Статья из научного издания «История Великой Победы»

Во многом существующие сегодня в России социально-экономические проблемы и медленное решение управленческих задач связано с кризисом в области идеологии, которую со времён А.Н. Яковлева не раз «отменяли» в нашей стране под самыми разными предлогами — от «необходимости борьбы с дефинициями» и «деидеологизации идеологии» до конституционного запрета. Эта мина, заложенная главным «прорабом перестройки» в фундамент советского государства, периодически даёт о себе знать и сегодня потому, что её главной жертвой стало не только само государство, но и его история, без чего, как оказалось, невозможно ни эффективное стратегическое планирование, ни государственное управление, ни внешняя политика нашей страны. Один из последних примеров — заявление бывшего президента Украины Л. Кравчука о «встрече Гитлера и Сталина во Львове, которая положила начало Второй мировой войне». ни доказательств, ни логики в этом заявлении нет (хотя бы потому, что лидеры западных стран встречались с Гитлером до этого регулярно и делили мир в Мюнхене). Тем не менее этот «аргумент» используется в сегодняшней политике Украины её президентом исключительно в политических целях, которые должны быть закреплены идеологически — созданием антироссийской и русофобской базы такой политики.

Идеология — это система взглядов. Отрицая идеологию, вы отрицаете и системный подход вообще и к политике, в частности. В том числе и сколько-нибудь системный поход к истории, которая превращается в процесс творчества отдельных субъектов, которые могут, к сожалению, либо сами манипулировать общественным мнением, либо находиться под осознанным внешним влиянием, либо даже под прямым — политическим, финансовым, административным и иным — давлением. Таким образом, отрицая идеологию, вы уже отрицаете не только идеологию как систему взглядов, кстати, не только на развитие истории или политики, но и в целом ряде других областей, что неизбежно ведёт к отрицанию системности в политике (по общему признанию, именно это и является одной из важнейших проблем России сегодня).

Запрет на государственную идеологию сказывается на всём процессе стратегического планирования, прежде всего, с точки зрения стратегического прогнозирования, но и на анализе исторического процесса в целом. Интересно, например, что утверждая Концепцию внешней политики России 30 ноября 2016 года, уже в самом первом пункте Указа Президента РФ отмечается: «Настоящая Концепция представляет собой систему взглядов (подч. авт.) на базовые принципы, приоритетные направления, цели и задачи внешней политики Российской Федерации»[1].

Напротив, «другая сторона» отнюдь не брезгует ни идеологией (нередко примитивной, такой как русофобия и антисемитизм), ни фальсификацией истории, ни их использованием в политических целях. на Западе в последние десятилетия сформировались достаточно жёсткие «идеологические каноны», которые в настоящее время испытывают серьёзный политический кризис — выход Великобритании из Евросоюза, схватка правящих элит в США, социальные конфликты во Франции, Германии, Италии и целом ряде других стран. Однако хотелось бы обратить внимание на один важный факт: при всех очевидных кризисных явлениях на Западе там не ставят под сомнение приоритеты и ценности западной идеологии. Более того, очевидные провалы в политике и неудачи правящих элит не смущают их представителей с точки зрения адекватности их идеологии.

Наоборот, чем сильнее провалы, тем сильнее нападки на историю и патриотическую идеологию России. Сегодня уже стало очевидным (хотя даже и не для всех российских историков), что история, как наука, перестала быть только «просто» историей, но превратилась в сильнейший идеологический и политический инструмент, по сути силовое средство для достижения вполне конкретных, часто сугубо меркантильных целей, в том числе и, быть может, экономических и политических, но прежде всего идеологических, мировоззренческих, ценностных. История стала частью системы политических мер «силового принуждения» в отношении политических оппонентов западной цивилизации, независимо от того, к какой группе стран они принадлежат. Эта системность означает полную сочетаемость с другими, в том числе военными, средствами силового принуждения. Причём последовательность в их использовании, существовавшая прежде (сначала — исторический прецедент, потом кампания в СМИ, а затем эскалация силовых средств, вплоть до вооружённого насилия), сегодня сменилась на другую — исторические прецеденты (чаще «псевдопрецеденты») появляются по мере политической необходимости, «вдруг» вспоминая или изобретая что-то подходящее под потребности сегодняшнего дня.

Примечательно, что лидеры либерализма не только этого не скрывают, но и открыто декларируют в своих стратегических документах. Так, например, в Стратегии национальной безопасности Д. Трампа, заложившей нормативные основы американской политики в последние годы, прямо говорится о необходимости «продвижения системы американских ценностей в мире», которым якобы угрожают «ревизионистские державы» — Китай, Россия. А в «Национальной оборонной стратегии» эта угроза конкретизируется в попытке России «получить возможность контролировать («ветировать») экономические, дипломатические и вопросы безопасности»[2]. Эта система основывается на неких аксиомах, в том числе исторических, которые должны подтверждать её правоту.

Примечательно и то, что до недавнего времени в России это если и не отрицалось, то старательно не замечалось: парадигма российского либерализма не предполагала вообще приоритета национальных интересов, что было в правовой форме закреплено до недавнего времени даже в Конституции РФ 1993 года. Удивительным образом отмечалось даже за рубежом, что в СССР и в России несколько лет фактически несколько раз за последние три десятилетия переписывалась история страны. Причём несколько раз за очень короткий период времени (за 90-е годы), но каждый раз в этом процессе сознательно усиливался элемент «покаяния» и даже самобичевания, когда искажениям подвергались даже хорошо известные и общепринятые факты.

Цель была сугубо политической — зачеркнуть всё положительное в имперской и советской истории России, чтобы не только не допустить возвращения коммунистов к власти (как многие тогда думали), но, главное, не допустить восстановления России как мировой державы: геополитически, экономически, даже демографически. Эта откровенно русофобская политика стала нормой и «обоснованием» для внешней политики целого ряда государств — от прибалтийских стран и Польши, до главных заказчиков — США и Великобритании.

Не стоит заблуждаться относительно того, как в других государствах, включая постсоветские, сознательно создавались «научные школы» и разного рода «независимые» общественные организации, целью которых было сначала идеологически, а потом в образовании и СМИ создать фундамент для русофобской политики, на котором неизбежно возникает силовая составляющая — экономическая, торгово-финансовая и военная.

По этому пути прошли все бывшие союзники СССР по Организации Варшавского Договора (ОВД), а затем и постсоветские образования. Украина — наиболее яркий пример, когда от идеи  «Украина не Россия» (автором которой был отнюдь не Л. Кучма, а ещё советско-партийные руководители коммунистической Украины, а до них — националисты) до развязывания гражданской войны против жителей Донбасса прошло менее 40 лет.

Этапы этой идеологической эволюции, которая всегда сопровождалась фальсификацией истории, прослеживаются достаточно отчётливо:

— сначала ведётся «поиск идентичности», а точнее того, что отличает ту или иную нацию/народность/общность (даже социальную группу) от общероссийской истории и судьбы (кстати, на национализм коммунистических руководителей Украины А.Д. Шумского и Н.А. Скрынника указывал ещё грузин И. Сталин);

— затем показывается и обосновывается «вред», нанесённый этой общности великодержавным русским шовинизмом («голодомор», «имперская эксплуатация» и т.д.);

— после этого делается главный вывод о необходимости бороться с «доминированием» (коммунизма, империализма, русского фашизма» и т.п.) сначала, естественно, самыми демократическими, цивилизационными способами, как в Прибалтике, Молдавии, на Украине и целом ряде других, в том числе европейских государств. А затем «народное возмущение» может и должно перейти в силовую и даже вооруженную фазу;

— после превращения России во врага политика неизбежно развивается в русофобском направлении в «мягкой» или «жёсткой» форме, которые не исключают смены нюансов в зависимости от политического заказа. Причём обе эти формы продолжают эволюционизировать под внешним давлением в русофобском направлении. Наиболее яркие примеры — Польша, страны Балтии — но есть и другие, в том числе и среди союзников России, где постепенно развивается «чувство отдалённости» под предлогом сохранения суверенитета.

Пример такой эволюции — события в Фергане в 1989 году, когда из республик Средней Азии начался исход не только турок-месхетинцев, но и русских, татар и представителей других национальностей. Комиссия Коммунистической партии Узбекистана установила, что в побоище было убито 52 месхетинца и 36 узбеков, ранено 137 военнослужащих внутренних войск и 110 работников милиции, один из них умер (по неофициальной версии погибло гораздо больше людей). К уголовной ответственности привлекли более 350 человек, а двоих приговорили к смертной казни. После выхода Узбекистана из СССР все осужденные были освобождены. Примечательно, что в современном узбекском учебнике по истории Узбекистана для учащихся 10-х классов от 2005 года (авторства Алимова, Каримова и др.), написано, что сами узбеки к погрому отношения не имели. Трагедия «была выгодна Москве, которая спровоцировав бойню, стремилась к централизации власти в своих руках»[3].

Эволюция русофобии на постсоветском пространстве продолжается. Здесь наиболее яркими маркерами становится отношение к русскому языку, который либо ограничивается в использовании, либо административно вытесняется, либо просто запрещается. Всё эти формы сегодня присутствуют в политике не только оппонентов, но и стратегических партнеров России. Вместе с русским языком вытесняется и русская культура, образование и сами русские. Прежде всего из области государственного управления и экономики.

На каждом из этапов необходимо «историческое» обоснование таких сугубо политических, часто просто откровенно вредных экономически, действий, когда те или иные правящие круги, как, например, Болгарии, «отмораживают уши назло бабушке», когда разрывают собственные обязательства по газопроводу. В данных случаях они особенно «не заморачиваются» в поиске аргументов. Иногда, как в Великобритании, их просто придумывают. Иногда, как в Польше, разворачивают целые кампании, которые удивительным образом совпадают с военно-политическими планами США и НАТО, например, по развёртыванию систем противоракетной обороны на территории этих стран.

С этой точки зрения фальсификация истории — это заведомо ложное описание, либо трактовка тех или иных событий. Она становится острым идеологическим и политическим оружием, которое используется как в политических (закрепить за тем или иным государством историческое право на территорию, обосновать легитимность или нелегитимность той или иной правящей элиты), так и в экономических или иных целях. Историческое пространство любой страны может использоваться не только как поле для сражений в современных информационных войнах, но и как средство подготовки победы или поражения, как инструмент идеологического обоснования того или иного разворота событий, как «не летальное оружие массового поражения».  Действительно, если можно изменить прошлое посредством массового идеологического и психологического давления, как показывает опыт Украины, как минимум для части населения, то можно изменить и политическое настоящее, более того, подготовить фундамент для будущего. на той же Украине сегодня в ходу экономические и политические концепции развития, исключающие сотрудничество с Россией в будущем даже в ущерб собственным гражданам. Идёт процесс сознательного стратегического планирования на русофобской основе, когда правящая элита государства откровенно предаёт национальные интересы (те же условия приватизации земли и поставки энергоресурсов) просто в угоду своим сознательно искаженным идеологическим представлениям, в основе которых лежат исторические мифы.

Человек как творец и интерпретатор современной истории оказался в центре информационных технологий, с беспрецедентной скоростью и радикализмом меняющих жизнь человечества. Он же, его сознание, мировоззрение — в центре информационных войн. Их цель заключается, прежде всего, в том, чтобы навязать потенциальному противнику программируемый образ  мира, такого мироустройства, в котором для победителя будут складываться наиболее благоприятные условия существования и развития. Г. Киссинджер определил кредо такого рода событий с беспощадностью технолога: «Знание мировоззрения противника важнее объективной реальности».

Было разработано информационно-психологическое оружие, способное эффективно воздействовать на психику, эмоции моральное состояние людей. Вымывание из школьных учебников в постсоветской России идей гражданственности и патриотизма, «переписывание» учебников истории, из которых исчезали наиболее значимые страницы русских побед демонстрировали прямое следствие покушения на отечественную историю, ибо, если вспомнить слова В.О. Ключевского, то народ без истории подобен ребёнку без родителей: любой может с ним сделать то, что ему заблагорассудится.

Мы все зачарованы high tech’ом, в первую очередь информационными технологиями, от которых ждём самых лучших перемен в своей жизни, совершенно не задумываясь над тем, что большинство из них изначально предназначены для перестройки человеческого сознания. Подобная перестройка является не побочным продуктом достижения какой-то традиционной

человеческой цели (улучшения связей между людьми, обретения больших аналитических и организационных возможностей и т.п.), но является главной, ключевой задачей воздействия информационных технологий. Неожиданно для себя люди обнаружили, что перестройка сознания, систем ценностей приносит качественно большие дивиденды, чем переделка косной материи. Массовое распространение компьютера и информационных технологий сделало возможным широкомасштабную корректировку живого общественного сознания на уровне наций и многонациональных государств.

Связанные с этим технологии уже получили название high hume, в отличие от high tech’а. Они вырастают из обычных информационных технологий, используя их как своего рода  питательную среду, отличаются высочайшей эффективностью, высокой изменчивостью и приспособляемостью, а также максимальной скоростью саморазвития. Именно их применение на деле позволяет констатировать, что в развитии человечества происходит подлинный переворот, революция, последствия которой еще не осознаны даже на уровне первичного познания. Продуктом high hum’ов можно считать «цветные революции», проведенные в Сербии, Грузии, Украине, где без оружия и баррикад были сменены политические режимы. Последствия применения «мягкой силы» подобных технологий, будучи «привязанными» к определённым территориям, демонстрируют не меньший радикализм, чем традиционные войны и революции. В данном случае можно привести слова А.И. Владимирова, который ещё в начале XXI века предупреждал о «ставшей явью глобальной угрозе формирования не нами нашего образа мышления и даже национальной психологии».

Одну из главных ролей в перестройке человеческого сознания имеет соответствующая интерпретация истории, вернее, её фальсификация и искажение, перестановка акцентов и предумышленное забвение. В последнее время целями такого рода деятельности стали:

— во-первых, российское государство как политический институт, его формы и режимы;

— во-вторых, русская история и национальные культурные и духовные ценности, те энергетические токи культуры, которые создали великое государство и великую историю;

— в-третьих — русская нация и национальное пространство, ею обживаемое и формируемое.

Именно на этих трёх направлениях начали формироваться констелляции продуманных недомолвок, нарочитых умолчаний, тенденциозно подбираемых фактов, вычурно формулируемых банальностей, откровенных нелепостей и грубой фальсификации явлений и событий. И всё это — отнюдь не случайности: все три упоминаемые сферы связаны с фундаментальными основами самоидентификации современной России, в них выкристаллизовываются её национальные интересы и духовные ценности.

Так, огульно критикуя (а по сути дела, фальсифицируя) историю России — СССР — Российской Федерации, фальсификаторы на деле целятся в современное российское государство как таковое, прекрасно осознавая, что именно государство, как правило, является наиболее эффективным институтом нации и общества, тем двигателем, без которого вообще невозможен общественный прогресс. В случае с Россией объектом критики становится, прежде всего, современная политическая система страны, демократичность и легитимность которой ставится под сомнение. Для этого используются такие псевдоисторические аналогии, логика которых проста и незатейлива: сначала ставится знак равенства между «тоталитарными режимами» Сталина и Гитлера, затем — между СССР и его преемницей Россией, а затем — между «режимом Сталина и Путина». И соотечественники Черчилля и Рузвельта сегодня не задумываются, почему их великие лидеры не равняли нацизм со сталинизмом; почему им и в голову не приходило оспаривать решающую роль Советского Союза в победе над Гитлером и т.п.

В Ялте и Потсдаме лидеры Великобритании и США садились со Сталиным за стол переговоров и совместно решали судьбы мира, видя за «дядюшкой Джо» великий русский народ, обеспечивший победу над фашизмом. А сейчас в этих вопросах доминируют так называемые «новые оценки», выводимые из факта существования одного документа — «пакта Молотова — Риббентропа». Вместо осознания сложнейшего узла противоречий, приведших ко Второй мировой войне, выдвигается до бессмысленности простенькая формула: в 1939 году два злодея поделили между собой Европу, превратив все остальные европейские страны и народы в невинные жертвы.

История всегда является одним из жизненно важных ресурсов государственно организованной нации, которая не должна  допускать девальвации своих исторических ценностей, достижений. И борьба с фальсификацией российской истории кем бы то ни было должна рассматриваться как важнейшее государственное дело. С этой точки зрения создание Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России являлась движением в нужном направлении. Специалисты МГИМО фактически на общественных началах уже сделали и делают многое для аналитической поддержки деятельности существовавшей несколько лет Комиссии и развития отечественной исторической науки.

В частности, Университет подготовил специальный выпуск журнала «Вестник МГИМО», посвящённый предшествовавшему началу Второй мировой войны периоду 1938–1939 годов. На страницах издания, наряду с учёными-историками, представителями Комиссии по противодействию фальсификации истории выступили известные политики, включая бывшего Президента Российской Федерации Дмитрия Медведева, главу администрации Сергея Нарышкина, министра иностранных дел Сергея Лаврова. Вокруг этого периода истории сегодня слишком много спекуляций, поэтому мы вместе с Комиссией зафиксировали в специальном выпуске журнала свою позицию.

Дополнительно мы опубликовали разрешённые для обнародования рассекреченные архивы. Эти исторические документы мы начали выкладывать на сайте МГИМО, причём в факсимильном варианте, что само по себе очень интересно: где-то идёт роспись карандашом, например «товарищу Берия» или «товарищу Сталину», где-то стоит правка на разведдонесении. Это уже артефакты. Опубликованные в журнале документы — донесения нашей внешней политической и военной разведки того периода. Использовались уникальные источники: как агентурные данные, так и разведсведения из министерств иностранных дел Италии, Финляндии, Чехии. Это высокий уровень, но есть и средний уровень — российская агентура, которая работала в Чехословакии или в Польше. Материалы дают полное представление о том, как  происходили события того периода, потому что разведдонесений очень много — весь предоставленный в наше распоряжение архив содержит более тысячи страниц.

После знакомства с архивными документами читателю станет сразу видно, что многие спекуляции вокруг предвоенного времени, которые искусственно создаются сейчас как в Западной Европе, так и, к сожалению, на постсоветском пространстве, в том числе некоторыми российскими журналистами и учеными, не имеют под собой никакой основы.

История сегодня становится серьёзным политическим оружием, и тогда, когда служит благим целям, и тогда, когда совершенно сознательно фальсифицируется и используется в небескорыстных делах. на разоблачение и нейтрализацию такого рода фальсификаций и должна быть направлена работа отечественных историков. Кстати, заголовок работы: «Завтра может быть уже поздно», фраза Максима Литвинова, наркома иностранных дел, сказанная им после подписания известных мюнхенских переговоров, когда между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией, с другой был подписан мюнхенский пакт.

В этой связи хочется сделать одну ремарку. Мы скоро отмечаем 75-летие Победы СССР над Германией и окончания Второй мировой войны, считая её началом 1 сентября 1939 года. Все правильно, официально она началась 1 сентября 1939 года. но на самом деле отсчёт надо вести от сентября 1938 г., от Мюнхена. Или от 15 марта 1939 года, когда фашистские войска оккупировали Чехию. Между этими датами — особый период. Целый 1939 год. Это та самая развилка истории, когда события могли пойти так, а могли иначе. Вспоминая, гитлеровский военачальник Манштейн удивлялся, что эти авантюры Гитлера были абсолютно не обеспечены с точки зрения военной мощи Германии ни при оккупации Рура, ни Чехии, ни даже Польши, где на западном фронте Германии противостояло в 3–4 раза больше войск англо-французской коалиции, которые не сделали ни шагу в сторону Германии.

Перед Мюнхеном СССР пытался предотвратить раздел Чехословакии, был готов единым фронтом вместе с Англией и Францией выступить против Гитлера, называл конкретное количество дивизий, которые мог для этого выставить (Польша, кстати, отказалась пропустить советские войска через свою территорию). А в августе 1939 г. представители Советского Союза уже встречались и вели переговоры с Риббентропом. За год — радикальная перемена советской позиции. Что произошло? На какую информацию опирался Сталин, принимая это решение? Насколько смена ориентиров была радикальной? Тут ведь масса подробностей, которые нынче мало кто вспоминает. Скажем — пакт Молотова — Риббентропа и падение Польши, которую некоторые авторы считают «невинной жертвой двух диктаторов». но это та самая Польша, которая годом раньше наотрез отказалась пропустить к чехословацким границам наши воинские части, которые должны были спасать Чехословакию от агрессора. Та самая Польша, которая после Мюнхена отхватила кусок от уничтоженной Чехословакии! Согласитесь, поведение не жертвы, а хищника. Перед Мюнхеном на Варшаву для обеспечения пропуска советских войск к границе Чехословакии могли надавить Англия и Франция, однако они почему-то не стали этого делать. А после Мюнхена (и ещё до пакта Молотова — Риббентропа) они подписали с Гитлером договоры о нейтралитете, которые сегодня почти не вспоминают. Из тех же донесений разведки Сталин знал, что украинским националистам за союз с Германией нацисты обещали провозглашение «независимой Украины» (другое дело, что потом Гитлер от этой идеи отказался — но это было уже потом). То есть на нашей границе могло возникнуть марионеточное государство с аппетитами, которые Западной Украиной бы не ограничивались.

Период, о котором идёт речь, — время интенсивной тайной дипломатии — конфиденциальных переговоров, закрытых контактов. Рассекреченные документы показывают: наша разведка  давала точную, подробную, многоплановую информацию. Из её совокупности становится ясным, что закулисные игры тогда вели все. «Белых и пушистых» не было, каждый международный актор тянул одеяло на себя. Сталин об этом знал и, решаясь на переговоры с Берлином, исходил из ситуации, которая складывалась: Запад делал все, чтобы обезопасить себя от гитлеровской агрессии, канализируя активность Берлина в восточном направлении.

В связи пактом Молотова — Риббентропа некоторые историки и политики сейчас очень любят упрекать советских руководителей в том, что они пошли на сговор с Гитлером, подписав с ним соответствующее соглашение. В этой связи следовало бы напомнить, что соглашение было подписано с Гитлером о ненападении, о нейтралитете. До этого, до советско-германского соглашения, такие же соглашения подписала сначала Англия, а затем и Франция. Эти факты общеизвестны, документы частично опубликованы, частично ещё хранятся в архивах. В этих документах, например, очень чётко показано, как параллельно, ведя переговоры с СССР, англичане переговаривались с Гитлером. Так что, знакомясь с рассекреченными документами, каждый может самостоятельно составить адекватное и основанное на знании источников мнение относительно начала Второй мировой войны, его причин и следствий. И выполняя свой гражданский долг людей, искренне озабоченных будущим Отчизны, мы исходим из простой истины: в истории, если её не защищать, все происходившее вчера обязательно аукается политическим суррогатом истины сегодня и может «выстрелить», превратившись в проблему, завтра.

В самое последнее время мы в очередной раз столкнулись с сознательными и целенаправленными попытками искажения нашей истории. Причём, не в качестве каких-то исторических феноменов, а с совершенно конкретными политическими целями, иногда и материальными. Кстати, почему-то считается, что это относится только к периоду, предшествовавшему Второй  Борьба с фальсификацией истории России… мировой войне. Действительно, в последнее время этот вопрос наиболее остро стоял применительно к предвоенным годам, но на самом деле под сомнение ставится вся история нашего государства в ХХ веке, да и раньше.

На наш взгляд, это происходит потому, что наша история, наши ценности, наши традиции — это огромный ресурс нации. на западе, кстати, это понимают и оценивают. Помощник по образованию президента США как-то сказал одному из авторов данной статьи: «Мы многое можем вам простить, понять и уступить, потому что мы преклоняемся перед вашим историко-культурным наследием. У вас, в России, есть огромное культурное богатство, которое, на мой взгляд, вы недооцениваете».

Наша история, наше культурное и духовное наследие — это огромный национальный ресурс. Это тот ресурс, который, в отличие от минеральных богатств, не растрачивается.

Он может только приумножаться. но попытки фальсифицировать историю могут привести к тому, что этот ресурс будет девальвирован. Все прекрасно понимают, что как только исчезает своя система ценностей, на её месте появляется чужая.

Авторы:

А. И. Подберёзкин, д-р ист. наук, профессор МГИМО МИД России, директор ЦВПИ;

В. П. Назаров, канд. ист. наук, советник Секретаря Совета Безопасности России.