Вариант № 2 («Изоляционизм») и стратегическая стабильность

… очень многие явления жизни общества, внедряемые модели развития и т.д. можно рассматривать как действия, оказывающие свое влияние на процесс цивилизационного развития … тем, что впоследствии назовут цивилизационным выбором[1].

С. Белов, философ

Изоляционизм, как политика, не такое, уж, редкое явление. И далеко не всегда вредное, если в качестве приоритета рассматривать сохранение национальной идентичности, суверенитета и образа жизни, а не темпы социально-экономического развития. В условиях изоляционизма фактически существовал СССР долгие годы, выживали Куба, КНДР, Иран и другие страны. Более того, в политике изоляционизма достаточно успешно развивались США в 30-е годы ХХ века.

Этот вариант фактически неизбежен в том или ином виде и для России по мере усиления санкций. Выход из него при помощи развития сотрудничества с другими странами возможен только отчасти, но речь идет не о «долях» в торговом балансе, а о самом подходе к сотрудничеству с Западом, которому надо заявить о решительном свертывании всех «сомнительных» для России связей в ответ на санкционную политику и переход нашей страны к мобилизационному сценарию развития, предполагающему концентрации на развитии внутренних ресурсов. И не только переработки сырья и развития внутреннего рынка, но и развитии собственной цивилизации и потенциала человеческой личности[2].

Иными словами, этот вариант мобилизационного сценария делает акцент на развитии российской локальной человеческой цивилизации, вокруг которой концентрируются те субъекты, силы и акторы, которые признают её для себя самой приоритетной.

Это вариант мобилизационного сценария предполагает, на мой взгляд, две разновидности политики изоляционизма:

Во-первых, добровольное решение о мерах по таможенной и иной защите своих рынков в условиях санкций и ограничений, включая возможный выход из ВТО. Предполагает максимальную консолидацию внутренних ресурсов и ограничение внешнего доступа на внутренние рынки, т.е. фактически переход к государственному регулированию в условиях рыночной экономики при сохранении контроля над рынками.

Этот вариант «Сценария № 3» не представляется таким уж, невероятным. В определенном контексте он может рассматриваться как вариант «а-ля Трамп» для России. Действительно, если США будут манипулировать таможенным регулированием, то что может мешать России делать то же самое?

Этот вариант по сути представляет собой административно-силовое управление экономикой в условиях, когда нарастает процесс глобализации, что делает его изначально нереалистичным. Примеры стран, которые проводили вынужденную политику изоляционизма — Куба, Иран, КНДР — продемонстрировали её отрицательные стороны для развития. Изоляционизм в качестве политики возможен только в условиях вынужденного выживания государства на какое-то время и вряд ли может быть добровольным выбором.

Однако в условиях чрезвычайного положения, а тем более фактической войны, вариант которой к 2025 году становится уже не просто реальным, но даже неизбежным, подобный изоляционизм может быть вполне разумной и адекватной реакций.

В любом случае необходимо рассматривать возможность проведения такой политики как один из вариантов поведения в условиях перехода западной ЛЧЦ к открытым военным действиям, за которыми последует неизбежная блокада и изоляция России.

Во-вторых, изоляционизм может быть навязан извне, когда санкции превращаются в глобальную политику западной коалиции по отношению к России, а угрозы военных действий, карантина и блокады становятся вполне реальными. Принятый в августе Конгрессом США закон против России, Ирана и КНДР, фактически загоняет Россию в угол от развития глобализации, лишает её этих преимуществ, но и освобождает её от обязательств и недостатков этого процесса.

С точки зрения развития «Сценария № 2» МО и ВПО такая изоляция России выглядит не просто реально, но и закономерно. Уже к 2017 году западная коалиция реализовывала эту политику системно во многих областях одновременно — от политико-дипломатической изоляции и попыток разрушения международных связей до спортивных, культурных и прочих гуманитарных обменов, не говоря уже о торгово-экономических санкциях.