Материал предоставлен для публикации Военным институтом (управления национальной обороной) Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации (ВИ (УНО) ВАГШ ВС РФ).
Аннотация. Проблематика противоракетной обороны является одной из ключевых тем контроля над вооружениями. В статье проводится анализ современного состояния систем ПРО России и США, обозначаются наиболее опасные для поддержания стратегической стабильности сюжеты и предлагаются направления их возможного урегулирования.
Ключевые слова: контроль над вооружениями, противоракетная оборона, ядерное оружие, Россия, США.
***
Вопросы стратегической противоракетной обороны (ПРО) традиционно занимают важное место в военном планировании России и Соединенных Штатов Америки (США). С учетом ее высокого дестабилизирующего потенциала стратегическая ПРО была серьезно ограничена договором между СССР и США 1972 года. Несмотря на все усилия Москвы, Вашингтон вышел из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ДПРО) в 2002 году, что ослабило двустороннюю стратегическую стабильность и привело к последовательному развитию новых наступательных и оборонительных вооружений. Снятие этой напряженности и урегулирование вопроса дипломатическим путем с учетом интересов обеих сторон способствовало бы укреплению национальной безопасности России. В то же время США пока не продемонстрировали готовности искать необходимые дипломатические и технические развязки.
Межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) являются основным средством доставки ядерного оружия до территории вероятного противника и основой ядерного сдерживания. Траектория полета МБР и ее головной части (ГЧ) включает в себя два участка: активный (управляемый полет с работающей ракетной установкой) и пассивный (неуправляемый, свободный полет после выключения двигательной установки и отделения ГЧ) [1]. Пассивный участок траектории в свою очередь делится на внеатмосферную и атмосферную часть. В разное время в СССР/России и США разрабатывались системы ПРО, направленные на перехват МБР на всех участках траектории.
Противоракетная оборона США
По состоянию на август 2020 года, система ПРО США включала в себя три основных компонента:
- два района размещения «тяжелых» противоракет GBI (Ground Based Interceptors — перехватчики наземного базирования) в континентальной части США с 44 противоракетами — 40 на комплексе Форт-Грили на Аляске и 4 на авиабазе Ванденберг в Калифорнии [2];
- 38 судов, оснащенных боевой системой Иджис (Aegis) с различными модификациями противоракет атмосферного — RIM-156 Standard Block IV (SM-2) и RIM-174 Standard ERAM (SM-6) и заатмосферного перехвата RIM-161 Standard Missile 3 (ЅМ-3) [3];
- Сухопутная версия системы Иджис (Aegis Ashore) в Европе, развернутая в рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода 24 ракеты ЅМ-3 на базе противоракетной обороны Девеселу в Румынии.
Кроме того, Соединенные Штаты располагали подвижными комплексами ПРО THAAD (Terminal High Altitude Area Defense), предназначенными для перехвата ракет средней дальности на атмосферном и на завершающем этапе внеатмосферного участка траектории [4].
Противоракеты наземного базирования GBI состоят из ускорителя и кинетической боеголовки, на сегодняшний момент все развернутые противоракеты оснащены боеголовкой EKV (Exoatmospheric Kill Vehicle заатмосферная кинетическая боеголовка). Результаты испытаний системы выглядят неоднозначно, с 1999 года только 11 из 19 пусков были успешными [5].
Проект разработки новой боеголовки RKV (Redesigned Kill Vehicle модернизированная боеголовка для противоракет GBI, который вела корпорация Боинг, закончился неудачей. Сроки испытаний и развертывания RKV неоднократно сдвигались, и в августе 2019 года заказчик закрыл проект. Комментируя завершение программы, заместитель министра обороны США Мартин Гриффин отметил: «мы решили, что путь, по которому мы двигались, не принесет необходимых результатов, так что мы не будем продолжать по нему идти» [6]. В апреле 2020 года Агентство по противоракетной обороне США объявило тендер на разработку перехватчика нового поколения NGI (Next-Generation Interceptor). Заявки на тендер подали корпорации Boeing, Raytheon-Northrop Grumman и Lockheed Martin [7].
Решение об отмене разработки RKV поставило под вопрос, по крайней мере в среднесрочной перспективе, строительство 20 дополнительных противоракет GBI, для размещения на Аляске. Их строительство было запланировано с использованием новой боеголовки и должно было быть закончено к 2023 году [8]. Но если оборонный бюджет 2020 года предполагал выделение полутора млрд долларов в 2020-2024 гг. на приобретение дополнительных противоракет, то запрос на 2021 г. практически не содержит финансирования на закупку новых противоракет [9].
Пока Агентство по противоракетной обороне планирует продолжить строительство 20 шахт для противоракет с возможностью их использования для NGI. Разработка противоракет NGI предполагает также разработку нового ускорителя, [10] и их развертывание не ожидается раньше 2027 года в самом оптимистичном сценарии [11].
ВМФ CШA располагает боевой системой Иджис, одна из модификаций которой позволяет перехватывать баллистические ракеты с помощью противоракет ЅМ-3. Система Иджис развернута на двух типах кораблей — ракетных крейсерах типа «Тикондерога» и эскадренных миноносцах типа «Арли Берк». По состоянию на март 2020 года 38 из этих кораблей были оснащены версией Иджис, предназначенной для функций flPO (BMD-capable Navy Aegis ships). Другие корабли, оснащенные системой Иджис, не предназначены для защиты от баллистических ракет, но могут быть модернизированы для выполнения функций IIPO, для чего требуется изменение компьютерных систем, программного обеспечения и установка противоракет [3]. Согласно Обзору политики в области IJPO 2019 года, планировалось довести количество кораблей с системой ПРО до 60 в 2023 году [12]. Бюджетный запрос на 2020 год предполагал увеличение количества таких кораблей до 59 в 2024 году [3]. Но в последней на данный момент версии бюджетного запроса ВМФ, в связи с ограничением финансирования, предложил сократить закупку новых эсминцев на пять единиц в ближайшие пять лет, [13] что ставит реализацию этих планов под вопрос.
Ракетные крейсера типа «Тикондерога» оснащены 122 установками вертикального пуска Mark 41, эскадренные миноносцы типа «Арли Берк» — 90 и 96 установками вертикального пуска Mark 41 в зависимости от модификации. Пусковые установки Mk 41 на этих кораблях используются для запуска большой номенклатуры ударных, противокорабельных, противолодочных ракет и противоракет, что не позволяет определить количество пусковых установок, используемых для целей ПРО в каждый отдельный момент, хотя очевидно, что оно будет меньше максимально возможного.
С точки зрения стратегической ПРО наибольший интерес представляют размещаемые на кораблях с системой Иджис противоракеты ЅМ-3, предназначенные для кинетического заатмосферного перехвата баллистических ракет. На данный момент ЅМ-3 существует в трех последовательно разработанных вариантах. ЅМ-3 Block IA и Block IB (вариант с улучшенной головкой самонаведения, процессором и маневренностью) стоят на вооружении, их общее количество оценивается в несколько сотен. [14] ЅМ-3 Block IIА, разработанный совместно с японскими Силами самообороны, закупается министерством обороны США в ограниченном количестве и проходит испытания. Block НА отличается увеличенным топливным баком, что позволяет увеличить скорость и дальность полета противоракеты, и более крупной кинетической боеголовкой [3]. По различным неофициальным оценкам скорость SM-3 Block IIA составляет около 4,5 км/сек по сравнению с 3 км/с для Block IB [15].
Разработка следующего поколения противоракет SM-3 Block IIВ, предназначенных для перехвата МБР, была отменена Соединенными Штатами в 2013 году [16].
Тем не менее, в том числе на фоне отсутствия прогресса в развитии системы ПРО в континентальной части страны с перехватчиками GBI, Вашингтон планирует оценить возможности по использованию SM-3 Block IIA для перехвата межконтинентальных баллистических ракет. В марте 2020 года заместитель министра обороны США Майкл Гриффин сообщил, что испытание по перехвату МБР противоракетой SM-3 Block IIA состоится в третьем квартале 2020 финансового года (апрель-июнь) [17]. Впоследствии планы были сдвинуты на конец 2020 – начало 2021 гг. В случае успешного перехвата МБР это повысит угрозу для стратегических сил России, особенно с учетом довольно большого количества запланированных к закупке противоракет (текущие планы составляют свыше 300 единиц) [18].
Союзники США, включая Австралию, Испанию, Норвегию, Южную Корею и Японию, имеют на вооружении, строят или планируют строить корабли, оснащенные системой Иджис. Большинство из шести японских эсминцев с системой Иджис, предназначены для противоракетной обороны, Токио планирует модернизировать оставшиеся в ближайшие годы, еще два эсминца ПРО находятся в процессе постройки [3]. Корабли других союзников США, оснащенные системой Иджис, не предназначены для защиты от баллистических ракет.
В рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода на базе ПРО Девеселу в Румынии развернута сухопутная версия системы Иджис, оснащенная 24 ракетами SM-3 Block IB. Строительство второй базы ПРО США в Европе в польском поселке Редзиково, где должны будут разместиться еще 24 ракеты SM-3, продолжает затягиваться. База, которую планировалось ввести в строй в 2018 г., не будет готова до 2022 года из-за медленной работы подрядчиков [19]. В перспективе обе базы планируется перевооружить на противоракеты SM-3 Block IIA.
Развертывание наземной версии Иджис рассматривается в качестве альтернативы как для GBI, так и для использования кораблей с системой Иджис для функций ПРО. В частности, обсуждаются варианты использования наземной версии Иджис в континентальной части США, [9] на Гуаме (для замены батареи THAAD) [20] и на Гавайях (на основе испытательного полигона системы ПРО на базе Баркинг-Сэндс) [12].
Япония планировала развернуть на своей территории две наземные системы Иджис – в префектуре Акита на северо-востоке страны и в префектуре Ямагути на юго-западе. По оценкам министерства обороны Японии, от момента подписания контракта, до ввода систем в строй потребовалось бы шесть лет [21]. По заявлениям японской стороны, планировалось, что комплексы ПРО будут управляться Силами самообороны, но, учитывая близкие союзнические отношения Токио и Вашингтона, стоило ожидать глубокой интеграции противоракетных систем двух стран. В июне 2020 года Япония официально заявила, что приостанавливает планы развертывания системы Иджис на неопределенный срок из-за обнаружившихся технических проблем.
Администрация США также рассматривает возможность использовать системы THAAD для перехвата МБР на атмосферном участке траектории, интегрировав их в единую эшелонированную систему с перехватчиками GBI и ЅМ-3. Рассматривается как использование существующих противоракет, так и модификация головки самонаведения и ускорителя [22].
Администрация Д. Трампа также демонстрирует возобновление интереса к перехвату баллистических ракет на активном участке траектории. Обзор политики США в области ПРО 2019 года отмечал, что «с развитием ракетных арсеналов стран-изгоев, размещение перехватчиков в космосе может предоставить возможность для перехвата атакующих ракет в наиболее уязвимой разгонной части траектории, до того, как они смогут применить средства противодействия. Министерство обороны проведет новый краткосрочный обзор концепций и технологий космической ПРО для оценки технологического и операционного потенциала размещения элементов противоракетной обороны в космосе» [12]. В том же документе рассматривался потенциал истребителя - бомбардировщика с новым или модифицированным перехватчиком F-35 для перехвата баллистических ракет на активном участке траектории [12].
В то же время исследование Пентагона в отношении космических сенсоров и перехватчиков, которое планировалось завершить за шесть месяцев [23] (к июлю 2019 года), так и не было опубликовано по состоянию на конец марта 2020 года. Оборонный бюджет на 2020 год выделил на перехват на активном участке траектории 34 млн долларов,[24] что означает, что фактически работы в этом направлении не ведутся.
Противоракетная оборона России
В отличие от США Россия не разрабатывает и не планирует разрабатывать систему ПРО, направленную на защиту всей территории страны. Россия сохраняет систему противоракетной обороны Москвы и центрального региона A-135, разработанную в контексте Договора о ПРО 1972 года. По открытым данным по состоянию на 1989 год, когда система была завершена, в ее состав вошли: «РИС «Дон2Н»; командно-измерительный пункт и противоракеты — 68 ПР ближнего перехвата 53T6 (Gazelle), рассчитанных на перехват целей в атмосфере, и 32 ПР дальнего перехвата 51T6 (Gordon), предназначенных для перехвата целей за пределами атмосферы [25]. Цифру в 68 перехватчиков приводит и Обзор политики США в области ПРО 2019 года [12]. В настоящее время ведется модернизация системы, разработка и испытание новых противоракет [26]. Информация об увеличении количества противоракет в открытых источниках отсутствует.
Помимо этого, в России существует обширная номенклатура мобильных наземных систем ПВО и ПРО. Перспективная система C-500 «Прометей», поставка которой в войска ожидается в 2020 году, предназначена для «борьбы с боевым оснащением баллистических ракет средней дальности (самостоятельный перехват с дальностью пуска до 3,5 тыс. км) и межконтинентальных баллистических ракет на конечном участке траектории, а в определенных случаях — и на среднем участке» [27]. Ее предшественник, комплекс ПВО C-400 «Триумф» широко экспортируется Россией, поставки были осуществлены в Китай и Турцию, заключен контракт с Индией.
В апреле 2018 года издание «The Diplomat» со ссылкой на источники в министерстве обороны США сообщило об успешном испытании Россией новой системы противоспутниковой/противоракетной системы Нудоль с мобильной пусковой установки [28]. По данным издания, технические характеристики системы позволяют ей производить заатмосферный перехват баллистических ракет.
Возможности для контроля над вооружениями в области MPO
Наиболее успешной инициативой по контролю над вооружениями в области ПРО стал Договор об ограничении систем противоракетной обороны 1972 года. Согласно договору, стороны взяли на себя следующие основные ограничения:
- ограничить свои стратегические системы ПРО двумя (затем одним) комплексами с не более 100 противоракетами;
- не передавать другим государствам и не размещать вне своей национальной территории стратегические системы ПРО или их компоненты;
- не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно- наземного базирования;
Первое из приведенных ограничений достаточно близко соблюдается обеими сторонами, и сегодня, несмотря на выход США из ДПРО в 2002 году, неизвестно ни о российских, ни об американских планах по наращиванию количества своих стационарных противоракет свыше 100 единиц в обозримой перспективе. В целом, исходя из современного состояния стратегической ПРО США, основанной на противоракетах GBI, можно сделать вывод, что как минимум в ближайшее десятилетие эта система не будет представлять угрозы для российских стратегических сил по чисто техническим, финансовым и организационным причинам. Учитывая, что система ПРО, развернутая сегодня в континентальной части Соединенных Штатов популярна как среди населения, так и в обеих политических партиях в Конгрессе, предложения о ее включении в переговоры по контролю над вооружениями обречены на провал.
В этом контексте более перспективными выглядят переговоры об ограничении систем ПРО за пределами национальной территории, что также позволит вывести из-под ограничения российские мобильные системы. Второе ограничение нарушается США, размещающими свои системы ПРО за пределами национальной территории и передающими их союзникам. В то же время на определенном этапе не исключена продажа Россией новых систем ПРО собственным союзникам и партнерам. Поскольку Вашингтон может быть не заинтересован в появлении систем класса С-500 у Ирана и КНР (при том, что для Пекина и Тегерана защита от МБР, скорее всего, не будет первым приоритетом), здесь может существовать пространство для переговоров. Россия и США могли бы договориться о технических ограничениях систем ПРО, поставляемых на экспорт, за образец может быть взят режим РКРТ.
Наконец, третье ограничение не соблюдается ни Вашингтоном, ни Москвой, обе страны обладают или разрабатывают мобильные системы ПРО. В то же время активное развитие мобильных нестратегических систем ПРО в 1990-е годы заставило стороны обратить внимание на данный вопрос. В 1997 году в Нью-Йорке участниками договора был согласован меморандум о взаимопонимании и два совместных заявления, впоследствии ратифицированные Россией, но не США. Соглашение предполагало, что для целей ДПРО не будут засчитываться противоракеты, скорость которых не превышает 3 км/с, не испытанные против ракет-мишеней со скоростью, превышающей 5 км/с и дальностью, превышающей 3500 км [29]. Стороны также договорились о мерах транспарентности в отношении нестратегических систем ПРО (THAAD и Navy Theater-Wide Theater Ballistic Missile Defense Program – в будущем Aegis Missile Defense System – для США и С-300В для России) [30]. В рамках договоренности предусматривался ежегодный обмен информацией о системах, уведомления о создании новых испытательных полигонов и пусках противоракет, а также обещание, что разворачиваемые нестратегические системы не будет представлять угрозу для стратегических ядерных сил, что должно было подкрепляться обменом информацией по количеству и планам применения и развития данных систем.
Договоренности 1997 года были интересным опытом, но его применение в сегодняшней ситуации требует нескольких уточнений. По данным СМИ, SM-3 Block IIA уже превосходит скорость, согласованную в меморандуме как «безопасную», вероятно, это также будет касаться и С-500. При этом любые договоренности по ПРО должны будут включать какое-то ограничение по скорости перехватчиков, это будет особенно важно для противоракет США, размещенных в Европе, как на базах Aegis Ashore, так и на кораблях в Северной Атлантике, с дальнейшим повышением скорости будут повышаться шансы на их успешное использование против российских МБР на активном участке траектории.
В то же время для перехвата МБР на пассивном участке траектории скорость является важным, но не критическим фактором – достаточно, чтобы траектория противоракеты пересеклась с хорошо просчитываемой траекторией баллистической ракеты. В этом контексте важно также рассматривать общее количество американских противоракет, предназначенных для заатмосферного перехвата, в первую очередь SM-3. Россия и США могли бы договориться об ограничении количества противоракет, которое было бы достаточным для перехвата ограниченного количества ракет третьих стран, но недостаточным для угрозы стратегическим силам двух сторон. Хотя США меньше России заинтересованы в контроле систем ПРО другой стороны, Вашингтон неоднократно озвучивал свои озабоченности противоспутниковыми возможностями российских систем, что открывает возможности для диалога об их ограничении. Подобный договор может быть бессрочным, либо, ограниченным по времени (по аналогии с договорами об СНВ, например, на десять лет с возможностью продления), что может быть более приемлемо для американской стороны.
Москва и Вашингтон могли бы обмениваться данными по количеству у них противоракет, но верификация ракет на складах выглядит проблематично. Верификация количества и наличия/отсутствия противоракет SM-3 на отдельных судах также вряд ли будет возможна в связи с нежеланием демонстрировать заполнение других пусковых установок. В этой связи можно было бы рассмотреть возможность выделения кораблей ПРО и кораблей, неспособных нести противоракеты, с ограничением количества первых и их обеспечением внешними и функциональными отличиями, которые могут быть верифицированы НТСК. ВМФ США может оказаться не против ограничения количества кораблей ПРО, поскольку его руководство неоднократно негативно высказывалось о том, что задачи ПРО потребляют слишком много ограниченных ресурсов флота [31].
Другим важным направлением для контроля над вооружениями должно стать неразмещение систем ПРО в космическом пространстве и запрет на стратегические системы ПРО воздушного базирования, которых в данный момент нет, но разработка которых ведется.
Нужно оговориться, что практическая реализация обозначенных возможностей для российско-американского контроля над вооружениями в области противоракетной обороны не кажется на сегодняшний день чрезвычайно реалистичной. Отношения между Россией и США остаются в очень тяжелом состоянии. Последний двусторонний договор в сфере стратегических вооружений – ДСНВ – истекает меньше, чем через год, и перспективы его продления остаются неясными. Тем не менее с изменением политической ситуации какие-то из этих механизмов могут оказаться полезными.
Автор: Баклицкий А.А., аналитик Института международных исследований МГИМО МИД России
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Военный Энциклопедический словарь. Министерство обороны России. [Электронный ресурс].
2. Department of Defense Press Briefing on the President's Fiscal Year 2019 Defense Budget for the Missile Defense Agency. 13.02.18. [Электронный ресурс].
3. Navy Aegis Ballistic Missile Defense (BMD) Program: Background and Issues for Congress. Congressional Research Service. 17.12.19. [Электронный ресурс].
4. Fact Sheet, Terminal High Altitude Area Defense. U.S. Department of Defense, Missile Defense Agency, 24.09.18. [Электронный ресурс]. (дата обращения: 04.09.2020).
5. Ballistic Missile Defense Intercept Flight Test Record. Missile Defense Agency. September 2019. [Электронный ресурс]. (дата обращения: 04.09.2020).
6. Paul Mcleary. Pentagon Cancels Multi-Billion $ Boeing Missile Defense Program. Breaking Defense. 21.08.19. [Электронный ресурс].
7. Jen Judson. Lockheed dives into next-generation missile defense interceptor competition. Defense News. 03.08.2020. [Электронный ресурс].
8. Missile Defense. Delivery Delays Provide Opportunity for Increased Testing to Better Understand Capability. Government Accountability Office. June 2019. [Электронный ресурс].
9. Tom Karako, Wes Rumbaugh. Inflection Point: Missile Defense and Defeat in the 2021 Budget. CSIS. 22.03.20. [Электронный ресурс].
10. Hill: NGI Has Flexibility In Development Cycle, Replaces Whole Interceptor. Defense Daily. 10.03.2020. [Электронный ресурс].
11. Department of Defense Press Briefing on the President's Fiscal Year 2021 Defense Budget for the Missile Defense Agency. 10.02.20. [Электронный ресурс] .
12. 2019 Missile Defense Review. Department of Defense. [Электронный ресурс] .
13. Navy’s New Shipbuilding Plan ‘Dead on Arrival,’ Lawmakers Say. USNI news. 10.02.20 [Электронный ресурс].
14. Standard Missile-3 (SM-3). CSIS. 28.09.18 [Электронный ресурс].
15. Joan Johnson-Freese, Ralph Savelsberg. Why Russia Keeps Moving the Football on European Missile Defense: Politics. Breaking Defense. 17.10.13 [Электронный ресурс].
16. Missile Defense Announcement. As Delivered by Secretary of Defense Chuck Hagel, American Rhetoric. 15.03.13. [Электронный ресурс].
17. Statement of Michael D. Griffin Under Secretary of Defense for Research and Engineering Before the House Armed Services Subcommittee on Intelligence, Emerging Threats and Capabilities. 11.03.20. [Электронный ресурс].
18. Laura Grego. The SM-3 Block IIA Interceptor. A New Arms Control Challenge. Union of Concerned Scientists. August 2019. [Электронный ресурс]/
19. MDA, Army Withholding Pay as Aegis Ashore Poland Construction Still Drags. USNI News. 12.03.20 [Электронный ресурс].
20. Pentagon considers replacing Guam’s THAAD battery with Aegis Ashore. Jane’s. 05.02.20 [Электронный ресурс] (дата обращения: 04.09.2020).
21. Lockheed Martin Wins Contract Modification for Japan Aegis Ashore Batteries. The Diplomat. 09.03.20 [Электронный ресурс].
22. MDA’s FY21 budget paves way for new homeland missile defense plans. Defense News. 10.02.20 [Электронный ресурс].
23. Department Of Defense Off-Camera Press Briefing on the 2019 Missile Defense Review. 17.01.19 [Электронный ресурс].
24. Missile Defense. An assessment of U.S. Military Power. Heritage Foundation. 30.10.19 [Электронный ресурс].
25. Bиктор Колтунов, Александр Кубышкин, Bладимир Степанов. Противоракетная оборона: история и современность. Министерство обороны России. 2010. [Электронный ресурс]
26.Воздушно-космические силы выполнили пуск новой противоракеты системы ПРО. Министерство обороны России. 02.07.19. [Электронный ресурс].
27. Разработчик рассказал о возможностях С-500 // РИА Новости. 10.02.20.[Электронный ресурс].
28. Russia Conducts New Test of ‘Nudol’ Anti-Satellite System. The Diplomat. 02.04.18 [Электронный ресурс].
29. First Agreed Statement Relating To The Treaty Between The USA And The USSR On The Limitation Of Anti Ballistic Missile Systems Of May 26, 1972. September 26, 1997. Special Section: New START II and ABM Documents. Arms Control Association. [Электронный ресурс].
30. Agreement on Confidence-Building Measures Related to Systems to Counter Ballistic Missiles Other Than Strategic Ballistic Missiles. 26.09.97 [Электронный ресурс].
31. The US Navy Is Fed Up with Ballistic Missile Defense Patrols. Defense News. 16.06.18. [Электронный ресурс].
