Наиболее вероятные варианты базового сценария развития международной обстановки

Готовились ли русские к нападению на нас или же только к обороне, сказать в то время (в январе 1941 года во время доклада генерального штаба сухопутных войск Гитлеру) определенно не мог никто. Лишь германское наступление должно было приподнять эту завесу[1]

В. Кейтель

 

История Второй мировой войны свидетельствует, что как её участники, так и те государства, которые вступили в эту войну позже, а также те, кто оставался какое-то время нейтральными, находились постоянно в ситуации меняющейся ВПО и даже МО, когда многие политические и военные решения принимались оперативно, без долгосрочного плана и замысла. Так, начало войны Италии с Грецией, отказ Германии от нападения на Гибралтар, присоединение Югославии к Тройственному пакту[2], нападение на СССР и многое другое стало выбором одного из возможных вариантов развития сценария мировой войны в тех условиях. Это подтверждает еще раз, что в рамках одного сценария МО возможны различные, иногда отличные существенно друг от друга сценарии и варианты развития ВПО.

Эта логика развития МО в 2000–2020 годы и в среднесрочной перспективе до 2035 года в упрощенном виде представлена следующим образом.

Как уже говорилось выше, в первых главах этой работы, я сформулировал самую общую и достаточно формальную и абстрактную логику и последовательность анализа и прогноза развития и взаимосвязи сценариев МО и ВПО, в основе которой лежит парадигма отношений ЛЧЦ[3]:

– изначально рассматриваются многие (относительно реалистичные) сценарии развития МО, из которых выделяется наиболее, на мой взгляд, вероятный существующий сценарий. В нашем случае сценарий «Усиления военно-силового противоборства» западной коалиции;

– из этого существующего сценария вычленяются его наиболее вероятные варианты (на картинке это «вариант № 1», «вариант № 2» и «вариант № 3») развития МО;

– каждый из этих вариантов делится, в свою очередь, на несколько сценариев (и их вариантов) развития ВПО, а те – на конкретные (как правило, уже существующие, либо потенциальные сценарии развития СО, войн и конфликтов.

Таким образом в нашем случае мы сознательно изначально ограничиваем количество сценариев МО тремя потенциально возможными сценариями (конфликта между крупнейшими в современный период с военно-политической точки зрения ЛЧЦ) и поэтому вычленяем всего лишь 9 вариантов развития ВПО (которые, повторю, основаны на 3 вероятных базовых сценариях вероятного развития МО).

Подчеркну, что эти 3 базовых сценария МО исходят из единственного (по моему мнению) в реальности существующего в настоящее время и наиболее вероятного в среднесрочной перспективе сценария развития МО глобального уровня.

Исходя из этой логики и последовательности, очевидна определенная изначально ограниченность такого подхода даже с точки зрения оценки современного состояния МО (которое, как уже говорилось выше, может оцениваться разными элитными слоями по-разному): естественно, что как количество самих будущих сценариев МО, так и их вариантов, может быть значительно больше (нередко описывают десятки потенциальных и несколько вероятных сценариев развития МО), но для общей картины, описывающей нашу логику рассуждений, подобного рисунка, на мой взгляд, было вполне достаточно.

Нет особой нужды отсеивать и спорить о бесконечном числе возможных и даже вероятных сценариев развития человечества, ЛЧЦ и МО. В конечном счёте нам нужны только несколько реальных вариантов одного и того же (существующего) сценария развития МО, который мы условно делим на три варианта: «Вариант № 1», «Вариант № 2» и «Вариант № 3» по принципу нарастающего противоборства между основными субъектами МО – локальными человеческими цивилизациями (ЛЧЦ) и их военно-политическими коалициями и приоритетами в политике Запада.

Для анализа и прогноза будущих сценариев развития ВПО и их конкретных вариантов такой подход является, естественно, слишком общим. Нам необходимо иметь ввиду как существенно большее количество вероятных сценариев развития глобальной МО (а не только перечисленный, наиболее вероятный, единственный  сценарий «развития конфликта МО»), так и значительно большее разнообразие их вариантов в развитии ВПО и особенно большая детализация самого «нижнего уровня» – состояний СО в отдельных регионах, на отдельных ТВД, оценки ведущихся и потенциальных конфликтов и войн.

Так, например, нам, прежде всего необходимо принять во внимание или «отмести» как нереальные возможные сценарии самого «верхнего уровня» отношений между ЛЧЦ и центрами силы:

– сценарии относительно мирного сосуществования разных ЛЧЦ, центров силы и коалиций (которые не рассматриваются мною вообще как не реальные);

– сценарии возможных коалиций центров силы «второго эшелона» и менее значительных ЛЧЦ (например, индийской ЛЧЦ, западноевропейской ЛЧЦ, либо латиноамериканской, африканской или иных ЛЧЦ), которые могут формироваться по примеру западной военно-политической коалиции не только по цивилизационному, но и политическому принципу, но пока что ещё не стали актуальной проблемой;

– опережающего развития некоторых ЛЧЦ и центров силы (например, исламской или индийской), которые при положительных внешних условиях в среднесрочной перспективе могут создать конкуренцию остальным ЛЧЦ и т. д.

Каждый из подобных сценариев развития МО имеет (по аналогии с предлагаемым единственным сценариев), как минимум 2–3 сценария (варианта) развития ВПО и множество вариантов развития СО, войн и конфликтов. Однако в целях работы не значится анализ всех этих сценариев и их вариантов, требующий огромных дополнительных ресурсов и усилий[4]. В моей работе преследуются достаточно ограниченные цели – продемонстрировать логику, алгоритм и последовательность анализа и прогноза, возможность анализа и прогноза конкретного сценария  развития ВПО в одном или нескольких его вариантах, когда сознательно рассматриваются только три варианта развития одного (конфронтационного) сценария МО и вытекающих из них 9 вариантов развития ВПО.

Существенной особенностью анализа, построенного на методе дедукции развития МО, является последующая конкретизация, которая происходит во всех его составных частях и на всех этапах, т. е. индукция. На рисунке «Базовой модели», например, только обозначены весьма лаконично различные конкретные варианты развития СО, войн и конфликтов, которые обязательно необходимо иметь ввиду, анализируя и прогнозируя тот или иной вариант развития ВПО, отражающих и формирующих их «особенности». В целом таких особенностей – СО, войн и конфликтов в какой-либо период насчитываются тысячи, причем действующих (ведущихся войн, «замороженных» конфликтов и т. п.) – сотни. Так, рассматривая глобальное состояние ВПО применительно к России, необходимо учитывать не только факторы именно глобального противоборства, но и состояние СО на Северном Кавказе, Закавказье, на востоке и юге Украины, в Прибалтике, Белоруссии, в районе норвежско-российской границы, в Арктике, на востоке России и в Средиземноморье и т. д. Без такой конкретики развитие сценария ВПО в целом, а тем более в одном из его вариантов рассматривать бессмысленно.

Наконец, важное значение имеет принципиальное определение авторского подхода к стратегическому прогнозу. В работе я исхожу из моей (субъективной) оценки современного состояния МО, которая берется за основу будущего основного (базового сценария) развития. Учитывая необходимость стратегического прогноза (обозначенную на рисунке как блок «Наиболее вероятный будущий сценарий развития МО»), эти варианты сценариев МО и ВПО экстраполируются на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Соблюдается аналогия с анализом современного состояния сценариев развития и их вариантов МО и ВПО.

Таким образом в итоге у нас получается стратегический прогноз одного, базового (наиболее вероятного, конфликтного) сценария развития МО в его 3-х вариантах, каждый из которых, в свою очередь, рассматривается в 3-х вариантах развития ВПО[5], т. е. всего – 9 вариантов развития ВПО и десятков вариантов развития СО, войн и конфликтов.

Такое явное упрощение анализа и прогноза в работе допустимо потому, что прикладное значение анализа и прогноза ВПО требует анализа и прогноза значительно большего количества сценариев, их вариантов, а тем более состояний (СО, войн и конфликтов, которых ежегодно происходит фактически в мире порядка 50, а в латентной форме – более 150–200). Тем не менее стратегический прогноз наиболее вероятного варианта сценария развития ВПО имеет определенный практический характер с самых разных точек зрения, например, сточки зрения развития ВВСТ. Выбор конкретного варианта ВПО изначально предполагает, что на 15–20 лет задаются параметры будущих вооружений. Когда такого представления нет, то возникает, как минимум, путаница в заказах. Так, например, Россия начала строить корветы в начале 2000-х годов, то есть как только в военном бюджете появились хоть какие-то деньги. Ситуация на флоте РФ в тот момент была удручающей: Львиная часть сил и средств советского ВМФ была утилизирована, либо списана. Находившееся в строю корабли нуждались в ремонте и модернизации. Но хуже всего обстояли дела с концептуальным наполнением программ развития российского флота. Военному командованию требовалось адаптировать ВМФ под новые задачи с учётом изменившейся геополитической и экономической обстановки. В целом по состоянию на первую половину 2000-х годов можно было говорить о том, что Россия заново начинает строительство флота. Нашей стране представился уникальный исторический шанс с опорой на советский и западный опыт заложить адекватные концептуальные основы развития ВМФ, свободные от политических догм и гонки за превосходством над НАТО, которое всё равно невозможно достичь на морских просторах[6].

В наследство от СССР России достался «зоопарк» различных корабельных проектов, ставших, по сути, жертвами холодной войны и гонки вооружений. Для нашей страны не было никакого смысла продолжать советскую политику развития ВМФ. В 2000-е годы, когда появились средства на развитие флота, имело смысл чётко определить требования к кораблям и подлодкам, запустив их крупносерийное строительство. Однако на примере разработки и производства российских корветов мы видим, что военное руководство РФ не воспользовалось историческим шансом. Проект 20380 вновь получился «уникальным», а строительство 10 единиц растянулось на два десятилетия. Цикл производства и испытаний одного корабля (от закладки до поднятия Андреевского флага) в среднем занимает 7–10 лет.

В ещё большей степени этот вывод относится к вариантам развития военных конфликтов, войн и СО, которые конкретизируют те или иные варианты развития ВПО. Например, неожиданные для Италии неудачи в Греции чуть не привели к началу не запланированной войны Германии. Активное сопротивление Красной армии в июне–июле 1941 года – пример того, как частные сражения и операции могут повлиять на стратегические планы. Войска Германии смогли подойти к Москве только в октябре 1941 года, а Ленинград так и не был взят.

В настоящее время развитие ВПО дает возможность реализовать гораздо большее количество вариантов одного и того же сценария, причем не только военных, но и силовых, не военных, а тем более вариантов различных военных операций, войн, конфликтов и СО. В этом заключается определенная трудность их анализа. Избежать её можно только укрупняя возможные сценарии и объединяя их варианты. Так, предлагаемый к рассмотрению единственный, на мой взгляд, наиболее вероятный сценарий развития МО до 2035 года может быть реализован в одном из своих трех вариантов одного и того же сценария МО. Я сознательно, как уже говорил, не рассматривал другие сценарии МО, обозначив их только в качестве возможных (но маловероятных).

Это базовый сценарий развития МО, как уже говорилось, предполагает в 2020–2035 годы нарастание противоборства между западной военно-политической коалицией и другими центрами силы – Китаем, Исламским миром, Россией и, возможно, другими. В 3-х вариантах этого сценария развития МО по линии противоборства с Китаем, Россией, исламским миром, либо (точнее – со всеми другими) центрами силы. Какой конкретно вариант будет преобладать зависит от множества частных, порой субъективных, факторов. Приоритеты западной коалиции, как известно, менялись за последние 20 лет несколько раз – от «борьбы с международным терроризмом», «оппортунизмом России» и нынешним приоритетом противоборства с Китаем, однако общий сценарий – ставка на военно-силовое решение проблем в мире, где стало меняться соотношение сил – сохранился прежним. Этот сценарий приобрел не только мощную инерцию за 20 лет нового века, но и трансформировался в военно-силовой сценарий развития МО в самые последние годы.

Я полагаю, что даже если этот, «китайский», приоритет и сохранится (в чём я не уверен) приоритет нарастания военно-силового давления на Россию («Вариант № 3» базового сценария развития МО) сохранится. Он может уступить на какой-то период первое место приоритету противоборства с Китаем, но в итоге всё равно останется главным. Поэтому этот вариант сценария развития МО остается главным и доминирующим. Другими словами, США и возглавляемая ими военно-политическая коалиция будут в долгосрочной перспективе наращивать военно-силовое давление на Россию, расширяя спектр и интенсивность силовых средств и мер, а также усиливая их военными мерами самого широкого спектра.