Этапы стратегического прогнозирования парадигм развития субъектов международной обстановки

… теория международных отношений и развития МО применительно к анализу и прогнозу парадигм

выглядит не только неизученным подходом, но даже сомнительным, а иногда и антинаучным[1]

А. Подберезкин, профессор МГИМО

 

…когда я читаю… о скором «закате Америки» … мне становится даже не смешно, а грустно —

насколько неглупые и вроде бы даже информированные люди готовы принимать желаемое за действительное[2]

В. Медведев, один из основателей советской школы программирования

 

Самое трудное в стратегическом прогнозировании определить даже не перспективы развития существующих, а появление принципиально новых парадигм. Так, развитие парадигмы «роботизации» неизбежно приведет к 2030 годам к массовому явлению полностью автоматизированных производств в экономике и к возможному исчезновению «промышленного пролетариата» (которому еще 100 лет назад предсказывали будущее «гегемона» — в социальной области.

В периоды «фазового перехода» (смены парадигм) стратегический прогноз имеет исключительно важное значение. Так, при самом поверхностном прогнозе (распространенном сегодня) будущее МО определяется новыми центрами силы — КНР, Индией, Бразилией и др. странами, хотя существует и другой взгляд, а именно: будущее определяется развитием и контролем новейших технологий и их носителей (США, кстати, к 2016 году скупили 5 млн талантливых ученых).

Важно также понимать, что прогнозирование развития субъекта МО может быть, разделено по времени, по этапам, но не разорвано в своем едином процессе. Банальная истина проста: прогноз должен быть следствием развития предыдущего, но не его механическим продолжением (рис. 1).

Рис. 1

Эти общие правила, однако, в политической жизни не действуют в силу влияния субъективных обстоятельств. Во всяком случае, в России, где политический курс меняется недопустимо быстро[3].

В действительности можно предположить, что не только долгосрочное прогнозирование, но и среднесрочное и даже краткосрочное, должны строиться на основе нелинейного системного анализа и постоянного мониторинга всех факторов и тенденций, влияющих на формирование МО и ВПО (а также при необходимости конкретную реализацию СО). Так, невозможно экстраполировать будущее качество и количество ВиВТ, исходя только из имеющихся сегодняшних данных, которые свидетельствуют о быстрой смене поколений ВиВТ, с одной стороны, и удлинением их срока службы, — с другой. Экстраполяция в развитии военных потенциалов может привести к серьезным, даже радикальным ошибкам. Поэтому ее использование в стратегическом прогнозе развития ВиВСТ — должно быть очень ограничено. Это хорошо видно на примере развития основных военных систем в США, срок службы которых (несмотря на будущее мнение) возрастает, а не сокращается (рис. 2)[4].

Рис. 2.  Средний возраст (в годах) боевых средств Армии США

Как видно из графика, средний срок службы ВиВСТ в США (за исключением САУ) увеличился с 5 лет в 1990 г. до 15 лет в 2005 г., а некоторые виды и системы ВиВТ, находящиеся на вооружении сегодня, в 2016 году, будут на службе еще и в 2050-е и даже 2060-е годы. Более того, некоторые системы, создаваемые сегодня, — вплоть до конца XXI века. В то же время некоторые виды и системы оружия могут вообще неожиданно «исчезнуть» в короткие периоды, а некоторые, — наоборот, «вдруг» появиться. Причем речь может идти о принципиально новых системах ВТО, ударных беспилотниках и пр., которые могут повлиять на всю ВПО в мире. Поэтому применительно к экстраполяции в развитии ВиВСТ следует относиться очень осторожно.

Это говорит в пользу того, что необходимость выбора логической и теоретической основы для анализа, а тем более стратегического прогноза развития субъекта МО, не вызывает сомнений. Даже сам этот выбор покажется не обоснованным. Одним эмпирическим анализом не обойдешься. Тем более что отсутствие фундаментальной основы для прогноза развязывает руки для субъективных представлений, которые не только не обоснованы, но и могут носить заведомо безответственный характер. Более того, известные долгосрочные прогнозы развития МО, в которых отсутствует логическая, избранная для анализа концепция и модель, оказываются, в конечном счете, не просто бесполезными, а преступными. Их авторов спасает только забывчивость читателей и власти.

Выбор той или иной концепции и модели анализа и прогноза развития субъекта МО означает для политики и исследователя полный (или, как минимум, частичный) отказ от других концепций и моделей, а кроме того вызывает немедленную критику со стороны «теоретиков» и «методологов».

Иногда тех, кто испытывает потребности в реализации амбиций или просто получения выгоды. Иными словами, отсутствие концепции позволяет развиваться безответственности. Это — главная причина, почему в долгосрочных моделях и концепциях, как правило, отсутствуют логические и теоретические определенные основы, либо они представлены настолько абстрактно, что становятся, очевидно, бесполезными для практических нужд.

Вместе с тем для практических политических целей нужна именно прикладная модель и прогноз сценария или варианта развития МО или ВПО. В конечном счете, такой сценарий (и его вариант) может быть и даже наверняка будет единственным. И этот единственный вариант должен быть максимально близок к реальному, потому, что именно на него ориентируются при стратегическом планировании. Этот вывод важно подчеркнуть особо: реальность развивается параллельно только в фантастических романах, либо в еще неосознанной нами действительности. Для практики, «жизни» существует один, реальный, реализуемый сценарий, который (в крайнем случае) может предполагать развитие по двум вариантам в действительности. Поэтому ценность прогноза заключается в определении не только возможных сценариев, но и их наиболее вероятного конкретного варианта[5].

Отдельно следует сказать об информационно-когнитивном влиянии на развитие субъекта МО и прогноз его роли в будущем. Практическое значение в этом случае «правильной теории» и выбор конкретного, прагматически определенного сценария развития МО, крайне велико

из-за усиления политики искусственного создания «виртуальной реальности» в политической области, в частности в формировании МО, с помощью мощных средств западной ЛЧЦ, которая ведет к сознательной дезинформации и попыткам дезориентировать лиц, принимающих политические решения. Представляется, что дело тут не в простой субъективности оценок, свойственных, когда речь шла о международных отношениях, войнах и конфликтах (а также рыбалке, охоте, любви и т.д.), а о сознательном искажении действительности, политике дезинформации, создания искаженной реальности, которая генералами сетецентрической войны и выдавалась за саму реальность. Иначе говоря, нужный сценарий МО и роль того или иного субъекта МО–ВПО сначала придумывается, «прописывается», создается искусственно в информационном пространстве, а потом под него «подгоняется» действительность[6]. Так, например, в прогнозе американской компании «Стратфот» до 2050 года, сделанном в 2016 году, Польше отводится роль мировой сверхдержавы «От Балтики до Черного моря», Украина — перестает существовать, а Россия делится на отдельные регионы.

Роль СМИ и институтов НЧК в таком придуманном искусственно сценарии МО совершенно изменилась. Из средств информации они сознательно превращаются в инструмент дезинформации и создания ложной виртуальной реальности, т.е. средства войны. Более того, СМИ превращались в случае реализации такого сценария СО, по «созданию ложной реальности», в «прикладное» средство вооруженной борьбы. Такое же, даже более важное и эффективное, чем артиллерия, танки и авиация[7].

Эта тенденция в основном осталась незамеченной для многих в России, где к СМИ по-прежнему относились как к «средствам объективного информирования общественности». Более того, такая недооценка привела к искажению восприятия реалий в российской правящей элите. Так, вплоть до второго десятилетия XXI века не только в высказываниях официальных лиц, но и в основополагающих нормативных документах — Концепции внешней политики, Стратегии национальной безопасности, Военной доктрине России и др. — говорилось о «благоприятной» и даже «уникально благоприятной» внешнеполитической обстановке. То, что эта МО и ВПО радикально изменились не в пользу России еще в 90-е годы, — не признавалось потому, что интересы не позволяли признавать реальность, а трансформация безопасности России в абсолютную уязвимость — сознательно не замечалась. Вплоть до конца 2014 года оценки и прогнозы ученых РАН, например, отличались благозвучием. Соответственно и оценка, и анализ России, как субъекта МО, была неверной. Более того, трагично ошибочной. Иными словами, будущие ложные парадигмы (при отсутствии внятно обоснованной концепции и модели развития МО) вводили заведомо в заблуждение.

Противодействовать такому информационно-политическому искажающему влиянию обязательно и необходимо в информационном поле, немедленно, но отнюдь не старыми информационными методами: опыт бесконечных дискуссий по поводу России и Украины как субъектов МО показал, что «чистая» информация и журналистика уже не могут достичь поставленных целей, если нет теоретической, логической и концептуальной моделей, объясняющих суть происходящих событий. Нагромождение фактов, даже самых убедительных, отнюдь не означает получение убедительного результата. Нужна теоретически обоснованная, аргументированная концепция, объясняющая всю цель событий, последствий и возможных негативных событий в будущем для того или иного субъекта МО.

 

>>Полностью ознакомиться с аналитическим докладом А.И. Подберёзкина "Стратегия национальной безопасности России в XXI веке"<<


[1] Современная международная обстановка: цивилизации, идеологии, элиты / А. И. Подберезкин, В. Г. Соколенко, С. Р. Цырендоржиев. — М.: МГИМО–Университет, 2015. — С. 85.

[2] Медведев В. В загнивающей Америке готовится грандиозный технологический прорыв, который определит будущее человечества / Эл. ресурс: NewRezume. 2016. 5 июля / http://newrezume.org/news

[3] Это отчетливо выражено в документах стратегии национальной безопасности России. См. например: Проект долгосрочной стратегии национальной безопасности России с методологическими и методическими комментариями: аналит. доклад / [А. И. Подберезкин (рук. авт. кол.) и др.]. — М.: МГИМО–Университет, 2016. Июль. — 86 с.

[4] Congressional Budget Office based on data from the Department of the Army // «The Congress of the United States, Congressional Budget Office. The Army’s Future Combat Systems Program and Alternatives». — С. 10.

[5] Подберезкин А. И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. — М.: МГИМО–Университет, 2015.

[6] Подберезкин А. И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021 года. — М.: МГИМО–Университет, 2015. — С. 27–54.

[7] Подберезкин А. И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. — М.: МГИМО–Университет, 2015.

 

29.07.2017
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век