Стоит создать свою сетку координат, не бояться оказаться в сложном положении…[1]

М. Хрусталёв, профессор

Рассматривая возможные сценарии развития России до 2025 года, прежде всего, необходимо упомянуть базовый, ставший уже традиционным, инерционный вариант («Вариант № 1») сценария развития (Сценарий № 1), который рассматривался ранее в рамках наиболее вероятных сценариев развития России. Отличие возможного варианта от наиболее вероятного варианта инерционного сценария — условное, крайне небольшое. Это различие заключается в отличие намерений правящей элиты от реалий, которые у российской элиты практически не видны: наиболее вероятный вариант инерционного развития, который рассматривался выше, это тот вариант, который практически неизбежно получится из возможного (планируемого) инерционного варианта сегодня. И в первом, и во втором случае все исходные данные и намерения одинаковы, но разница будет заключаться в важном внешнем факторе — МО и ВПО в реальности в 2018–2025 годах будет существенно хуже, чем она ожидается правящей элитой страны[2].

Так, оценивая результаты развития до 2018 года, никто из представителей руководства страны не акцентировал внимания на резко обострившейся МО и ВПО. Говорили об «улучшении экономических условий» развития мировой экономики, «разнонаправленности трендов ценообразования» и т.п., но о реально возникшей угрозе для существования России странным образом предпочитали даже не упоминать. Поэтому доминирующий в прогнозах и оценках официальный «Вариант № 1» («традиционно-инерционный») рассматриваемого «Сценария № 1» развития России, который был скучно-традиционен и даже привычен, — не обсуждался. Более того, даже начавшаяся президентская кампания странным образом обходила стороной эту важнейшую тему.

Между тем этот сценарий доминирует в прогнозах и оценках МЭРа, ЦБ и Минфина с начала 2000-х годов. Более того, после безуспешных попыток политики «удвоения ВВП» этот сценарий, похоже стал вполне удовлетворять и руководство страны, которое в период 2007–2009 годов вдруг осознало, что может быть и гораздо хуже, а именно не удвоение ВВП, а резкое его снижение, вплоть до кризиса. Поэтому выход из «провала» 2008 года показался уже успехом, а инерционный сценарий — вполне приемлемым.

Можно сказать, что этот сценарий после 2009 года стал вполне желаемым, даже общепризнанным, удовлетворяющим элиту сценарием развития России, который в своих основных чертах и реализуется в базовом сценарии развития. Основные черты его — наиболее привычны, но (и именно это не хочет признавать элита) этот вариант стал мало реален после 2014 года вслед за изменением МО и ВПО. Именно этим, в частности, объясняется критика «путинизма» как внешнеполитического курса, «мешающего» спокойно существовать правящей элите в симфонии с Западом. Собственно это принципиальное непонимание и стало основной причиной спора между Минобороны и МЭРом осенью 2017 года: там по-разному оценивали будущие внешние условия для страны.

Этот «традиционно-инерционный», относительно «благоприятный» вариант, когда внешние условия и конъюнктура цен на сырье создают относительно положительные внешние условия для развития России (по аналогии с периодом до 2007 года), привычен для российской правящей элиты, но требует возвращения, по сути, к антинациональной внешней политике «ограниченного суверенитета», которая после поворота российской политики 2008–2017 годов будет катастрофой.

Сохранение в будущем прежнего сценария социально-экономического развития России и основной парадигмы в развитии страны представляется также очень маловероятным: прежнее (пусть непоследовательное) инерционно-стагфляционное развитие в условиях активизации внешней политики невозможно. Запад потребует от России возвращения к зависимой и пассивной внешней политике, «нормам» международного права, а по сути возвращения антисуверенной внутренней и внешней политики[3]. Только тот, кто не хочет замечать реалий, не видит усиления военно-силового давления Запада на Россию по всем направлениям — от торговли (где будут усложняться односторонние нормы ВТО и санкции) и экономического сотрудничества (снижение на 50% которого отнюдь не означает «дна») до усиления военной конфронтации — поставок оружия и финансирование враждебной политики Украины, инспирирования экстремистских и террористических кампаний и т.д.

Этот вариант в 2018–2025 годах создает угрозу внутриполитической стабильности в России. Он диктует также отказ даже от той малоэффективной социальной политики, которая проводится до 2017 года и привела к росту доли нищих и бедных в общей структуре населения страны. За 2014–2017 годы Россия окончательно превратилась в страну «бедных» и «нищих», составляющих две трети её населения, что крайне негативно сказывается на её НЧК и качестве НЧК. Прежде всего, творческих возможностях, уже всё последнее десятилетие[4].

Возвращение к этому варианту означало бы и возвращение к политике депопуляции 90-х годов XX века, которая в современных условиях политически абсолютно неприемлема (а меры, предложенные на рубеже 2018 года В. Путиным, — недостаточны). По официальным данным Росстата даже сохранение современной социально-демографической политики ведет к депопуляции страны, которая буде замаскированы миграцией из стран Средней Азии (табл. 1).

Таблица 1. Изменение численности населения по вариантам прогноза (тысяч человек)[5]

По сути дела этот «традиционно-инерционный» вариант «Сценария  № 1» означает возврат к внешней, внутренней и финансовой политике 90-х годов, что в современных условиях может поддержать не более 5% граждан и незначительная часть правящей элиты. Но он уже не возможен в новых реалиях ВПО, сложившихся после 2014 года. Этот вариант будет означать фактическую внешнеполитическую капитуляцию, на которую крайне маловероятно пойдет вся правящая элита, которая осознала разрушительные последствия такой политики.

Подобный возврат развития России был бы возможен при захвате власти в стране ультралиберальной компрадорской частью элиты (как на современной Украине), готовой расстаться с остатками суверенитета. Таким образом «Вариант № 1» первого Сценария является крайне маловероятным  с  точки зрения естественного развития современной России.

Но — парадоксально — он же является и наиболее популярным потому, что под него подведены привычные «макроэкономические» обоснования.

Но этот вариант возможен при своего рода «победе» внешних сил, которые смогли бы продвинуть во власть представителей той правящей элиты, которые им необходимы. На что делается ставка правящих кругов Запада после принятия в августе 2017 года соответствующего закона Конгрессом США. Так, как это было сделано во времена М. Горбачева и Б. Ельцина. Такой силовой вариант может быть реализован в случае искусственного создания внутриполитического конфликта («Болотная-2»), в результате которого произойдет силовой захват власти, или постепенной активизации антигосударственных либеральных сил с помощью Запада, как на Украине в 2014–2017 годах.

С точки зрения развития МО и ВПО этот вариант будет означать фактическую медленную капитуляцию перед политикой «Военно-силового давления (принуждения)» западной ЛЧЦ, которая неизбежно потребует свертывания внешнеполитической активности, отказа от значительной части суверенитета, ограничения в создании и развертывании ВВСТ, приватизации ОПК и других мероприятий, которые хорошо известны из истории России 1990-х годов.

Таким образом, планируемый в настоящее время властью вариант традиционного («инфляционно-стагнационного») сценария развития России будет практически не осуществим. Это, похоже, понимают в правительстве, где ищут способы активизации темпов развития, хорошо понимая, что они могут быть только в области изменений:

— структуры экономики;

— роста производительности труда;

— увеличения роли человеческого капитала.

Снижение уровня инфляции и ставки рефинансирования, которые произошли за последние 2 года, — безусловно, хорошие признаки, но они не являются критериями развития, а только его условиями. Но пока что правительство остановилось на этом, полагая, по всей видимости, что динамика последних месяцев 2017 года вытолкнет Россию в её развитии. Собственно поэтому данный вариант остается приемлемым для правящей элиты, но крайне уязвимым для внешних воздействий.