Социальные взаимосвязи «Сети»

В понятие «Сеть» я включаю Интернет…, социальные сети И все обладающие
сетевыми возможностями устройства,
с помощью которых происходит передача, прием, накопление и обработка
цифровой информации[1]

Б. Макконнелл, старший вице-президент Института «Восток-Запад»

Это мощное оружие может быть в самых разных руках, но, прежде всего, в руках государства (и его институтов), либо в руках акторов, выступающих против этого государства, за которыми, как правило, Сеть - как особый вид оружия в войне в политическом пространстве - имеет необычную мишень. Эта «мишень» или цель – государство, препятствующее разгулу своеволия отдельных субъектов политики, прежде всего крупных корпораций, партий и институтов. Цель, которая долгие годы в ХХ веке и являлась главной мишенью, включая СССР, развал которого стал прежде всего последствием развязанной кампании А.Н Яковлева «борьбы с этатизмом».[2]

Это – «вертикаль» государственного управления и иерархия. Противоборство сети и иерархии, политики сетецентричности и политики централизма, является главной конфронтационной парадигмой современной эпохи, а осознание того, в чем суть этой войны, служит ключом к пониманию настоящего и будущего. Некоторые эксперты даже полагают, что «Иерархия не случайно стала объектом поражения и стороной мировой войны. Дело в том, что иерархия есть стержень государственного устройства и государственности, которая является главным препятствием на пути утверждения нового тоталитаризма, где в итоге все народы должны быть подчинены одному властителю. В христианстве его называют антихристом»[3].

В определенном смысле «социальная сеть» - резко антисоциальна. Прежде всего потому, что находится в руках крупных корпораций, которые сформулировали и строго соблюдают «правила игры». Как признает Б. Маккеннелл, «В киберпространстве, как и в других областях, власть принадлежит корпорациям и государству»[4]. И пример с победой Д. Трампа этому отнюдь не противоречит: корпорации и сети, в основном не поддержавшие Трампа, допустили к власти часть истеблишмента, который изначально поставлен в узкие рамки норм поведения всей нации, т.е. рамки социального компромисса со средним классом США.

Наконец, другая социальная черта сети заключается в том, что социальная сеть – это также интерактивный многопользовательский сайт, контент  которого наполняется его посетителями. Это социальная структура, состоящая из отдельных людей, организаций, групп, связанных между собой общими интересами и виртуальными взаимоотношениями. Причем эти связи развиваются стремительно, лавинообразно (но отнюдь не безконтрольно). Приведем несколько фактов, которые показывают рост влияния социальных сетей в мире. Для достижения аудитории в 50 млн. человек радио понадобилось 38 лет, телевидению – 13 лет, Интернету – 4 года, социальная сеть Facebook получила 100-миллионного пользователя меньше чем за 9 месяцев. 96% молодых людей, рожденных в 1970–1990 годах (так называемое поколение Y) состоят в социальных сетях.

Это привело к феномену «возвращения масс в политику», когда сетевые активисты в доступной для них форме участвуют в социально-политической жизни. Причем не только собственной страны. Так, например, на сайте Белого дома они не раз организовывали социологические опросы и протесты по тому или иному поводу. В любом случае стало нормой то, что любой политик имеет своё присутствие и реакцию на это присутствие в социальных сетях, которые тщательно отслеживаются и анализируются. Это «возвращение в политику» огромных масс граждан  неизбежно ведет к повышению социальной активности и «доступности власти», которая попадает в определенную зависимость (иногда очень сильную) от социальных сетей и тех, кто ими манипулируют.[5]

Некоторые ученые справедливо считают, что «Многочисленные стихийно возникшие объединения граждан, недовольных текущей экономической и политической ситуацией, становятся заметными акторами в мире политики. Выражая несогласие с тем, как избранные представители распоряжаются делегированными им полномочиями, участники подобных объединений и организаций показывают успешный пример самоорганизации, пусть даже их деятельность разворачивается лишь в немногих отдельных областях»[6]. При этом перспектива перенести существующий сетевой принцип на пространство целого региона или даже страны довольно высока. Десятилетия репрезентативной демократии могут в одночасье смениться непосредственным правотворчеством народа, который, волею практически всех конституций демократических государств, представляет источник и суть власти. Тем более, что современные информационные технологии предоставляют для этого все возможности. Другое дело, что за таким «правотворчеством народа», как правило, стоят иностранные государства, их специальные службы или корпорации, которые умело выдают свои интересы за народные. Получается парадокс: государство и общество заинтересованы в максимально быстром и эффективном процессе создания и развития институтов, прежде всего реализации человеческого капитала, - главной цели социально-экономического развития,- а, с другой стороны, государство должно контролировать и сдерживать их развитие из-за опасений их использования в деструктивных целях.[7]

Следовательно, перед законной властью в  государствах поставлена нелегкая задача одновременно содействовать развитию и защитить целые социальные слои и группы, а также отдельные группы, отличающиеся по самым разным признакам, от манипулирования извне ,  интегрировать широкие народные массы в легальный, объективный и современный политический процесс, дать людям возможность непосредственно инициировать, принимать и исполнять решения. Один из существующих инструментов для практической реализации этой задачи является электронная демократия[8].

Поколение Z, рожденное в 1990–2000 годах, еще более широко использует социальные сети и в основном уже не переписывается по E-mail. Социальные сети обрели популярность во многом благодаря возможностям, которые они дают пользователям. Все сайты, разработанные для создания на их основе социальных сетей, поддерживают ряд общих возможностей. Среди них: возможность указать информацию о себе; присутствие на сайте (возможность увидеть, кто в настоящее время находится на сайте, и вступить в диалог); возможность описать отношения между двумя пользователями (друзья, члены семьи, друзья друзей ит. п.), возможность общаться с другими участниками сети – отправлять им личные сообщения, комментировать материалы; возможность сформировать группы и сообщества по интересам; возможность узнать статус другого участника, проследить его поведение внутри социальной сети.

По мнению В. Лешаковой, все гражданские инициативы можно грубо разделить на «конфликтные» (выступающие против чего-либо и защищающие свои интересы) и «поддерживающие» (нацеленные на реализацию каких-то интересов, выступающие за определенные инициативы). Дуглас Рашкофф, американский публицист и автор термина «медиаактивизм», назвал такие инициативы медиавирусами. Этим термином он маркировал медиасобытия, способные тем или иным образом влиять на изменения в жизни общества. Подобно взмаху крыла бабочки из теории хаоса, хорошо спланированная акция может вызвать волну интереса и отклика не только в сети, но и за ее пределами. Примером такой акции является «Час Земли», организованный WWF, – когда даже те, кто не особо склонен задумываться об экологических проблемах, выключают свет ровно на час, потому что «увидели ролик на YouTube».

Российские ученые справедливо отмечают, что этому желанию людей вовлекаться в различные сетевые инициативы пока не придумано точного названия. «Кликтивизм», «вебизм», «сетевая демократия» или «википолитика» – не важно, как назвать это явление. Уже сейчас ясно, что начало эпохи социальной активности положено[9]. Эта социальная активность часто не имеет какой-либо внешней четкой направленности и поэтому не может прогнозироваться, а тем более планироваться. Иногда появление какой-то песни, игры или персонажа буквально взрывает Интернет, хотя для этого нет видимой причины. Это означает широкий спектр для манипулирования обществом, когда ему могут «подбрасываться» несостоятельные, даже вредные, но модные идеи. К числу опасных идей, например, можно отнести тенденции поведения различных экстремальных социальных групп – от фанатов и «зацеперов» до самоубийц.

И, наконец, у социальных сетей есть уникальная социальная функция - возможность поделиться с другими участниками значимыми для них материалами, например, фотографиями, документами, ссылками, презентациями и т.д. Это резко расширяет возможности того, кто может организовать такой процесс в своих интересах. Например, привлечь широкий круг пользователей к решению какой-либо научной (общественной, политической, иной) проблеме. Сети можно условно разделить на общедоступные, для которых не важны профессиональные, возрастные и тендерные особенности участников, и специальные, которые создаются для участников, объединенных по определенному признаку[10].

Все сказанное имеет прямое отношение к силовой политике Запада, включая внешнюю и военную политику, основанную на вооруженном насилии. Насилие, рассматриваемое сегодня Западом в качестве неизбежного средства политики, может сильно выиграть, если в его основе лежит возможность социальной дезинтеграции общества вероятного противника по трем основным критериям:

– социальному;

– религиозному;

– этническому.

В любом из этих случаев может быть создано сетевое сообщество с разными аспектами деятельности и активности, максимально учитывающим специфику среды. В качестве главной характеристики новой войны описывается то, что раньше воспринималось как обычные партизанские войны и мятежи, а теперь плавно переходит в форму социальной сетевой войны и становится глобальной войной – в пределе: мировой гражданской войной (мятеже войной по терминологии Е.Э. Месснера). Для адекватного описания форм социальных сетевых войн эксперт «РЭНД-корпорации» Джон Аркилла ввёл в научный оборот термин «роение» (swarming), проявляемое во множественных «микродействиях» и «стычках»: разного рода публичные и массовые мероприятия, сюжеты в СМИ, умело навязанные диалоги и переговоры, в вооруженные столкновения и т.д. и т.п. Нет больше линии фронта, а есть многомерное пространство войны и мира в политике, культуре и экономике, науке и технологиях, на улицах городов и в «мировой паутине», где не прекращается противоборство, которое формально, внешне, не переходит в вооруженную стадию, но отнюдь не становится от этого менее опасным. В этой войне в ход идут и убийства, и террористические акты, и вполне демократические дебаты, статьи в прессе и политические перевороты[11].

Переход по нарастающей от одного этапа эскалации к другому всегда сопровождается повышенной активности в социальных сетях. На первых этапах – информационно-когнитивных – создаются сообщества читателей и сторонников, участников дискуссий, нередко не имеющих четко выраженных социальных или политических пристрастий и поэтому внешне «привлекательных для всех». Позже выделяются активные сторонники, которые могут использоваться уже в качестве активистов, редакторов, комментаторов и даже организаторов. На этой стадии находятся, например, даже официальные сайты правительства, родов войск или командований США. Такие, как сайт Центрального командования «Евразия». Еще позже эти активисты превращаются в сообщества «любителей спорта» «книг» или, как на Украине, литературы, истории. И только иногда дело доходит до прямых авиаударов. Аркилла и его коллеги особенно подчёркивают, что основной силой в такой сетевой войне сегодня становится бурно растущий третий социальный сектор: весь огромный диапазон неправительственных организаций самого разного характера (nongovernmental organization – NGO)[12].

Наконец, российские исследователи отмечают, что сегодня мы становимся свидетелями еще одного серьезного поворота в течениях современного бизнеса и социальных тенденций: от традиционной, закрытой экономики мир переходит к открытой, гармоничной, прозрачной «Викиномике» (Wikinomics). Перспективно мыслящие руководители превращают свои организации в открытые сетевые корпорации, поддерживая сотрудничество с экспертами и клиентами в  глобальном масштабе. Первым примером успешного применения модели «Викиномики» стала интерактивная энциклопедия «Википедия». Эксперты всего мира объединились для того, чтобы создать интерактивный справочный сайт. Не нужно нанимать исследователей, писателей и людей, занимающихся проверкой фактов. Не нужно выплачивать им гонорары[13]. Между тем именно на таких информационно-справочных сайтах формируется (привносится, либо исключается) понятийный аппарат и понятийное мышление, который необходим тем, кто контролирует эти ресурсы. Так, в зависимости от трактовки (внешне сугубо объективной) и упоминания или не упоминания того или иного события, оно позже перекочевывает в статьи, книги, выступления и пр. Так, собаководы из разных стран, к примеру, внимательно следят за содержанием статей о собаках, размещенных в «Википедии». Любая ошибка исправляется специалистами в течение нескольких минут.

Основным двигателем «Викиномики» являются глобальные каналы связи. Сегодня Web превращается из среды представления, создателей которой ранее беспокоили вопросы слабой визуализации и недостаточной гибкости, в информационное пространство нового поколения Web 2.0 – гигантскую вычислительную платформу, способную предоставлять осязаемые услуги. Взрывообразный рост пропускной способности способствовал тому, - отмечают эксперты, – что «на смену дорожке шириной в метр пришла огромная и удобная магистраль».

Еще одним двигателем развития социальных сетей является миниатюризация чипов, камер, микрофонов и т.д. , стремительный рост скорости передачи информации и объемов памяти. Этот процесс – способность наделить интеллектуальностью любые, даже  самые «неповоротливые» и неожиданные устройства – от предметов обихода до инструментов интеллектуального труда, сделает в ближайшем будущем еще одну революцию в информационной области. Уже сегодня, например, в самых сложных изделиях систем ВКО  С-400 при изготовлении во всех инструментах размещены чипы, которые показывают степень износа и пр. характеристики инструмента.

Особое значение для повышения эффективности процесса подготовки и принятия решений и ускорения научно-технического развития имею методы привлечения через социальные сети талантливых изобретателей, аналитиков и экспертов, что дает иногда оглушительный эффект. Так, в корпорации Procter & Gamble около 20% новых разработок проводится  за пределами организации, причем их эффективность настолько высока, что руководство компании хочет довести эту долю до 50%. Приводится недавний пример: Корпорации нужно было найти формулу вещества, позволяющего выводить пятна вина с одежды. Ее руководство обратилось к химикам всего мира, предложив премию в 50 млн. долл. за самый удачный вариант. Победитель обнаружился очень быстро. «В данном случае руководство P&G, вместо того чтобы воспользоваться услугами немногочисленных собственных специалистов, решило привлечь к решению задачи лучшие умы человечества. Дополнительным преимуществом данного подхода является то, что премию получает автор действительно самого достойного варианта».[14] Это необходимо иметь ввиду при создании и совершенствовании системы государственного военного и экономического управления, которые сегодня в минимальной степени используют этот ресурс.[15]

Исследователями отмечается, наиболее известным примером успешных результатов свободного и открытого сотрудничества является операционная система Linux, созданная «цифровыми ротарианцами» (официальная цель международной организации Rotary International — всемерно поощрять и воплощать служение обществу как основу созидательного предпринимательства). В прошлом корпорация IBM тратила на разработку каждой из своих закрытых операционных систем около 900 млн. долл. За счет сотрудничества с сообществом Linux и внедрения инноваций на основе платформы с открытым исходным кодом IBM экономит сейчас на научно-исследовательских работах 800 млн. долл.[16]

В этой связи ключевой вопрос заключается в том, кто фактически контролирует социальные сети, ведь так или иначе их создание и успешное внедрение требует огромных ресурсов, а также как эти сети функционируют.        

Если говорить о том, кто контролирует основные социальные сети, то неизбежно приходишь к выводу о том, что такой контроль концентрируется в очень узком круге организаций и лиц несмотря на всю внешнюю «демократичность» социальных сетей. Как уже говорилось, это, прежде всего, государство и его институты, а также крупнейшие корпорации, способные проинвестировать и прлодвинуть проект социальных сетей, требуюшей большой капитализации и множества партнеров. В то же время, по мнению, например, Т. Грачёвой, это могут быть[17]:

1) транснациональные корпорации (ТНК) и транснациональные банки (ТНБ), включая Всемирный Банк;

2) наднациональные глобальные структуры (ВТО, различные клубы – Парижский, Лондонский, Римский и т.д.);

3) номинальные государства, то есть государства, в которых власть оказалась под контролем сетевых структур и которые в силу этого утратили свою иерархичность, государственность и суверенитет, став частью глобальной сети;

4) неправительственные организации, направляющие свою деятельность на формирование сетевого сознания и сетевого мироустройства;

5) международные и надгосударственные альянсы, действующие в интересах сетевого сообщества и мироустройства (включая НАТО);

6) религиозно-этнические группы (диаспоры), стремящиеся к мировому господству;

7) деструктивные религиозные организации (тоталитарные секты и сектоподобные организации);

8) международные преступные организации;

9) международные террористические организации, устанавливающие мировой сетевой порядок с помощью террора;

10) тайные масонские общества, включая Бильдербергский клуб, Трехстороннюю комиссию, Совет по международным отношениям, разные ордены (тамплиеров, иллюминатов, мальтийский), всякого рода клубы (Лайонс, Ротари и т.д.), а также множественные масонские ложи;

11) частные военные компании.

Подчеркнем, что, несмотря на внешнее разнообразие, все сетевые структуры образуют единую глобальную сеть, охватывающую мир. Их объединяет не только общий принцип организации, но и общая цель – построение сетевого мирового порядка, где нет места государству, нации, традиционной религии (монотеизму), государственности и семейному укладу.[18] Сетевые структуры, каждая в своей области, создают новый порядок, реализуя частные сетевые стратегии, используя специфические технологии, направленные на формирование сетевой личности, воздействуя не только на массовое сознание, но прежде всего на политическое руководство целых государств[19]. По сути дела сетевые структуры и являются новым мировым порядком, формирующим нормы, правила и регулирующим все стороны общественной и политической жизни. Политика, общественная жизнь, экономика уже строятся в соответствии с этим новым мировым порядком, а степень его контроля тем или иным государством определяет не только влияние на нормы и ценности этого порядка, но и диктует правила поведения другим участникам МО, у которых осталось пока некоторая возможность влияния на этот процесс.