При управлении динамическим сценарием развития МО важнейшей задачей является своевременное определение факторов и тенденций ведущих к отклонению исходного сценария от основной линии и его переходу к другому сценарию. Главным критерием, позволяющим выявить эти факторы и тенденции, является изменение мирового баланса сил[1].

Существенное изменение баланса сил в пользу того или иного государства позволяет ему наиболее эффективно и полно реализовать свои национальные интересы. И наоборот изменение баланса сил в ущерб тому или иному государству затрудняет для него отстаивание своих национальных интересов.

Оценка тенденций, связанных с изменением мирового баланса сил, включает (но не ограничивается) следующие компоненты:

— Анализ программ военно-технического развития и военного строительства в различных государствах и оценка способности государств реализовать эти программы

— Оценка перспектив экономического и внутриполитического развития государств и влияния этих процессов на изменение национальных интересов государств

— Изучение конфликтов национальных интересов государств, возможностей преодоления этих конфликтов или возникновения новых конфликтов интересов. Как следствие оценка перспектив образования новых союзов и коалиций и распада существующих.

— Оценка влияния на соотношение сил в мире различных международных организаций и негосударственных акторов.

Степень изменения мирового баланса в ту или другую сторону определяется при помощи сравнительного анализа компонентов силы России, ее союзников и противостоящих ей государств и коалиций. Критические изменения баланса сил, происходящие в реальном режиме времени, определить не трудно, так как они очевидны для любого компетентного наблюдателя. Однако пользы для стратегического прогноза от такой констатации происходящих событий нет никакой. Поэтому главной задачей является заблаговременное предсказание возможности таких изменений путем анализа внутриполитических процессов в отдельных странах и тенденций развития науки и техники применительно к военной сфере.

В большинстве случаев баланс сил меняется постепенно путем накапливания количественных и качественных изменений на глобальном и региональном уровне. Своевременно отследить эти изменения удается далеко не всегда, и когда они достигают критической точки и становятся очевидными для всех, то быстро восстановить прежний баланс оказывается практически невозможным. Так, например, Англия и Франция прозевали усиление Германии в 30-х годах прошлого века, что в итоге привело к Второй мировой войне. В первой декаде нынешнего столетия Запад также прозевал усиление Китая, который успешно конвертировал свое новообретенное экономическое могущество в военную мощь, способную противостоять США в Азиатско-тихоокеанском регионе. В итоге мировой баланс сил изменился не в пользу Запада.

По этой причине необходимо создание эффективного механизма, позволяющего своевременно выявлять факторы и тенденции ведущие к изменению баланса сил и вносить предложения руководству страны по корректировке политики в рамках динамического сценария. Ключевым элементом этого механизма могла бы стать динамическая компьютерная модель военно-политического баланса сил.

Преимущество такой модели состоит в том, что она может обновляться в реальном режиме времени путем ввода новых данных, которые будут показывать изменения баланса сил в ту или иную сторону. А это в свою очередь позволит судить о направлении развития динамического сценария и предсказывать возможное критическое изменение баланса сил еще до того, как оно фактически произойдет. Соответственно это увеличивает временной задел для принятия решения и осуществления соответствующих мер, позволяющих предотвратить изменение баланса сил в неблагоприятную сторону или наоборот, подтолкнуть те изменения, которые соответствуют интересам России.

Компьютерные модели прогнозирования довольно широко используются на Западе как применительно к отдельным странам и регионам, так и применительно к мировой системе в целом. Впервые математическая модель военного баланса была применена британским математиком Л. Ф. Ричардсоном (1881–1953). В 1935 г. он разработал математическую модель для прогнозирования военных приготовлений ведущих мировых держав. В 1939 году Ричардсон изложил свои взгляды на применение математических методов к вопросам внешней политики в фундаментальном труде «Обобщенная внешняя политика» (Generalized Foreign Politics. Br. J. Psychol. monograph. Suppl. no. 23, 1939, 91 pp.)[2].

В дальнейшем математическое моделирование международных отношений получило широкое распространение в США. Эту методику разрабатывал профессор Йельского университета Карл Дойч[3]. Ее применяли известные американские политологи Р. Тантер, Р. Чэдвик, Б. Рассетт, Дж. Мильштейн и другие. В 1962–1975 гг. профессор Гавайского университета Рудольф Раммель руководил проектом «Размерность наций» (The Dimensionality of Nations (DON)), направленным на создание и развитие математической модели поведения государств в условиях международных конфликтов[4].

В 1963 г. адъюнкт-профессор Мичиганского университета Дэйвид Сингер[5], инициировал масштабный проект «Корреляты войны» («Correlates of War»), который продолжается до сих пор уже без его участия[6]. Не менее масштабный проект был осуществлен профессором Калифорнийского университета Чарльзом Маклелландом в 1966–1978 гг. Данные этого проекта, получившего название «Обзор интерактивности мировых событий» (World Event/Interaction Survey(WEIS))[7], до сих пор применяются в современных математических моделях международных отношений.

Большой вклад в развитие математического моделирования международных отношений внес профессор Канзасского университета, политолог и математик Филип Шродт[8]. Он, в частности, участвовал в создании таких моделей как KEDS (Kansas Event Data System) и CAMEO (Conflict and Mediation Event Observations). В 2007–2011 гг. Шродт принимал участие в разработке «Интегрированной системы раннего предупреждения конфликтов» (ICEWS) по контракту с Агентством передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA) Министерства обороны США. В настоящее время Шродт является старшим научным сотрудником консультационной компании «Парус аналитикал системз» («Parus Analytical Systems»), где занимается разработкой программного обеспечения для прогнозирования политических конфликтов[9].

Динамическая компьютерная модель военно-политического баланса могла бы основываться на методе сравнительного анализа с использованием статистических методик[10]. Архитектура данной модели являлась бы схематичным отражением существующего соотношения сил в мире на данный конкретный момент. Причем ввод новых данных позволял бы в реальном режиме времени отслеживать и прогнозировать изменение этого баланса.

В этой модели можно было бы использовать некоторые допущения, которые позволили бы значительно сократить количество обрабатываемого материала, не нанося ущерб эффективности прогноза. В частности, не имеет смысла включать в эту модель все государства и союзы. Достаточно ограничиться теми из государств и союзов, которые располагают существенной силой. Более того, можно, видимо, абстрагироваться от тех государств, которые хотя и обладают определенным силовым потенциалом, но по объективным причинам не могут оказывать значительного влияния на национальную безопасность РФ. Такие страны определяются эмпирическим путем.

Для прогнозирования военно-политической ситуации в отдельных регионах модель должна содержать региональные матрицы. Через них можно будет определять состояние и тенденции изменения баланса сил в регионах, имеющих жизненно-важное значение для национальной безопасности России. Здесь следует учитывать, что региональные балансы сил играют важную роль в развитии мировых военно-политических процессов. Это связано с тем, что изменение региональных балансов сил может, в конечном счете, привести к изменению глобального баланса сил.

Значение региональных балансов сил особенно актуально, когда на глобальном уровне существует равновесие (паритет) сил и ни одно государство (или группа государств) не может добиться решающего превосходства над своими оппонентами. В этом случае ведущие игроки стремятся изменить баланс сил в стратегических точках с тем, чтобы ослабить там позиции своих конкурентов. Вследствие постепенного накапливания таких количественных изменений, глобальный баланс сил может, в конце концов, принципиально измениться не в пользу России.

Важнейшим методологическим вопросом является определение того, какие элементы национальной мощи государств должны использоваться при построении модели. Некоторые исследователи полагают, что следует подсчитывать все элементы национальной мощи. Это, однако, сильно затруднило бы построение модели и сделало бы ее гораздо более громоздкой, не гибкой и сложной для использования. При этом возник бы целый ряд сложных методологических проблем, связанных с тем, как конвертировать различные компоненты национальной мощи в военно-политическое влияние. Тем более что такая конвертация не может быть прямолинейной и одномоментной.

Так, если взять пример Японии, то очевидно, что это — передовое государство, с одной из крупнейших в мире экономикой, высоким уровнем развития науки и техники, дисциплинированным и образованным населением, но относительно слабыми вооруженными силами. Как следствие, военно-политическое влияние Японии незначительно. И даже если предположить, что Япония решила бы существенно увеличить свою военную мощь, то сделать это быстро она все равно не смогла бы. Например, для создания современной военной авиации Японии потребовалось бы не менее 10 лет. Примерно такие же сроки необходимы для того, чтобы создать современные баллистические и крылатые ракеты. Причем успех этих начинаний далеко не гарантирован. Зато утаить подобные программы от других государств Япония не смогла бы. Поэтому этот фактор сразу бы стал учитываться в процессе динамического прогнозирования.

Поэтому представляется, что для целей анализа и прогноза соотношения сил в мире можно было бы ограничиться сравнительной оценкой военных потенциалов государств и динамикой их развития. Тем более, если учесть что современные вооруженные силы настолько сложны, что в них, так или иначе, отражаются все другие компоненты национальной мощи, включая экономику, науку и технику, национальный человеческий капитал и многое другое. Так что тезис, выдвинутый в свое время З. Бжезинским об СССР, как «Верхней Вольте с ракетами», является лишь красочным пропагандистским штампом. Слабо развитые страны не могут обладать современными вооруженными силами.

Военно-политический баланс складывается из двух компонентов: военной силы самих государств и их союзов. Его изменения (или поддержания статус-кво) можно достигнуть различными способами, но в принципиальном плане они сводятся к трем дополняющим друг друга стратегиям:

— наращивание собственной силы;

— ослабление оппонентов;

— достижение с оппонентами соглашений о взаимных самоограничениях.

Наращивать собственную силу можно развивая военную экономику, создавая более эффективные виды вооружений (либо просто увеличивая численность вооруженных сил), укрепляя военно-технический потенциал, повышая эффективность военного управления и качество дипломатии, а также формируя союзы с государствами, имеющими схожие интересы.

Ослаблять конкурентов тоже можно различными способами, например, подогревая противоречия внутри этих государств, деморализуя их население путем подрыва национального духа и системы ценностей, препятствуя их эффективной внешнеэкономической деятельности, расстраивая их союзы, а также создавая проблемы в районах их жизненно-важных интересов.

История также знает примеры, когда государства, осознав тщетность попыток добиться стратегического превосходства и разорительность бесконечной конфронтации по всем азимутам, шли на заключение компромиссных соглашений. Это могли быть соглашения о разделе сфер влияния или об ограничении вооружений. Однако заключение подобных соглашений на справедливой основе возможно только с позиции силы. Также сохранение таких договоренностей может быть гарантировано только в условиях поддержания устойчивого и благоприятного для своей страны баланса сил.

При этом следует учитывать, что любое существенное изменение военно-политического баланса в ущерб России уже само по себе создает для нее потенциальную военную угрозу, независимо от намерений и желаний других государств. В случае же, если такое изменение баланса сил происходит в пользу стран, имеющих с Россией конфликт национальных интересов, то такая угроза становится реальной. Потенциальные военные угрозы являются менее опасными, чем реальные, но, тем не менее нуждаются в постоянном мониторинге и нейтрализации.

Неблагоприятное для РФ изменение военно-политического баланса сил может происходить вследствие действия военных, военно-технических, политических и идеологических факторов.

— К военным факторам относится наращивание каким-либо государством, либо коалицией численности вооружений и вооруженных сил, позволяющее достигнуть существенного количественного военного превосходства над РФ.

— К военно-техническим факторам относится разработка в других странах новых видов и систем вооружений, способных обеспечить реальным и потенциальным противникам существенное, качественное военное превосходство над РФ.

— К политическим факторам относится изменение внешнеполитической ориентации отдельных государств или групп государств в сторону сближения с противниками РФ, ведущее к неблагоприятному изменению стратегической обстановки вокруг РФ.

— К идеологическим факторам относится неблагоприятное изменение морально-политического состояния общества и особенно вооруженных сил РФ, а также союзных с ней государств и их армий под воздействием информационной политики реальных и потенциальных противников.

Построение динамической компьютерной модели военно-политического баланса сил должно начинаться с ввода в нее данных о военных потенциалах государств. Причем эти данные вводятся как в глобальную, так и в региональные матрицы. При этом, учитывается, что военный потенциал одного и того же государства в каких то регионах может быть выше, а в других может быть ниже в зависимости от его географического положения и иных факторов, связанных с мобильностью военной силы. Затем государства группируются по принципу военно-политических союзов как враждебные России, нейтральные и дружественные России.

Оценка военной силы государства может осуществляться путем синтеза количественных и качественных показателей. Сначала осуществляется подсчет количества различных типов вооружений, военнослужащих, военных объектов, запасов вооружения на складах и базах хранения, запасов продовольствия и обмундирования, численности мобилизационного резерва и других исчисляемых компонентов, связанных с военной организацией государства. Затем каждому количественному показателю присваиваются качественные коэффициенты.

Разработка качественных коэффициентов — непростая задача, но она решаемая. Такие коэффициенты могут быть выведены на базе сравнительного анализа характеристик военной техники, причем с учетом опыта ее эксплуатации и применения. То есть исходить из того, насколько данная боевая единица лучше или хуже другой. Такой же подход может применяться и к оценке качества личного состава вооруженных сил. Таким образом, качественные коэффициенты должны быть построены по относительному принципу, где за эталон принимается какая-то система вооружений, хорошо известная и проверенная в деле.

Например, танк Т-72 может иметь коэффициент 1. При этом более современный танк Т-90 будет иметь коэффициент 1,5, а устаревшие Т-64 — коэффициент 0,7. Такой же подход применим и к личному составу. Военнослужащий контрактник с 3-х годичным стажем службы может иметь коэффициент 1, при наличии опыта боевых действий — 1,5, а призывник — 0,5. Качество вооружений и личного состава потенциального противника также будет выражаться в коэффициентах относительно аналогичных российских систем и военнослужащих.

Применив коэффициенты к соответствующим боевым единицам, а затем суммировав их, мы получим некое общее число (сумму баллов), отражающее качественные и количественные характеристики данного вида боевой техники и личного состава. В дальнейшем эти баллы могут суммироваться с тем, чтобы получить общую цифру для каждого рода войск, вида вооруженных сил и военного потенциала страны в целом.

Поправки — это более общая категория, которая должна применяться не к отдельным боевым единицам, а к целому классу предметов или явлений. Например, морально-политическое состояние личного состава вооруженных сил можно выразить условно, сравнив его с таковым в армиях потенциального противника. Такая оценка возможна путем тщательного изучения состояния морального духа в собственной армии и армиях других государств. На основе такого анализа сила собственной армии, выраженная в баллах, может либо повышаться на определенную величину, либо понижаться. Ниже приводится условная графическая схема исчисления военной силы (рис. 1).

Определение коэффициентов качества военной техники является, пожалуй, наиболее сложным делом в создании модели. Эти коэффициенты должны рассчитываться на основе конкретного опыта применения и эксплуатации боевой техники. Можно также использовать моделирование боестолкновений, как это делается в армиях некоторых государств, где, например, проводятся имитационные воздушные бои. На основе этих боев выявляется степень эффективности различных типов боевых самолетов относительно друг друга. Такой же подход применим и к другим типам военной техники — танков, артиллерии и т. п. Проводящиеся сейчас в РФ международные танковые биатлоны и армейские игры могут способствовать выработке таких коэффициентов.

Следующим этапом построения модели является ввод в нее переменных величин, отражающих политические изменения на международной арене. Такие изменения могут очень серьезно влиять на глобальный и региональный баланс сил. Например, распад Варшавского договора ослабил военную силу СССР. А продвижение НАТО на восток, напротив, усилило позиции этого альянса, причем не столько за счет военного потенциала новых членов, сколько за счет более выгодных геостратегических позиций у границ России.

Возможны и другие формы воздействия международных событий на военную силу государства. Например, вовлеченность США в военные действия в Афганистане и Ираке привело к определенному распылению американских ресурсов и ограничило возможности применения силы в других районах мира. Участие российской армии в подавлении сепаратистского мятежа в Чечне привело к ограничению возможности Москвы влиять на ситуацию в Южной Осетии и Абхазии в российских интересах. Когда же угроза сепаратизма на Северном Кавказе была устранена, Россия смогла занять более жесткую позицию в отношении Грузии.

Подсчет влияния политических переменных на силу государства можно осуществлять следующим образом. Если в какой либо стране, являющейся союзником потенциального противника РФ, может произойти дестабилизация или эта страна, в связи со сменой политического режима, может изменить свою внешнюю политику (например, провозгласить нейтралитет), то ее военная сила вычитается из силы союза, противостоящего РФ. Если же в добавление к этому в данной стране начинается внутренний вооруженный конфликт, что требует вмешательства альянса, противостоявшего РФ, то из военной силы этого альянса вычитаются ресурсы, необходимые для стабилизации там обстановки. То же относится и к случаям вовлечения противостоящих РФ государств в локальные и региональные военные конфликты.

Наоборот, если какое-нибудь государство может в случае обострения международной обстановки стать союзником РФ, то его потенциал плюсуется к нашему. А если на территории кого-то из союзников РФ происходит дестабилизация или внутренний конфликт, то эта страна из нашей военной силы вычитается, также как и ресурсы, необходимые на стабилизацию там обстановки.

Прогноз возможного поведения различных государств в кризисный период осуществляется на основе предварительных экспертных оценок, которые затем вводятся в матрицу модели в качестве переменных величин. Таких вариантов, по существу, всего три — союз с РФ, нейтралитет и союз с потенциальным противником. При составлении прогноза эти переменные могут изменяться, отражая многовариантность политического процесса.

Определенное влияние на военно-политическую ситуацию в мире могут оказывать негосударственные игроки, такие, как например, террористические организации. В то же время их самостоятельное значение не стоит преувеличивать. Собственный военный потенциал этих организаций — относительно небольшой, и им вполне можно пренебречь, подсчитывая общее соотношение военных сил. Тем не менее, эти организации могут сыграть важную роль в каких-то критических точках, выступая как катализатор политической дестабилизации или поддержания напряженности. Поэтому данный фактор следует учитывать при составлении экспертной оценки политического развития тех или иных государств и регионов.

Таким образом, предлагаемая компьютерная модель позволила бы быстро прогнозировать степень и направления изменения военно-политического баланса. Сравнение параметров военной силы РФ и ее союзников с соответствующими параметрами силы реальных и потенциальных противников позволит делать выводы о том, существует ли угроза критического нарушения баланса сил не в пользу РФ. При этом параметры военной силы реальных и потенциальных противников РФ и самой России можно было бы условно изменять с учетом имеющихся программ военного строительства, разработки новых систем вооружений, а также ожидаемых политических перемен на международной арене. Это позволит смоделировать состояние будущего военно-политического баланса в мире при тех или иных сценариях развития МО.

Более того, данная модель поможет выявлять те компоненты военной силы, где Россия проигрывает реальным и потенциальным противникам, равно как и те, где она располагаем преимуществом. А это в свою очередь обеспечит возможность наметить пути выравнивания военно-политического баланса и даже достижения превосходства над противником в зависимости от поставленных задач. Таким образом, данная модель создает основу для внешнеполитического и оборонного планирования по оптимальному сценарию.

  >> Полностью ознакомиться с коллективной монографией ЦВПИ МГИМО “Стратегическое прогнозирование международных отношений” <<