К середине 2018 года крайне остро встала проблема выбора правящей элитой страны мобилизационного сценария, который в состоянии обеспечить этой элите политику эффективного стратегического сдерживания. В. В. Путин всего лишь озвучил эти ожидания в своём послании и майском указе 2018 года. Мобилизационный сценарий развития должен выступать в качестве сознательного и решительного выбора правящей элитой соответствующей стратегии, в которой все действия подчинены главной общенациональной цели — сохранению и выживанию нации, — ради которой правящая элита и общество готовы пойти на огромные издержки, связанные с мобилизацией национальных ресурсов и готовностью идти на большие, даже критические риски.

И речь идет, прежде всего, о правящей российской элите, которая отвечает за все то, что произошло в СССР и в России в последние десятилетия, и за то, что может произойти в условиях неизбежного дальнейшего обострения ВПО. Встреча В. В. Путина с руководителями ОПК и военачальниками в ноябре 2017 года показала, что перехода к мобилизационному сценарию, как минимум, в нескольких его аспектах, — не избежать. И Путин «дал сигнал» обществу. 3 ноября 2017 года, но этот сигнал не превратился в действующую политику. Напомним, что он сказал: «Способность экономики быстро увеличивать объёмы оборонной продукции и услуг в нужное время — одно из важнейших условий обеспечения военной безопасности государства. К этому должны быть готовы все стратегические и просто крупные предприятия независимо от форм собственности», — заявил Президент на традиционном совещании с руководством Минобороны и оборонно-промышленного комплекса[1].

Хотя основной темой встречи были итоги сентябрьских учений «Запад–2017», но именно эта фраза была мгновенно растиражирована информагентствами. Это высказывание логично вытекало из общего контекста, поскольку чуть раньше Путин отметил, что по итогам учений были выявлены определенные недостатки, которые нужно внимательно изучить и выработать дополнительные меры по повышению мобилизационной готовности.

Эти «мобилизационные сигналы» фактически остались не замеченными, хотя развернувшаяся президентская кампания могла бы стать отличным поводом для проведения политико-идеологической мобилизации, которая могла бы лечь в основу программы кандидата в Президенты В. В. Путина. Поэтому Путин повторил эти сигналы в своём послании 1 марта 2018 года, в котором он сделан упор на ускоренном развитии самого эффективного средства стратегического сдерживания — НЧК[2].

Но СМИ и тогда проигнорировали озвученный посыл. Вместо этого начался традиционный «паркетный пиар», который не отличался от предыдущих кампаний В. В. Путина, хотя внешнеполитическая ситуация радикально изменилась. Эта идеологическая инерционность обеспечивала социально-экономическую инерционность развития, ставшую традицией правящей элиты России в последние десятилетия. Именно поэтому В. В. Путин повторил мысль послания уже в форме указа-поручения правительству 7 мая 2018 года. Причём, чтобы стало ясно совсем — он произвёл рокировку в кабинете тех фигур, которые, прежде всего, отвечали за развитие НЧК.

Заявленная постановка вопроса дает российскому обществу серьезный повод для оценки своих отношений с властью и обществом. На наш взгляд, выступление Путина имеет больше отношения к военно-политической и общеэкономической ситуации в стране, нежели к узким вопросам ОПК. Президент дал крайне важный сигнал российской элите, касающийся не только и не столько вопросов оборонной промышленности, сколько приоритета общегосударственных интересов в экономике. И наивны те, кто считает случайным совпадение этого заявления с шумом вокруг задержания во Франции Керимова. Российской бизнес-элите указывается — впрочем, не в первый раз, — вектор дальнейшего безопасного существования в условиях усиления внешнего давления[3], — отметил профессор Д. Евстафьев. Фактически Владимиром Путиным поставлен вопрос дееспособности всей социально-экономической системы современной России в экстремальных и мобилизационных условиях. «Исторически у России имеется разный опыт ответа на этот вопрос: негативный во время Первой мировой войны, спасительный опыт мобилизации и победы, в том числе и в сфере экономики войны, в Великую Отечественную, перегрев экономики в эпоху холодной войны с Западом», — справедливо напоминает эксперт П. Родькин. По его мнению, существенную опасность представляет повторение опыта дореволюционной России, оказавшейся неготовой к современной войне и опровергшей пропагандистский миф о «патриотическом национальном бизнесе».

Позиция правящей элиты России и бизнеса — самая острая проблема, которую необходимо решить. «На самом деле история всех войн и конфликтов ХХ века показывает, что всегда бизнес ставит свои интересы превыше всего, перекладывая всю нагрузку на общество. Было бы наивным полагать, что и в условиях войны бизнес добровольно согласится на потерю прибыли ради общественных интересов, а именно такой идеализм демонстрирует власть по отношению ко многим проблемам, например, в сфере патриотизма или народного единства. Текущий рост оборонзаказа идет одновременно с оптимизацией военных производств и научной базы, падением реальной прибыли работников и ухудшением социального климата. Решение этой проблемы требует от государства „репрессивных“ мер по отношению к частному бизнесу, вплоть до полной национализации. Пойдет ли на это государство, — вопрос, который следует задать уже самой власти»[4], — резюмирует Родькин.

Таким образом, «сигнал», посланный В. В. Путиным на встрече с руководителями ОПК осенью 2017 года, остался на уровне сигнала правящей элите, за которым не последовали соответствующие политические, правовые и организационные меры, вплоть до 1 марта 2018 года и 7 мая того же года. Другими словами, смены политического курса не произошло, хотя категорическое требование прозвучало. Более того, президентская кампания В. В. Путина лишь подтвердила его «спокойно-уверенное» отношение к развитию ситуации в мире. Даже публикация долгожданной Стратегии национальной безопасности США 20 декабря 2017 года, в которой совершенно ожидаемо была четко обозначена стратегия на продолжение политики «силового принуждения», привела к очень спокойной, даже демонстративно-спокойной реакции России.

Есть и другая, своего рода «техническая», интерпретация высказывания Владимира Путина — уже со стороны самого бизнеса, которая подтверждает неготовность правящей элиты к смене курса.

«Сигнал» В. В. Путина был оценен как частный шаг. Руководитель Координационного совета РСПП по СКФО В. Гурьянов считает, что это касалось, прежде всего, продукции оборонного назначения, которая в России производится не только государственными предприятиями, но и акционерными обществами, имеющими зачастую сложную структуру капитала, в том числе акционеров, не связанных с государством. «По сути, речь не идёт ни о каких чрезвычайных мерах или новых правовых механизмах, — считает Гурьянов. — С 1997 года действует федеральный закон „О мобилизационной подготовке и мобилизации“, в его статье 9 прописано, что предприятия выполняют государственные мобилизационные задания на основе контракта с уполномоченным органом власти, убытки от выполнения мобилизационного задания возмещаются Правительством РФ.

Все предприятия ОПК имеют подобные контракты, которые должны обеспечить возможность производства необходимой для обороны продукции в нужное время, то есть некий аналог „резервирования мощности“ в энергетике. Таким образом, то, о чем говорил президент, адресовано достаточно специфичному сегменту бизнеса, и так связанному в той или иной мере с государственным оборонным заказом». В то же время, добавляет Владимир Гурьянов, в целом бизнес, конечно, волнует, чтобы мобилизационные задания объективно учитывали возможности предприятий и сопровождались адекватным бюджетным механизмом поддержания подобной мобилизационной готовности.