Вариант № 3: («Оптимизация») и стратегическая стабильность

Проходящий в мире процесс глобализации объективно расширяет возможности самоорганизации массы и её политическую активность[1]

М. Хрусталёв, политолог

Процесс глобализации очень облегчает Западу и задачу влияния, фактического управления правящими элитами других государств, что и является главным направлением в стратегии «силового принуждения» западной ЛЧЦ[2]. Это же означает, что выбор сценария изоляционизма в развитии России в значительной степени ослабляет эти возможности, т.е. правящая элита страны выходит из-под внешнего контроля. Так, по оценке «Форбс» абсолютное большинство представителей правящей элиты России выводили свои деньги и другие активы за рубеж, что означает их контроль со стороны финансовой разведки США, которая в свое время за 40 часов заморозила все активы Кадаффи, составлявшие в то время 30 млрд долл. США.

Представляется, что только ради «национализации элиты» стоит пойти на политику изоляционизма в России, которая предполагает постепенное развитие «Варианта № 1» («Импортозамещение») и его превращение в эффективную мобилизационную модель рыночной экономики в условиях глобализации, с одной стороны, и фактической войны с западной коалицией, с другой. Это вариант вполне совместим с возвратом по отдельным направлениям экономического и социального развития к рыночным методам управления и широкого привлечения частного бизнеса и общественных институтов. Его цель — максимальная консолидация всех ресурсов — государства, общества, бизнеса — для отражения внешней агрессии в условиях отсутствия внешней поддержки и ведения военно-силового противодействия[3].

В Стратегии национальной безопасности России блок проблем безопасности непосредственно связан с блоком проблем социально-экономического развития. Они влияют друг на друга также радикально как и конкретные внешние и внутренние условия развития страны. Это — достаточно универсальное правило[4]. Так, в ходе президентских выборов Д. Трамп публично сказал о том, что «Экономические и социальные успехи США прямо зависят от уровня их национальной безопасности», подчеркнув тем самым, что американское материальное мировое лидерство основано на военной силе. Позже, придя к власти, он подтвердил эти заявления конкретными намерениями по увеличение военного могущества и расходов страны на военные цели.

Современные внешние условия создают непосредственные угрозы России, которая вынуждена реагировать на них увеличением оборонных усилий. Естественно, что это не может не сказаться на темпах социально-экономического развития России. По итогам 2016 года Россия на 5,9% увеличила свои расходы на военные нужды, доведя их до 69,2 млрд долл.  Это позволило стране войти в тройку мировых лидеров по объемам затрат на оборону, потеснив на четвертое место Саудовскую Аравию, расходы на военные нужды которой за прошедший год составили 63,7 млрд долл.

В то же время два первых места в этом рейтинге по-прежнему удерживают США с расходами на уровне 611 млрд долл. и Китай с расходами в 215 млрд долл. Такие данные содержатся в очередном докладе Стокгольмского международного института исследования проблем мира(SIPRI). При этом в номинальном выражении в местной валюте специалисты SIPRI оценили военные расходы России за 2016 год в сумму 4,64 трлн руб. Рост по сравнению с 2015 годом составил 14,8%. И это, повторю, в условиях фактической стагнации экономического развития.

В итоге мы можем констатировать, что российская экономика, занимающая далеко не первое место по объему ВВП в мире, расходует на оборону больше, чем остальные страны, но меньше, чем нужно для её безопасности просто потому, что её расходы соотносятся с расходами противостоящей ей военно-политической коалиции, как минимум 1 : 20! При этом мы просто обязаны констатировать, если не хотим показаться далёкими от реальности, что последние годы со стороны Запада нарастает военно-силовая эскалация, которая поставила нас на грань (или уже за гранью?) войны.

В этих условиях нарастает критика правительства и вполне справедливые требования «эффективной стратегии» и «хорошего управления», которые сводятся в конечном счете к требованию иметь эффективную концепцию безопасности и развития, сочетающую требования «больше и пушек, и масла». Причем реализовывать эту концепцию безопасности и стратегию развития придется наверняка не только в условиях цейтнота времени, но и в условиях фактического внешнеполитического и экономического кризиса, санкций и жестких ресурсных ограничений, что делает требования к повышению ее эффективности еще более жесткими. И ещё более неотложными[5].

Кроме того, решать эту задачу предстоит, видимо, тем же структурам и людям, которые уже пытались ее решать прежде в имеющихся институтах управления государства, и на той же материальной и информационно-аналитической основе, что уже изначально ставит под сомнение возможность такого эффективного решения. Действительно,  если многократно заявленный курс на «ускорение», «инновации» и «модернизации» так практически и не реализовывался в большинстве областей экономики России в течение десятилетий, то где уверенность в том, что это произойдет сегодня или хотя бы в среднесрочной перспективе? Тем более, если сами ответственные за этот курс в экономике страны лица, прежде всего в МЭР, Минфине и Центробанке, загодя планируют относительное отставание даже от среднемировых темпов роста ВВП?

Ситуация осложняется тем, что если говорить о законодательной и нормативной основе развития нации и государства, то в ней, как оказывается, вообще нет места для долгосрочной стратегии самого высокого уровня, в которой, прежде всего, формируется национальное целеполагание, т.е. начисто отсутствуют внятные цели развития и основные требования к безопасности[6]. Коротко и не бесспорно они описаны в двух последних редакциях Стратегии национальной безопасности России (2009 и 2015 года), в которых подчеркивается, что они являются «базовым документом стратегического планирования, определяющим национальные интересы и стратегические национальные приоритеты[7], но где сами интересы и приоритеты изложены достаточно противоречиво и вызывают серьезные возрастания (Ст. 30 Стратегии).

Сказанное означает, что выход следует искать в новом алгоритме управления, а именно: необходимости уйти от бесконечного реформирования в консервативную политику временного ограничения на всякого рода реформы, сосредоточив усилия на положительном (и достаточно богатом) отечественном опыте, который есть у российской науки, конструкторской мысли и промышленности. Другими словами предлагается отказаться от практики последних 30 лет, т.е. надо прекратить бесконечно пробовать новые модели и новые кадры (которых за предыдущие десятилетия попробовали достаточно), а использовать имеющиеся и уже апробированные подходы в экономике и кадровой политике, которые давали положительные, пусть иногда и скромные, результаты в интересах всей промышленности и экономики. Об этом я говори и писал не раз[8].

И прежде всего необходимо начинать с того чтобы немедленно и тотально… запретить реформы. Любые: экономические, социальные, а тем более (и особенно) кадровые. Взять «абсолютную паузу» на подобную деятельность хотя бы на 2–3 года просто потому, что все предыдущие реформы были неудачны и разрушительны: в политике, экономике, науке, образовании, даже во внешнем облике чиновников и военнослужащих! Для предприятий ОПК, например, это означает, что, как сказал М. Ремизов, «… необходимо переходить от мобилизационного периода работы по исполнению ГОЗ к режиму планомерных ответов на долгосрочные вызовы».

Раз, уж, мы оказались в болоте «по самые ноздри», то и вести себя нужно соответственно — не психовать, не дергаться, а то окончательно захлебнешься (особенно с учетом того, что тебе охотно помогут извне). Необходимо осторожно осмотреться и аккуратно (но достаточно энергично) выбираться, используя для этого твердую основу — почву, деревья, все то, что может помочь этому. Исправить ситуацию можно по принципу «хуже не будет», используя практический накопленный и очень конкретный позитивный (а не абстрактный и псевдонаучный, искусственный) опыт тех конкретных предприятий, структур и лиц, которые сумели в тяжелейших условиях добиться положительных результатов. И только опыт, и только конкретный результат деятельности (а не «компетенции», которые стали у нас заменять знания, результат и опыт) должен стать на время единственным критерием в оценке деятельности того или иного руководителя, метода управления, экономического подхода. Это предложение, естественно, не относится к поиску новых, более совершенных мер и способов силового противодействия, т.е. политическому и военному искусству, которые должны максимально быстро учитывать меняющуюся МО и ВПО[9].

Надо отчетливо понимать, что в принципе любые (даже удачные) реформы неизбежно несут в себе отчетливо выраженные негативные последствия ( причем очень серьезные, а не сопутствующие), как минимум, в нескольких областях:

во-первых, они выливаются в массовую бюрократизации, появление новых чиновников и котроллеров, нормотворчество, создание «новых компетенций» и прочую ерунду, мешающую работе. Это отчетливо видно на опыте предприятий российского ОПК, которыми руководят не только соответствующие министерства правительства, но и другие государственные органы и службы, контролеры, государственная приемка, надзорные службы и т.д.

Опыт СССР, когда значительная часть полномочий была сосредоточена у генеральных конструкторов и руководителей КБ и объединений, показывает однако, что именно этот путь оказывается наиболее эффективным. Особенно для тех структур, которые, Концерн ВКО «Алмаз-Антей», способны самостоятельно решать многие проблемы. Так, например, при минимальной помощи со стороны федерального центра в Санкт-Петербурге с 2008 года ведется строительство и модернизация 17 объектов Северо-Западного регионального центра (СЗРЦ), на которых уже производится продукция военного, двойного и гражданского назначения;

во-вторых, следствием непродуманных реформ последних десятилетий всегда являлось создание все новых управленческих и контрольных структур, которые нередко некомпетентно вмешивались в управление, в частности, в организацию ОКР, непосредственное производство, бесконечно стремятся «заслушать» и «обсудить», «проверить и посоветовать» тем, кто реально работает в КБ и на заводе. Все это не просто отвлекает и препятствует работе, а иногда ведет просто к её дезорганизации, принятии ошибочных решений. При этом, «реформаторами», естественно, нередко преследовались цели, очень далекие от создания новых и модернизации прежних образцов ВВСТ;

в-третьих, в результате бесконечных реформ всегда теряется время, требуемое на реорганизацию (совещания, согласования и т.п.), нередко тратится бездарно энергия и даже здоровье управленцев наукой и производствами, как правило, теряются ещё сохранившиеся кадры, которых сокращают в «целях оптимизации».

Когда реформы удачны, то их недостатки не бросаются в глаза или просто игнорируются. Но сегодня мы видим, как правило, негативные, неудачные реформы. Достоинства от таких «реформ», мягко говоря, не очень заметны, а потому естественный вопрос «Зачем нам нужны их недостатки?» абсолютно закономерен и понятен многим, хотя публично задается не часто. Странно только, что такой простой вопрос не возникает каждый раз публично и — что важно — достаточно настойчиво после очередного провала «реформ».

И, наоборот, есть немногие, но достаточно яркие примеры того, как коллективы КБ и предприятий в сверхсложных условиях добиваются реальных и осязаемых результатов. И в качестве примера можно и нужно взять некий конкретный образец деятельности, практический результат, рассмотрев, что помогает, а что мешает его дальнейшему развитию. Более того, попытаться спроецировать его опыт не только на другие предприятия и все отрасли ОПК, но и на другие отрасли экономики России, прежде всего, естественно, промышленности.

Наиболее яркий пример — Корпорация ВКО «Алмаз-Антей», — которая отметила недавно 15-летие своего создания. Эта корпорация, объединяющая сегодня более 60 КБ и предприятий, может быть иллюстрацией того, как фактически уничтоженная подотрасль возродилась и бурно развивалась в тяжелейших условиях после разрухи 1990-х годов. Именно поэтому опыт Корпорации представляется достаточно универсальным — у неё не было искусственно созданного тепличного условия для развития, она не была обеспечена внешними огромными ресурсами. Как и все предприятия ОПК и промышленности, она прошла трудный путь безденежья, бесконечных попыток «реформирования», приватизации, «наездов», внутренних и внешних конфликтов[10].

К наиболее известным достижениям Корпорации (полученным, напомним, на фоне деградации всей промышленности страны) можно отнести:

В военно-политической области — воссоздание суверенитета России в своем воздушно-космическом пространстве, которое сегодня контролируется практически на всей его огромной территории, после многих лет сознательного разрушения ПРО и ПВО страны. Фактически в наше время, как показал опыт Ливии, Сирии, Ирака, Афганистана, а до этого — Югославии, эффективная система ПРО–ПВО стала синонимом государственного суверенитета. И таким суверенитетом в настоящее время обладают всего несколько стран в мире, как и способностью оказать помощь в создании такого суверенитета, что само по себе имеет колоссальное внешнеполитическое значение.

И если кто-то думает, что не только за рубежом, но и в российской элите это считает достижением, то он ошибается. До сих пор у части российской элиты существует убеждение о том, что «России никто не угрожает», которое трансформируется в самых разных формах. В том числе и в настойчиво-некомпетентное «прожимание» идеи о всесильности СНВ и «бесперспективности» американской ПРО. Эти идеи в свое время привели к деградации стратегических наступательных и оборонительных вооружений СССР и России, но эти же идеи и их носители благополучно и безбедно существуют (в том числе и на зарубежные гранты) и сегодня.

В настоящее время по мере развития средств воздушно-космического нападения, особенно новых средств ВТО и развертывания широкомасштабных систем ПВО-ПРО, обеспечение защиты с воздуха и из космоса становится самостоятельной политической задачей. Такой же по своему значению, какой была задача создания ЯО и средств его доставки. И Концерн ВКО «Алмаз-Антей» решил эту задачу на самом высоком уровне, более того, обеспечил заделы для её будущего решения, как минимум, на 15–20 лет.

Самый острый период, о котором сегодня все чаще говорят — 2020– 2025 годов, — связанных с массированным развертыванием в США КРМБ и других ВТО, а также гиперзвуковых и других стратегических систем формулирует новую военно-политическую и стратегическую задачу перед коллективом Концерна по сохранению этой неуязвимости, т.е. суверенитета России в новых геополитических условиях резкого обострения военно-политической обстановки, а именно: обеспечить оборону страны и её ВС в условиях сползания к войне. Очевидно, что малейшее сомнение в обеспечении Концерном такой возможности приведет к началу полномасштабной войны.

Этот положительный опыт можно использовать для ключевых отраслей не только ОПК, но и всей промышленности России, сконцентрировав её «на основных направлениях прорыва», но только без всяких нововведений и реформ, опираясь на уже существующие структуры и кадры. По сути дела требуется только одно: жестко сформулировать перед руководством задачу получения краткосрочного и среднесрочного результата, а также «горизонта планирования» на 10–15 лет в развитии, дать этому руководству максимальные права, ограничив вмешательство министерств, прежде всего, МО, Минпрома, МЭРа, Минфина и других государственных структур, сформулировав перед ними задачу оказания помощи таким концернам.

В военно-экономической области — Концерн ВКО «Алмаз-Антей» доился исключительного результата на фоне деградирующей российской промышленности. Он вошел в 10 крупнейших военно-промышленных компаний мира, став безусловным лидером в целой линейке систем не только военного, но и гражданского назначения. Продукция концерна не просто конкурентоспособна, но и крайне востребована на мировых рынках.

Этот факт еще по достоинству не оценен, хотя вся американская военно-политическая стратегия основывается на идее научно-технического и технологического превосходства США, которое должно обеспечить в этом веке внешнеполитическое доминирование в мире. Естественно, что такое превосходство предполагает, что никакая другая страна не сможет создавать и производить аналогичные по эффективности системы вооружений и военной техники. Концерн буквально «взрывает» эту идею, что всерьез обескураживает не только военно-промышленные, но и политические круги США.

Более того, Концерн задает тон и на мировом рынке торговли ВВСТ в области ПВО–ПРО, сам формирует во многом этот рынок ВВСТ. Его продукция, особенно системы ПВО ближнего и среднего радиуса «Тор» и «Бук», а также системы большой дальности «С-300», «С-350» и «С-400», создают в настоящее время эталон эффективности ПВО в мире. Кто ещё (за исключением компаний — экспортеров нефти и газа) может похвастаться таким результатом?

В промышленной области — Концерн создал по сути новую высокоразвитую наукоемкую «суперотрасль» промышленности, объединяющей весь цикл конструирования и производства — «от заготовки до упаковки» ( получивший даже название принципа предметно-замкнутого производства), причем этот цикл полностью автоматизирован и объединяет все известные инновации, достигнутые к настоящему времени. Естественно, что это дало значительный прирост производительности труда — в среднем в 2 раза, а на некоторых участках в несколько раз.

Но начиналось в 2002 году с Указа президента России, который исходил из анализа и прогноза будущих угроз и необходимости создания средств противодействия. Для этого нужно было создать новое производство средств ПВО-ПРО из того, что было, оставалось к тому времени, а именно: нужно было объединить предприятия с самой разной формой собственности, у которых из 40 млрд руб. выручки на гособоронзаказ приходилось только 20% (для сравнения, забегая вперед, — в 2015 году выручка составила почти 10 млрд долл.), а коэффициент использования мощностей не превышал 20%, отсталой технологической базы (некоторые предприятия вообще не могли сохранить технологические платформы), угрозы массовых банкротств и отсутствия сколько-нибудь положительного опыта создания крупных структур.

Для Концерна это означало прежде всего сохранения того, что оставалось к тому времени, и неизбежную необходимость коренной реконструкции производств — от фундаментов и очистных сооружений до технологических и образовательных цепочек, — что, в свою очередь, привело к необходимости перестроить, построить и закупить фактически три новых комплекса заводов, соответствующих лучшим мировым стандартам.

Причем, сделано было это преимущественно за счет собственных средств и коммерческих кредитов, когда роль государственной поддержки была сведена к минимуму: из 120 млрд руб., затраченных на переоснащение и строительство трех новых предприятий концерна государство выделило менее 20. Это — лучшее свидетельство пустой критики либералов относительно «разорительности оборонки», её неспособности привлекать инвестиции. Это факт означает, что и в других областях ОПК и промышленности возможен подобный маневр ресурсами, что имеет огромное значение в условиях санкций на привлечение инвестиций. Напомню, что Концерн ВКО «Алмаз-Антей» находится на самом острие санкционной политики Запада.

Естественно, что это требует заемные средства и их возврат в полном объеме и в срок, предусмотренный кредитными соглашениями, что возможно только при проведении жесткой политики по снижению непроизводительных расходов. В том числе на управленческую деятельность, где в 2017 году произойдет сокращение численности управленческого аппарата на 30%. Но, главное, такая промышленная политика Концерна требует концентрации всех ресурсов, управленческих усилий, полномочий и ответственности.

В главной, военно-технической, области — Концерну предстоит завершить решение стратегической задачи создания технической основы воздушно-космической обороны (ВКО) страны. И Концерну — уже можно это сказать — удалось это сделать. Это нашло выражение в том числе и в том, что удалось модернизировать прежние и создать новые системы ПРО и ПВО, не имеющие своих аналогов по эффективности в мире. Это системы ближнего радиуса — ТОР всех модификаций, средней дальности — БУК, большой дальности — С-300, С-400, а теперь и на подходе — С-500, а также многие другие системы разных типов базирования.

Завершение этой задачи будет означать, что Концерн создал замкнутую и единую научно-производственную систему, включающую весь спектр технологий по созданию вооружений для ВКО России как в области перспективных огневых средств, средств разведки и предупреждения о воздушно-космическом нападении, так и системы боевого управления, гарантийного обслуживания и ремонта этих средств.

В полной мере это относится не только к уже существующим, но и перспективным системам новых поколений, таким как С-500, и другие.

Важно также отметить, что Концерн сохраняет лидерство и в гражданской области, в частности, в создании и производстве радиолокационных систем и организации и управления воздушным движением, где Концерн является основным производителем и поставщиком продукции.

В научно-технической и образовательной области — Концерну удалось в целом решить эту наиболее трудную задачу предотвращения деградации научного, конструкторского и рабочего потенциала, сохранив в основном старый и нарастив новый кадровый потенциал. Конечно сегодня он меньше, чем во времена СССР, а задач — больше, но его наращивание является главным приоритетом руководства Концерна и его предприятий.

В целом можно сказать, что проблема кадров и человеческого капитала является самой важной для всей промышленности, включая, конечно же, и ОПК. Не является исключением и Концерн, который в процессе реорганизации и превращения в мирового лидера наукоемкой продукции столкнулся с проблемой качества человеческого капитала, решать которую приходилось «на марше», в процессе создания новых производств и новых систем ВВСТ.

В этих целях пришлось создавать фактически заново целый пласт образовательной политики, в результате которой более половины численности сотрудников Концерна стали составлять ученые, конструкторы и технологи, а численность специалистов с высшим образованием превысила в целом 70%. В частности, были созданы базовые Научно-образовательные центры, а в 120-и тысячном коллективе Концерна сегодня трудятся более 1000 академиков, докторов и кандидатов наук.

Иными словами, Концерн выступил в короткие сроки организатором образовательного и научного процесса в отрасли. Что самое главное — заказчиком и основным потребителем специалистов с высшим образованием.

Примечателен и опыт Концерна в научной области и НИОКР, где санкционное давление привело к кардинальному перераспределению ресурсов, направляемых на НИОКР. По признанию генерального директора Яна Валентиновича Новикова, если в 2014 году из 2 млрд руб., выделявшихся на НИОКР, половина шла из средств Концерна, то в 2017 году — почти полностью из собственных средств. При том, что объем НИОКР вырос.

Не удивительно, что на Западе поражаются этим результатам, которые там называют «выдающимися» даже на фоне вполне позитивной динамики развития ОПК в целом.

А теперь попробуем применить этот удачный опыт к российской экономике в целом.

Каковы же главные условия успеха? На мой взгляд, они вполне осязаемы и поучительны. Причем как для российской оборонки, так и всей промышленности.

Во-первых, вовремя удалось остановить приватизацию и разграбление предприятий концерна. Конечно, не без потерь. Часть собственности, документации и оборудования оказалась в частных руках. Можно привести много примеров как в последний момент, например, остановили распродажу цехов легендарного Обуховского завода (коечто все-таки так и не удалось отстоять) или комплекса зданий на Ленинградке в Москве. Самый яркий пример — Брянский завод, с цехов которого срывали крыши и двери, а оборудование отправляли в металлолом: два года назад, когда он вошел в концерн, женщины-станочницы вернулись на завод, чтобы как и во время войны зимой работать в цехах, где разворовали не только двери и крыши, но и трубы отопления. Сейчас вы можете увидеть на параде многоосные тягачи этого завода, которые, по общим оценкам, являются выдающимся достижением мировой конструкторской мысли в автомобилестроении.

Во-вторых, огромная заслуга в этом корпоративной патриотичности руководителей, конструкторов и рабочих Концерна, которые работали буквально «с утра и до ночи». Так, как когда-то работали во время войны и в самые тревожные годы гонки вооружений. Этот интеллектуальный, творческий и нравственный человеческий капитал и стал в конечном счете тем рычагом, с помощью которого удалось Концерну добиться таких успехов.

Концерну удалось добиться того, что на его предприятиях средний возраст составляет менее 40 лет, а численность лиц с высшим специальным образованием колеблется от 66% (на Кировском заводе) до 85% (на Нижегородском заводе). Это, кстати, о реформах бывшего руководства Минобра, которое полагало, что промышленности России не нужно столько специалистов с высшим образованием. Опыт же Концерна на практике подтверждает, что курс на всеобщее и бесплатное высшее образование, взятый в Германии и Японии, — имеет конкретное экономическое значение.

В-третьих, это, безусловно, внимание и участие некоторых руководителей страны, которые лично следили и помогали Концерну. Особенно в самом начале, когда Концерн создавался на обломках советских институтов и предприятий, а желающих воспользоваться трудностями страны было предостаточно. Надо сказать, что в начале 2000-х Концерн стоял на самом краю катастрофы. Как, впрочем, и вся страна. Тем разительнее то, что с ним произошло за эти 15 лет, и что дает повод рассчитывать на то, что этот положительный опыт будет использован в промышленной политике и экономике страны в целом.

Необходимо также признать, что за эти 15 лет Концерну везло на руководителей и тех, кто определял на высшем уровне и курировал его деятельность. Принципиальные вопросы и задачи перед Концерном, естественно, ставились все эти годы Президентом России и Главнокомандующим страны В. В. Путиным, который очень внимательно следит за работой Концерна и без опеки которого, надо признать, Концерн, конечно же, не состоялся бы.

Но, справедливости ради, заметим, что до В. В. Путина были два других президента — СССР и России, — которые вели себя по отношению к оборонке совершенно по-иному. И, останься они у власти, неизвестно, что получилось бы с российской ПРО и ПВО. Точнее, — точно известно, что ничего хорошего. Добили бы и доворовали бы то, что оставалось к 2000 году.

Ну, а что же мешает дальнейшему развитию Концерна и оборонки, а по большому счету и всей российской промышленности? Вопрос можно поставить именно таким образом, потому, что на примере истории Концерна можно сделать выводы для всей российской экономики. К тому же, к сожалению, даже самые положительные результаты не гарантируют от того, чтобы этот опыт был сохранен и поддержан. В жизни так бывает. Особенно в тех случаях, когда во главе угла стоит не главный мотив — результат деятельности, — а иные мотивы. И люди, заинтересованные в иных мотивах. В принципе Концерну сегодня больше всего мешает то же самое, что и всем предприятиям и институтам, КБ, да и всей наукоемкой промышленности.

Во-первых, проводимая экономическая политика, когда собственно развитию промышленности и технологиям, как важнейшему экономическому приоритету, практически не уделяется внимание. Конечно, это уже не бурные 1990-е годы, когда промышленность сознательно уничтожалась, но и еще не период новой индустриализации, соответствующий требованиям нового экономического и технологического уклада. Приоритет развития науки, техники и технологии очень часто остается декларацией, а реалии — административные, финансовые, правовые — направлены против этого приоритета.

Во-вторых, остается проблема эффективности управляющей элиты, некомпетентности, малообразованности и безнравственности руководителей, игнорирование и непонимание ими интересов страны и оборонной промышленности, нахальное и некомпетентное вмешательство в дела Концерна, стремление начальников «порулить», а кураторов — почаще «посоветовать». Другими словами, стремление бюрократии «поучаствовать» в управлении, прежде всего посредством очередного «реформирования». Естественно, что без всякой ответственности за последствия. И не всегда бескорыстно.

Поэтому-то (при негативном опыте последних десятилетий) лучшим препятствием для такого очередного «реформирования» является полный запрет на «реформы». Как минимум, на какое-то время. Для того, чтобы использовать все механизмы для самоорганизации и все имеющиеся резервы. И отказ тем, кто хочет очередного реформирования, в законном праве на это. Как, впрочем, и в праве на некомпетентное и непрофессиональное вмешательство. Надо понимать, что Россия находится на самом опасном этапе развития военно-политической обстановки, когда от неё требуется полная мобилизация ресурсов и воли.

Кроме того, уверен, что необходимо вернуть полномочия и права руководителям предприятий и конструкторам, которые сегодня их фактически лишились. Которые были у С. Королева и других выдающихся руководителей. Их полномочия, авторитет и статус должен соответствовать масштабу и уровню решаемых ими задач, когда рядовой чиновник не может помешать движению. До уровня, который у них был во времена военно-технического соперничества с СЩА, когда, напомню, СССР был единственной страной в мире, способной (наравне с США) развивать все основные направления научно-технического прогресса.

Автор: А.И. Подберёзкин


[1] Хрусталёв М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. — М: Аспект-Пресс, 2015. — С. 63.

[2] См. подробнее: Взаимодействие официальной и  публичной дипломатии в противодействии угрозам России. В кн.: Публичная дипломатия: Теория и практика / под ред. М. М. Лебедевой. — М.: Изд-во «Аспект Пресс», 2017. — С. 36–53.

[3] См. подробнее: Подберёзкин  А. И. Военная политика России.  — М.: МГИМО– Университет, 2017. — Т. 1–2.

[4] См. подробнее: Подберёзкин А. И. Стратегия национальной безопасности России в ХХI веке. — М.: МГИМО–Университет, 2016.

[5] Подберёзкин А. И., Жуков А. В. Стратегия «силового принуждения» в условиях сохранения стагнации в России // Обозреватель-Observer, 2018. — № 4. — С. 22–33.

[6] Подберёзкин А. И. Стратегия национальной безопасности России в XXI веке. — М.: МГИМО–Университет, 2016.

[7] Путин В. В. Указ Президента Российской Федерации «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» № 683 от 31 декабря 2015 г

[8] Роль институтов гражданского общества и потенциала человеческой личности как возрастающих факторов ускорения социально-экономического развития России / А. С. Батанов, А. И. Подберёзкин, В. И. Зоркальцев. — М.: Русская Консалтинговая Группа, 2005.

[9] Подберёзкин А. И., Жуков А. В. Стратегия «силового принуждения» в условиях сохранения стагнации в России // Обозреватель-Observer, 2018. — № 4. — С. 22–23.

[10] См. подробнее: Подберёзкин  А. И. Военная политика России.  — М.: МГИМО– Университет, 2017. — Т. 1–2.

 

10.01.2020
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Органы управления
  • Россия
  • XXI век