Я специально использовал данные публикаций одного августовского дня 2012 года, чтобы показать материальную составляющую военной политики США в мире в начале второго десятилетия, которая коротко может быть охарактеризована как подавляющая и глобальная. Но у нее есть и еще одна важная особенность: наличие такого количества и качества ВиВТ позволяет США широко использовать разные формы применения военной силы. Их военное искусство в последние десятилетия претерпело серьезные изменения, а управление ВС стало очень эффективным, гибким и глобальным. Все это, взятое вместе, позволяет говорить о том, что США фундаментально подготовились к войнам самого разного типа в XXI веке.

При этом важно сделать замечание, что такая подготовка отнюдь не означает упрощение военного искусства, сведение его к простым и традиционным операциям. Совсем наоборот: расширение вооруженных возможностей шло параллельно с расширением спектра силовых (но не вооруженных) способов достижения политических целей, их сочетание, «гибридностью».

Сравнение характера войн и военных конфликтов
XX и XXI веков (по средствам ведения войны)

[3]

Как видно из самого общего сравнения средств ведения войны в XX веке и XXI веке произошло качественное изменение в таких средствах. Если для XX века победа обеспечивалась массированным использованием Сухопутных сил (прежде всего, танков и артиллерии), то в XXI веке – средств воздушно-космического нападения и информационной техники.

Особенное значение в XXI веке приобрели неформальные вооруженные формирования (ЧВК) и средства невооруженного насилия.

Еще более разительны отличия войн XX и XXI века по своему пространственному охвату. Как видно из сравнения ниже, в XXI веке появились принципиально новые по своему пространственному охвату войны - глобальные воздушно-космические операции, – значение которых в целом ряде войн и конфликтов стало решающим. Так, войн против Афганистана, Ирака и Ливии по сути были выиграны с помощью средств воздушно-космического нападения (СВКН), прежде всего высокоточного оружия (ВТО). Можно сказать, что в XXI веке воздушно-космическое пространство от нескольких метров до сотен километров по высоте и глобальное, охватывающее всю поверхность Земли, – по площади, стало фактически единым ТВД. Можно сказать, что дальнейшее развитие ВиВТ, прежде всего, гиперзвуковых метательных аппаратов (ГЛА), ударных и разведывательных беспилотников, КР и др. средств неизбежно сделает средства воздушно-космического нападения решающими средствами ведения войны, от эффективности применения которых будет зависеть победа или поражение.

Сравнение характера войн и военных конфликтов
XX и XXI веков (по пространству ведения боевых действий)

В связи с приобретением СВКН решающего значения в войне, особую значимость в XXI веке приобрели средства противовоздушной и противоракетной обороны (ПВО и ПРО), которые в начале века были интегрированы в средства воздушно-космической обороны (ВКО). Из значения уже в ходе войны в Югославии стало не просто огромным, а решающим, более того политическим. Фактически стало быстро ясно, что та страна, которая обладает эффективными средствами ВКО (Индия, Китай, Иран), способна обеспечит свой суверенитет и независимость. И, наоборот, те страны (как Югославия, Ливия, Афганистан и др.) которые не способны этого сделать, легко становятся объектом политического шантажа и нападения.

Соответственно и СО формируется под влиянием этих новых факторов. Так, например, страна, обладающая средствами для глобального воздушно-космического нападения (СВКН) принимает соответствующие концепции для их использования. Это прямо относится к США, которые во втором десятилетии XXI века разработали концепцию «Глобального быстрого удара», в соответствии с которой можно нанести воздушно-космический удар в течение нескольких часов в любой точке мира.

В немалой степени развитие эффективных средств ВКО, в т.ч. для поражения стратегических сил, привело к созданию в США интегрированной, наступательно-оборонительной стратегии, предусматривающей нанесение «обезглавливающих» и «обезоруживающих» ударов с последующим перехватом уцелевших ядерных сил.

Но главное, все-таки, в изменении пространственного охвата характера войны в XXI веке, это то, что любая война, даже незначительный конфликт сегодня находятся под постоянным контролем со стороны информационных средств разведки и анализа, способных предоставлять информацию в реальном масштабе времени. Войны в Сирии и на Украине показали, что повсеместный, постоянный, «точечный» контроль, включая контроль за действиями мелких тактических подразделений, стал нормой современной войны.

Наконец, радикальные изменения произошли во временном измерении войн и конфликтов. Прежде всего с точки зрения отсутствия формального объявления войны. В XXI веке воюющие стороны не заинтересованы в том, чтобы их ассоциировали с участниками конфликтов. Поэтому они игнорируют не только начало крупномасштабных военных действий, но даже использование тяжелой военной техники – танков, авиации. Так, Украина применяла весь спектр таких средств в 2014 году без объявления войны.

[4]

Сравнение характера войн и военных конфликтов
XX и XXI веков (по времени их начала и протяженности)

В XXI веке многие ученые подтвердили совпадение изменения в характере СО, войн и конфликтов не только с экономическими основами общества и государства, но и их цивилизационными особенностями. Так, С. Заварина, например, показала, что формирование концепций сетецентрических войн стало следствием развития не только военных и экономических, но и социальных особенностей человеческой цивилизации.

Что наглядно видно на следующем рисунке.

Социальные, экономические, технологические и иные особенности СО и характера войн всегда существовали и делали их уникальными мировыми явлениями. В XXI веке, однако, в отличие от XX века эти особенности, свойственные, повторно, всем войнам, качественно изменились. Это связано прежде всего с фазовым переходом человечества в своем развитии в новую эпоху.

С точки зрения развития СО и характере войн это означало коренные изменения в их социально-политической, экономической и технологической основе. Так, развитие информатики и средств массовой коммуникации сделало огромные социальные слои гражданского общества фактически фактором современной войны. И не только стратегическим резервом для личного состава, но и непосредственным участником вооруженного противостояния.

Другой пример. Образование стало непосредственным фактором военной мощи так как в решающей степени влияет на качество человеческого капитала (НЧК), которое определяет как эффективность личного состава, качество управления вооруженными силами и ВиВТ, так и качество ОПК, создаваемых видов и систем ВиВТ[5].

Циклы развития человеческой истории, которые (как говорилось выше и ранее формировали сценарии развития МО, ВПО, в XXI веке превратились в решающие военно-политические факторы, определяющие отношения между локальными цивилизациями.

Таким образом характер СО, войн и конфликтов в XXI веке радикально изменился, что требует совершенно адекватного реагирования. Прежде всего с политической точки зрения, так как изменения в военной сфере вызваны цивилизационными, экономическими и социальными изменениями, фактически сменой эпох.

Автор: А.И. Подберёзкин, доктор исторических наук, профессор МГИМО(У), директор Центра Военно-политических исследований