Брестская уния как инструмент для смены цивилизационных основ восточного славянства.Часть I

,

 

«Внешняя политика хороша,

когда есть политика внутренняя.

Леонид Шебаршин

 

Во все времена шла борьба за лучшую жизнь, и во все времена кто-то умело пристраивался и извлекал пользу для себя, а кто-то влачил жалкое существование. В этом плане интерес представляют события, развернувшиеся после Люблинской унии 1569 года на территории Западной Руси.

Принципиально иная социально-политическая и национально-религиозная ситуация сложилась после Люблинской унии. Официальное введение римско-католического права в государственную и гражданско-правовую сферу русского общества существенно изменяло положение всей массы русского народа.

Латинско-иезуитский принцип вторгся во внутреннюю жизнь и уже затронул не узкую прослойку русского общества, а весь народ.

Русское дворянство, дабы сохранить свои привилегии в новом государстве, вынуждено было искать пути получения тех же прав, что и польское дворянство, а главной проблемой в этом была необходимость стать фактически «поляком», т. е. обязательное принятие католицизма, переход на польский язык, а также исполнение новых повинностей, которые были намного тяжелее.

После Люблинской унии на землях Киевщины, Брацлавщины, Заднепровья начали появляться новые хозяева - польские шляхтичи, а вместе с ними получили распространение фольварковая система хозяйствования с барщиной и порабощением, а также католическое вероучение.

Можно констатировать, что первый евроинтеграционный поход в Европу окончился провалом: отобрали землю и насадили своих помещиков, все тяжелее становилось положение народных масс Украины-Руси, усилилось давление католической церкви.

Поскольку назначение высших православных иерархов также входило в компетенцию польских властей, закономерным последствием католического наступления стало провозглашение Брестской церковной унии в 1596 г.

Иезуиты умело использовали противоречия среди руководителей православной церкви в Польше и ошибки патриарха Иеремии, которые также сыграли свою зловещую роль в принятии унии.

В 1589 г. западную Русь посетил Константинопольский патриарх Иеремия, возвращавшийся из Москвы, где он посвящал в Партиархи Иова (1589- 1605). Миряне не замедлили подать ему жалобы на церковные беспорядки, виною которых были епископы. Вследствие этих жалоб патриарх удалил главного архиерея, митрополита киевского Онисифора, и по рекомендации влиятельных людей на его место посвятил архимандрита минского Вознесенского монастыря Михаила Васильевича Рогозу (тайный сторонник унии), который становится митрополитом западной православной церкви.

Михаил Рогоза был действительно человек безупречного поведения, но слабый, бесхарактерный, неспособный занимать первое место в такое смутное время. Самым деятельным, ловким, умным и ученым епископом западной Руси в это время был Кирилл Терлецкий, епископ луцкий, но он был похож больше на тогдашнего жуликоватого светского пана, чем на епископа.

Досье. Терлецкий Кирилл Семенович (?—1607) — происходил из обедневшей отрасли некогда знатного русско-шляхетского рода, имевшего поместья в Галиции; родился, по-видимому, в Пинске, где был протопопом и сильно бедствовал. Овдовев, принял монашество и в 1572—73 гг. прямо возведен был в сан епископа пинского и туровского, не по избранию паствы, а по назначению польского правительства. В 1585 г. получил от Стефана Батория одну из богатейших южнорусских епархий — луцкую и острожскую. Будучи епископом, заботился исключительно о личном своем обогащении, о восстановлении и расширении своих владельческих прав, вел беспрестанные судебные тяжбы, весьма часто предпринимал вооруженные "наезды" на поместья своих противников, разорял села, причем нередко лично предводительствовал своими гайдуками, вообще вел жизнь не духовного лица, а богатого магната того времени, навлекая на себя обвинения в целом ряде тягчайших преступлений. Константинопольский патриарх Иеремия, прибыв в 1588 г. в южную Россию, подверг его осуждению, но хитрый и ловкий К. (митрополит Михаил Рогоза называл его "райским змеем" и "коварной лисицей") успел оправдаться перед патриархом настолько, что последний назначил его своим экзархом. Когда возбужден был вопрос об унии западнорусской православной церкви с римской, Кирилл был одним из первых, примкнувших к видам польского правительства и папы. В 1595 г. Терлецкий побывал в Риме, где договорился с папой Климентием VIII об объединении православ­ной церкви с католической. На Брестском церковном соборе 1596 г. Терлецкий и его единомышленники провозгласили введение на унии. [1]

Несмотря на это, патриарх дал Терлецкому звание своего экзарха с правом наблюдать за епископами, низвергать недостойных. Это право, отнятое, таким образом, у митрополита, еще более унизило значение Рагозы, возбудило его неудовольствие против патриарха, и, таким образом, вместо порядка внесены были новые причины беспорядка в Церковь.

Митрополит был недоволен учреждением экзархата в пользу Терлецкого; Терлецкий был недоволен тем, что, несмотря на звание экзарха, не пользовался полною доверенностью патриарха, который выслушивал на него жалобы других архиереев; наконец Терлецкий рассорился с главным столпом православия, князем Константином Острожским, и в то же время подвергался сильному преследованию со стороны католиков.

Нужно отметить, что Терлецкий испытывал явную вражду к Балабану. Еще бы епископ Львовский не только остался православным, но и привлек Терлецкого к суду за незаконное использование подписанных епископами в 1590 году бланкет. Кроме тог, уведомлял патриарха Константинопольского Иеремию о том, что Терлецкий дает пристанище разбойным людям и чеканит фальшивую монету (эти вины не имеют документального подтверждения в судовых актах города Луцка, откуда взято предыдущее).[2]

Тогда Терлецкий вместе с некоторыми другими епископами решился избавиться от всех бед, грозивших и от своих, и от чужих, избавиться средством, к которому его давно уже подталкивали иезуиты, воспользоваться унией.

Шаги предательства. Здесь нужно отметить, что Михаил Рогоза восстановил практику созыва церковных соборов, на которых присутствовали миряне. На одном из таких соборов в Бресте в 1590 году четыре православных епископа – Луцкий, Львовский, Пинский и Холмский – подписали тайный договор о согласии на унию. Их поддержал присутствующий на соборе Ипатий Поцей – тогда еще светское лицо.

Досье. Поцей (Потий) Адам Львович (1541—1613) —униатский митрополит (1600—1613), один из основателей униатской церкви на Украине. Ро­дился в с. Рожанка в семье богатого украинского шляхтича. Учился в кальвинистской школе и Краковской академии. Находясь на службе у князя Радзивилла, перешел в кальвинизм, в 1574 г. возвратился в пра­вославие. В 1580 г. стал земским судьей в Бресте, в 1589 г.— сенатором и брестским кастеляном. В 1592 г. овдовел и изъявил желание принять монашеский постриг. Пострижение Адама, нареченного Ипатием, совершил сам экзарх, епископ Луцкий Кирилл. Ничего не подозревая о его симпатиях к Унии, князь К.Острожский сам рекомендовал его королю Сигизмунду, как достойного кандидата на вдовствующую Владимирскую кафедру, епископом которой он в мае 1593 года и стал. Впоследствии он вместе с епископом Кириллом (Терлецким) стал главным деятелем Унии.

В 1595 г. совместно с К. Терлецким вел переговоры с польским королем Сигизмундом III и римским папой об унии. Принимал участие в Брестском церковном соборе 1596 г. Став киевским митрополитом (1600—1613), активно на­саждал униатство. Написал в защиту унии ряд трактатов (“Апология Флорентийского собора”, “Гармония, или Согласие веры”), ряд писем и статей.[3]

До конца 1594 года сторонниками унии уже были (кроме вышеупомянутых епископов) епископ Полоцкий и витебский Григорий, архимандрит Кобринский Иона Гоголь, а также митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Михаил Рогоза.

Уже к концу 1594 г. Ипатий Поцей действует заодно с Кириллом Терлецким в направлении подготовки унии, и оба епископа становятся в дальнейшем бесспорными лидерами в деле реализации проекта унии. Об этом, прежде всего, свидетельствует совместное участие Поцея и Терлецкого в Торчинском совещании с латинским епископом Луцким Бернардом Мацеевским 2–4 декабря 1594 г. и составлении новой Декларации о намерении заключить унию с Римом. [4]

В конце этого года епископами-униатами были выработаны условия локальной унии – артикулы, которые были представлены сначала митрополиту Рагозе, а потом королю Сигизмунду III, в которых соглашались подчиниться римскому папе, с тем, чтоб русская Церковь сохранила в целости все свои обряды и богослужебный язык. Кроме того сохранялись: старый календарь; защита от власти патриархов; запрет греческим монахам пересекать границы Великого княжества литовского (ВКЛ); отмена привилеев, которые были даны братствам; выборы Киевского митрополита епископами с благословления римского Папы; посвящение избранного епископа Киевским митрополитом; апробация всех этих артикулов универсалом короля на латинском и русском языках; а епископам обеспечены были права и вольности, каких они желают и уравняют в правах с латинскими епископами.

Подписавшие были предупреждены митрополитом, чтобы дело унии пока оставалось тайной и про нее не знали широкие круги православного духовенства, а также паны и шляхта Наднепровья и Белоруссии.

Официально уния состоялась, делегация признала католическое исповедание веры и догматы Римской Церкви: об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (Филиокве), о чистилище, главенстве папы и другие.

Но народ обвинил епископов в том, что они самочинно, без какого–либо согласия духовенства, дворянства и простого народа, покорили себя и весь народ чужой власти, тем самым, признав над собой верховную власть римского папы и отступили от веры предков.

К 1595 г. обстановка накалилась настолько, что четверо из семи властвующих епископов подписали декларацию о согласии «подчинить церкви Божии власти святого римского папы». Объединение римско-католической и греко-православной церквей представлялось естественным и величественным каждому верующему в единство Вселенской Христианской Церкви. В Восточной Европе XVI века этот идеал был извращен политическими интригами и принял форму подчинения отдельной части православной церкви Риму.

Переговоры с представителями римской курии, польского епископата и короля быстро продвигались вперед. Одновременно расширялся круг сторонников унии: были охвачены не только все православные епископы, но и большая часть архимандритов и игуменов.

Проект унии, а также все другие документы, адресованные папе и королю, были разработаны в деталях. Православная иерархия подписала их на синоде 12 июня 1595 г. Епископы Кирилл Терлецкий и Ипатий Потей были названы полномочными представителями, задачей которых было представить папе решение православной Церкви Речи Посполитой подчиниться Риму. Проект унии далее был согласован с королем и папским нунцием, а делегаты начали готовиться в дорогу.

Более того, 30 июля 1595 г. король Сигизмунд III издал универсал ко всем православным подданным Речи Послолитой, в котором призвал их «без смущения» присоединиться к заключаемой унии. Епископы Луцкий и Острожский Кирилл Терлецкий, и Владимирский и Брестский Ипатий Потий были направлены королем в Рим для заключения унии от лица всей Киевской митрополии.

Православное общество во главе с князем-сенатором Константином (Василием) Острожским, воеводами Александром Острожским и Федором Скумином-Тышкевичем требовало от короля созвать всеобщий Собор, чтобы решить вопрос с унией и рассчитаться „с нашими продажными пастырями". Созвать Собор просили короля также униатские епископы, питая надежду, что их отступничество от веры отцов завоюет расположение общества. Однако Сигизмунд III Ваза под нажимом своих советников, особенно иезуитов, не созвал Собор и оправдал свое решение тем, что вопросы веры должны решать иерархи, а не простой люд. Он также закрыл границы государства для всех представителей православного духовенства. Он не вмешивался, когда у исповедующих Православие отнимали храмы, находящиеся во владениях частных лиц, но и, с другой стороны, не допускал униатских иерархов в сейм и сенат.

Православные иерархи предали свою Церковь и полностью подчинились римско-католической, что подтвердили добровольными подписями под различными юридическими актами.

Следовательно, король считал себя обязанным оберегать унию, а не оставлять ее под вопросом. И чтобы никто не усомнился в искренности их униатских стремлений и подлинности их собственноручных подписей под униатскими актами, иерархи-отступники от Православия спешно съехались в Луцк и 27 августа 1595 года подписали заявление: „Мы приняли унию с любовью и не только исповедались в ней сердцем и устами вместе с нашим митрополитом Михаилом Рогозой, но и подтвердили их своими подписями. А сейчас, подтверждая это снова, мы добровольно постановляем, что не отступим от нее до смерти.... Также постановляем, чтобы в наши луцкие, перемышльские, львовские и холмские решения не вмешивался никто из светских и не смел противиться нашему постановлению под угрозой проклятия. А каждый противящийся будет отлучен от Святых Таинств и не будет впускаться в храм Божий".[5]

Осведомленный в крайнем неодобрении унии православными в Польше и Литве, король Сигизмунд не давал разрешения на созыв собора. А 22 сентября 1595 года окружным посланием уведомил поданных, что православные пастыри «с немалым количеством народа» соединились с Римской церковью.

На поклон папе. 24 сентября 1595 года король направил «достойнейших» епископов Кирилла Терлецкого и Ипатия Поцея в Рим, где епископы принесли присягу согласно определениям Тридентского собора, то есть фактически приняли католицизм, лишь ненадолго оставив униатам внешние обряды Православной церкви.

Нужно отметить, что в соответствии с распоряжением Сигизмунда III о том, что все судебные иски, возбуждаемые против епископов Кирилла Терлецкого и Ипатия Поцея, «отправленных в Рим по государственному делу», должны быть приостановлены. Добавим: навсегда. Государственным делом, разумеется, была присяга православных епископов от имени всего народа римскому первосвященнику, причем сам народ о присяге это не ведал.

Следует отметить, что еще до Бреста от унии отошли епископы Гедеон Балабан и епископ Перемышльский Михаил Копыстенский. В каноническом плане это означало, что Православная церковь сохранена в Западной Руси во всей полноте.

Торжественное заключение унии произошло 23 декабря 1595 года в Константиновском зале Апостолического дворца в Ватикане. Важно отметить, что доставленные в Рим Потием и Терлецким т.н. «артикулы», то есть 33 условия, на которых православные епископы Речи Посполитой соглашались на заключение унии с Ри­мом, были расценены в папской курии совершенно не так, как того ожидали участники униатского сговора. Епископы-униаты полага­ли, что с заключением унии в положении Киевской митрополии не изменится ничего, за исключением признания над ней главенства Рима вместо Константинополя[6].

Но в Риме эпохи Контрреформации считали, что не может быть и речи о каких-либо особых условиях заключения унии со стороны «схизматиков», испрашивающих о присоединении к Ка­толической Церкви, единственно спасительной, по мнению като­лических богословов. По этой причине апостольская конституция «Magnus Dominus», обнародованная 23 декабря 1596 г., а также дополняющее ее папское послание «Decet Romanum Pontificem» от 23 февраля 1596 г., вообще ни словом не упоминают артикулы, которые в деле Брестской унии в дальнейшем вообще перестают фигурировать. Официальные папские документы лишь сообща­ют о присоединении русинов Речи Посполитой к Римской Церк­ви. Упомянутые документы лишь в самых общих словах говорят о сохранении униатами обрядов и обычаев Восточной Церкви, но с оговоркой: «Постольку, поскольку они не противоречат католической вере и не исключают общения с Римской Церковью»[7].

Акт состоялся. Папа Климент VIII сидел в окружении 33 кардиналов. Ипатий и Кирилл громко прочитали исповедание веры с латинскими искажениями. Все облобызали папскую туфлю. Папа утвердил «Конституцию об Унии»: «Позволяем им и разрешаем все священные обряды, если эти обряды не противоречат истине и учению католической веры». В память об этом событии была отчеканена медаль.

Чтобы ввести в заблуждение общественное мнение и прикрыть отступников, король Польши принимает меры для утверждения факта образования унии юридическим показным путем.

Брестский цивилизационный разлом. Для этой цели он своим манифестом предписывает митрополиту Михаилу Рогозе созвать собор в Бресте.

Униатов - коллаборационистов возглавлял митрополит Михаил Рогоза в сопровождении пяти епископов - Ипатия Поцея из Владимира-Волынского, Кирилла Терлецкого из Луцка, Германа из Полоцка, Ионы Гоголя из Пинска и Дионисия Збируйского из Холма. На их стороне было, по крайней мере, три архимандрита и несколько других представителей духовенства. Папа назначил на собор семерых представителей: Яна Димитра Соликовского, католического епископа Львова, католических епископов Луцка и Холма, и четырех иезуитов, включая Петра Скаргу. Король направил на собор в качестве своих посланников трех католических вельмож: Николая Криштофа Радзивилла, Льва Сапегу и Димитра Халецкого.

Православными мирянами руководил князь Константин Острожский. С ним был его сын Александр (воевода из Волыни) и несколько вельмож, главным образом, - волынская знать. Кроме того, было много мирян, представляющих области и районы Вильно, Киева, Галиции, Волыни, Браслава, Перемышля и Пинска, города Вильно, Львов, Пинск, Бельск, Брест, Каменец-Подольский, Киев, Владимир-Волынский, Минск, Слуцк и ряд других; и, наконец, представителей от православных братств Вильно и Львова. Несколько протестантов, по всей видимости, брестские горожане, посещали собрания православных, хотя и не голосовали. Ради предосторожности князь Острожский и другие православные вельможи прибыли каждый с толпой вооруженных слуг, казаков и татар, даже прихватив пушки.[8]

Накануне открытия собора экзархи восточных патриархов и князь Острожский послали свои приветствия митрополиту Михаилу Рогозе с просьбой о совместной встрече для определения вопросов, которые будут обсуждаться.

Митрополит не дал определенного ответа, но 6 октября созвал всех униатских делегатов в брестский кафедральный собор на молитву, зарегистрировав этот акт через государственного нотариуса Бреста, как официальное открытие собора.

Собор сразу разделился на две половины – униатскую и православную и состоялось два собора: один принявший униатство и православный собор, который категорически отверг унию. 

Миряне с обеих сторон, православной и униатской, представляли собой две партии.

По выражению М.О. Кояловича, обе партии представляли собой грозные ополчения; но когда они измерили взаимные силы, перевес на стороне православных оказался так велик, что привел в трепет приверженцев унии. Князь Острожский обещал им, что спокойствие не будет нарушено, и сдержал слово.

Униатская часть заседала в городском соборе, для православных же Ипатий (Поцей) приказал закрыть все церкви.

Православные собрались в частном доме, принадлежавшем боярину Райскому, где был большой зал, который служил протестантской молитвенной часовней. Здесь православные провели весь день в неизвестности, ожидая ответа от митрополита Михаила.

Поскольку никто не пришел, православные решили провести свой собственный собор, разделившись на два "кола" - один из священников и другой из мирян. Экзарх три раза приглашал митрополита и четырех епископов на православный собор, но они не явились. Тогда Собор лишил их сана, отверг унию и проклял ее. Униатский собор ответил тем же православному. И после этого началась борьба между православными и униатами.

8 октября православный собор заявил о том, что вопрос об унии с Римом не может быть решен одной только западнорусской церковью, а лишь по соглашению с восточными патриархами и со всеми православными церквями. При таком положении дел Петр Скарга[9] прислал православным требование королевских представителей направить на униатский собор депутатов, чтобы выслушать королевские приказы, и добился приватной беседы с князем Константином Острожским. Хотя последнего и не убедили доводы Скарги, православный собор согласился послать своих делегатов к представителям короля. Князь Острожский был членом этой делегации. Королевские посланники пытались убедить делегатов принять унию, но они согласись лишь передать дело на рассмотрение православного собора. Острожский вновь повторил королевским посланникам, что вопрос об унии может быть решен только всей православной церковью.

9 октября 1596 г. униатский собор торжественно провозгласил унию западнорусской церкви с Римом и отлучил от церкви епископа Гедеона Балабана и всех православных монахов, и священников, которые отказались принять ее.

Следует отметить, что изначально уния была, по сути своей, компромиссом лишь с некоторой частью малороссийской феодальной верхушки (светской и духовной), искавшей определенных «преференций» для себя и использовавшей религию как средство для реализации своих интересов.

Вот что пишет Николай Маркевич в своей работе «История Малороссии»: «Слабейшие духом, пристрастные более к собственности и к удобствам жизненным, нежели к вере и отечеству, многие наши чиновники земские и военные побоялись лишиться мест, а еще более своих ранговых имений; этот страх заставил их изменить вере и родине, и действуя подлогами, происками и подкупом на Вельмож Польских и на Духовенство Римское, они приобрели приязнь врагов наших, соединились родством и узами брачными с Дворянством Польским, отреклись от имени Русского, изуродовали свои древние Фамилии, приняли Унию, а наконец и Римскокатоличество. Так приводит в пример Преосвященный Кониский Чаплину, Ходуна, Бурку, «начавших пришикивать «и превратившихся в Чаплинского, Холодневского, Бурковского.»[10]

«Уния была делом епископов, которые действовали в отрыве от церковного народа, без его свободного и соборного согласия…», – отмечал протоиерей Г. Флоровский в книге «Пути русского богословия» (Париж, 1937).

И действительно, несколько епископов отступников от Православия, нарушив данную при рукоположении присягу и церковные каноны, осмелились самовольно решить вопрос о соединении Церквей, подлежащих решению Вселенского Собора, нарушили правила Вселенских Соборов – Второго - правило 2, Четвертого – правило 18 и Шестого – правило 36, - где признается равенство Константинопольского патриаршего престола с Римским. Наконец, одобрили отличия Западной церкви, не признаваемые Восточною (прибавление к Символу Веры, совершение евхаристии на опресноках, чистилище, пост в субботу, безбрачие клира).[11] И из личных меркантильных побуждений согласились на унию с Римским престолом.

Отсюда следует, что Брестская уния с точки зрения православных церковных канонов была нелегитимной.

Борьба русского народа с Брестской унией. Борьба началась с первых же дней провозглашения унии. В тот же день на заседании православного собора экзарх Константинопольского патриарха Никифор лишил униатского митрополита и епископов их сана и права проводить церковные службы. Затем православный собор объявил о своем отказе принять унию[12]. Православные, возглавляемые князем Острожским и экзархом патриарха Никифором приняли решение обратиться к королю с просьбой утвердить их решение.

Но король Сигизмунд-III, ставленник иезуитов, стал полностью на сторону униатов, одобрил декларацию унии и аннулировал решение православного собора, действуя в соответствии с принципом «чья власть, того и вера» (cuius region, eius religio).

Сейм 1596 года также подтвердил решение Брестского собора.

В результате образовалось две церкви:

  • одна из них продолжала признавать верховенство Константинополя;
  • другая, признав власть Рима, стала составляющей католической церкви, сохраняя восточные обряды и традиции.

Началась длительная и изнурительная борьба между этими двумя конфессиями – «Руси с Русью».

Православная церковь не прекращала поиска путей выживания и обновления религиозной и культурной жизни в новых условиях. Она испытала существенные влияния светских элементов – шляхты, мещан, казачества, которые делали православие своего рода синтезатором культурных приобретений Востока и Запада.

Все слои русского населения включились в эту борьбу в меру своего понимания важности для них православной веры и своих возможностей. Православная шляхта писала петиции королю, городское население сплачивалось вокруг братчиков вело полемику и устраивало волнения в городах, крестьяне и казаки рубили католиков и униатов во время восстаний.

Шляхта в этом противостоянии продолжала пользоваться правом патроната и определяла, какой церкви быть на подвластной ей территории. Это добавляло остроты и упорства конфессиональной борьбе.

В результате борьбы практически единственной неуниатской православной епархией в Жечи Посполитой осталась Львовская (отчасти благодаря авторитету Балабана и его личной дружбе с Королем). Униатство также не распространилось на Запорожье, поскольку, хотя сами запорожцы и были польскими подданными, но их территория не являлась коронной и в их внутренние дела никто не вмешивался. Так что у них остались свои чисто православные священники. Помимо Львовской епархии, в качестве оппозиции униатству по всей Украине и Беларуси организовались различные православные братства (например, Киево-Печерское или Ставропегиальное). Братства функционировали в основном в вольных городах (а города польско-литовского государства были свободными в соответствии с Магдебургским правом) и деятельность их координировалась из Львова.[13] Греко-католиками русские львовяне стали только в конце XVII столетия. Когда епископ Иосиф Шумлянский (1643—1708), бывший польский кавалерист, пробравшийся к вершинам церковной иерархии, по желанию польских властей тайком от своей паствы перешел в униатство в 1677 году. На соборе 1700 года Иосифу удалось склонить духовенство своей епархии к принятию унии. Львовское братство сперва отказывалось следовать за епископом и пыталось охранять православие, но, в конце концов, уступило и в 1708 году также приняло унию, с условием подчинения непосредственно римской курии.

Папа и униатское духовенство, стремясь приобрести статус подобный католическим священникам, прилагали громадные усилия по привлечению православных в лоно униатов.

Папа Климентий VIII в честь Брестской унии 1596 г. велел отчеканить серебряную медаль с надписью “Ruthenis receptis 1596” (Медаль в честь возвращения).  Известны слова и Папы Урбана VIII, который взывал к галичанам в начале XVII столетия вскоре после Унии и называл русскими: “O mei Rutheni, per vos ego Orientem convertendum spero (“О, мои Русины! Через вас-то надеюсь я достигнуть Востока...”).[14]

Примечательно, что название “Rutheni” проходит не только в папских буллах, “а во всех западноевропейских летописях и документах, которые занимались лишь Русинами”[15].

Как единственно законная утвержденная западнорусская церковь, униатская церковь теперь стала требовать все церковные здания и земельные угодья православной церкви. Униатам удалось завладеть многими православными монастырями.

Лишь часть местного православного духовенства – в основном не желавшие терять свои места высокие иерархи – перешли в Унию. Остальные, особенно рядовые батюшки, с еще большим энтузиазмом начали агитировать за сопротивление. И для этого были основания: во-первых, польская шляхта по-прежнему с крайним презрением относилась даже к принявшим унию «холопам», что на корню губило этот проект; во-вторых, к тому времени у местного населения (будущих украинцев), до сих пор пребывающего в отчаянном положении припертых к стенке людей, появилась новая надежда – в виде усиливающегося Московского царства.

Первые жертвы униатства. Митрополита Михаила Рагозу и четырех епископов, под давлением Речи Посполитой принявших католический догмат при сохранении православного обряда в Брестской унии, православные малороссы не приняли.

Но униатов с презрением отвергли также и поляки – местные католики. Казачество выступило в защиту православия. По крайней мере, так утверждают составители «Истории Русов», что независимо от достоверности источника, отражает отношение казачества к униатству. Здесь уместно процитировать фрагмент из книги Г. Кониского. Исторія Русовъ, или Малой Россіи. – М., 1846. Часть1. ГлаваII о первых жертвах унии.

«На мЂсто Скалозуба, въ 1592 году избранъ Гетманомъ изъ Есауловъ Генеральныхъ заслуженный въ войскЂ Малоросійскомъ, природный шляхтичъ Польскій, Федоръ Косинскій, и въ его время началась извЂстная оная эпоха ужаса и губительства для обоихъ народовъ, Польскаго и Рускаго, эпоха, умолченная по Исторіямъ, или легко въ нихъ описанная, но которая, потрясши Польшу до самаго основанія, и колебавши ее болЂе ста лЂтъ, низринула, наконецъ, въ бездну ничтожества, а народу Рускому давши испить самую горестную чашу, каковую и во дни Нерона и Калигулы не всЂ Христіане вкушали, преобразила его въ иной  видъ и состояніе. Это значитъ Унія, выдуманная въ РимЂ Папою Климентомъ VIII и принесенная какимъ-то Польской породы Прелатомъ, Михайломъ Кунинскимъ. Она явилась здЂсь въ лисьей кожЂ, но съ волчьимъ горломъ. Епископы Рускіе и Митрополитъ ихъ, Кіевскій Михаилъ Рогоза, со многими Архимандритами и Протопопами, въ 1596 году приглашены были самымъ лестнЂйшимъ образомъ въ городъ Бресть Литовскій, на совЂтъ Братерскій. 

Названо сіе собраніе Духовнымъ Греческой Церкви Соборомъ. ПредсЂдательствовавшій въ немъ Нунцій Папежскій со многимъ Римскимъ Духовенствомъ, низпославъ Рускому Духовенству благословеніе Папское и даръ Святаго Духа, воззывалъ его къ единовЂрію и сопричастію славы обладающаго міромъ и въ сочлены повелителя вселенной. Въ приданное къ тому обнадеживали наддачею Епископамъ и монастырямъ деревень съ подданнымн, а БЂлому Священству по пятнадцати домовъ въ послушаніе или рабство изъ ихъ же прихожавъ. Сіе дЂйствительно и исполнено опредЂленіемъ Короля и Сената, слЂпо повиновавшихся изволеніямъ Папскимъ. Духовенство Руское, прелъстясь порабощеніемъ себЂ толикаго числа своихъ соотчичей и чадъ духовныхъ и не заботясь ни мало о обязанностяхъ  своихъ предъ Богомъ, предъ общею Церковію и предъ народомъ, ихъ избравшимъ, подписали согласіе на Унію и присягою то утвердили.

И сихъ предателей было восемь Епископовъ и одинъ Митрополитъ, Рогоза, съ Архимандритами и Протопопами, а именно: 1-й Ипатій, Епископъ Владимірскій и Брестскій, Прототроній Константинопольскіи; 2-й Кирилъ Терлецкій, Епископъ Луцкій и Острожскій, Ексархъ Патріаршескій; 3-й Ермогенъ, Епископъ Полоцкій и Витебскій; 4-й Іоаннъ Гоголь, Епископъ Пинскій и Туровскій; 5-й Діонисій, Епископъ Холмскій и БЂльскій; 6-й Иннокентій Борковскій, Епископъ Черниговскій и Остерскій; 7-й Ираклій Шеверницкій, Епископъ Волынскій и Почаевскій; и 8-й Θеоктистъ, Епископъ Галицкій и и Львовскій.

А не соблазнившихся Епископовъ, возвысившихъ санъ свой Пастырскій благоразуміемъ и твердостію, прямо Апостольскую, устояло только три: СЂверскій Іоаннъ Лежайскій,  потомокъ Князей СЂверскихъ; Переяславскій Сильвестръ Яворскій, и Подольскій Иннокентій Туптальскій, да Протопопъ Новогородскій, Симеонъ Пашинскій. Сіи мужи, исполнившась ревности по вЂрЂ своей древней Апостольской и по отечественнымъ законамъ и обрядамъ, возражали соборищу оному, препирали его, и наконецъ торжественно предъ нимъ и предъ цЂлымъ свЂтомъ протестовали, что они, бывши Членами Великой Каθолической Церкви Греческой и Іерусалимской, и не имЂвши отъ ея Патріарховъ и всего Духовенства согласія и позволенія на перемЂну догматовъ и обрядовъ, древними вселенскими соборами утвержденныхъ, не признаютъ вводимыхъ въ нее новостей и творцовъ ихъ законными и правильными, и весьма отъ нихъ, яко отъ самозванства и заблужденія, отрицаются. Соборище оное, по многихъ словопреніяхъ и угрозахъ, не поколебавши сихъ столповъ Церкви, предало ихъ оскорбленію и, урЂзакши имъ бороды, изгнало изъ сонмища своего, осудивъ на лишеніе сана ихъ и должностей» [16].

Сегодня идет прямое замалчивание фатальной роли Унии для всей последующей истории юго-западных русских земель и формированию особого униатского региона Галиции. 

В начале 1597 г. Константинопольский экзарх Никифор, принявший активное участие в борьбе против унии на Брестском соборе, был обвинен поляками не только в шпионаже, но и в других преступлениях, обеспечивающих ему смертную казнь: чернокнижие, убийство, прелюбодеяние с матерью султана, враждебные Польше действия в Молдавии. Затем без всякого приговора он был отправлен в Мальборгский замок. Польское правительство воспользовалось фактической беззащитностью экзарха. Правда, его судьбой интересовался султан. Но Сигизмунд III ответил ему, что Никифор помогает казакам и является московским шпионом. Ходатайства греческих иерархов, в частности, Александрийского Патриарха Мелетия, не были замечены польским правительством. Князь К.Острожский, выступавший в защиту Никифора, также не проявил особой настойчивости. Через два года после процесса Никифора уморили голодом в заключении.

«Грабительства; насиліе женшинъ и самыхъ дЂтей, побои, мучительства и убійства превзошли мЂру самыхъ непросвЂщенныхъ варваровъ. Они, почитая и называя народъ неволъниками или ясыромъ Польскимъ, все его имЂніе признавали своимъ. Собиравшихся вмЂстЂ нЂсколькихъ человЂкъ для обыкновенныхъ хозяйскихъ работъ или празднествъ, тотчасъ съ побоев разгоняли, и о разговорахъ ихъ пытками изтязывали, запрещая навсегда собираться и разговарцвать вмЂстЂ. Церкви Рускія силою или гвалтомъ обращали на Унію. Духовенство Римское, разъЂзжавшее съ тріумфомъ по Малой Россіи для надсмотра и понужденія къ Уніятству, вожено было оть церкви до церкви людьми, запряженными въ ихъ длинныя повозки по двЂнадцати и болЂе человЂкъ въ цугъ. На прислуги сему Духовенству выбираемы были Поляками самыя краснЂйшія изъ дЂвицъ Рускихъ. Церкви несоглашавшихся на Унію прихожанъ отданы жидамъ въ аренду, и положена за всякую въ нихъ отправу денежная плата отъ одного до пяти талеровъ, а за крещеніе младенцевъ и похороны мертвыхъ отъ одного до четырехъ злотыхъ.

Жиды, яко непримиримые враги христіанства, сіи вселенскіе побродяги и притча въ человЂчествЂ, съ восхищеніемъ принялись за такое надежное для ихъ скверноприбыточество, и тотчасъ ключи церковные и веревки колокольныя отобрали къ себЂ въ корчмы. При всякой требЂ христіанской, повиненъ ктиторъ идти къ Жиду, торжиться съ нимъ и, по важности отправы, платить за нее и выпросить ключи; а Жидъ при томъ, насмЂявшись довольно Богослуженію христіанскому и перехуливши все христіанами чтимое, называя его языческимъ или, по ихъ, Гойскимъ, приказывалъ ктитору возвращать ему ключи, съ клятвы, что ничего въ запасъ не отправлено»[17].

Польские короли, которые после Люблинской унии установили контроль над бывшими территориями Руси, попытались использовать оформившихся к этому времени Малороских казаков и сформировать из них регулярное пограничное ополчение, которое стали бы возглавлять офицеры, назначенные королем и которое было бы преданным королю. К концу XVI века казаки принимали активное участие в колонизации южных земель; более того, им удалось организовать собственную военную общину еще южнее (Черкасс), за пределами территории оседлой сельскохозяйственной жизни.

Первая попытка сделать это была предпринята еще в 1572 г., в последний год правления Сигизмунда Августа. Создание пограничного войска было поручено полабскому гетману Ежи Язловецкому. Он организовал небольшой отряд казаков (300 человек) и назначил их командиром польского дворянина. Казакам было обещано жалование. Отряд просуществовал около трех лет, а затем был расформирован – нечем стало платить жалование. В 1578 г. король Стефан Баторий организовал под командованием наместника Черкасс, князя Михаила Вишневецкого (родственника князя Дмитрия Вишневецкого), казацкий полк из 500 человек. Это были первые казаки, «зарегистрированные» на польской службе[18].

Провозглашение унии совпало с восстанием Северина Наливайка против засилья и гнета польской шляхты в Малороссии, и народная молва приписала ему борьбу с унией. Но Наливайко был выдан полякам своей старшиной. А расправа с восставшими была использована поляками для насаждения униатства.

«Как видим приговор Рускому народу, объявленный, по истреблении гетмана Наливайка, Польским правительством, в котором он назван бунтливым и осужден в рабство, преследование и всемерное гонение. А потому Полякам, нахлынувшим отовсюду в Малоросию, дана была власть делать все, что им угодно, с народом Руским, что и исполняли они с лихвою».

Подводя итог событиям, последовавшим после введения унии, автор сам того не желая раскрыл и замысел унии: «Страшное страдание Руси и неимоверное гонение на нее, от которого, для сохранения при себе своих мест и имений, Руское дворянство, начало переходит, сперва в Унию, а потом к Католичеству, что, в последствии, повело к отречению и от самого происхождения своего»[19].

Как видим, современники унии сразу разгадали замыслы иезуитов - за унией должно последовать «отречение и от происхождения своего». Именно стремление поляков сделать так, чтобы население Малой Руси забыло свое происхождение, и перестало стремится воссоединиться с Великой Русью, прошло красной нитью через всю их деятельность на территории Малороссии, до их полного изгнания в 1920 году.

Униатство стало водоразделом между православно-малороссийским и польско-католическим культурно-цивилизационным миром. Это самоопределение было всегда неустойчивым, ибо те униаты, что имели пропольское сознание, постепенно переходили в католичество и ополячивались, а колеблющиеся переходили обратно в православие.

Но вектор униатства направлен был, поэтому, на Восток, стремясь втянуть православную Малороссию, подстрекателем к чему всегда была претендующая на нее веками Польша. Униатская церковь родила именно в Галиции политическое «украинство» в ярко выраженной форме «москвофобии»[20].

Следует отметить, что, хотя победа католической церкви при активном содействии короля Сигизмунда III над православием была локальной, однако ее последствия оказались весьма драматичными. И в первую очередь от нее пострадала Польша. В дальнейшем борьба против социального гнета идеологически окрашивалась в борьбу за православие, а значит против католиков-поляков. Эти антикатолические выступления, в конце концов, привели к ослаблению и ликвидации Польши.

В войне со Швецией, немецкими государствами, поляки в своем тылу имели население, которое всегда было готово нанести им удар в спину. Но иезуиты достигли своего. Они создали очаг религиозной напряженности среди руского православного населения.

Появление казаков, как вооруженного оплота православия заставило поляков искать пути преодоления сопротивления насаждению униатства. Понятно, что для поляков единственным путем подорвать силу казаков можно было, только оторвав от них крестьян, поддерживающих казацкое движение, а это можно было сделать улучшением их положения. Но этого поляки сделать не могли, поскольку их власть на Малой Руси базировалась на привилегиях шляхты и закрепощении крестьян.

Таким образом, за этим социальным конфликтом вырисовывались религиозная и национальная проблемы:

  • значительную часть украинской шляхты постепенно все больше и больше привлекал польский образ жизни и римский католицизм;
  • с другой стороны, многие мелкопоместные дворяне, горожане и практически все крестьяне придерживались своей православной веры.

Поляки понимали, что наиболее надежный путь закрепощения крестьян, это психологически приучить западнорусских крестьян к польскому порядку с помощью подрыва традиционной религиозной независимости их православной церкви и подчинения их владычеству папы.

Усиление давления униатов. Натиск униатов усилился в 1599 г., когда первый униатский митрополит Михаил Рогоза умер, и на его место пришел Ипатий Поцей, который 26 сентября 1599 г. королем Сигизмундом III назначен митрополитом Киевским с сохранением Владимиро-Волынской епархии. С этого времени он начал энергичную деятельность против православия, особенно в Вильне, не гнушаясь никакими средствами.

Православные были хоть как-то защищены только в тех городах и районах, которые находились под властью князя Константина Острожского и других – теперь уже немногочисленных – православных вельмож. В 1599 г. православные заключили соглашение с протестантами о совместной защите прав религиозных инакомыслящих.

Русский историк Вернадский Георгий Владимирович[21] четко определил последствия принятия унии. «После принятия Брестской унии многие западнорусские дворяне либо присоединились к униатской церкви, либо раз и навсегда были обращены в католицизм. В течение длительного времен продолжалось упорное сопротивление унии крестьянами. На протяжении всего XVII века большинство украинских крестьян сохраняло свою традиционную веру, и давление униатов вызывало их сильное возмущение. Таким образом, организация униатской церкви не привела к принятию украинскими крестьянами польского режима.

Автор: Александр Маначинский, кандидат военных наук

 

Продолжение следует...


[2] Цит по: Алексей Григоренко. Уния в истории Украины – Руси. Паритет. Новосибирск, 1991. – С.19.

[3] Ипатий Поцей. - dic.academic.ru

[4]  Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. № 53. Анализ документа см.: Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 159-163.

[6] Архиепископ Августин (Маркевич). Униатство. Богословские аспекты.-К.:ЗАО «Випол», 2010.-С.125,126.

[7] Архиепископ Августин (Маркевич). Униатство. Богословские аспекты.-К.:ЗАО «Випол», 2010.-С.126.

[8] Цит. по: Г.В. Вернадский. "Россия в средние века". -  http://gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv481.htm#vgv481para08

[9] Скарга (Павенский) Петр (1536-1612) - польский политический деятель, ксендз-иезуит. С 1579 г. - ректор иезуитской академии в Вильно, с 1588 г.- надворный проповедник Сигизмунда III. Использовал свое влияние на короля для усиления католической реакции в Польше. Один из инициаторов Брестской унии 1596 г., сторонник укрепления королевской власти. В своих проповедях осуждал возрастающее своеволие магнатов

[10] Цит. по: Николай Маркевич. История Малороссии. - 1842. – http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php/129842/Markevich_-_Istoriya_maloii_rossii_-_1.html

[11] Алексей Григоренко. Уния в истории Украины – Руси. Паритет. Новосибирск, 1991. – С.29.

[12] Цит. по: Вернадский Г.В. Россия в средние века. – http://gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv481.htm

[13] Э. Андерсен. Православные католики: Краткий экскурс в историю украинско-белорусского униатства. - http://www.conflicts.rem33.com/images/Ukraine/Uniatstwo_R.htm

[14] Цит.по: Нарочницкая Н.А.Деятельность Ватикана на территории России: геополитический аспект. - http://www.bibliofond.ru/view.aspx?id=97462

[15] Барвінський Б. Історичний розвій імени українсько-руского народу.— Львів, 1908.—С. 14.

[16] Конискій Г. Исторія Русовъ, или Малой Россіи. – М., 1846. – С. 21-44. – http://litopys.org.ua/istrus/istrus03.htm

[17] Конискій Г. Исторія Русовъ, или Малой Россіи. –М., 1846. – С. 21-44. – http://litopys.org.ua/istrus/istrus03.htm

[18] Вернадский Г.В. Россия в средние века. – http://gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv472.htm#vgv472para03

[19] Конискій Г. Исторія Русовъ, или Малой Россіи. – М., 1846. – С42-44. – http://litopys.org.ua/istrus/istrus18.htm

[20] Нарочницкая Н.А. Украина: историческая ретроспектива и геополитическая перспектива. – http://www.narochnitskaia.ru/index.html

[21] Вернадский Георгий Владимирович (20.VIII.1888-12.VI.1973), выдающийся русский историк, сын известного ученого В.И. Вернадского (1863-1945 гг.). Ученик В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, Р.Ю. Виннера. Эмигрировал из России в 1920 году. 

 

21.02.2016
  • Эксклюзив
  • Невоенные аспекты
  • Россия
  • Европа
  • СНГ
  • Новое время