Социальные сети как специальные средства ведения войны


 

СМИ в электронном варианте стали ещё более серьезными соперниками посольств, ведь они напрямую поставляют информацию из горячих точек в реальном времени[1]

Т. Зонова, профессор МГИМО (У)

 

В результате, «Заказчик» при минимальном задействовании своих вооруженных сил реализует свои геополитические интересы… формируя в некогда стабильных… государствах зыбкую среду управляемого политического, экономического и социального хаоса[2]

И. Попов, М. Хамзатов, военные эксперты

 

Значение социальных сетей в качестве силовых средств политики определяется во-первых, существующей стратегией западной ЛЧЦ «силового принуждения», а, во-вторых, запланированными этапами эскалации этой стратегии от принятия политического решения «на уничтожение» («дезинтеграцию», «развал» и т.п.) противника до завершения силового противоборства.

Первая функция информационной войны предполагает, как уже говорилось, что она является важнейшим элементом всей системы «политики принуждения», который на начальном этапе реализации является основным.

Вторая функция предполагает, что информационная война, являясь важнейшей частью всей системы средств принуждения, проходит «насквозь» через все этапы эскалации политики принуждения.

ПолитСиловПринужРольИнформСредств

Иными словами, на всех этапах эскалации средства информационной войны играют не просто важную, а решающую роль. Даже на тех этапах, когда включаются другие силовые, в т.ч. военные средства, т.е являются важнейшей частью всей системы политики «силового принуждения». В идеальном варианте они должны обеспечить уже на первых этапах (как было в СССР) решение следующих задач:

– разрушение системы базовых ценностей, представлений о национальны интересах, их подмена чужими интересами;

– дезорганизацию государственного и общественного управления, дискредитацию институтов власти;

– дезорганизацию и дезориентацию элиты;

– принуждение элиты к тем или иным действиям.

Так, развал ОВД, СССР, перекройка карты Европы и изменение геополитической картины мира было следствием политики «силового принуждения», которая осуществлялась с помощью средств информационной войны.

Информационная война (англ. Information war) – термин, имеющий два значения:

1. Процесс противоборства человеческих общностей, направленный на достижение политических, экономических, военных или иных целей стратегического уровня, путём воздействия на гражданское население, власти и (или) вооружённые силы противостоящей стороны, посредством распространения специально отобранной и подготовленной информации, информационных материалов, и, противодействия таким воздействиям на собственную сторону. Термин «информационно-психологическая война» был заимствован в русский язык из словаря военных кругов США. Перевод этого термина («information and psychological warfare») с английского языка может звучать и как «информационное противоборство», и как «информационная, психологическая война», в зависимости от контекста конкретного официального документа или научной публикации[3].

В этом смысле также используется термин психологическая война – психологическое воздействие на гражданское население и (или) военнослужащих другого государства с целью достижения политических или чисто военных целей.

2. Целенаправленные действия, предпринятые для достижения информационного превосходства путём нанесения ущерба информации, информационным процессам и информационным системам противника при одновременной защите собственной информации, информационных процессов и информационных систем. Типичным примером таких действий является вывод из строя компьютерных сетей и серверов противника, например, с помощью DDoS – а так, которые, по оценкам ПИР-центра, распределяются следующим образом.

[4]

И первая, и вторая задача существуют не сами по себе, а в контексте общей политики государств, прежде всего, их отношений на уровне мировой международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО). Применительно к России это означает, что противоборство с ней имеет не только вполне определенную стратегию («силового принуждения»), но и вполне определенные границы, переходить которые рискованно для более важных интересов США. Вот как, например, рисуют эту ситуацию эксперты РЭНД.

Принципиально важно понять место средств информационной войны во всем спектре силовых средств американской политики по отношению к России. Представляется, что в основу представлении правящей элиты США заложены в целом адекватные оценки роли США и России в мире, основанные на трезвых количественных и качественных оценках.

ПотенцПротивнСША_СоотнИнтерВсехСилВозмож[5]

Эксперты РЭНД оценили перспективы для развития противоборства и сотрудничества, опираясь на количественные критерии возможностей и экспертную оценку взаимных интересов – точку зрения большинства правящей элиты США. Обращает на себя внимание, что взаимные интересы с Россией оцениваются как минимальные, а возможности России как достаточно высокие. Это означает, что существующие противоречия лучше решать наименее рискованными средствами и способами, избегая неконтролируемой эскалации, а тем более глобальной войны. Этот аргумент в пользу силовых (но не военных) средств политики по отношению к России доминирует и будет основным в обозримом будущем. Именно он, на наш взгляд, стал основой подхода Д. Трампа к политике в отношении России.

Принято считать, что основными чертами информационной войны являются следующие черты[6]:

– Информационная война ведётся между человеческими общностями, имеющими собственные системы власти, обладающими разными, в чём-то взаимоисключающими, антагонистическими системами ценностей, включающими идеологию и систему власти. Такими общностями являются признанные и непризнанные государства, союзы государств, стороны гражданской войны, экстремистские, в том числе террористические организации, стремящиеся к насильственному захвату власти, сепаратистские, освободительные движения.

– Противоборство в информационном пространстве сопровождает и обеспечивает поддержку противоборства, реализующегося в базовых сферах жизни и деятельности: политической, экономической, военной и других.

На стратегическом уровне информационная война ведётся с целью разрушения ценностей, в первую очередь антагонистических, противостоящей стороны, в том числе для замены на собственные, разрушения потенциала противостояния противника, подчинения его ресурсов, для обеспечения возможности их использования в собственных интересах, посредством создания некой «виртуальной реальности» и манипулированием ею.

Сетевые технологии значительно расширили возможности обладающих ими вооруженных сил, делая их практически непобедимыми и опасными для противника, лишенного доступа к этим достижениям.

Отметим, что полувоенные операции ведутся с использованием полувоенных формирований, то есть банд боевиков, не относящихся к регулярным силам. Это могут быть сетевые структуры типа «Аль-Каиды». С подобными сетевыми формированиями столкнулись наши войска в Чечне. В силу того, что эти формирования являются ячейками сети, связанными с зарубежными центрами, с ними очень трудно бороться, оставаясь только в пределах Российской Федерации.

Используя сетевые полувоенные формирования, США могут достигать далеко идущих целей, примером чему служит противодействие советским войскам в Афганистане с помощью «Аль-Каиды» и связанных с ней талибов.

Вообще, некоторые операции боевиков за рубежом, которые официальный Вашингтон может даже резко осуждать, неожиданным образом оказываются на руку американской правящей элите. В результате успешного проведения таких операций удается подчинить волю страны, подвергшейся нападению, воле руководства США, то есть достичь целей войны, сетевой войны.

Так, сетевые полувоенные формирования, ведущие сетевую войну, своими действиями могут добиваться далеко идущих целей, которые трудно решить с помощью дипломатии или традиционной войны.

Особенностью сетевой войны является то, что субъектами ее ведения оказываются негосударственные, невоенные (или полувоенные) и криминальные структуры. Они образуют армию нетократии, которая не подчиняется традиционным нормам международного права, касающимся ведения войны. В войну вовлекаются невоенные структуры, которые достигают военных целей намного успешнее, чем регулярные войска. В этом заключаются нетрадиционность сетевой войны и опасность того, что сам факт ведения подобной войны трудно распознать, а следовательно, своевременно организовать сопротивление.

Один из фундаментальных принципов нетократов, определяющих межличностные отношения, называется естественным отбором. То есть то, что традиционно соотносилось с миром животным, теперь переносится на мир людей. Мораль, таким образом, лишается человеческого, духовного измерения и низводится на биологический уровень. Нетократия – это не только освобождение от норм морали – это ее полное забвение и упразднение. Именно так понимается нетократами свобода: как вседозволенность, произвол и безответственность. Путь к такой <свободе> прокладывает тотальная либерализация, внедряемая через насильственную демократизацию всех и вся. Насилие это может быть как психологическим (для особо незащищенных), так и вооруженным (для особо сопротивляющихся)[7].

В 1964 году в Кракове вышла книга Станислава Лема «Summa technologiae», в которой целая глава была посвящена «фантомологии». По Лему «фантоматика» это область знания, решающая проблему: «как создать действительность, которая для разумных существ, живущих в ней, ничем не отличалась бы от нормальной действительности, но подчинялась бы другим законам?.. Фантоматика предполагает создание двусторонних связей между «искусственной действительностью» и воспринимающим ее человеком... Фантоматика предполагает создание такой ситуации, когда никаких «выходов» из созданного фиктивного мира в реальную действительность нет... Фантоматизация это «короткое замыкание», то есть подключение человека к машине, фальсифицирующей действительность и изолирующей его от внешней среды». Эти формулировки фактически представляют собой прообраз современного определения виртуальной реальности: «Виртуальная реальность это компьютерная система, применяемая для создания искусственного мира, пользователь которой ощущает себя в этом мире, может быть управляем в нем и манипулировать его объектами»[8].

Вышеприведенное относится к виртуальной реальности в ее «классическом» понимании. Однако в настоящее время существуют различные интерпретации этого понятия, и соответственно различные разновидности ВР, которые целесообразно рассмотреть подробнее[9].

Распространение Интернета порождает проблемы психологической зависимости, сходные с описанными выше в отношении компьютерных игр. Дезадаптированный человек сегодня может «уйти» в Интернет, где вместо персонажей игры по другую сторону экрана окажутся живые люди (у которых тоже могут быть свои проблемы и интересы). В социальный процесс, запущенный этой новой фазой информационной революции, вовлечены сегодня миллионы людей. Пока что общение в Интернете в основном происходит с помощью текста. Здесь нет интонаций и мимики. Но это не значит, что здесь нет чувств. Эмоциональная вовлеченность в обсуждаемую тему преодолевает чисто «интеллектуальную» сущность медиума компьютера и люди устанавливают эмоциональные отношения, влюбляются, ссорятся, радуются и переживают[10]. Эти отклонения также используются в силовом противоборстве.

11]

Психопатологии в Интернете носят несколько иной характер, чем в реальной жизни. Происходит это во многом благодаря тому, что в виртуальном пространстве Вы можете действовать инкогнито. Эта анонимность в коммуникации может подтолкнуть людей, которые никогда бы не повели себя каким-то неподобающим образом публично, реализовать свои деструктивные фантазии в Сети. Люди с легкостью способны находить единомышленников в киберпространстве, какими бы экзотическими, странными и даже девиантными ни были их интересы, и создавать на основе этого группы, которым нет аналогов в реальной действительности. Поэтому коммуникация с киберпространстве для таких людей является крайне притягательной и стимулирующей в этой среде им удается избегать фрустраций, связанных с реализацией их патологических желаний, и удовлетворять последние. Причем иногда удовлетворение девиантных потребностей в Интернете бывает даже защищено законом. Но как и всякая технология, Интернет также может быть использован как противоядие психопатологиям и инструмент психотерапии. Сегодня существует уже такое понятие как «Терапия в киберпространстве», «online психологи» и даже целые сетевые психотерапевтические сервисы в сети, а также множество центров, использующих технологии как средство защиты от них самих, и помогающих при «виртуальной зависимости» в частности, при Интернет зависимости[12].

Администрация президента США Барака Обамы работает над развитием «теневых» систем мобильной связи и Интернета, сообщает газета The New York Times. Эти разработки помогут избежать цензуры и надзора со стороны властей, что на руку оппозиционерам.

Новый проект, разрабатываемый кабинетом Обамы, предусматривает развертывание независимых сетей мобильной связи в любой стране мира, а также «Интернета в чемодане». Такой «чемоданчик» можно было бы тайно переправить через границу, быстро наладить и установить беспроводную связь на большой по площади территории с подключением к глобальной сети[13]. Эти разработки могли бы использовать диссиденты для консолидации оппозиционных сил и координации своих действий в борьбе с авторитарными режимами, которые подвергают их цензуре и перекрывают для них каналы связи.

После египетской революции, произошедшей не без помощи Интернета и социальных сетей, работа США над «теневым Интернетом» и сотовой связью получила новый импульс. За последние дни правительство Сирии также временно заблокировало большую часть Интернет-провайдеров в стране[14].

Последняя инициатива США отличается от предыдущих тем, что основана на создании совершенно отдельных каналов сообщения. Она объединяет усилия «дипломатов, военных инженеров, программистов и диссидентов, по меньшей мере, десятка стран, многие из которых по-разному видят новый подход – как более смелый, более умный и, да, более крутой», пишет NY Times.

Разработчики предупреждают, что независимые сети имеют ряд минусов: тоталитарные правительства могут установить наблюдение для выявления и ареста активистов или просто перехватить аппаратуру на границе. Другие эксперты считают, что потенциальные последствия превосходят риски. «Мы построим отдельную инфраструктуру, где технологии почти невозможно перекрыть, контролировать, отслеживать, – радуется Саша Майнрат, курирующая проект «Интернет в чемодане» в независимой исследовательской организации New America Foundation. – Смысл в том, что это лишит власти возможности посягать на базовое право человека на общение»[15].

Все большая виртуализация и повсеместное внедрение Интернета не может не привести к заметным переменам в социальной структуре общества. В этой связи очень интересна концепция, согласно которой,, Интернет представляет собой идеальное средство для реализации извечного стремления человека к свободе. В любом сообществе индивид всегда приобретает тот или иной статус, определяющий сферу его полномочий и накладывающий разнообразные ограничения. Интернет еще упраздняет понятие статуса как таковое и заменяет его на понятие интенции: «Свобода, интенционально понимаемая, есть открытая свобода. Это означает, что как только Вы покидаете среду статусно ориентированной коммуникации, среду институциональных отношений, Вы не можете придать любому отношению характер определения, отношение теряет свою вторую сторону, превращается в нечто иное, в интенцию, точечный вектор, в запрос не к иной стороне в отношении, а в запрос интенционально направленный посыл без адресата». В такой среде невозможны никакие государственные институты, никакой контроль, никакие ограничения, поскольку участник интенциональных отношений фактически виртуален и его личность в общем случае не может быть установлена никакими методами, если только он сам этого не пожелает.

В реальной информационной войне могут участвовать, как созданные властями структуры, так и отдельные сообщества, группы и лица. Она непрерывна и проводится не только во время вооружённой борьбы, но и в мирное время.

– Информационная война самый жесткий вид информационного противоборства. Не существует общепризнанных юридических, моральных норм и ограничений на способы и средства ведения информационной войны, они ограничены только соображениями эффективности. И здесь социальные сети предоставляют уникальную возможность как создавать, так и разрушать связи.

Впервые в 2012 году англиканская церковь решила спросить мнение общественности, выбирая своего главу – архиепископа Кентерберийского. И сделала это при помощи микроблогов Twitter. Высказываться могут приверженцы всех религий, а также атеисты и агностики. Причем больше всего подписчиков (21 тысяча) у архиепископа Йоркского Джона Сентаму (John Sentamu), что делает его самым вероятным кандидатом. Для сравнения – у самой церкви подписчиков немногим более 13 тысяч.

Эта история показывает, насколько велико сегодня значение виртуальных связей. И это только на первый взгляд Сеть формирует поверхностные, «неполноценные» отношения. «Количество френдов в Facebook определяется плотностью социальных связей вне сети, а не наоборот, – уверяет психолог Джон Качиоппо (John Cacioppo), директор Центра когнитивной и социальной нейробиологии Чикагского университета (США). – Использование социальных сетей не создает новые отношения, оно просто переносит существующие с одной платформы на другую. Иными словами, Facebook не разрушает дружеские связи – но и не создает новых». Зато социальные сети помогают нам по-новому построить общение с друзьями, позволяя даже при постоянной нехватке времени быть на связи и, если потребуется, прийти на помощь друг другу.

В то же время Интернет делает простым и естественным шаг навстречу новым знакомым. «Снимаются все барьеры: ни возраст, ни расстояние, ни социальная принадлежность больше не являются помехой для завязывания отношений, – полагает социальный психолог Маргарита Жамкочьян. – А они действительно завязываются – порой мы ежедневно думаем о своем виртуальном друге, регулярно пишем ему сообщения, отвечаем на его письма, разделяем с ним мысли и настроение. Можно ли назвать это дружбой? По крайней мере, одним из вариантов – безусловно»[16].

– В информационной войне используется весь спектр средств, от самых «грязных», прямой лжи, до «тонких» способов подачи информации с истинным содержанием: форм, последовательности, повторения, подбора временной структуры, чередования и т. д., а также блокирования распространения нежелательной информации, её интерпретации, особенно спорной информации. В массовом порядке проводится односторонняя подача информации, очистка её от сведений, не отвечающим интересам своей общности, «обеление» информации о своей стороне и «очернение» о противной. Общим для средств нападения в информационной войне является то, что они манипулируют сознанием.

[17]

– В число средств информационной войне не входят терроризм, экономические и дипломатические средства борьбы, применение психоактивных веществ, подкуп, физическое воздействие, финансирование радикалов, агентов влияния и т. п. Однако указанные воздействия в той или иной комбинации применяются параллельно, одновременно и в комплексе со средствами информационной войны.

– Объектом воздействия может являться как массовое сознание всего противостоящего сообщества, отдельных его слоев, так и групповое – наиболее важных уязвимых групп, и индивидуальное – лиц, от решения которых зависит принятие решений по вопросам, интересующим воздействующую сторону (президент, премьер-министр, глава МИД, дипломатические представители, главы воинских формирований и т. п.).

– Информационное воздействие направлено на модификацию ментальных моделей (моделей мира) людей в выгодном для воздействующей стороны направлении.

– Информационное воздействие направлено на дестабилизацию общности, разрушение его целостности, моральных устоев, доверия, главного составляющего социального капитала общности, дефрагментацию, внесение и усиление разлада и раскола в нём, разжигание раздора и вражды, «натравливание» одних слоев на другие. Это вытекает из такого факта, что в сети уже существуют миллионы сайтов «Скрытого интернета».

Межсетевое общение состоит также на службе не только у законопослушных граждан, но и у тех, кто предпочитает скрывать своё имя и род деятельности.

Когда мы говорим о том, что Интернет и средства связи распространены повсеместно, мы должны считаться с тем фактом, что ими могут пользоваться и в противоправных целях.

На сей день существуют специальные места для общения и кооперации преступных сообществ, которые называют «глубокой» или «скрытой паутиной». Её не стоит путать с «тёмной паутиной», под которой подразумеваются сетевые сегменты, вообще не подключенные к Интернету.

Одним из аналогов такой социальной сети является подпольная сеть «шёлковый путь» («Silkroad»).Эта социальная сеть совмещает в себе целый ряд идей других социальных площадок, таких как «Facebook», «ВКонтакте» и торговых Интернет-магазинов, например «Ozon», «EBay». Сайт «Шёлковый путь» – это не простая страница, на которую можно перейти простым кликом мыши, это часть мира, скрытая от всеобщего обозрения. Появилась она в начале XXI в. в качестве скрытого Интернет-магазина, где было можно купить частично запрещённую продукцию. Но так как сеть глубоко законспирирована, в ней стали предлагать всё больше нелегальной и запрещённой продукции и услуг, начиная с наркотиков и заканчивая наёмными убийцами. Дальнейшим шагом для развития этого бизнеса стало внедрение функций общения, создания профилей, личной переписки, создание почтовых ящиков. Присутствие в скрытой сети требует от человека не только наличия доступа в Интернет, но и хорошую защиту компьютера программами безопасности, так как эта часть мировой паутины начинена вирусными программами. В разделе «магазин» вы здесь не найдёте книг и дисков – вместо них здесь размещены фото наркотиков. К каждому из них здесь есть подробное описание, рекомендации по использованию и время доставки[18].

Вот целый список социальных сетей и сайтов, которые являются подпольными поставщиками тех или иных незаконных услуг:

«ThehiddenWiki»;

«TORCH»;

«Listofanonymousnetwork»;

«SilkRoad»;

«NeededhidenServices»;

«Eradic»;

«Megaupload.com»;

«CleanSlate,BitPokerv1.93»;

«ButteryBotlegging»;

«StatID’s»;

«TorUniversity,Bidcoin»;

«CheapSWATTINGService»;

«Colmakilling»;

«BitLotto»;

«Data-Bay»;

ContractKiller»[19].

Всё это служит примером того, как можно раскрутить Интернет-проект, схожий с теневым Интернет-сайтом, внедрив такой компонент, как социальное взаимодействие. Отсюда можно заключить следующее:

– важной особенностью развития легального и нелегального киберпространства является общение в своеобразных социальных сетях, которое позволяет перенести решение большого количества проблем в Интернет-пространство;

– высокое распространение социальных сетей ведёт к глобализации на кибер-уровне и позволяет умело маскироваться различным скрытым криминальным группам;

– активные исследования в этой области со стороны США могут подтолкнуть другие страны начать работу в данной области и привести к увеличению спроса на IT-специалистов в различных службах внутренней безопасности;

– политика некоторых государств, направленная на ужесточение контроля в легальной части киберпространства, может вынудить свободолюбивых блоггеров уйти в скрытое Интернет-пространство[20].

Ученые из Северо-Западного университета США выяснили, что троллинг в Сети у определенных людей вызывает ощущения, сходные с опьянением или чувством неограниченной власти.

Троллинг (от англ. trolling – ловля рыбы на блесну) – размещение в Интернете провокационных или грубых сообщений с целью вызвать конфликты между участниками дискуссий. А тех, кто занимается троллингом, именуют троллями, по названию злобного мифологического существа.

Судя по результатам исследований, анонимность становится причиной появления у «троллей» признаков основных поведенческих изменений, характерных для людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, сообщает газета The Wall Street Journal.

Когда люди теряют ощущение запретов, они начинают вести себя в соответствии со своими истинными побуждениями.

Однако все эти 3 состояния, вызывающие экстремальное поведение (алкогольное опьянение, анонимность и чувство власти), имеют как хорошие, так и плохие стороны, отмечает Хakep.ru.

«Хотя эти состояния и кажутся непересекающимися на первый взгляд, они ведут к схожим симптомам через общие психологические и неврологические механизмы», – говорит Джэйкоб Хирш из Kellogg School of Management.

Его коллега – профессор Адам Галинский уточняет, что когда снимаются запреты, люди начинают вести себя в соответствии с их истинным характером. Но, с другой стороны, в таком состоянии люди и наиболее подвержены влиянию и легко поддаются убеждению[21].

– Информационное воздействие может осуществляться как на фоне информационного шума, так и в условиях информационного вакуума.

– Навязывание чуждых целей – это то, что делает информационную войну войной и отличает её от обычной рекламы, а также пропаганды, которые могут проводится в интересах воздействуемой стороны, например, пропаганда здорового образа жизни.

– Орудиями ведения информационной войны являются любые средства распространения и передачи информации – от СМИ до почты и сплетен.

– Информационное воздействие содержит искажение фактов и (или) навязывает подвергающимся ему эмоциональное восприятие, выгодное воздействующей стороне.

– С точки зрения динамики развития процесс противоборства в информационной войне представляет собой некоторую разновидность «большой» игры, в которой участвуют две и более сторон и множество участников, ведущих борьбу за реализацию своих интересов, и, соответственно, в каком-то приближении может быть исследован с помощью теории игр. Вследствие конфликтного характера, информационная война описывается игрой с нулевой суммой.

Автор: А.И. Подберезкин


[1] Зонова Т. Дипломатия будущего / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 232.

[2] Попов И.М., Хамзатов М.М. Война будущего: Концептуальные основы и практические выводы. Очерки стратегической мысли – М.: Кучково поле, 2016. – С. 269.

[3] Информационная война / Эл. ресурс: «Википедия» https://ru.wikipedia.org/wiki/Информационная война

[4] ИКТ: революционный фактор международной безопасности и глобального развития / http://www.pircenter.org/media/content/files/12/14126090840.pdf

[5] Binnendijk Hans. Friends, Foes, and Future Directions: U.S. Partnerships in a Turbulent World. – RAND, 2016. – С. 16.

[6] Информационная война / Эл. ресурс: «Википедия» https://ru.wikipedia.org/wiki/Информационная война

[7] Грачёва Т. Сеть против иерархии / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 154.

[8] Якименко К. Сеть как виртуальная реальность / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 20.

[9] Якименко К. Сеть как виртуальная реальность / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 21.

[10] Якименко К. Сеть как виртуальная реальность / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 22.

[11] Социальные медиа: новое орудие информационного противоборства. Презентация. / http://pircenter.org/media/content/files/11/13663554330.pptx

[12] Якименко К. Сеть как виртуальная реальность / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 23.

[13] Ищенко Н., Третьяков Н. «Интернет в чемодане»: американская новинка в сетевой войне / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 157.

[14] Ищенко Н., Третьяков Н. «Интернет в чемодане»: американская новинка в сетевой войне / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 158.

[15] Там же.

[16] Аскоченская А. Интернет: отношения будущего? / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 67.

[17] ИКТ: революционный фактор международной безопасности и глобального развития / http://www.pircenter.org/media/content/files/12/14126090840.pdf

[18] Емельянов А. Скрытый интернет / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 116.

[19] Емельянов А. Скрытый интернет / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 117.

[20] Емельянов А. Скрытый интернет / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 118.

[21] Исследователи выяснили, почему сетевые «тролли» плохие / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 71.

 

04.06.2017
  • Аналитика
  • Военно-политическая
  • Кибер-войска
  • Россия
  • Глобально
  • XXI век