Национальная стратегия в 20-е гг.: возможные варианты

Различные интересы социальных и правящих групп общества, различные оценки и прогнозы, различные ресурсы (и соотношение между этими интересами, как отмечал Е.М. Примаков), в конечном счёте, трансформируются в выбор различных национальных стратегий правящей элитой[1]. Ровно в такой же ситуации оказалась и правящая элита России в 20-е годы, хотя формально, на уровне указа президента о Стратегии национальной безопасности, принятого в июле 2021 года, других политических и нормативных документов, такой выбор и был сделан в пользу опережающего развития НЧК и его институтов[2].

В реальной политической и экономической жизни правящей элиты шла борьба между личными и групповыми интересами, с одной стороны, и национально-государственными, – с другой. И далеко не всегда побеждали вторые[3].

Теоретически выбор стратегии безопасности России происходит различными группами правящей элиты в зависимости от избранной общей политики – выбора целей и выделения соответствующих ресурсов, т. е. «область стратегии», это область, где формируются наиболее эффективные способы военного и политического искусства, конечный выбор которых, однако, остаётся за правящей элитой страны (выше на рисунке рассматривались вектора «Д» – «В» и «Д» – «Г»). Спектр таких средств и способов может быть очень широк, но наиболее важное значение для такого выбоар имеют именно военно-политические цели, т. е. тот политический выбор, который формулирует правящая элита[4]. В конце XVIII века правящая элита Франции выбрала для себя борьбу с монархиями Европы и английским империализмом, но уже через 20 лет эта же элита отказалась от борьбы с европейскими странами, не поддержав возвращение Наполеона.

Далеко не всегда понятны мотивы и движущие силы правящей элиты, делающей подобные радикальные выборы: осенью 1917 года в пользу большевиков или позже в России, в 90-е годы в СССР – против большевиков. Тем не менее ясно, что каким-то образом такой выбор делается, а какие-то настроения – доминируют. В. Путин был не просто назначен Б. Ельциным, но он и отражал определённые настроения правящей элиты, напуганной хаосом в стране, потерей ею суверенитета и контроля над территорией и ресурсами.

Во втором десятилетии правящей элите России также предстоит сделать выбор между борьбой за укрепление суверенитета и сохранением определённых позиций в мире и политической капитуляцией как правящего слоя, так и конкретно отдельных представителей, против которых лично направлена политика Запада.

Надо отдавать отчёт, что российская правящая элита не однородна, а следовательно, выбор стратегии безопасности – дискуссионен (даже если нормативные документы по вопросам безопасности Президент и принимает без публичного обсуждения). Значительная её часть игнорирует, последние десятилетия, национальные и государственные интересы[5]. Подобное отношение к интересам и ценностям делает теоретически и практически возможным принятие его любого из вариантов ответной стратегии – от откровенной капитуляции и отказа от национальных интересов и ценностей до защиты этих интересов самыми радикальными средствами. Между тем необходимо не просто сделать выбор, но и принять конкретное политическое решение в пользу выбора той или иной стратегии безопасности и развития, которое занимает решающее место в процессе управления. На практике это означает как выбор стратегической (долгосрочной) политической цели для России, так и выбор конкретной промежуточной практической цели, которая прагматически и наглядно подтверждает политический выбор. Без такой промежуточной цели стратегическая цель выглядит, как правило, пустой декларацией. А.А. Свечин следующим образом даёт определение этому явлению: «Стратегическое решение заключается, по преимуществу, в постановке промежуточной цели, которая являлась бы кратчайшим логическим звеном на пути к конечной цели и в то же время отвечала бы средствам, имеющимся для достижения последней»[6]. При этом (как отмечал ещё К. Клаузевиц) в стратегии существует огромное количество оценок и мнений, а сами оценки («воззрения») менее устойчивы[7].

Кроме того, такой выбор формально (а, значит, и политически) могут сделать только те государственные органы, которые имеют на это право. В политической системе России, это, прежде всего, Президент (и теоретически Федеральное Собрание РФ), что отнюдь не облегчает процесс принятия решения. В политической системе России роль других государственных, политических и иных институтов сведена к минимуму. Во всяком случае до тех пор, пока они «играют по правилам». Чтобы выйти «за флажки» этим институтам надо перестать быть частью системы, войти с ней в противоречия и силовое противоборство (что, кстати, хорошо понимают на Западе). Так как это было при раннем Б. Ельцине и «демократической оппозиции» в начале 90-х годов, когда политическая система СССР была взломана новыми, не известно откуда-то появившимися институтами.

«Общество» фактически дистанцировано от процесса политических решений (не известно насколько серьёзно), хотя косвенно и может оказывать некоторое влияние. Ещё меньшее влияние оказывают экспертные и научные круги, которые, в лучшем случае, могут только донести до лиц, принимающих решения, свою точку зрения в какой-то форме[8]. При этом, на наш взгляд, мнение экспертных кругов в последние десятилетия (особенно мнение некоторых академиков и учёных АН СССР и РАН при Горбачёве и Ельцине) нередко было ошибочным и вредными. Их конформизм зашкаливает, а способность «адаптироваться» к любому доминирующему политическому тренду власти, – поражает: некоторые политики и эксперты за 30 лет умудрились побывать и ортодоксальными коммунистами, и «перестроечниками», и «демократами», и «государственниками», и сторонниками «империализма».

После того как США отказались 2 августа 2019 года от ДРСМД, а до этого – от Договора по ПРО и фактически от всех других договорённостей (ДОН и пр.) и даже сложившейся системы международной безопасности, – стало ясно, что с этими переменами окончательно рухнула и вся горбачёвско-ельцинская политика либерал-демократов, и те, кто проводил эту политику. Примечательно, однако, что эта часть элиты всё ещё остается у власти в России и не несёт никакой ответственности. В августе 2019 года А.И. Подберёзкин писал[9]: «Разрыв ДРСМД по инициативе США приведёт к большому количеству последствий. Сперва я бы сказал о последствиях для России, о которых пока что мало кто говорит. А ведь это крах не только договора об уничтожении ракет малой и средней дальности, но и крах всей горбачёвской политики, направленной на предоставление военно-политических уступок Западу[10].

Реальная цена таких уступок, равно как и обещаний американцев, оказалась нулевой. США последовательно вышли из договора по ПРО, договора по РСМД, до этого они фактически сломали все остальные договорённости, в том числе о нераспространении ядерного оружия, запрете размещения ударных вооружений в космосе и так далее. Главный вывод – политика уступок Западу оказалась в провале.

Во-вторых, фактически оказалась сломлена система международной безопасности, которая создавалась в прошлом веке. А если такая система будет создаваться в будущем, то она будет опираться на военно-технические факторы обеспечения безопасности, то есть не на международные договоренности, а на военную силу. К сожалению, сейчас других вариантов просто не просматривается.

Разрыв таких договоренностей ломает не только соглашения, которые ограничивают распространение вооружений, но и те, что обеспечивают международную безопасность. Мир вернулся к ситуации, когда государства должны обеспечивать свою безопасность либо своими военно-техническими средствами, либо при помощи военных союзов.

Надо сказать, что США сейчас находятся в гораздо более выгодном положении, их широкая коалиция включает не только страны НАТО, но и многие другие государства, например, Японию, Австралию, Саудовскую Аравию и многих других. Это всё имеет колоссальное значение для России, потому что наши планы по стратегическому сдерживанию теперь должны быть пересмотрены с учётом отсутствия системы международной безопасности.

Сегодня наша страна оказалась вне системы военно-политических коалиций. Даже наши хорошие отношения со стратегическими союзникоми Китаем, Индией или другими странами по ОДКБ не означают существование некой широкой военно-политической коалиции.

Поэтому задача обеспечения безопасности будет стоять очень остро перед Россией, ведь компенсировать такую невыгодную позицию можно только развитием новейших технологий. Американцы это тоже прекрасно понимают, поэтому если они и будут говорить об ограничении вооружений, они выберут сферу, которая ограничит наше преимущество в некоторых технологических областях, гиперзвуке, например, или лазерной техники[11].

Стоит также отметить, что слом таких договорённостей означает во многом окончательный крах либерализма, людей, которые продвигали политику уступок Западу. За этими идеями стояли не только политики, но и учёные и журналисты. Они действительно верили, что Запад будет придерживаться заключённых договорённостей. Сейчас эта политика обанкротилась».

Таким образом, этот политический выбор (как реакция на изменение внешних условий) в реальности представляет собой некое формальное решение, принимаемое уполномоченными органами, а именно Президентом России. И никем иным. Именно он пока что полностью суверенен и отражает политический тренд. В нашем случае, как представляется, такие формальные решения были приняты в 2018 году Президентом В.В. Путиным (в мае 2018 г.), а также Правительством страны (в сентябре того же года в соответствующем Постановлении Правительства) и Федеральным Собранием, которое де-юре и фактически поддержало политический курс президента, приняв серию соответствующих бюджетных документов на весенней сессии 2019 года[12].

Эти формальные решения, однако, отнюдь не означали выражение политической воли всей правящей элиты страны, которая – открыто или молча – колебалась между курсом президента и своими «рыночными реалиями». Это решение президента и правительства России в принципе базировалось в целом на достаточно адекватной оценке действительности, которая, на наш взгляд, в самом общем виде можно представить на следующем рисунке[13]:

При этом, до последнего времени, вплоть до самого конца 2021 года, эволюция национальной стратегии России, как представляется, развивалась по «Варианту № 2» («Продолжение политики стратегического сдерживания»), предполагающего широкое стратегическое отступление на основных направлениях[14]. Переход к «Варианту №4» произошёл на рубеже 2022 года:

– политико-идеологическом (реакция на усиливающиеся политические и идеологические провокации, не предполагающая активных действий);

– ответные шаги («контрсанкции») в финансово-экономической области;

– отказ от идеологического лидерства и попыток перехватить инициативу в когнитивно-идеологической области;

– ухудшение социально-экономического и внутриполитического положения[15].

Постепенно становилось всё очевиднее, что подобная стратегия не может продолжаться долго – отступление неизбежно ведёт к качественному изменению в положении России, что, во-первых, уже стало остро ощущаться населением, а, во-вторых, привело к «накоплению» отрицательных результатов во внешней политике. События 2014–2018 годов, прежде всего политика санкций и угроз, откровенного информационно-когнитивного давления на правящую элиту России привели к постепенному отходу от этой политики, что выразилось в «переходном периоде» от «Варианта № 2» к «Варианту № 4»[16] развития стратегии противодействия России[17]. Этот период в 2019–2021 годах ещё только обозначился. Можно даже сказать, что для большинства правящей элиты страны он так и не стал окончательным поворотом – чтобы это произошло, нужно было бы, чтобы развитие по этому сценарию «забежало далеко вперёд», когда вернуться к стратегическому отступлению было бы уже невозможно. Но этого не произошло: политика «шаг вперёд и два вбок-назад» по понятным причинам не может быть последовательной.

Этот период непоследовательных действий и шараханий применительно к России можно определить, как период с 2019 года по настоящее время, когда радикальные решения чередуются с промежуточными, отступлениями и даже поворотами назад. На наш взгляд, он окончательно произойдёт достаточно быстро, т. е. переход совершится к 2024–2025 годам[18]. Именно внешние события будут подталкивать правящую элиту к ускорению движения даже вопреки этому желанию. Очевидное сожаление, которое в 2007 году в Мюнхене высказал В.В. Путин («Что же вы наделали!»), свидетельствует о том, что с иллюзиями в отношении намерений Запада расставаться в элите окончательно не хотят.

Эта же стратегия – необходимо признать – означает, что в случае её не реализации, она неизбежно должна эволюционировать в другие «крайние» варианты – возврат к «Варианту № 1», «Варианту № 2» или ускоренному движению по «Варианту № 4»[19].

Авторы: А.И. Подберёзкин, О.Е. Родионов

 


[1] См., например: Подберёзкин А.И. Оценка и прогноз развития сценария военно-политической обстановки и его конкретных вариантов в третьем десятилетии нового века, сс. 22–36 // Сборник материалов круглого стола. Кафедра военной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ Угрозы национальной безопасности Российской Федерации на период до 2030 года: направления и пути их нейтрализации. ВАГШ ВС РФ, 2022. 152 с.

[2] См.: Путин В.В. Указ Президента РФ «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» № 400 от 2 июля 2021 г. / https://cdnimg.rg.ru/pril/article/ 212/57/79/0001202107030001.pdf (Ст. 3.).

[3] Подберёзкин А.И. Роль США в формировании современной и будущей военно-политической обстановки. М.: ИД «Международные отношения», 2019, сс. 189–196.

[4] Подберёзкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО-Университет, 2014. 364 с.

[5] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. М.: МГИМО-Университет, 2011–2013 гг. ТТ. 1–3.

[6] Свечин А.А. Стратегия. (2-е изд.). М.: Военный вестник, 1927, с. 244.

[7] Клаузевиц К. Фон «О войне»…, с. 188.

[8] Подберёзкин А.И., Жуков А.В. Оборона России и стратегическое сдерживание средств и способов стратегического нападения вероятного противника // Вестник МГИМО-Университет, 2018, № 6, сс. 141–168.

[9] Подберёзкин А.И. Почему выход США из ДРСМД стал крахом политики Горбачёва / ИА «Регнум». 02.08.2019.

[10] Подберёзкин А.И. Роль США в формировании современной и будущей военно-политической обстановки. М.: ИД «Международные отношения», 2019, сс. 189–196.

[11] Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. М.: Юстицинформ, 2021. 768 с.

[12] В частности, такая концепция предлагалась Подберёзкиным в серии работ, основной из которых стала: Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. 1596 с.

[13] Эта логика рисунка использовалась многократно на самых разных аналитических мероприятиях. В конечном счёте, в декабре 2021 года и в феврале 2022 года произошёл переход к «Варианту №4» стратегии ответных действий. См., например: Подберёзкин А.И. Оценка и прогноз развития сценария военно-политической обстановки и его конкретных вариантов в третьем десятилетии нового века, сс. 22–36 // Сборник материалов круглого стола. Кафедра военной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ Угрозы национальной безопасности Российской Федерации на период до 2030 года: направления и пути их нейтрализации. ВАГШ ВС РФ, 2022. 152 с.

[14] Подберёзкин А.И., Жуков А.В. Оборона России и стратегическое сдерживание средств и способов стратегического нападения вероятного противника // Вестник МГИМО-Университет, 2018, № 6, сс. 141–168.

[15] Путин В.В. Указ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». №  от 7 мая 2018 г.

[16] См. подробнее: Подберёзкин А.И. «Переходный период» развития военно-силовой парадигмы (2019–2025 гг.). Часть I и Часть II. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 4, 5, сс. 5–28 и сс. 5–31.

[17] Военно-технические и военно-экономические аспекты итогов и уроков Второй мировой войны / кол. авт. под ред. проф. Викулова С.Ф. М.: АПВЭ и Ф, «Канцлер», 2020, сс. 145–147.

[18] В частности, такая концепция предлагалась Подберёзкиным в серии работ, основной из которых стала: Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. 1596 с.

[19] Подберёзкин А.И. «Переходный период» развития военно-силовой парадигмы (2019–2025 гг.). Часть I и Часть II. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 4, 5, сс. 5–28 и сс. 5–31, а также: Подберёзкин А.И., Подберёзкина О.А. «Переходный период»: главная особенность – милитаризация политики. Часть III. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 6, сс. 57–72.