Влияние враждебной военно-политической обстановки на традиционные политические цели будущего сценария развития России

 

Вплоть до 2040 года число вооруженных конфликтов будет возрастать…[1]

 

Если учесть, что западная коалиция во главе с США в целом  контролирует в 30–35 раз больший объем ВВП, чем российская, то это означает что выбор средств для противодействия политике США у России будет существенно ограничен[2]

А. Подберёзкин, профессор

 

Влияние ВПО (вектор «Б»–«В») на политические цели, сценарий и стратегию развития России в XXI веке, как уже говорилось, носит вполне объективный характер, который практически не поддается традиционной корректировке со стороны России и в основном определяется отношением и соотношением сил между ЛЧЦ и новыми центрами силы.

Важно подчеркнуть, что внешнее влияние именно на эти объекты (политические цели и политику России), которое прежде абсолютно доминировало среди других направлений влияния, снижается и будет в еще большей степени снижаться до 2025 году, уступая свое место влиянию по правящую элиту и систему ценностей России.

Иными словами, полностью изменить эту негативную тенденцию развития МО и ВПО до 2025 года невозможно, но повлиять на то, чтобы был реализован в конечном счете наиболее приемлемый вариант (или наименее неприемлемый. — А.П.) этого враждебного сценария — высший возможный результат политического искусства правящей элиты России, который, к сожалению, надо признать, получался не часто в новейшей истории. Лучшим примером была политика И. Сталина, который смог расколоть единый антисоветский англо-германский  фронт в 30-е годы ХХ века на какое-то время.

Наименее удачный пример — политика М. Горбачева, который не смог обеспечить развитие СССР в относительно благоприятных международных условиях, когда сохранялись ОВД и СЭВ, а советская армия была сильнейшей в мире.

Объективность развития МО и ВПО по тому или иному сценарию заключается в том, что влияние России (экономическое, измеряемое долей в 1,5% мирового ВВП, информационное, технологическое — еще меньшими долями), не может быть определено только военным влиянием и местом, занимаемым в международных институтах. Это, во-первых, необходимо учитывать при разработке стратегии развития нашей страны, неизбежно учитывая все вероятные, в т.ч. и самые негативные варианты развития военно-силового сценария ВПО до 2025 года, а, во-вторых, необходимо настойчиво искать наиболее эффективные  средства и способы влияния на процесс формирования не только ВПО, но и МО. Такой поиск предполагает, что политическое искусство и когнитивные способности правящей элиты России будут использованы максимально и в интересах России, которая объективно окажется до 2025 года в крайне сложной ВПО.

Решение такой масштабной задачи представляется возможной. Так, СССР, например, и его правящей элите, удалось найти такой способ влияния в 1930-е годы, избежав войн с Японией, Великобританией, Польшей и Германией, отсрочив в 1939 году войну, заключив договор о нейтралитете с Германией летом 1939 года, а затем создав антигитлеровскую коалицию. Позже, после Второй мировой войны, СССР удалось создать широкую коалицию против фактически неоспоримого экономического и финансового господства США.

Сегодня перед Россией стоит не менее важная задача формирования оборонительной коалиции с тем, чтобы минимизировать внешнее влияние не только США, но и всей западной ЛЧЦ[3]. В этом заключается историческая задача и основная особенность возможного влияния России не столько на формирование МО и ВПО в XXI веке, сколько на создание благоприятных внешних условия для социально-экономических условий развития нации, стоящая перед правящей элитой России. Причем — важно подчеркнуть — не любой ценой (в т.ч. за счет очередных уступок и материальных потерь, сделанных в последние десятилетия), а за счет максимально эффективной национальной и коалиционной политики страны[4].

Для этого необходима, прежде всего, эффективная стратегия развития не только страны, но и нации, предполагающая точное определение целей, средств и способов их достижения. В её основе должен находиться прежде всего анализ и долгосрочный прогноз развития международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО) в мире, который в принципе возможен, если использовать для этого научные методы исследования, с одной стороны, и выбирать адекватно собственно наиболее важные аспекты для его изучения, с другой. Очевидно, что высшим приоритетом является задача сохранения нации, т.е. её безопасность, которой уже подчиняются задачи развития. Вместе с тем,

отставая в развитии, неизбежно наносится ущерб интересам безопасности — уровень науки, образования, культуры, здравоохранения, зависящий от успехов развития, определяет и возможности национальной обороны. Этот тонкий баланс между обороной и развитием, который меняется в разные периоды времени, — одна из важнейших задач национального руководства.

Внешняя экономическая и финансовая среда — та часть МО, которая обеспечивает основной национальный ресурс, — является важнейшим показателем состояния МО. При этот , достаточно очевидно, что существуют как относительно стабильные и долгосрочные факторы, влияющие на развитие МО и отдельных государств, так и соответствующие показатели и критерии, закрепленные в последние десятилетия в практике работы международных институтов. Это, например, позволяет, в частности, прогнозировать развитие экономики многих стран на долгосрочную перспективу, определяя долгосрочные последствия для МО и ВПО, а также относительное значение национальной экономики России и её потенциальную роль в будущей МО.

Как видно из графика, экономическое значение России в мире невелико и вряд ли увеличится. Что еще важнее — оно мало влияет на соотношение мировых экономических (и политических) сил в мире, которое будут во все возрастающей степени определять экономики КНР и Индии при решающей роли США:

Рис. 1

Из этого прогноза, в частности, видно, что МО и ВПО уже после 2025 года во многом будет определяться изменением в соотношении сил между основными ЛЧЦ — западной, китайской и индийской, — при сохранении относительно небольшой роли России, которая будет достаточно быстро сокращаться до минимального экономического влияния к 2050 году. Таким образом России следует исходить из того, что экономические центры силы в мире будут в решающей степени формироваться в Евразии, где интересы России могут полнее сочетаться с интересами этих и других государств[5].

Сказанное, на мой взгляд, означает прежде всего, что экономическая и иная активность нашей страны (как и её демографический ресурс) должны больше акцентироваться на районах Восточной Сибири и Дальнего Востока, экономический, демографический и иной потенциал которого абсолютно не соответствует потенциалам новых центов силы. И не только КНР и Индии, но и таких нарождающихся гигантов как Вьетнам, Республика Корея, Малайзия, Индонезия и другие страны. Нужны немедленные и масштабные, а не промежуточные шаги для перенесения центра активности на Дальний Восток.

Таким радикальным шагом стало бы перенесение ряда столичных функций (а вместе с этим и чиновников, и членов их семей, и обслуживающего персонала) в города Дальнего Востока, например, в Советскую гавань, который является не только морским портом, но и конечной станцией БАМа.

Кроме объективных экономических, существуют и субъективные факторы, влияющие на развитие и формирование МО и ВПО, а также отдельных государств. Это прежде всего субъективные представления отдельных социальных групп правящей элиты на те или иные объективные реалии (например, на интересы государства), которые иногда могут серьезно отличаться от этих реалий, т.е. быть не адекватными. В этом заключается главная сложность политического анализа и долгосрочного прогноза: нередко трудно с точностью сказать, что лежало в основе того или иного решения, какой интерес (потребность) — личный, групповой, национальный или глобальный[6].

Особенно эффективным в целях политического исследования представляется сценарный метод, когда на основе большого эмпирического массива информации создается некая модель развития того или иного сценария МО, ВПО или какого-то государства, который потом анализируется в своем развитии на нескольких этапах и под влиянием основных групп факторов. Такая модель, например, была создана в результате многолетнего исследования сотрудниками Центра военно-политических проблем МГИМО МИД РФ в 2014–2017 годы[7].

В частности, развитие МО и ВПО в мире (применительно к России до 2025 и до 2050 годов) допускает возможность существования достаточно многих сценариев, наиболее вероятными из которых представляются только три сценария. Причем эти три сценария (и их конкретные варианты) распределяются по времени на среднесрочные (в период до 2025 года) и долгосрочные (до 2050 года). Важно подчеркнуть,  что изначально эти сценарии отталкиваются от научно обоснованного и объективного анализа существующего сценария развития России,  что, впрочем, не всегда бывает просто в силу субъективности самих оценок — достаточно посмотреть на полярные оценки работы правительства РФ, данные разными фракциями 19 апреля 2017 года в Государственной Думе ФС РФ. В этот день состояние России было оценено как «глубокий кризис», «стагнация», с одной стороны, и «близкое к идеальному деятельность правительства», — с другой[8].

Главным отличием этих сценариев и их вариантов развития МО и ВПО является степень влияния известных и новых парадигм: если сценарии и их варианты развития России до 2025 года в основном являются инерционными, находящимися под влиянием известных парадигм, то сценарии развития МО и ВПО в период 2025–2050 годов могут находиться под влиянием качественно новых парадигм. Соответственно и возможности исследования и прогноза влияния этих сценариев на стратегию развития России существенно отличаются. Для сценариев до 2025 года в основном это могут быть известные методы, а для сценариев, рассчитанных на долгосрочную перспективу, это — синтез традиционных, известных методов и новых методов, которые появятся вместе с появлением новых парадигм. В настоящее время это означает, что развитие сценариев МО и ВПО несет на себе отчетливо угрожающий, военно-силовой отпечаток, определяющий будущий характер как неизбежное военно-силовое противостояние[9].

В этих условиях требуется высокая степень оперативности в управлении разработок программ, обеспечивающих безопасность России. Опыт такого механизма был в СССР и его можно учитывать сегодня при организации работы по обеспечению интересов безопасности. В частности, он выражался в организации деятельности высшего управления страной, ВПК и ВС в СССР. Уместно вспомнить, например, организованную ВПК систему заимствования зарубежных научно-технических достижений, которая обеспечивала закупку за границей лицензий на наиболее важные высокие технологии и налаживание по ним производства на оборонных предприятиях, несмотря на действие жестких ограничений, принятых США.

Рис. 2. Структура управления ОПК на завершающем этапе существования СССР

К середине 1980-х годов в Военно-промышленной комиссии насчитывалось 15 отделов, занимавшихся созданием вооружения и военной техники, анализом производственной деятельности министерств и экономической эффективности ОПК в целом, внедрением в производство достижений научно-технического прогресса и передовых технологий, военно-техническим сотрудничеством с зарубежными государствами.

Управление оборонно-промышленным комплексом осуществлялось по иерархическому принципу. Решением принципиальных вопросов занималось Политбюро ЦК КПСС, а их исполнение возлагалось на Государственную комиссию Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (Военно-промышленную комиссию, ВПК), имевшую для этого необходимую организационно-штатную структуру и расширенные административные полномочия, включая эффективные процедуры получения материально-финансовых ресурсов.

Как уже отмечалось выше, помимо функций непосредственного управления, на ВПК были возложены задачи по перспективному планированию научно-технического развития оборонного комплекса и разработке соответствующих программ развития вооружений. Выработкой рекомендаций по решению научно-технических проблем, связанных  с созданием вооружения и военной техники (ВВТ) и развитием оборонных отраслей промышленности, занимался специальный научно-технический совет.

Подготовка и принятие управленческих решений в ВПК происходили в соответствии с принципами программно-целевого планирования. Так, основные концептуальные положения, касающиеся перспектив разработки новых видов вооружения и военной техники, проведения НИОКР и материально-технического обеспечения Вооруженных сил, определялись на заседаниях Комиссии. Спускаясь по иерархической управленческой структуре вниз, на уровень структурных подразделений министерств, профильных научных организаций и производственных предприятий, эти положения обретали форму планов конкретных научно-технических и производственных мероприятий. После этого, разработанные планы, поднимаясь вверх по иерархической управленческой структуре, проходили стадию предварительного согласования межведомственных интересов и возвращались в ВПК. Полученные обобщенные предложения, несмотря на предварительное согласование, носили зачастую ведомственный характер и не учитывали в полной мере комплексный характер реализации крупных проектов. В этих условиях координация интересов всех задействованных структур осуществлялась уже на уровне первых руководителей министерств и ведомств. После нескольких подобных итераций, подготовленный окончательный вариант решения направлялся в Отдел оборонной промышленности ЦК КПСС, где он, перед утверждением, подвергался окончательной корректировке. Последним этапом было законодательное оформление решений, обычно в форме совместных постановлений ЦК КПСС и Совета министров СССР. В итоге подготовленные документы направлялись вниз, к исполнителям. Учитывая государственную важность принимаемых решений, вся согласовательная процедура проходила в обстановке особой секретности. Исполнители на каждом уровне владели только необходимой им для непосредственной работы информацией и не имели доступа ко всей картине в целом.

Стиль работы ВПК и Совета Министров отличался четкой продуманностью, хорошей подготовленностью и системностью. Как вспоминает выдающийся организатор советской оборонной и ракетно-космической промышленности О. Д. Бакланов, «работа Совмина СССР была упорядочена, строго регламентирована. Вторник — заседание СМ СССР; среда — заседание ВПК; четверг — коллегия министерств; пятница — коллегия Минобороны России. Повестка дня формировалась на квартал вперед аппаратом ВПК по согласованию с министерствами и всеми членами ВПК. Она включала в себя 1–2 крупных вопроса военного строительства на перспективу и 2–3 вопроса текущих, требующих разрешения. Докладчиками обычно по первым вопросам были министры головных министерств, генеральные конструкторы и другие члены ВПК или приглашенные руководители других ведомств. Предлагаемые решения согласовывались заранее со всеми заинтересованными исполнителями, в случае разногласий решение принималось после краткой дискуссии. «Висящих», нерешенных вопросов, как правило, не оставалось. Это была «школа». Решения ВПК были обязательны для всех министерств и ведомств страны. По принятым решениям составлялся официальный документ: «Решение ВПК СМ СССР…». Оно систематически контролировалось и, в случае необходимости, принимались дополнительные меры по его выполнению».

Таким образом, к концу 1980-х годов была создана четко функционирующая вертикально интегрированная структура управления отечественными отраслями оборонной промышленности. Эта структура полностью обеспечивала текущие и перспективные потребности Вооруженных Сил СССР.

Дальнейшее реформирование структуры управления оборонно-промышленным комплексом осуществлялось под влиянием политических процессов, проходивших в государстве с начала 90-х годов.

При этом для обоих этапов анализа и прогноза (до 2025 года и до 2050 года), развития МО и ВПО, а также всех исследуемых сценариев и их конкретных вариантов развития России, характерны некоторые общие закономерности, факторы и черты, определяющие такое развитие, и относящиеся к собственно российской, специфике. Их анализ и прогноз имеет наиболее важное научное и практическое значение для последующих анализов и прогнозов сценариев развития России. Рассмотрим в этой связи некоторые, наиболее важные, стабильные тенденции, факторы и величины в развитии России.

Автор: А.И. Подберёзкин

>>Полностью ознакомиться с монографией  "Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХXI веке"<<


[1] Чижевский Я. А. Будущие войны: асимметричный конфликт/ В кн.: Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки: монография/ под ред. А. И. Подберёзкин, К. П. Боришполец. — М.: МГИМО–Университет. — С. 842.

[2] Подберёзкин А. И. Военная сила и политика новой публичной дипломатии США / Обозреватель, 2016. Декабрь. — № 12. — С. 21.

[3] Подберёзкин А. И. Стратегия национальной безопасности России в ХХI веке. — М.: МГИМО–Университет, 2016.

[4] Подберёзкин А. И. Современная военная политика России. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — Т. 2. — С. 601–603.

[5] Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А. И. Подберёзкин и др. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 29–92; 307–350.

[6] Подберёзкин А. И., Соколенко В. Г., Цырендоржиев С. Р. Современная международная обстановка: цивилизации, идеологии, элиты. — М.: МГИМО–Университет, 2015. — С. 23–156.

[7] См., например: Подберёзкин А. И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021 года. — М.: МГИМО–Университет, 2015. — С. 27–91.

[8] Новости / ИТАР-ТАСС, 19 апреля 2017 г.

[9] Подберёзкин А. И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. — М.: МГИМО–Университет, 2015.