Адаптивные стратегии информационной войны

Широкое использование информационных подрывных технологий в условиях обостряющейся конкурентной борьбы в существенной степени способствует ослаблению системы глобальной безопасности,    деформация  и раздробленность  которой  приводят к нарастающей хаотизации международных отношений. В условиях непростой геополитической реальности появляются новые виды конфликтов,  сочетающие традиционную военную мощь с политической, информационной, финансово-экономической и др. составляющими.

Эра сложных конфликтов

В основе такого развития международной обстановки лежат действия США, которые  в своем стремлении к мировой гегемонии  целенаправленно формируют глобальную нестабильность   для ослабления стратегических конкурентов, прежде всего Китая, России и Европейского союза.

Мощным катализатором процесса обострения международных отношений, неопределенности и  нестабильности является беспрецедентное со времен холодной войны обострение американо-российских отношений.  Отношения резко ухудшились на фоне войн в Сирии, Ираке и Афганистане,  цветных революций  на Ближнем Востоке, спровоцированного Вашингтоном государственного переворота на Украине, расширения НАТО и наращивания военных приготовлений альянса,  ядерной и космической политики США, развёртывание американцами системы стратегической ПРО.

Нестабильность в беднейших районах мира спровоцировала резкое возрастание миграционных потоков в некогда благополучную Европу, что в свою очередь привело к  интенсивному расширению  на ее территории поля для контактов между представителями разных цивилизаций,  культур и религиозных конфессий. Государственные структуры и население европейских стран  в целом оказались мало подготовленными для оперативного и адаптивного реагирования на связанный с такими контактами обширный спектр вызовов, рисков, опасностей  и угроз.

В результате современная действительность все больше определяется глобальной военно-политической, социально-экономической  нестабильностью, цивилизационными противоречиями в культурно-мировоззренческой сфере,  которые в совокупности своей  провоцируют нарастающую  хаотизацию международных отношений. Главное противоречие заключается в острой конкуренции между стремящимся к глобальному доминированию Западом во главе с США (которые, тем не менее,  все более осознают пределы своего могущества) и странами НАТО  с одной стороны и набирающими экономический и политический вес новыми центрами силы – Китаем, Россией, странами БРИКС и ШОС с другой.

Противоречия между ключевыми субъектами международных отношений впервые после  окончания холодной войны провоцируют развитие конкурирующего видения миропорядка. Возможности и влияние Запада снижаются на фоне крепнущей тенденции по  формированию полюса власти вне западного мира. Такое развитие обстановки  может способствовать возникновению мирового раскола по оси  российско-китайского сотрудничества, БРИКС и ШОС с одной стороны   и западным блоком государств во главе с США с другой.

Расширяющаяся конкуренция между государствами и их объединениями во все возрастающей степени охватывает ценности и модели общественного развития, человеческий, культурный, научный и технологический потенциалы.

Совокупное влияние этих и ряда других причин обусловливает вхождение мира в эру сложных конфликтов, в которых «комбинированные действия предполагают сочетание традиционной военной мощи с политической, информационной, финансово-экономической и др. составляющими». В рамках подобных конфликтов масштабы планирования и управления социальными, государственными и политическими процессами могут быть разными – от отдельного государства или региона и вплоть до глобального охвата.

Наличие ядерного оружия у конкурирующих сторон в известной мере служит сдерживающим фактором от перехода конфликтов, затрагивающих интересы крупных держав, в горячую стадию.  На этом фоне все более востребованными становятся  стратегии непрямых действий, феномен которых достаточно подробно исследован  отечественными и зарубежными специалистами. 

Искусство балансирования на грани прямого столкновения и достижения геополитических целей за счёт организации цветных революций и гибридных войн, ведения войн чужими руками или прокси-войн  обусловливает востребованность и известную эффективность политики «непрямых действий». Так, например, в  интервью CNN  сенатор Д.Маккейн утверждает, что «США ведут непрямую войну с Россией в Сирии» и характеризует эту войну используя  термин «proxy war» — непрямая война, опосредованная война или война чужими руками. Речь идет о намерении двух стран достичь собственных целей за счет военных действий, происходящих на территории третьей страны. О прямом военном конфликте двух стран речь в данном случае не идет.

Подобная политика    «всё чаще используется различными субъектами мировой «закулисы» для реализации своих геополитических интересов в мире, разжигания разного рода конфликтов, которые в последующем становятся источником войн, вооруженного экстремизма и международного терроризма».

О подготовке к конфликтам новой эры говорит в своем ежегодном докладе Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг: «НАТО разрабатывает стратегию противостояния гибридным угрозам и действий в условиях гибридной войны, которая «охватывает широкий диапазон прямых и непрямых (скрытных) военных, полувоенных и гражданских акций, призванных разрушать, приводить в замешательство, повреждать или принуждать».

Таким образом, непрямые действия, включающие информационную войну,  являются ключевой составляющей         технологий «управляемого хаоса», использование которых в стратегиях Запада обусловлено тем, что в современных условиях собственно военная сила перестаёт быть «последним доводом королей».  В ряде случаев при сохранении всей значимости силового фактора военная сила остаётся фоном для применения информационно-психологических  технологий при подготовке и проведении цветных  революций и гибридных войн. При этом считается, что контроль в информационной сфере позволит методами непрямых действий достигать стратегических целей глобального доминирования нередко без использования вооруженных сил и неизбежных потерь при существенной экономии ресурсов.

Непрямые действия в современных конфликтах

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации  отмечается, что в современных условиях «все большее влияние на характер международной обстановки оказывает усиливающееся противоборство в глобальном информационном пространстве, обусловленное стремлением некоторых стран использовать информационные и коммуникационные  технологии для достижения своих геополитических целей, в том числе путем манипулирования общественным сознанием и фальсификации истории».

В целом, термин «информационная война» используется в двух смысловых вариантах:

- в широком смысле - для обозначения противоборства в информационной сфере и средствах массовой информации для достижения различных политических целей;

- в узком смысле – как информационные военные действия, т.е. для обозначения военного противоборства в военной информационной сфере в целях достижения односторонних преимуществ при сборе, обработке и использовании информации на поле боя (в операции, сражении).

В рамках последнего варианта серьезную опасность представляют действия противника по нарушению устойчивости функционирования критической  информационной инфраструктуры.

Применительно к этому смысловому варианту информационной войны в США появилась концепция так называемой «дешёвой войны» (War on the Cheap), сторонники которой утверждают, что « один миллион долларов и двадцать  человек, проводя компьютерные атаки, могут обеспечить успех, сопоставимый с действиями многотысячной группировки войск».

Авторы этой концепции утверждают, что относительно небольшими силами и средствами при минимальных финансовых затратах можно вывести из строя военную и государственную информационную инфраструктуру противника, так что на ее восстановление потребуются годы. 

Признавая опасность концепций, предусматривающих  нарушение устойчивости функционирования критической  информационной инфраструктуры, в рамках настоящей статьи  сосредоточимся на рассмотрении стратегий ИВ применительно к подрывным информационно-психологическим операциям в административно-политической, социально-экономической и культурно-мировоззренческой сферах государства-объекта агрессии при подготовке и в ходе цветных революций и гибридных войн.

Наши потенциальные противники отмечают важность  оказания  информационно-психологического воздействия на  государственное и военное руководство, военнослужащих и население страны в целом. Принципиально новая роль информации подчеркивается в «Единой доктрине информационных операций» Комитета начальников штабов ВС США: «информация стала представлять  собой не только цель воздействия, но и оружие воздействия, а также область или сферу деятельности ВС США».

Политическая воля и наличие объединенных ресурсов США и НАТО  позволяют в рамках стратегии глобального доминирования последовательно осуществлять подрывные информационные операции в рамках информационной войны (ИВ), которая в общем случае  охватывает оба упомянутых выше смысловых варианта.

Существуют несколько точек зрения на то, что представляет собой информационная война.

В документе ВС США  определяется, что: «Информационная война  – это не только воздействие на компьютерные сети, это действия (операции) непосредственно по подавлению (искажению, уничтожению) или использованию в своих целях информации в любых ее формах, воздействие на передачу информации любыми СМИ, в том числе на её объем и содержание, на все её обеспечивающие информационные системы и компьютерные сети, на специальные программы математического обеспечения, физические средства материальной части  систем и сетей, на средства хранения и размножения данных,  на содержание инструкций по их использованию, на действия и сознание личного состава, обслуживающего эти системы, средства и сети».

В этом определении в большей степени просматривается своеобразный «крен» в сторону  трактовки ИВ в узком смысле – как информационные военные действия, т.е. для обозначения военного противоборства в военной информационной сфере в целях достижения односторонних преимуществ при сборе, обработке и использовании информации на поле боя (в операции, сражении).

В этом контексте более сбалансированным в отношении технического и человеческого измерений,  представляется определение ИВ, предложенное политологом И.Н. Панариным: «Информационная война – комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на её военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника».

Наиболее полное соответствие пониманию ИВ в широком смысле, т.е. как противоборства в информационной сфере и средствах массовой информации для достижения различных политических целей предполагает  определение ИВ, приведенное в диссертации А.М. Соколовой: «информационная война - это совокупность мероприятий, предпринимаемых в целях достижения информационного превосходства над противником путем воздействия на его информационные системы, процессы, компьютерные сети, общественное и индивидуальное сознание и подсознание населения и личного состава вооруженных сил, при одновременной защите своей информационной среды».

Таким образом, как важнейшая военно-политическая категория ИВ представляет собой осуществляемую по единому замыслу и плану совокупность  способов воздействия на сознание всех слоев населения государства- противника для искажения картины восприятия мира, ослабления и разрушения основ национального самосознания и типа жизнеустройства с целью дезорганизации мер противодействия агрессии. Масштабы информационного воздействия зависят от вида конфликта. В цветной революции информационными операциями охватывается  относительно ограниченный круг объектов, в числе которых целевые группы правящих элит, правоохранительных органов и молодёжи в столице и ряде крупных городов. Временные рамки воздействия кратко- и среднесрочные.  В гибридной войне объектом информационного воздействия в течение длительного времени является все население страны.

Замысел информационных операций может предусматривать глобальный охват с целью, например, формирования нужного имиджа отдельной страны или группы стран   в обширном глобализационном контексте.

Из приведенных соображений следует, что одним из главных объектов информационной войны являются общественное и индивидуальное сознание и подсознание населения, прежде всего элит и молодёжи,  и личного состава вооруженных сил. 

В основе общественного и индивидуального сознания и подсознания населения лежат  национальные ценности и национальные интересы государства-жертвы.  На подмену национальных ценностей и национальных интересов  ложными интересами и ценностями, на их  полное разрушение  в ходе ИВ направляется совокупность подрывных операций.

Следовательно, наряду с широким классом информационно-технических объектов противника, важными  объектами информационно-психологического воздействия в ходе ИВ являются государственное и военное руководство, военнослужащие и население страны.

Именно в таком контексте американский генерал У.Кларк признает, например,  факт проведения американцами информационных операций накануне войны в Ираке: «В течение многих лет Соединенные Штаты стремились к свержению Саддама: оказывали давление на Ирак, поощряли оппозицию, советами и подсказками направляли ее действия». Впоследствии выяснилось, что определенная часть иракских военных были подкуплены американцами и сдали страну без боя. В течение многих десятков лет США активно используют подрывные информационные технологии для дестабилизации и свержения неугодных Вашингтону режимов в странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии..

Политические реалии современности свидетельствуют о расширении использования подрывных информационно-коммуникационных технологий в конфликтах с привлечением для этих целей спецслужб. Например, подписанный Б. Обамой в 2012 году документ, так называемая разведывательная ориентировка, позволяет спецслужбам США оказывать сирийской оппозиции поддержку в свержении законного президента Сирии Башара Асада..   

Президент России В.В. Путин на встрече с американским журналистом говорил о деятельности спецслужб   США на Украине с целью свержения президента В. Януковича: « мы знаем, кто, где, когда встречался, работал с теми людьми, которые свергали Януковича, как их поддерживали, сколько платили, как готовили, на каких территориях, в каких странах и кто были эти инструкторы».

О реальности «злого умысла», воплощенного во всеохватывающем уровне планирования и управления социальными, государственными и политическими процессами в рамках глобальной информационной войны пишут, например, политологи Джон Кллеман и Д. Эстулин.

Опираясь на эти и другие факты,  некоторые исследователи утверждают, что «в политическом и военном руководстве США сформировалась  стратегия войны нового типа, нацеленной не на разгром противника, а на его «удушение». В условиях глобализации и  усиления интегрированности экономик, наличия у многих стран оружия массового поражения полномасштабная, даже локальная,  война бесперспективна и чревата неприемлемым уроном.

По мнению автора, с учетом сложившихся политических реалий информационная война как важная составная часть цветной революции и гибридной войны представляет собой способ воздействия на информационное пространство противостоящей стороны для достижения стратегических целей за счет  хаотизации ключевых сфер деятельности людей: сферы административно-государственного (политического) управления; культурно-мировоззренческой сферы; социально-экономической сферы.

При этом главное внимание уделяется размыванию философской и методологической познавательной (когнитивной) деятельности народа государства-противника, хаотизации его сознания, подрыва доверия к лидерам и уверенности в будущем, разрушению системы национальных ценностей  и интересов, внедрению ложных экономических и нравственных установок.

Поэтому современные конфликты приобретают многомерный характер и сочетают информационное, финансовое, экономическое, дипломатическое и специальное воздействие на противника в реальном масштабе времени. Такими многомерными конфликтами являются цветные революции и гибридные войны, для которых характерно целенаправленное, адаптивное применение как военно-силовых методов, методов экономического удушения противника,  так и подрывных информационных технологий.

Адаптивность как важнейшее свойство  стратегий информационных войн

В ходе информационной войны используется широкий набор средств и методов, предназначенных  для достижения информационного превосходства над противником, навязывания всем категориям населения нужной агрессору картины мира, достижения информационного превосходства и разрушения цивилизационного кода.  

Важная особенность современных конфликтов заключается в высокой степени их непредсказуемости из-за воздействия различных трудно прогнозируемых факторов. Это предъявляет особые требования к гибкости и адаптационным возможностям применяемых сил средств.

Эффективность информационно-психологического воздействия на целевые группы населения противника в решающей степени определяется возможностями адаптации всей гаммы используемых инструментов  к целям и задачам конкретного конфликта – цветной революции или гибридной войны. Таким образом, адаптивность является важнейшим свойством стратегий информационной войны.

В общем случае под адаптивностью следует понимать: «Способность дать адекватный ответ на изменяющиеся требования внешней среды или на запросы низших уровней системы». 

Применительно к информационной войне понятие адаптации как  процесса приспособления используемых средств и методов к изменяющимся условиям внешней среды, предполагает изменение  интенсивности информационного воздействия, его методов, сил и средств, направленности, а  также объектов воздействия  в зависимости от типа конфликта (цветная революция или гибридная война) и особенностей его развития. 

Управление информационной войной в ходе современных конфликтов (в рамках статьи ограничим их перечень цветными революциями и гибридными войнами), носящими относительно ограниченный характер и  протекающими в условиях политической, социальной, экономической нестабильности и турбулентности,  требует  придания серьёзных адаптационных возможностей моделям, предназначенным для содействия в  выработке решений по  применению информационно-психологических технологий. 

Адаптивное управление в стратегиях «управляемого хаоса», на которых построены многие современные конфликты,  основывается на приспособлении замысла информационных операций к трудно прогнозируемым и изменяющимся внешним и внутренним условиям для достижения цели с требуемой эффективностью. При адаптивном управлении в информационной войне гибко изменяется цель управления, методы и средства  её достижения и интенсивность  их использования, а также сами объекты приложения усилий.  Мониторинг обстановки  и  обратные связи обеспечивают управленческие структуры данными для анализа и прогнозирования политических ситуаций  в результате чего эффективность информационных операций и  войны в целом при адаптивном управлении оказывается выше, чем при неадаптивном управлении.

По мнению американского исследователя Дж.Розенау,   всю совокупность политических  адаптивных стратегий и вариаций адаптивности в общем случае можно свести к трем основным типам:

– уступчивая адаптация,  когда политическая система пассивно приспосабливается к требованиям внешней среды, зачастую игнорируя внутренние запросы;

– неуступчивая адаптация, при которой политическая система пытается отвергнуть вызовы, исходящие от внешней среды;

– предохранительная адаптация, когда соблюдается некий баланс внутрисистемных требований и запросов внешней среды, который оказывается достаточно гибким и дает возможность для перераспределения системных ресурсов с запросов внешней среды на внутрисистемные требования и наоборот.

Отметим, что утрата способности к адаптации ведет к  постепенной потере эффективности ИВ и в конечном итоге к неудачному исходу.

В современной практике возможны случаи использования нескольких типов политических  адаптивных стратегий в рамках единого общего замысла информационной войны. «Жесткая» привязка к одному типу адаптивной стратегии нередко приводит к серьезным сбоям в реализации замысла вплоть до неудачи ИВ.

Так, например, в процессе инициирования гражданской войны на Украине страны Запада вначале пытались использовать стратегию, опирающуюся, главным образом, на не силовые действия с использованием в ходе информационной войны технологий управляемого хаоса.  С известными оговорками это «сработало» в столице и некоторых других крупных городах. Однако выбранная стратегия игнорировала вызовы внешней среды, связанные  с ясно заявленным несогласием  большинства населения юго-востока страны с предлагаемыми политическими решениями. Вскоре это привело к  развёртыванию в регионе кампании массового неповиновения и наращиванию военно-силового противостояния.

Таким образом, принятая правительством под давлением заморских советчиков стратегия неуступчивой адаптации привела к необходимости использования силы и вылилась в полномасштабную гражданскую войну. Методы информационного воздействия оказались несостоятельными.

В историческом аспекте стратегии неуступчивой адаптации в информационных войнах продемонстрировали свою неадекватность в ходе агрессии США во Вьетнаме, агрессии США и  НАТО против Югославии, войны США в Ираке в 2003 году, вмешательства НАТО  в Ливии, гражданской войны в Сирии.

Применительно к политическим  адаптивным стратегиям примером неудачного использования стратегии уступчивой адаптации в дипломатической практике можно считать Мюнхенские соглашения 1938 года.  Более свежий пример – политика уступок украинского руководства в период развертывания событий на киевском майдане и полнейшая неспособность противопоставить внутреннему и внешнему агрессору адекватную информационную стратегию, не говоря об упущенной возможности своевременно принять законные меры  по пресечению попыток вооруженного захвата власти.

В общем случае уступчивая и неуступчивая стратегии, к которым прибегают обе стороны конфликта,  могут рассматриваться как два крайних полюса возможной реализации адаптации информационного воздействия  в современных конфликтах, в том числе и при планировании и проведении цветных революций и гибридных войн.

Применение властями уступчивой адаптации даёт ожидаемый позитивный эффект лишь на начальном этапе  цветной революции, когда власти сталкиваются с необходимостью  противостояния относительно мирным манифестациям.  Однако ожидаемый позитивный эффект должен достигаться не за счёт уступок требованиям манифестантов, а путём своевременного и массированного использования информационных средств контрпропаганды и перехвата инициативы.     

 Отсутствие необходимых для этого предварительно подготовленных механизмов быстрого информационного реагирования создаёт неприемлемую с точки зрения национальной безопасности ситуацию, в которой    власти пытаются прибегнуть к уступчивой адаптации за счёт  пассивного приспособления  к требованиям оппозиции.  При этом нередко игнорируется  наносимый ущерб национальной безопасности.

Дело в том, что подрывные силы по своему расценивают шаги властей по  уступчивой адаптации, понимая, что стратегия взаимных уступок на начальной стадии конфликта позволяет достичь лишь определенного «порогового» значения поставленной оппозицией цели. Считается приемлемым, когда на начальной стадии за счет компромисса между оппозицией и властями удаётся добиться, например, отставки нескольких высокопоставленных чиновников, суда над несколькими коррупционерами.       Однако к «слому» правящего режима и захвату власти такие действия не приведут.

Поэтому оппозиция усиливает давление на власти, переходит к ограниченным, а затем и достаточно масштабным силовым мерам воздействия. В результате обе стороны конфликта все в большей степени втягиваются в стратегию неуступчивой адаптации, при которой отвергаются  вызовы, исходящие от внешней среды.

Дальнейшее развитие обстановки будет зависеть от готовности властей решительно использовать находящийся в их руках потенциал сил охраны правопорядка с одной стороны  и способности оппозиции перейти к масштабным силовым акциям с другой.

В этом контексте организаторы цветных революций пытаются на начальной стадии конфликта максимально полно использовать возможности предохранительной адаптации, когда соблюдается некий баланс внутрисистемных требований, обусловленных особенностями обстановки в стране и запросов со стороны  организаторов цветной революции (во многих случаях это внешние структуры и манипулируемые ими внутренние силы). Такой баланс представляется достаточно гибким и в рамках адаптации интенсивности информационно-психологического воздействия  дает возможность оперативно перераспределять базовые системные информационные и силовые ресурсы с учетом запросов внешней структуры  на внутрисистемные требования и наоборот.

Реализация стратегии предохранительной адаптации в ходе цветной революции оказывается весьма показательной при рассмотрении практики адаптивного применения информационно-коммуникационных технологий и  военной силы на различных этапах конфликта на Украине в конце 2013-2014 году.

Начальник Генерального штаба ВС РФ  В.В. Герасимов на III Международной конференции по безопасности 23 мая 2014 г.  в Москве заявил: «…в разрешении украинского кризиса определяющим будет возрастание фактора военной силы и масштаба ее применения.  Это подтверждает наметившуюся устойчивую тенденцию использования адаптивного подхода к применению военной силы», – подчеркнул В.В. Герасимов.  Властями Украины для подавления протестов русскоязычного населения в юго-восточных районах страны была создана группировка войск, имеющая на вооружении боевую технику, артиллерийские системы, реактивные системы залпового огня и боевую авиацию. Привлекались иностранные наёмники,  частные военные компании. 

Применительно к информационной войне речь идёт об адаптивных изменениях интенсивности, содержания,  средств и методов   информационного воздействия.  Осуществляется перераспределение целей информационных операций.  При этом интенсивность, содержание  и масштабы информационного воздействия на противника на каждой из стадий определяются избранной стратегией ИВ в зависимости от вида конфликта, который может развиваться по сценарию цветной революции или гибридной войны.  В обоих сценариях для стратегий информационной войны общим  является наличие трёх обязательных стадий: зарождения, практических действий и урегулирования на новых политических условиях. На стадии практических действий в рамках адаптивных технологий жёсткой и мягкой адаптации возможно применение военной силы, варьируется также интенсивность, методы и средства информационного воздействия.

Таким образом, в  цветной революции предусматривается целенаправленное информационно-психологическое воздействие на руководство, личный состав вооруженных сил и правоохранительных органов, на население государства-мишени в целом для   организации государственного переворота и создания условий для перевода страны под внешнее управление. Сила применяется дозировано и в относительно небольших масштабах, как правило, в пределах столицы и некоторых крупных городов. Ставится задача запугать и дезориентировать  население, дезорганизовать деятельность государственных структур.  Соответственно объектами силового воздействия являются, главным образом, органы управления государством, политические лидеры  и местные руководящие структуры.   

По опыту цветных революций в странах Ближнего Востока, Киргизии и на Украине  в ходе информационных операций против политических лидеров могут выдвигаться обвинения двух типов. Если лидер пытался сохранить стабильность и в ограниченных масштабах использовал для этого силовые приемы, в ходе идеологической подрывной кампании внутренние и внешние силы обличают его как кровавого диктатора, требуют ареста и суда. Если он прибегал, главным образом, к «мягким» способам воздействия на политизированную толпу, его называют главой коррумпированной верхушки и требуют немедленной отставки.

В любом случае лидера и его окружение ждут или уничтожение,  или арест с последующим судебным процессом с запрограммированным жёстким обвинительным приговором.

В общем виде алгоритм управления цветными революциями предусматривает целенаправленное воздействие на  их масштабы и динамику развития политической ситуации  в интересах разрушения социальной системы, против которой направлен конфликт, и создание условий для перевода страны под внешнее управление.

Для стратегии адаптивного применения силы и интенсивности информационного воздействия в ходе гибридной войны, в отличие от цветной революции,  характерна большая временная протяженность, более широкий спектр разрушительных воздействий, направленных на постепенное удушение и подрыв экономической, финансовой,   военной и культурно-мировоззренческой сфер государства-жертвы.

К числу важных особенностей стратегии гибридной войны в отличие от цветной революции следует отнести заблаговременные масштабные военные приготовления   с целью использования силы для разгрома вооруженных сил с привлечением регулярных и иррегулярных формирований, сил специальных операций, частных военных компаний и пр.

Общим для стратегий цветной революции и гибридной войны является информационно-психологическое воздействие на противника в ходе  информационной войны, которая ведется в соответствии с избранной стратегией.

При этом цели, как интенсивность, так  и содержание информационных операций будут разными, что применительно к  стратегиям   информационной войны в цветной революции и гибридной войне может   быть раскрыто при анализе базовых стратегий любого вида войн - стратегий сокрушения и измора. Обе стратегии исследованы в работах русских ученых. Например, русский военный теоретик А.Свечин отмечал, что «понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы, и должны быть объяснены самой динамикой последней». Некоторые определения стратегий сокрушения и измора применительно к конвенциональным конфликтам будут рассмотрены ниже.

 Адаптивные свойства стратегий сокрушения и измора

Исследования, проведенные автором настоящей статьи и некоторыми другими специалистами, показывают, что понятия «сокрушение и измор» применимы     к цветной революции  и гибридной войне, что позволяет говорить о наличии соответствующих стратегий, используемых в этих конфликтах.

Как упоминалось выше, цветная революция и гибридная война представляют собой сложные конфликты, в которых комбинированные действия предполагают сочетание традиционной военной мощи с политической, информационной, финансово-экономической и др. составляющими.

В этом контексте предполагается рассмотреть стратегии сокрушения и измора применительно к ведению информационной борьбы при подготовке и в ходе цветной революции и гибридной войны.

Исходим из предположения, что результаты проделанного системного анализа позволят определить важные особенности каждой из стратегий применительно к информационной войне, для которой свойственна гибкая и жесткая адаптация используемых методов и средств информационного воздействия.

Стратегию  информационной войны  применительно к цветной революции предлагается рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий. Такая стратегия  включает систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических  и психологических мер воздействия на сознание населения страны, личного состава  правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти за счет  провоцирования акций массового гражданского неповиновения, последующего свержения правительства и перевода страны под внешнее управление.

Важной задачей  предварительного этапа является  разработка комплекса ложных национальных ценностей и интересов, которые за счет умелого манипулирования сознанием последовательно внушаются населению и правящей элите.

Высокие темпы  реализации этой стратегии, наступательный характер проводимых информационно-психологических мероприятий, ориентированных на достижение решительного успеха в относительно сжатые сроки,  позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения.

В конвенциональной войне стратегия сокрушения рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит достижение победы путем полного разгрома противника, уничтожения его вооруженных сил и  разрушения военно-экономической базы».

Следует отметить, что стратегия сокрушения в информационной войне применительно к цветной революции предусматривает действия весьма решительного и динамичного характера, направленные на осуществление государственного переворота и смену власти. Однако уничтожения  вооруженных сил государства-объекта агрессии  и  разрушения его военно-экономической базы в ходе цветной революции не планируется. 

Результатом проведения комплекса информационных операций при подготовке и в ходе цветной революции является военно-политическая, социальная, экономическая нестабильность и турбулентность, которая создается за счет умелого использования внутренних и внешних факторов для провоцирования недовольства населения и массовых выступлений. В числе внутренних факторов -     коррупция, высокий разрыв в доходах различных слоев населения, несостоятельность национальных элит, неэффективные социальные лифты, упущения в сфере здравоохранения,  образования, правосудия, социального обеспечения, нерешенные межнациональные, межрелигиозные проблемы и некоторые  другие.

Наряду с действием внутренних факторов нестабильность и турбулентность усиливаются путем искусственно создаваемой извне хаотизации обстановки силами зарубежных и некоторой части манипулируемых национальных   СМИ, средствами традиционной и публичной дипломатии, спецслужбами.  В информационной сфере объектами  манипуляций со стороны внешних сил являются  национальные элиты, молодёжь, оппозиционные движения, экстремистские, этнические и псевдорелигиозные группировки, некоторые общественные группировки без определенного статуса (группы футбольных фанатов, например).

На подготовительном этапе информационные операции, осуществляемые страной-агрессором при подготовке цветной революции,  направляются на организацию протестного движения за счет внедрения в сознание населения страны, особенно, национальных элит, молодежи и  военно-политического руководства искаженных исторических и идеологических представлений, ложно трактуемых национальных ценностей и интересов,   мотиваций и лозунгов,   подобранных с учетом национальных особенностей. Этот процесс может занимать десятки лет, как это было, например,  на Украине в период с начала 90-х годов прошлого века и до майданов  в 2004 и 2014 годах. Продолжается этот процесс и сегодня.

На определенном этапе цветной революции с целью сокрушения власти,  ускорения событий и резкого обострения обстановки осуществляется мощная информационная атака, для успешности которой формируется своеобразный импульс-катализатор, способный вызвать широкий общественный резонанс и вывести людей на улицу. Это может быть информационный «вброс»,  основанный на истинных или ложных утверждениях о злоупотреблениях в высших эшелонах власти, на необоснованном судебном решении или  политически мотивированном убийстве и пр. Правоохранительные органы могут быть спровоцированы на непропорциональное  применение силы. С опорой на такое  событие по отработанным информационным каналам осуществляется массовая мобилизация боевиков, протестных групп населения  и формируется  манипулируемая политическая толпа, от имени которой выдвигаются  ультимативные требования к властям. Для подогрева оппозиционных настроений и подстрекательства к мятежу используются ангажированные СМИ, различные неправительственные организации, возможности традиционной и публичной дипломатии. С оппозицией активно работают спецслужбы.

 Подобный образ действий вполне вписывается в стратегию сокрушения, т.е. стратегию, основанную на относительно  высокой динамике наращивания давления на властные структуры со стороны страны-агрессора.  В соответствии со стратегией сокрушения на первом – подготовительном этапе цветной революции осуществляется кропотливая работа по сбору информации и  подготовке акций массового неповиновения:  поиск источников финансирования, формулированию лозунгов, установлению контроля над СМИ, подготовке боевиков-лидеров, выбору объектов для возможного захвата, организации системы оповещения для сбора митингующих и т.д.

Последующие этапы стратегии реализуются в течение относительно короткого промежутка времени (несколько недель) и предусматривает нанесение мощного таранного удара по власти с целью ее свержения и перевода страны под внешнее управление.

Серьёзность угрозы такой информационной войны осознаётся в высших эшелонах власти нашего государства, что нашло отражение в  Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, где  «инспирирование цветных революций»   относится к одной из основных угроз государственной и общественной безопасности страны.

Вместе с тем, применительно к достаточно стабильным крупным государствам не всегда таранный удар по власти, характерный для цветной революции, позволяет достичь желаемой цели.

Для воздействия на такие государства разработана стратегия гибридной войны, которая  нацелена на изнурение страны-жертвы и строится на использовании широкого спектра действий, осуществляемых с использованием военных и иррегулярных формирований с проведением  одновременно по единому замыслу и плану операций по хаотизации сферы военно-политического управления, социально-экономической и культурно-мировоззренческой сферы, сферы военной безопасности. 

В информационной сфере для дезорганизации и ослабления государства применяются кибератаки против систем управления страной и вооруженными силами, финансово-банковской системы, предприятий ОПК и бизнес-структур.

Одновременно в  рамках гибридной войны для решения задач непрямого воздействия на противника  используется информационная стратегия, представляющая собой   разновидность  стратегии измора

В конвенциональной войне стратегия измора рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит расчет на достижение победы путем последовательного ослабления противника, истощения его вооруженных сил, лишения противника возможности восстановить потери и  удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации, принуждать врага к капитуляции».

Следуя стратегии измора в ходе информационной войны, государство-агрессор на протяжении длительного периода  тайно, без формального объявления войны использует технологии информационно-психологического воздействия на население в интересах нарушения единства и территориальной целостности государства, дестабилизации внутриполитической и социальной ситуации. Важное место отводится разрушению традиционных духовно-нравственных ценностей, переформатированию культурно-мировоззренческой сферы. Подрывные информационно-коммуникационные технологии ориентируются в первую очередь против  военно-политического руководства, национальных элит, молодёжи, личного состава вооруженных сил и в целом населения страны-мишени.

В результате в гибридной войне операции информационной войны в сочетании с военно-силовыми действиями,  подрывом экономики и финансов  создают условия для достижения поставленных целей по военному поражению противника.

На всех этапах планирования и осуществления операций информационной войны в ходе гибридной войны  проводится мониторинг обстановки, определяются «запасы» устойчивости власти и государства в целом. При достижении критических значений внутригосударственной нестабильности (в сферах административно политического управления, экономической, военной, культурно-мировоззренческой) может быть принято решение об осуществлении  государственного переворота. В этом случае осуществляется   переход к стратегии сокрушения за счет инициирования цветной революции.

Образно говоря, во многих случаях цветные революции как грибы-поганки вызревают на поле, удобренном делателями гибридной войны. Иногда сокрушительного ядовитого потенциала такого гриба оказывается достаточно для того, чтобы отправить государство в нокаут. Иногда потребуется синтезированное воздействие нескольких подрывных информационных операций.

Для анализа стратегий информационных войн в конфликтах современности весьма плодотворными с методологической точки зрения представляются идеи политолога В.В. Карякина о «разработке альтернативных стратегий  следующего поколения, которые можно подразделить, в зависимости от степени очерёдности их реализации, на «действия  мгновенной  реакции» и действия в ближнесрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективах» и сценариям противодействия.

В целом, в ходе информационной войны в ее среднесрочной и долгосрочной перспективах реализуются стратегии изнурения страны, когда наряду с подрывом экономики, применением санкций,  продолжается работа по разложению правящих элит, снижению воли вооруженных сил и населения к сопротивлению переменам, навязываемым извне.

На определенном этапе развертываются военные действия  с участием местных мятежников, наемников, частных военных компаний,  поддерживаемых кадрами,  оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними субъектами.

Важной составляющей стратегии информационной войны, направленной на  измор и изнурение противника,   является оказание давления на руководство и население страны путем целенаправленного воздействия на сферу военной безопасности.  Цель – за счет проведения информационных мероприятий и ограниченных по масштабу военных демонстраций  спровоцировать  государство-жертву на  наращивание изнуряющих военных расходов.  Осуществляется провоцирование локальных конфликтов в приграничных районах и стратегически важных регионах, вблизи границ проводятся  военные учения по провокационным сценариям, развертываются  дестабилизирующие системы оружия. При широком использовании возможностей «пятой колонны» и агентурных сетей на системной основе осуществляется «демонизация» высшего военно-политического руководства, расшатываются военно-политические и экономические союзы.

В конечном итоге сбалансированное сочетание стратегий сокрушения и измора  в информационной войне в цветной революции и гибридной войне позволяет   сформировать  своеобразный разрушительный тандем, который целенаправленно использует  свойства глобальной критичности современного мира для подрыва  фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран с целью добиться их капитуляции,  подчинения стране-агрессору и установления глобального доминирования Запада. В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы поэтапного усиления и эксплуатации критичности с целью хаотизации обстановки в стране-мишени.                        .

Российская адаптивная стратегия противодействия в информационной войне

Анализ действий наших геополитических противников показывает, что гибридная война против России ведется уже на протяжении длительного исторического периода, а информационная война представляет собой её важнейший компонент. При этом ведущая роль отводится операциям информационно-психологической войны и непрямым средствам  воздействия на экономику, поскольку прямая вооруженная агрессия против России, обладающей ядерным оружием, пока представляется маловероятной.

В современных стратегиях информационной войны противник умело использует её характерную особенность, связанную со сложностью идентификации используемых агрессивных манипуляционных технологий, которая заключается в возможности неоднозначных интерпретаций источников и результатов их применения. Кроме того, существуют объективные трудности выявления всей совокупности  элементов информационно-психологической программы, а также не разработанность нормативно-правовой базы, на основании которой можно было бы доказать преднамеренность той или иной манипуляции, например,  в культурно-мировоззренческой сфере.

Опираясь на указанную особенность,  противник в  гибридной войне сочетает арсенал непрямых средств  воздействия с перманентной угрозой вооруженной агрессии против России. Такая угроза используется для провоцирования военных расходов,  подрыва экономики, информационно-психологического давления на население. Не исключено, что при определенных обстоятельствах угроза военного нападения может реальной, что требует безусловного приоритета в укреплении обороноспособности нашей страны.

Характерным для  действий противника является стремление добиваться синергетического воздействия используемых технологий за счет создания  интегральных синхронизируемых моделей информационной войны с использованием ресурсов США и союзников по НАТО.

США и НАТО с целью сохранения мирового лидерства  выстраивают интегрированную модель ИВ, способную обеспечить синхронизацию соответствующих действий в отношении противника с привлечением широкого арсенала средств информационно-психологического воздействия  на население при подготовке цветных революций и ведении гибридной войны.

Развитие средств и технологий информационной войны, ориентированных на обширные целевые группы населения в различных странах,  делает все более актуальной разработку средств противодействия информационно-психологическим технологиям манипулирования сознанием, а также развитие методов управления и защиты информационного пространства.

Эффективность современной российской стратегии противодействия информационным войнам в  решающей степени определяется  четким осознанием и осмысливанием национальных ценностей и национальных интересов нашего государства, наличием научного обоснования их иерархии и приоритетности. Политолог А.А.Чекулаев предлагает классифицировать национальные интересы по степени их важности (приоритетности), временным и географическим показателям, а также сферам проявления.  В структуре национальных интересов им выделяются интересы личности, общества и государства; жизненно важные (или главные), важные и просто интересы (группа специфических интересов); внутриполитические и внешнеполитические интересы.       По степени важности он выделяет  группы главных (жизненно важных), а также специфических национальных интересов.

Применительно к России следует отметить, что при реализации национальных интересов и ценностей   в различные исторические периоды в зависимости от изменчивых условий преобладали политические, экономические, культурно-цивилизационные или военно-силовые акценты. Этим определялась направленность конкретных практических действий в соответствующих сферах деятельности государства.

Наряду с изменчивым блоком национальных интересов некоторые исследователи отмечают, что «у нации существуют константные ценности, к которым она стремится постоянно, в любых условиях». К их числу относят выживание социума, его благополучие, стабильное и безопасное развитие, культурная самобытность, возможность самостоятельно решать вопросы своего развития и обеспечивать суверенитет, поддерживать статус страны в мировом сообществе.

По нашему мнению, при разработке стратегии противодействия константные ценности должны использоваться в качестве своеобразных ограничителей предпринимаемых шагов в военно-политической, экономической, культурно-мировоззренческой сфере, выход за пределы которых недопустим. Обеспечение соответствия константным ценностям вырабатываемых в процессе принятия решений по различным политическим ситуациям в сфере обеспечения международной и национальной безопасности и будет определять   адекватность применяемых мер системе ценностей и национальных интересов.

Кроме того, Россия располагает широким спектром уникальных консервативных ценностей, которые имеют широкое международное измерение.  В их  числе консервативное понимание личности и свободы, справедливость как ключевая сверхценность России (в том числе и справедливость мироустройства), моральная правота перед лицом глобального лицемерия и двойных стандартов, отрицание необратимости торжества евроатлантической модели глобализации, открытость к многополярному миру с принципиально разными доктринами развития и др.

На XV Всемирном русском народном соборе в мае 2011 года Святейший Патриарх Кирилл сообщил о работе над проектом «Базисные ценности — основа общенациональной идентичности», перечислив включенные в него понятия: справедливость, мир, свобода, единство, нравственность, достоинство, честность, патриотизм, солидарность, семья, культура, национальные традиции, благо человека, трудолюбие, самоограничение, жертвенность. Предстоятель выразил уверенность, что в этот список следует включить также веру.

Позиция РПЦ в защиту базисных ценностей как  основы общенациональной идентичности делает церковь объектом ожесточенных  информационных атак, которые  направляются на «религиозные символы, идеи и образы православия и связанные с ними ценности веры, семьи, Родины, национальной культуры. Нам не известен ни один случай глумливого отношения к религиозным чувствам российских мусульман, иудеев, буддистов.  Но православие так же, как и архетипы традиционного самосознания, выраженные в русской культуре, все время остаётся актуальным объектом нападения».

Не вызывает сомнения, что Русская православная церковь как ядро цивилизационного объединения русского народа и его защитница на протяжении тысячелетия нуждается в свою очередь в защите от тщательно спланированных подрывных информационных операций.

Показательным в этом контексте является мнение авторитетного исследователя М.Б. Смолина: «Формально юридическое отделение Церкви от государства никогда не отделяло Православия от русской истории, от веками сложившегося психологического и нравственного стереотипа национального поведения. Современное тяжёлое положение российского общества, во многом потерявшего нравственные и мировоззренческие ориентиры, требует восстановления исторических взаимоотношений двух важнейших институтов нашего национального мира».

Рассмотренный перечень национальных ценностей  должен служить основой при осознании, формулировании и реализации национальных интересов, выработке стратегических национальных приоритетов и показателей состояния национальной безопасности. Использование предлагаемых российскими учеными подходов к определению национальных ценностей и интересов  при разработке Стратегии национальной безопасности Российской Федерации в редакции от 31 декабря 2015 года позволило придать документу новый стратегический размах и конкретность в решении жизненно важных национальных проблем.

В этом контексте особого внимания требует совершенствование российского потенциала «мягкой» силы для эффективного противодействия подрывным стратегиям информационной войны. Наращивание масштабов использования информационных технологий против России, их доступность создаёт условия для обработки широких социальных слоев общества  с привлечением технологий навязывания массовой культуры населению. При этом заимствуются   и используются  коды других культур на поверхностном, фрагментарном и упрощенном уровне, что упрощает задачу имитации и тиражирования образцов высокой культуры в различных формах информационного противостояния.

Методологически важной для разработки политики в сфере обеспечения информационной безопасности представляется мысль Г.Ю. Филимонова,  автора работы «Мягкая сила» культурной дипломатии США»    о необходимости создания в Российской Федерации  идейной и идеологической базы для успешной реализации комплекса задач по противостоянию современным подрывным информационным технологиям на основе общенародной консолидации.  Для этого нужны «укрепление, а в отдельных случаях возрождение исторической памяти народа и его самосознания».

Наряду с этим, необходимы серьёзные длительные усилия по повышению на международном уровне  заметности и притягательности  России не только, например, в сфере высокой культуры или спорта высоких достижений, но и на уровне массовой молодёжной культуры (кино, музыка, телепрограммы, литература, массовый спорт и т.п.).

Одним из важных направлений развития «мягкой силы» представляется интернационализация российского образования. Увеличение числа иностранных студентов в российских вузах позволит готовить лояльно настроенных к нашей стране специалистов, некоторые из которых со временем будут определять политику своих государств. Для этого необходима целенаправленная работа по повышению заметности российских университетов за рубежом, выдвижения их на достойные места в международных рейтингах. Решение этой стратегически важной задачи связано с немалыми расходами,  что требует государственной поддержки учебным заведениям.

Многомерный характер цветных революций и гибридных войн, которые  сочетают информационное, финансовое, экономическое, дипломатическое и специальное воздействие на противника в реальном масштабе времени, требует глубокой интеграции Вооруженных сил  и всего российского общества, продуманного построения системы военно-гражданских отношений, привлечения потенциала отечественного бизнеса, создания многомерной системы противодействия в первую очередь на культурно-мировоззренческом уровне. Одним из основных приоритетов в этой сфере должно стать укрепление роли русского языка как средства межнационального общения мультикультурной общности народов не только российского и постсоветского пространств, но и в зонах стратегических интересов России.

Комплексное решение задач противодействия подрывным информационным технологиям требует обеспечить тесную взаимосвязь между правительством, общественностью и Вооруженными силами в рамках единой стратегии обеспечения информационной безопасности и ведения ИВ на основе сформулированных и осознанных национальных ценностей и интересов.

С учётом стратегии сокрушения, которая используется в цветных революциях, необходимо формировать своеобразный потенциал «информационного быстрого реагирования», применение которого должно позволить в сжатые сроки парировать информационные атаки противника. Наряду с этим, принимая во внимание долгосрочный характер информационного воздействия в гибридной войне, следует разработать комплекс мер по противостоянию угрозе, рассчитанный  на среднесрочную и долгосрочную перспективу.

Следует наращивать меры по снижению эффективности воздействия на общество и  Вооруженные силы подрывных информационных технологий за счет  упреждающей контрпропаганды, защиты своих объектов от такого воздействия при одновременном   ограничении и перекрытии возможных каналов информационной агрессии.

Необходимо повышать качество мониторинга обстановки  в культурно-мировоззренческой сфере и формировать модели, позволяющие осуществлять интегрированный упреждающий  ответ на попытки информационно-психологического воздействия противника.

Эти и некоторые другие подходы должны быть использованы при разработке в Российской Федерации всеобъемлющей стратегии противодействия информационной войне.

Автор: А.А. Бартош, к.в.н., доцент

18.09.2016
  • Эксклюзив
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век