Прогнозируемые траектории социально-политической динамики свидетельствуют о переходном характере предстоящего периода общественного развития[1]

Эксперты РАН

К началу ХХI века прежняя система мировой безопасности, созданная после Ялты, Потсдама и Хельсинки в ХХ веке, перестала существовать Её на короткое время сменила американоцентричная система международной безопасности, фактически отрицавшая международное право и прежние договоренности, которая, однако, была поставлена под сомнением Россией и целом рядом других государств. Таким образом, к концу второго десятилетия мы имели одновременно остатки ялтинско-потстдамской системы, фактическую систему, гарантированную западной военно-политической коалицией, и формирующуюся новую систему, которая может стать результатом неизбежного столкновения сил разных центров силы и самых разных ЛЧЦ.

России неизбежно предстоит не только существовать в этих новых условиях формирования будущего миропорядка, но и самой принимать активное участие в его создании[2].

Огромное значение имеет в этой связи стратегический прогноз развития внешних условий и обстоятельств (прежде всего ВПО), которые будут в будущем влиять на политические цели и стратегию развития России до 2025 года. К сожалению, нередко в стратегических национальных прогнозах эти факторы просто игнорируются. Так, в Концепции социально-экономического развития России до 2020 года, подготовленной под руководством наиболее авторитетного специалиста А. Клепача в марте 2008 года, эти внешние факторы вообще не учитывались. Начавшийся через несколько месяцев мировой кризис, абсолютно обесценил этот первый серьезный опыт, прежде всего именно из-за этой ошибки.

Но и в последующих документах, вплоть до настоящего времени, внешние факторы фактически игнорируются, что вынужден уже признать даже А. Кудрин осенью 2017 года. Другими словами, ему потребовалось более 10 лет, что признать очевидную взаимосвязь между состоянием и перспективами развития МО и ВПО, с одной стороны, и стратегией развития государства, с другой.

Анализ интересов России (национальных, государственных и пр.) во многом невозможен без учета внешних обстоятельств, влияющих на эти интересы политически, стратегически, экономически, технологически и т.д. Именно поэтому такой анализ национальных интересов должен предваряться анализом внешних условий. Как минимум, в следующем порядке:

Рис. 1. Последовательность разработки стратегических прогнозов развития МО–ВПО и вытекающих из них стратегий национальной безопасности

[3]

Кроме того, мы обязаны учитывать объективные факторы развития России и наиболее устойчивые объективные тенденции, на которые наши решения могут не влиять, либо будут влиять в минимальной степени. В частности, если мы знаем демографическую динамику развития России до 2030 года, то правящая элита должна принимать (или не принимать) соответствующие решения. Наши самые радикальные и смелые решения не изменят качественно эту динамику, что требует от правящей элиты страны поиска принципиально новых решений.

Рис. 2. Демографический прогноз, млн чел.

[4]

Так, исходя из этих тенденций, мы можем:

1.  Увеличить рождаемость в стране посредством принятия самых радикальных материальных и иных решений;

2.  Сократить смертность и увеличить продолжительность жизни, если удастся решить эти проблемы комплексно (сократив травматизм, убийства, болезни и т.п.);

3.  Увеличив привлекательность для проживания в России для тех, кто остался за её границами;

4.  Увеличив (сформулировав это в качестве общенациональной цели) качество НЧК России.

Достижение любых политических целей и задач, которые лежат в основе национальной стратегии (Стратегии национальной безопасности), опирается, в свою очередь, на имеющиеся и прогноз будущих возможных национальных ресурсов. Иными словами, объективные интересы (потребности) нации и государства во многом формируются под влиянием понимания имеющихся материальных и духовных ресурсов, а не появляются из ниоткуда. Уже сама по себе формулировка потребностей несет в себе понимание возможностей.

Кроме того, очень важно правильное распределение имеющихся возможностей между интересами безопасности и интересами развития. В самые разные периоды эти пропорции имеют разные приоритеты.

Рис. 3. Последовательность разработки национальных стратегических прогнозов

[5]

В настоящее время для национального стратегического прогноза и планирования есть определенные возможности, которые позволяют полнее определить исходные данные для стратегии развития. В том числе исходя и из внешних условий развития, о которых говорилось выше. Так, будущие интересы безопасности России во многом будут предопределяться будущим соотношением сил между ЛЧЦ и их коалициями, а также (о чем забывают иногда) других государств. Так, если не предпринять решительных мер, то Россия в 2050 году может оказаться в одном ряду по своему развитию и потенциалу с Нигерией, уступая не только Японии, но и Индонезии, Мексике и Бразилии.

Наконец, политические цели, стратегия и ресурсы, вытекающие из обшей ситуации в мире и развития ЛЧЦ и их блоков, предопределяют возможности ответных действий на возможные внешние угрозы, которые также опираются на стратегический прогноз возможных угроз. Соответственно и определяют представления об интересах национальной безопасности и политических целях. Можно, конечно, пытаться абстрагироваться от этих факторов, формулируя, например, представления о будущем экономическом или военном суверенитете, но насколько адекватны будут такие представления?