Инерционный сценарий развития США после 2025 года, основанный на сохранении влияния старых парадигм

… для проецирования своего влияния Соединенные Штаты часто прибегают к военному и политическому давлению[1]

С. Хантингтон

Есть все основания полагать, что в основе политика США после 2025 года будет сохраняться сценарий силового принуждения других ЛЧЦ, стран и акторов следовать интересам своей политики. В основе такого сценария находятся долгосрочные интересы США, о которых говорилось выше. Именно долгосрочный характер этих интересов и строгая последовательность в их реализации, лежащая в последние десятилетия в основе стратегии США, являются основанием для того, чтобы сделать вывод об инерционности базового сценария развития США после 2025 года.

С этой точки рения основные положения стратегии, базирующиеся на приоритетах интересов США, остаются прежними.

Проблема, однако, заключается в том, насколько сильны будут изменения в этих национальных интересах. Однако следует признать, что именно категория «национальный интерес» — наиболее консервативна.

Другое дело, что у правящей элиты могут меняться субъективные представления об этих интересах, а, соответственно и политические цели и задачи. Эти факторы являются более динамичными и поддаются большому влиянию. Так, на рубеже 90-х годов в СССР произошла радикальная переоценка представлений правящей элиты о национальных интересах и целях политики.

Рис. 1. Национальные интересы США после 2025 года

Главным аргументов в пользу этого является развитие потенциала проецирования военной силы и соответствующей ему инфраструктуры. Так, проецирование силы на огромные расстояния обеспечивает уникальный по своей мощи, оснащенности, уровню боевой подготовки Корпус морской пехоты США, насчитывающий в своем составе 317 464 чел., а также самый большие в мире ВМС, включающие в себя помимо всего прочего 11 авианосных ударных групп.

При этом, наращивая потенциал ведения обычных войн, США сохраняют и совершенствуют основу своего ядерного потенциала, крайне осторожно продвигаясь по пути дальнейших сокращений ядерного оружия и пересмотра стратегии его применения (что свидетельствует о нежелании отказываться от ядерного сдерживания), попутно продолжая активно разрабатывать новые системы противоракетной обороны.

Развитие стратегических наступательных и оборонительных сил США нацелено на стратегическую перспективу 40–50 лет. Оно строго последовательно и системно, отражая стратегические концепции, сложившиеся еще во второй половине XX века.

Рис. 2. Карта расположения военных баз США[2]

 

Рис. 3.

Ставка делается на то, что эта формально оборонительная система при определенных условиях (если рассматривать ее в купе с другими программами США) сможет нейтрализовать возможный ракетно-ядерный удар по территории США и их союзников со стороны России и иных государств, в частности Китая. Для повышения эффективности данной системы Штаты реализуют комплекс мероприятий, направленных на улучшение качества американо-натовской инфраструктуры перехвата баллистических и крылатых ракет, повышение точности поражения, дальности полета и скорости ракет-перехватчиков всех видов базирования. А Пентагон продолжает проверочные тесты ударно-боевых средств ПРО.

В данном контексте нельзя игнорировать создаваемую систему быстрого (мгновенного) глобального удара (БГУ). Суть ее — размещение неядерного оружия на носителях межконтинентального радиуса (речь идет о летательных аппаратах (в том числе беспилотных) и ракетах, способных двигаться в 6–20 раз быстрее скорости звука), которыми можно нанести относительно точный массированный удар по любой точке планеты. Маневрирующий боевой блок боевой части делает малоэффективной любую из существующих систем ПРО.

Согласно имеющимся сведениям первоочередной целью нанесения «обезоруживающего мгновенного глобального удара» является придание ВС США возможностей по высокоточному глобальному неядерному поражению критически важных целей в любой точке Земли в течение часа с момента выявления объекта и принятия решения руководством США по его уничтожению. Необходимо отметить, что практическая реализация концепции «Мгновенный глобальный удар» осуществляется в рамках комплексной технической программы, направленной на создание и формирование группировок ГЗСВ (гиперзвуковых систем вооружений) с включением их в состав новой стратегической триады США (аналогичной «чикагской триаде» НАТО)[3].

Необходимо изначально признать, что сценарий развития США после 2025 года будет находиться под влиянием огромного числа факторов — внешних и внутренних объективных и субъективных, — которые мы уже описывали в принципиальной логической модели, используемой нами. В целях формализации этих факторов влияния целесообразно вновь зафиксировать эти четыре группы:

Рис. 4. Инерционная модель развития США после 2025 года

Эта модель исходит из экстраполяции развития существующих в 2017 году факторов и тенденций на 2025 год, что «в чистом виде», конечно же, невозможно. Иными словами, чтобы представить себе стратегию и долгосрочный сценарий развития США в 2025–2040 годы (вектор «Д» — «Г» и «Д» — «В») необходимо в соответствии с этой инерционной моделью:

— сделать инерционный прогноз возможных изменений в системе ценностей правящей элиты США и ее базовых интересах (группа «А») после 2025 года;

— сделать прогноз развития МО–ВПО и его влияния на период после 2025 годов (группа «Б»);

— сделать прогноз развития ресурсов США и их коалиции (группа «Г») после 2025 года;

— сделать прогноз вероятной эволюции целеполагания и смены приоритетов, а также конкретных задач политики США (группа «В»);

— наконец, сделать прогноз развития субъективных оценок, представлений и ментальности правящей элиты (группа «Д»). Так, в частности, если исходить из оценок военной разведки США, сделанных в мае 2017 года, то РУМО подготовило доклад, в котором России посвящены пять страниц в разделе «Региональные угрозы». Авторы его констатируют, что военная мощь рассматривается российским руководством как важная предпосылка для «достижения ключевых стратегических целей».

«Москва и впредь будет активно добиваться достижения своих целей в сфере внешней политики и безопасности, используя весь спектр средств влияния и принуждения, включая кибероперации, — утверждают они. — Ее мощные вооруженные силы в сочетании с реальной или предполагаемой угрозой вмешательства позволяют усилиям ее правительства в целом иметь широкий резонанс. Мы исходим из того, что уровень военной активности в 2017 году будет примерно таким же, как в последние годы»[4].

Главное для адекватного долгосрочного прогноза, заключается в понимании того, что к 2025 году будет в той или иной степени реализован один из вариантов того или иного сценария развития до 2025 года. В конечном счете, нас интересует именно тот конкретный вариант сценария развития США после 2025 года, который обозначается в границах треугольника групп факторов «Г» — «Д» — «В» (цели, представления о них, стратегия и ресурсы). Эти группы факторов находящихся под влиянием групп внутренних и внешних факторов («А» и «Б»), выраженных в угрозах национальным интересам США.

Наиболее вероятным сценарием развития США после 2025 года в этой связи представляется дальнейшая эскалация современного сценария «Военно-силового противоборства» западной ЛЧЦ[5] во главе, которой сохранятся и после 2025 года США. Для стратегического прогноза развития США после 2025 года, однако, важны нюансы, а именно: какой из конкретных вариантов военно-силового сценария развития США имеет наибольшие шансы на реализацию после 2025 года. Этот вариант неизбежно будет следствием одного из вариантов Сценария развития США до 2025 года — «пессимистического», «реалистического» или «оптимистического» («Вариант № 1», «Вариант № 2» и «Вариант № 3» базового сценария «Военно-силового противоборства»). Этот вариант «образца 2025 года» не может появиться из ниоткуда. Он зародится в недрах того варианта, который будет ему предшествовать.

Между тем разница между этими конкретными вариантами развития США до 2025 года во многом будет предопределять не только объемы и качество необходимого ответного силового потенциала России, но и его собственно военно-техническую часть — ВС и ВВСТ. Это имеет решающее

значение уже сегодня для военного планирования на долгосрочную перспективу. Очевидно, что если наиболее вероятен «пессимистический» вариант («Вариант № 2»), то ВВСТ и ВС будут использоваться после 2025 года полномасштабно, что потребует заранее подготовить не только соответствующие ресурсы, но и достаточно крупные стратегические резервы ВиВСТ.

Применительно к вероятному развитию США и ситуации в ВПО после 2025 года можно говорить о выборе между:

— полномасштабной войной с западной ЛЧЦ и ее военно-политической коалицией во главе с США, которые могут стать вероятным последствием одного из вариантов развития США после 2025 года;

— обострения системного военно-силового противоборства на различных ТВД и стратегических направлениях с Россией и другими ЛЧЦ;

— либо, наконец, военно-силового противоборства, в котором ВС сторон не принимают прямого участия, ограничившись организацией вооруженной борьбы между «облачными противниками», диверсиями и инспирированием экстремистской деятельности на территории противника. Этот вариант развития США является наиболее инерционным вариантом современного сценария. Его ограниченность по времени делает его маловероятным потому, что нельзя бесконечно заниматься эскалацией.

Иными словами, до 2025 года (а, возможно, и ранее) развитие сценария «Военно-силового противоборства» перерастет из инерционного варианта в один из вариантов этого сценария с прямым (и вероятно масштабным) участием Вооруженных сил обоих коалиций, т.е. в открытый военный конфликт или даже войну между возглавляемой США западной ЛЧЦ и другими ЛЧЦ и Россией.