеждённым им противником, недобродетельный же побеждённого им противника добивает. По такой логике даже побеждённые в будущем «добродетельным» Китаем в экономическом, идеологическом или любом другом противостоянии с ним, что называется, «могут спать спокойно». Другой вопрос, насколько последователен будет Китай в такого рода «добродетельности». Что касается конфуцианских этических постулатов «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе» и «ценность гармонии и миролюбия», то, как и многие другие ценности ханьской духовной культуры, они не являются её эксклюзивом. – А.Ш.).

В-шестых: «Китай – это «зеркало мира»...  За исключением добровольных сторонников крайних исламских течений и принудительно вовлечённых в них, в Китае свободно чувствуют себя христиане, буддисты, даосисты, приверженцы традиционного ислама, конфуцианцы, те, кто за коммунизм, за социализм, и те, кто за капитализм... Все они сосущесвуют по приницпу невмешательства в жизнь друг друга, а основу их мирного сосуществования обеспечивает КПК. При этом подавляющее большинство населения составляют ханьцы... США используют мир в своих интересах за счёт сохранения собственной стабильности и провоцирования потрясений вовне (В последнее время внутренняя стабильность в США под большим вопросом. –  А.Ш.), а Китай хочет повести за собой мир в условиях всеобщего мирного развития. Китай надеется в будущем победить США за счёт так называемых системных, ценностных преимуществ (Вот для чего необходимо внимательно изучать специфику духовной культуры хань. – А.Ш.) , источником которых являются присущие ханьской нации трудолюбие, ум, практичность.

Ханьская нация молча трудится, не покладая рук, ради построения нового мира, а не для того, чтобы ввергнуть мир в хаос. Уверенность ханьской нации в себе может привести к мирной конкуренции с другой нацией, однако для победы в такой конкуренции необязательно воевать. (Как считает Майкл Пилсбери, руководитель Центра китайских исследований Гудзоновского института, советник по китайской проблематике администраций США со времён Никсона, автор книги «Столетний марафон. Секретная стратегия Китая, направленная на смену им США в роли мирового лидера»- «The Hundred-Year Marathon. China's Secret Strategy To Replace America As The Global Superpower«, стратегическая цель Китая – экономическое, но не военное мировое лидерство. – А.Ш.).

Китаю необходимо продвигать духовные ценности, основанные на этическом постулате «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». (Проблема в том, что ханьская нация не просто провозглашает принципы добропорядочности, неконфликтности и гармонии, а намерена с их помощью «осчастливить весь мир» и повести его за собой. Даже если предположить, что это искреннее намерение, «без двойного дна», то всё равно «принудительное счастье по-китайски» вряд ли понравится тем, кто, как и ханьская нация, считает себя суверенным и не последним в этом мире. – А.Ш.)».

В-седьмых: «Практичность Китая рациональна, рациональность Запада своекорыстна, а чрезмерное своекорыстие ведёт к конфликтам. Гармонизировать личные интересы и интересы окружающих, сплачивать семью, доброжелательно относиться к окружающим, ибо это помогает собственному благополучию, – вот что такое практичность в понимании хань. Иными словами, в понимании хань стремиться к общему благу – практично, понимание этой истины сформировалось в ханьском сознании за несколько тысяч лет. В понимании хань достижение гармонии, а благодаря достигнутой гармонии и достижение общего блага возможно только в подходящих для этого условиях. Запад же стремится немедленно получить практическую выгоду, не задумываясь, имеются для этого подходящие условия или нет».

В-восьмых: «В целом современное китайское общество следует принципам коллективизма, однако в некоторых конкретных ситуациях нередко срабатывают законы индивидуализма. Например, во время землетрясения в 2008 году, Олимпийских игр 2008 года, эпидемии атипичной пневмонии 2003 года (И эпидемии коронавируса 2020 года. – А.Ш.) китайцы сплачивались, как стена, а затем снова разобщались, словно песчинки. Трансформация коллективизма в индивидуализм и обратно происходит в Китае стремительно. (Справедливо не только для Китая. – А.Ш.). Это философский феномен номер один, но это и реальный жизненный путь современного Китая».

В-девятых: «В целом в экономике Китая преобладает социалистический способ распределения при конкурентном государственно-капиталистическом способе производства, не исключающем рыночную экономику со свободной конкуренцией. То есть в Китае налицо сплав практичности, коллективизма, индивидуализма, капитализма и социализма. Умение современого Китая эффективно использовать сплав разнородного уходит корнями в глубокую древность его истории».

Ещё одним «срезом» древней системы этики ханьского общества, сохраняющей актуальность по сей день, являются, если их можно так назвать, «семь формул Конфуция».

Меняются эпохи, общественно-экономические формации, но практически каждый Homo sapiens продолжает вести себя так, как необходимо для его собственного выживания и продолжения его рода. Отсюда весь тот «ад» человеческих отношений, от окончательного сваливания в пучину которого государство и призвано оградить общество.  (См.  Н.А.Бердяев: «Государство существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы на земле не было ада»).

Древнекитайский философ Конфуций (551-479 г.г. до н.э.) , изложивший суть своего учения о социальной гармонии на основе социальной иерархии в «формуле» «Отец должен быть отцом, сын – сыном, правитель – правителем, подданный – подданным», часто рассматривал этику отношений в ханьском социуме» не только с точки зрения «трёх устоев, пяти постоянств», но и через сопоставление моделей поведения двух основных социальных типажей: «благородного мужа» и «маленького», то есть «недостойного человека».

Заимствуя образы из высказывания Н.А. Бердяева, отметим, что воплощением основанного на корысти «ада» межличностных отношений у Конфуция является тот самый «недостойный человек», а конфуцианский «благородный муж» – ни что иное, как символ недосягаемого «земного рая». Именно так, –  как выставленные философом абсолютные социальные типажи, но не как его конкретные нравоучения, скорее всего, и надлежит воспринимать «благородного мужа» и «недостойного человека», ибо в противном случае 99,99% жителей Земли в противовес горстке подвижников-бессеребренников можно было бы смело отнести к категории «недостойных». 

Итак,

–  «формула» №1. «Благородный муж постоянен, не озабочен проблемой выбора. Недостойный человек всё время мечется, всё время озабочен проблемой выбора, постоянство не для него».

Смысл данной «формулы» в том, что постоянство «благородного мужа» объясняется наличием у него собственных принципов, в то время как беспринципный «недостойный человек» делает свой выбор в зависимости от складывающейся ситуации и стремится туда, где выгода.

 – «Формула» №2.  «Благородный муж гармоничен в отношениях с окружающими, но это не значит, что он с ними непременно заодно. Недостойный человек заодно с другими, но это не гармония».

Смысл данной «формулы» в том, что «благородный муж», имея собственную точку зрения, может с одинаковым успехом как согласиться с мнением окружающих, так и возразить им. Что касается беспринципного «недостойного человека», его удел – поддакивать тем, с кем он в данный момент заодно из соображений выгоды.

 В современном мире Китай нередко прибегает к своим древним этическим «моделям» и «формулам», пытаясь экстраполировать их в том числе на складывающиеся международные отношения. Например, идеологически обосновывая привлекательность своей трансконтинентальной экономической инициативы «Пояс и Путь», китайские специалисты используют положения из «формулы Конфуция №2». Так, выступая в октябре 2017 года в программе ЦТ Китая, китайский политолог Су Сяохуэй, замдиректора Института международной стратегии подчинённого МИД КНР НИИ международных проблем рассуждала о том, что Китай не навязывает «принимающим государствам», то есть государствам на логистических маршрутах «Пояса и Пути» свой опыт и свои схемы развития, но выступает за то, чтобы страны-участницы «Пояса и Пути», словно конфуцианские «благородные мужи», «пребывали во взаимной гармонии, но не потакали друг другу».

– «Формула» №3. «Благородный муж руководствуется чувством долга, недостойный человек руководствуется соображениями выгоды».

– «Формула» №4. «Благородный муж не озабочен собственной выгодой, а потому всегда открыт и чистосердечен. Недостойный человек замкнут, потому что всё время размышляет, выгадал или прогадал».

– «Формула» №5. «Благородный муж рад чужому успеху и переживает из-за чужих неудач. У недостойного человека всё наоборот».

Смысл данной «формулы» в том, что нацеленный исключительно на собственную выгоду «недостойный человек» непременно завидует чужому успеху и радуется чужим неудачам.

– «Формула» №6. «Если благородный муж не может реализовать свои замыслы, он не отступает от них и ждёт, когда предоставится возможность для их реализации. Если же свои замыслы не может реализовать недостойный человек, он готов поступить неправедно, лишь бы немедленно добиться своего».

– «Формула» №7. «В случае неудачи благородный муж винит себя, а недостойный человек – других».

Ещё раз отметим, что специфика практического и этического поведения современных представителей нации хань – результат многотысячелетней эволюции общества, зародившегося и длительное время развивавшегося в непростых природных и исторических условиях, обусловивших обособленный характер этого общества и соответствующую этой обособленности ментальность его членов. Не менее важно понимать и то, что говорить о «китайской специфике» можно лишь как о специфике применительно исключительно к ханьскому обществу, а следовательно с большой осторожностью следует относиться к призывам «делать, как Китай», откуда бы такие призывы не звучали.   

Автор: А.В. Шитов                     

30.07.2020
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Китай
  • XXI век
  • Средние века
  • Древний мир