Прояснение обстановки – одна из важнейших задач (как правило, недооцениваемая) соглашений о контроле над вооружениями[1]

У. Перри, бывший министр обороны США

При формировании ВПО исключительно важную роль играет субъективный фактор – умение и способность политиков, военных и других лиц, принимающих решения, максимально адекватно оценивать обстановку и прогнозировать её развитие, а также предпринимать иные действия по стратегическому планированию. Максимально адекватно – значит в наибольшей степени соответствовать объективным интересам (потребностям) нации и общества (классам, группам, слоям или отдельным личностям).

Иными словами, здесь изначально кроется противоречие – то, что может быть хорошо для нации, может быть не всегда хорошо для государства (хотя чаще всего различия между интересами здесь не всегда большие), нередко противоречить интересам классов или отдельных социальных групп, но, как правило, интересам корпораций и отдельных личностей. Так, классовые интересы коммунистов нередко противоречили государственным и национальным в первые десятилетия советской власти в СССР, а нацистов – интересам Германии. Ещё чаще мы наблюдаем разницу между корпоративными и личными интересами, с одной стороны, и национальными, с другой. Типичный пример – разница интересов отдельных социальных групп и корпораций в США при администрации Д.Трампа.

Поэтому исключительно важное значение в политике приобретает искусство конкретных политических деятелей добиваться гармонии интересов или, как минимум, временных компромиссов между представителями различных интересов и групп. Проблема однако в том, что идеальных условий для подготовки и принятия таких решений, как правило, не бывает: на них влияет огромное количество внешних и внутренних факторов. Поэтому действия политиков и военных нередко могут быть не просто ошибочными, но и вести к увеличению риска полномасштабной войны даже тогда, когда такой сознательной установки не существует.

Но ещё сложнее, когда установка на эскалацию военно-силового противоборства изначально заложена военно-политическим планированием, как это существует сегодня в США. Риски, в том числе использования ядерного оружия, многократно увеличены, хотя еще в 80-х годах казалось, что их удалось свести к минимуму.

На мой взгляд, Россия стоит перед необходимостью пересмотра военной доктрины и ряда положений военного планирования, исходя из направленности США и всей западной коалиции на эскалацию напряженности и рисков. В частности, России необходима корректировка силовой политики «стратегического сдерживания» на период до 2024 года. Если исходить из необходимости противодействия современной стратегии США «силового принуждения» России, то логика достаточно простая и формальная) выглядит следующим образом: весь «набор» средств и способов «силового принуждения» США можно условно разделить на 4 группы, каждая из которых связаны с другими в некую систему силового принуждения. В этом смысле нельзя противопоставлять, как это иногда делается, политику «мягкой силы» политике «жесткой силы» - они действуют одновременно и отнюдь не случайно в обзоре «Национальной военной стратегии США 2018» подчёркивается, что военная сила должна обеспечить эффективность применения не военных средств и методов[2].

Основные силовые средства политики «новой публичной дипломатии» западной коалиции – институты развития НЧК, способные влиять на социальные сферы общества и его внутриполитическую стабильность.

ВЫВОД: Стратегическое сдерживание  это уже не только эффективная защита национальных ценностей и эффективная оборона (причем в более широком, а не только ядерном контексте), но и эффективное развитие, которому не препятствуют ни внешние, ни внутренние силы.

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ СДЕРЖИВАНИЕ = ЗАЩИТЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ + ОБЕСПЕЧЕНИЮ БЕЗОПАСНОСТИ + ОПЕРЕЖАЮЩЕМУ РАЗВИТИЮ

Новая политика стратегического сдерживания России

Стратегия противодействия такой политике «новой публичной дипломатии» должна отличаться от стратегии противодействия прежней политике Запада по целому ряду параметров:

1. Она должна носить не только исключительно оборонительный (как подчеркивается в Стратегии национальной безопасности России), но и наступательный характер, исходит из того, что только стратегической обороной в противоборстве победить невозможно.

2. Она должна сама выбирать области противоборства, а не реагировать только на новые опасности и угрозы. Это означает, что выбор оружия (средств противоборства) как в военной, так и любой другой областях, а также выбор способов его использования, в идеале должен оставаться за Россией;

3. Она должна опережающими темпами развивать национальные средства, а также политическое и военное искусство и средства борьбы.

Основные особенности противоборства западной и российской ЛЧЦ в XXI веке

Новая МО и ВПО диктуют необходимость создания новой политической и военной политики стратегического сдерживания России, которая минимизировала бы затраты национальных ресурсов на военную оборону на необходимом для безопасности уровне, но максимально использовала бы силовые невоенные средства и методы.

К ним можно отнести:

– использование отдельных субъектов, акторов ВПО в интересах безопасности России («облачного противника»);

– разработку и применение в интересах силового воздействия гражданских средств (особенно отдельных граждан и организаций);

– главное – применение средств «двойного назначения».

НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫМИ СИЛОВЫМИ (И ВОЕННЫМИ)  СРЕДСТВАМИ СТАНЕТ ПОТЕНЦИАЛ ЧЕЛОВЕКА И ИНСТИТУТЫ ЕГО РАЗВИТИЯ