С самого начала важно определиться с понятием «локальная человеческая цивилизация» не ради теоретического научного интереса, а для выяснения практически самого важного вопроса: насколько военно-силовое противоборство между ЛЧЦ в XXI веке предопределяет развитие того или иного сценария МО. Цивилизации, — по справедливому замечанию С. Белкина, — выглядят устойчивыми надгосударственными сущностями, чья жизнь подчинена неким объективным законам. В связи с этим отнесение государства к той или иной цивилизации обязывает соответствовать тем целям и ценностям, тем познанным и непознанным закономерностям, которые их породили и «ведут по бушующему морю мирового процесса».

С. Белкин совершенно справедливо замечает, что «Мы хотим не просто определить свое место в неких исторических потоках, знать цели, подстраиваться под сущностные характеристики этого цивилизационного потока — мы хотим им соответствовать, а не противоречить. То есть признавать и учитывать некие надгосударственные объективные ценности, цели и процессы. А тогда мы должны иначе смотреть на межгосударственные взаимодействия: как на проявление «столкновения цивилизаций» или как на отстраивание «концерта цивилизаций»[1]. Он, в частности, предлагает следующую карту распределения мировых цивилизаций.

Рис. 1.

Представляется, что мысль о цивилизационной самоидентификации, т. е. соотнесения национальной системы ценностей с системами ценностей других ЛЧЦ является ключевой для понимания роли цивилизаций в XXI веке и их участия в формировании того или иного сценария МО. Эта мысль прямо вытекает из логики модели политического процесса. Где базовые ценности и интересы выстраиваются в приоритетном порядке, а именно:

— общечеловеческие ценности;

— ценности локальных человеческих цивилизаций;

— национальные ценности;

— государственные ценности;

— социальные (классовые) ценности;

— ценности отдельных социальных слоев и групп;

— корпоративные ценности;

— семейные ценности;

— личные ценности.

Как видно из этого перечня, в иерархии ценностей (и интересов) ценности ЛЧЦ стоят на самом высоком месте, уступая лишь общечеловеческим ценностям, которые приобретают конкретное содержание, к сожалению, крайне редко, достаточно вспомнить о проблемах экологии, голода и др. глобальных проблемах (которые признаются давно, но также давно не решаются). Вопрос о том, почему значение цивилизационных ценностей интересов выросло в XXI веке, как представляется, во многом является следствием глобализации, тех ее негативных последствий, которые связаны с политикой США и других развитых стран в XXI веке.

Значение ЛЧЦ в XXI веке во многом предопределяется тем местом, которое занимают системы ценностей в  глобальном политическом процессе, а именно: они являются базовыми для формирования не только интересов и международных реалий, но и национальных ресурсов. Возвращаясь к логической модели политического процесса, можно предположить, что это значение выглядит следующим образом.

Рис. 2. Значение систем ценностей ЛЧЦ в политическом процессе формирования сценария МО

Как видно из рисунка 2, базовая система ценностей и интересов ЛЧЦ:

— по своему значению и приоритетности выше национальной, государственной, а тем более социальной;

— является основой для формулирования элитой политических целей и задач;

— формирует отношение к ресурсам, среди которых все большее значение имеют нематериальные и духовные ресурсы ЛЧЦ;

— непосредственно влияет на формирование МО и развитие внешних факторов.

Иными словами ценности ЛЧЦ оказывают системное влияние на весь спектр ключевых вопросов формирования политики от формулирования политических целей, до участия в формировании МО и распределении ресурсов. Именно это системное влияние «системы ценностей» можно было наблюдать на формирование МО и ВПО на Украине. Логика этого взаимодействия развивалась по следующим этапам:

— выбирая «национальную» систему ценностей, часть правящей украинской элиты ориентировала общество на западноевропейскую систему ценностей и западную ЛЧЦ в противовес  российской ЛЧЦ;

— в соответствии с таким выбором формулировались политические цели и задачи на протяжении целого ряда лет;

— эта же система ценностей ориентировала правящую элиту Украины на участие в западных сценариях формирования МО в противовес российскому (ЕАЭС);

— этот же выбор в пользу западной ЛЧЦ означал разрыв с существующими национальными и государственными ценностями Украины, объективно являющимися частью российской ЛЧЦ;

— наконец, этот выбор системы ценностей западной ЛЧЦ предполагает перераспределение ресурсов, в т. ч. демографических, в пользу западной ЛЧЦ.

Эта же тема — подстраивание цивилизаций под глобальные тенденции или борьба с ними — становится очевидной, если нарисовать некоторые карты, иллюстрирующие транспортные, финансовые, экономические, энергетические и иные потоки и взаимосвязи. Так, например, очень иллюстративна карта мировой сети транспортных потоков. На ней белыми линиями обозначены воздушные линии, синими — морские, зелеными — автомобильные и железные дороги, а желтым цветом — городские агломерации.

Рис. 3[2]. Мировая сеть транспортных коридоров

На этой карте отчетливо видно, что концентрация информационных, финансовых, торговых и экономических потоков происходит вокруг отдельных «ядер» цивилизаций, прежде всего, европейской, американской, китайской, японской, а также новых, нарождающихся центров силы — Индии, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Из этой же карты видно значение России как цивилизационного центра, расположенного между важнейшими глобальными центрами силы в Евроатлантическом регионе и АТР.

Эти цивилизационные «ядра» практически совпадают со сложившимися мировыми политико-экономическими центрами силы, которые являются основными субъектами формирования сценариев МО. В стратегической перспективе представляется, что такое совпадение ЛЧЦ и политических центров не только сохранится, но и усилится. Это означает, что особенное значение при формировании сценариев развития МО после 2021–2022 годов будут иметь противоречия и соперничество между ЛЧЦ в духовной и культурной областях.

Рис. 4.[3]

Карта мировых религий, составленная Энциклопедией Британника, показывает, что духовное пространство, хотя и коррелирует с государственными и цивилизационными границами — поскольку во многом их определяет, — далеко не совпадает с ними. На карте разными цветами окрашены области распространения основных религий: католики — светло-желтым, протестанты — темно-желтым, православные — красным, мусульмане-сунниты — голубым, мусульмане-шииты — синим и т. д. Черным окрашены регионы без преобладания определенной религии и нерелигиозные.

И снова мы видим, что не только государственные, но и так называемые цивилизационные границы не совпадают с ареалами религий.Мир идей — прежде всего политических идей — не может быть изображен в виде карты. Поскольку идеи свободно перемещаются по миру и охватывают его целиком. А вот мир носителей, приверженцев политических идей, воплотивших их в политические системы, вполне может быть представлен графически. Более того, взаимные характеристики и оценки политических систем не совпадают. Вот как раскрашен «политический мир» в представлении английского политолога Дэна Смита. Его взгляд можно считать упрощенным, политически заданным — всё это так. Но это не просто распространенный взгляд, а позиция, из которой исходит практическая политика на Западе. 

Рис. 5.

Планета за последние десятилетия приобрела еще одно измерение — интернет. Глобальные информационные потоки и обслуживающие их поисковые системы формируют свою картину мира. В этом смысле уже можно говорить о цивилизации Гугла, о цивилизации Яндекса и т. д. И это далеко не игра в слова, потому что, каждая поисковая система и каждая социальная сеть создают ни много ни мало свою систему ценностей. Например, через формирование собственной подборки новостей, через продвижение на первые позиции определенных СМИ, через создание разного рода интернет-комьюнити.